Пара Ноя

Мария Свешникова, 2021

Брак 34-летней художницы по костюмам Яны рушится в одночасье о случайно открытый ноутбук мужа. И теперь то, что казалось паранойей, становится реальностью: измены, подставы, закулисные игры влиятельных людей, махинации и насилие, которое из морального мутирует в физическое. Далекая от мужских игр, она учится плавать в водовороте денег и страстей. Но можно ли победить зло, не обратившись им самой? Это больше, чем просто детектив с умело запутанным сюжетом. Здесь все пронизано глубокими размышлениями, способными перевернуть наш привычный мир. Что стоит за поступками, которые могут причинить боль близким? Кто скрывается за маской грешника, а кто примеряет роль праведника? И что, если в грешниках больше святого, чем в преподобных? А главное – есть ли место для каждого на спасительном ковчеге?

Глава 7

Еще до завтрака и утренней капельницы Яна позвонила с Колиного кнопочного телефона брату Кристины, адвокату по уголовке: Владимир со своим партнером, профи по делам разводов, обещал заехать ближе к вечеру и обсудить дело конфиденциально и спокойно. Обозначил, что необходимо наметить стратегию по двум направлениям сразу: юридической безопасности и разводу — если брак решено будет не спасать. Как можно даже подумать о том, чтобы спасать дымящиеся в постапокалиптическом тумане руины, Яна не понимала. Выжженные поля не поливают.

Вообще Владимир являлся фигурой мифической, его Крис упоминала только в сложных рабочих моментах, используя морфологическую конструкцию «Если будет совсем жопа, позвоним Володе». По иным причинам они не созванивались, даже для дежурных поздравлений с праздниками.

Поела Яна с аппетитом, прямо в палате. Здесь не мучили пациентов липкими кашами, похожими на раствор для шпаклевки, а подавали вполне человеческий завтрак: омлет с овощами, тост и печенье с травяным чаем. Несмотря на нормализовавшееся давление и относительно спокойные нервы, Яне все же поставили утреннюю капельницу для закрепления результата.

Чтобы убавить громкость мыслей, она решила прогуляться по больнице и заодно посмотреть, что за место стало ее обителью и что за люди попадают сюда. Коридоры были почти столь же пустынны и молчаливы, как и ночью. Можно ли вторгаться в палаты или нарушать покой в таких учреждениях нельзя? К счастью, дверь одной из палат елозила на петлях от сквозняка, и из-за нее даже доносился какой-то шум. Яна осторожно подкралась на цыпочках и прислушалась: в комнате кто-то шуршал пакетами и бормотал под нос неизвестную песенку, похожую на детскую колыбельную. Язык напоминал немецкий, но крайне отдаленно.

— Прошу прощения… — Яна постучалась и сразу распахнула приоткрытую дверь. — Не помешаю?

— Да, заходите! — Пожилой мужчина в полосатой пижаме с забавно торчащими из ушей желтовато-серыми волосами распаковывал одежду и еду из пакетов. — Вы не медсестра? А то ягодицу после укола так тянет, — сетовал он.

— Нет, — с улыбкой указала Яна на енота, изображенного на ее пижаме. — Я тут лечусь.

— А вы от чего тут лечитесь? Понимаю, я, старый инсультник, — рассмеялся дедок. — Пряник хотите? — дефлорировал он пакет со снедью.

— Нет, спасибо. Я вот ищу почитать чего-нибудь. — Яна решила проигнорировать вопрос о причинах ее местонахождения в клинике. — Может, какие книги или хоть журнал есть?

— А чего не залипаешь в телефоне, как вся нормальная молодежь? — не отвлекаясь от разбора провианта, полюбопытствовал пациент, приходящий в себя после кровоизлияния в мозг.

— Да вот сломался, — Яна решила соврать и не исповедоваться, дабы не напрягать и без того уставшие сосуды пожилого человека.

— Ты знаешь, у меня для тебя плохие новости. Из почитать — только Тора. Жена положила со словами: «Вот, старый хрыч, не веровал, за то тебя и шандарахнуло». Но дальше главы «Берешит» о сотворении мира не продвинулся, вырубает, как только читаю фразу «И было хорошо». А что там дальше плохо было, не хочу знать, — шутил дед, паясничая.

Яна плохо разбиралась в истории религий и, что Тора — это Ветхий завет, узнала уже в институте на лекции. Да и к Евангелию никогда не прикасалась, ее больше завораживали анимистические культы, особенно после киноэкспедиции на Алтай, где она общалась с шорцами. Ей нравилось думать, что душа есть во всем живом, будь то вековой дуб или бродячий кот, попавший под машину. А не только в человеке, который по факту тварь похлеще гиены, и возвышать человеческую душу над совершенной дикой природой Яна не считала для себя возможным.

Трудно сказать, когда именно Яна начала высматривать Бога или божий промысел в обыденности. Но последние годы она яро мечтала осторожно прильнуть к какой-то из религий, чтобы обрести смысл, отличный от банального продолжения рода и биологически заложенных программ. А тут, через сгорбленного деда, пытающегося заигрывать и шутить, он к ней пришел. Сам. Бог.

— Можно? — удивила она престарелого пациента своей готовностью взять Тору.

— Да бери тогда, вот он, кирпич знаний. — Дед, прихрамывая, подошел к Яне и передал толстенную книгу, которую для вида пару раз притянул к плечу, будто разминаясь с гантелей. — Пряники точно не возьмешь?

— Спасибо, мне духовной пищи до вечера хватит. Вам что-нибудь нужно? — из вежливости поинтересовалась она.

— Покоя. Отсыплешь? — не унимался иронизировать лопоухий пациент.

— У самой дефицит.

Яна раздвинула шторы, впуская в палату хрустальные отблески весны, и устроилась на кровати. Читать полулежа всегда было ее любимым занятием в выходные, выключить разум и занырнуть в чужие непохожие жизни. Открыла огромную книгу, повертев ее в руках и с трудом поняв, что она непривычного формата, открывается с конца и листать ее нужно в другом направлении. Начала читать с самого начала: был свет и было хорошо. Но дальше что-то, как и положено истории, пошло не так, и в Эдемском саду исходные люди откровенно напортачили. Впервые Яна читала религиозное писание с позиции сюжета, а не мудрости. Есть же точка «А», в которой все в благости. И есть точка «Б», в которой непонятно как все оказались. Даже ветхозаветные притчи плохо объясняли, с какого ляду все перешли к грехопадению, как бы вроде наученные проказами Адама и Евы. Ну камон, сколько можно танцевать на граблях? Так все хорошо начиналось.

«И растлилась Земля пред Всесильным, и наполнилась Земля злодеянием. И увидел Всесильный Землю, что вот: растлилась она, ибо извратила всякая плоть путь свой на Земле» — с этих слов стало по-настоящему интересно.

Глава про вселенский потоп полностью иллюстрировала Янину жизнь.

«И сказал Всесильный Ноаху: „Конец всякой плоти настал предо мною, ибо вся Земля наполнилась насилием от них, и вот я истреблю их с Землею. Сделай себе ковчег из дерева Гофер…“» — Яна сразу вычислила, что Ноах — это Ной, который еще в детстве взбудоражил ее гораздо больше всех ветхозаветных персонажей. Вроде как, если бы не Ной, кирдык — нас бы не было. Практически марвеловский супергерой, спасший мир от конца света, а точнее, избранных. Почему-то она скорее видела в сказаниях комиксы, чем образы с иллюстраций Гюстава Доре. Ну хоть так.

Дождь наигрывал фугу ре минор на кровельном железе технической постройки под окнами. Яна смотрела на отрепья облаков, которые небо выжимало на город, как половую тряпку, и пыталась рассортировать воспоминания по папкам, чтобы, систематизировав их, вычленить тот момент, когда она начала возводить декорации Содома и Гоморры в своей жизни.

Возможно, тогда, когда на одной из тусовок, после финального дня съемок сериала о порноактерах, они устроили развратный междусобойчик прямо в съемочном павильоне, где набирали тягучий красный брусничный ликер в рот так, чтобы стекало по подбородку, каплями ягодной крови орошая ключицы, и после вливали в себя пенящееся игристое из горла. Липкие, сладкие, пьяные, сначала все просто касались друг друга в разговорах, позже скромный с виду ассистент продюсера в отутюженных сужающихся книзу брюках-галифе предложил понюхать запрещенные в стране попперсы — пары капель для сексуального возбуждения, купленные в секс-шопе в Восточной Европе. Эффект был скорее расслабляющий, нежели обостряющий чувствительность эрогенных зон, но расслабление дало свои плоды — а именно проявило спрятанное в недрах нейронных связей озорство. Когда осталась лишь творческая команда, в ход пошли старые школьные игры: «бутылочка» и «правда или действие», где все как один выбирали лезть на рожон делом, а не словом. Так, например, Яне выпало на спор поцеловаться с Крис. Сначала — в губы, чуть позже — с языками. Когда липкие от шампанского руки коснулись голых ягодиц одного из актеров, Яна поняла, что пора и честь знать. Они ретировались вместе с Крис и десантировались на диване в гостиной, уговаривая Никиту продолжить с ними банкет. Но тот отправил их в душ, смывать с себя липкое послевкусие ночи, и на то, что они направились в ванную комнату вместе, а не по очереди, не обратил внимания. Лишь позже, услышав через щелку двери заливистый девичий хохот, протиснулся внутрь, чтобы сложить мозаику из кусков женских тел, просвечивающих сквозь запотевшее стекло душевой. Яна предложила ему присоединиться, Крис подхватила ее пьяную браваду. Никита дождался, пока их гостья накинет полотенце и отправится шуровать в баре в поисках джина, включил воду на полную мощность, чтобы максимально заинтимить беседу с женой:

— Ян, так не бывает, что мы сейчас устроим тройничок, а дальше ты с ней будешь нормально работать, а я с тобой — нормально жить, — взывал он если не к здравому рассудку, то хотя бы к трезвой оценке ситуации, что было несколько проблематично в текущих условиях.

— А по-моему, вполне честно. Мы как бы изменяем друг другу и при этом остаемся честны. Что-то вроде новых впечатлений. — Яна крутилась юлой возле зеркала, пытаясь оттереть ватным спонжем «глаза панды».

— Ты уверена, что, увидев меня с другой женщиной, тем более с твоей подругой, ты будешь окей с этим? Окей, норм, в поряде. А не вынесешь мне все мозги? — Никита уселся на унитаз, закрыв его крышкой, и продолжал вести беседу в спокойных тонах.

— Уверена. Тут все свои. — Яна задрала ногу и поставила пятку на край раковины, чтобы побрить голени.

— А что, если я ее не хочу? — Они столкнулись взглядами в зеркале.

— Ну, тогда можешь участвовать в этом через меня. — Сменила позицию ног игривая жена.

— Зачем тебе это? — серьезничал он.

— Задолбала статика, хочу динамики. В браке без детей всем капец как скучно. Неужели тебе нет?

— Я знаю способы, как себя развеселить. И для этого мне необязательно лезть в трусы к лучшим друзьям, — бил он словами наотмашь.

— А меня ты давно веселил? Сколько я тебя прошу: ну давай займемся сексом в туалете бара, снимем номер, ну хоть отшлепай меня по-человечески.

— Ян, разговор закончен. Идите спать. Обе. Я лягу на диване.

— То есть ты не присоединишься? Даже просто посмотреть? Ну там, подрочить, может…

Когда они вышли из ванной, Крис уже выдавала рулады храпа, лежа на диване, прикрывая бутылкой джина выскользнувшую из полотенца грудь.

— Я, между прочим, тебе сегодня сохранил ценные кадры. Ну и избавил от мук совести. — Никита укрыл Крис вязаным пледом.

— Как насчет секса с открытой дверью? — поманила Яна его пальцем из дверей спальни.

— Женщина, иди спать!

Яна относилась к тому невротическому типу женщин, чей сон под алкогольным опьянением чуток и тревожен. От настырного шуршания пододеяльника она проснулась — Никита мастурбировал. Дверь в гостиную была открыта. Яна давилась сушняком, но не шевелилась, потому что не хотела знать, что он в этот момент себе представляет. А еще кого и в каких комбинациях. От перемены мест слагаемых некоторые суммы все же меняются. Так или иначе, но они все втроем тогда перешли черту. И в мыслях согрешили.

«Ибо я раскаялся, что создал их».

Яна читала, как праведный Ноах следует слову Божьему, как гибнет все живое, согбенное, слабое, истерзанное собственными пороками, от колдовства до эротических мытарств. Черновик человека с кучей помарок и недочетов уходил под воду. Ритуальное омовение планеты. Конец первого акта.

Казалось, смиренный Ноах дрейфовал по пенящимся волнам аредовы веки, пока не «выпустил он голубя, чтобы узнать, понизилась ли вода на Земле. Но голубь не нашел места покоя для ноги своей и возвратился к нему в ковчег, ибо на всей Земле вода, и он простер руку свою, и взял его, и занес к себе в ковчег. И подождал еще семь дней других, и опять выпустил голубя из ковчега».

Яна задумалась. Она сейчас тоже собирается отправить голубя в виде адвоката в разведку: есть ли конец этому разрушительному «потопу» или придется пока барахтаться в воде? Иметь бы хоть маяк на правом траверзе или шлюпку, спешащую на помощь.

Ночью она ластилась к Богу, сейчас звонила адвокатам с маслянистыми глазами и стоячими воротничками. Приспешникам римской богини юстиции.

— Ибо даже Бог раскаялся, что создал нас, — повторила она шепотом и прикрыла глаза в надежде перекрыть шлюзы и не выпустить слезы, которые струились из-под спутанных ресниц по щекам, окропленным родинками.

* * *

— Яна? Добрый вечер! — адвокаты выдернули ее из библейских грез, оторвали от внутреннего монолога, который не могли утихомирить никакие таблетки.

— Здравствуйте. Вы Владимир, брат Крис? — Яна поднялась с кровати и ринулась к посетителям, на ходу приглаживая волосы, немного растрепавшиеся за день, проведенный в кровати. Брата Крис она узнала только благодаря детским фото у подруги в соцсетях: кудрявые волосы хорошо запоминались и выдавали их родство. — Наслышана о том, какой вы профи, — расшаркивалась она.

— Приятно познакомиться, — перешел он к деловому рукопожатию и осмотрел палату. — Игорь, мой партнер. — Второй парень, совсем молодой, светловолосый, почти как альбинос, помахал рукой, прошел к подоконнику, облокотился на него и, заняв наблюдательную позицию, ждал, пока его привлекут к разговору. — Мне Кристина звонила еще рано утром, спрашивала, могу ли я помочь, но я мало что понял. Она скинула скрины с угрозами, но, вырванные из контекста, они ни о чем не говорят. Так что там за дело? Что-то с кражей данных и угрозами? — Он выражался настолько спокойно, как будто говорит о чем-то неважном и обыденном. Нет тела — нет дела.

Яна, расположившись на кровати и усадив Владимира в кресло, пересказала события последних дней, упомянула, что ноутбук сейчас в надежном месте. Увы, на руках не было никаких улик. Разговоры, конечно, никто не записал.

Игорь только переспросил, планируется ли бракоразводный процесс или он не нужен на этой встрече. Яна даже удивилась вопросу: конечно, планируется! Владимир чесал лоб и переваривал полученную от Яны информацию.

— Ян, если честно, это все, конечно, очень увлекательно. Но притянуть его за яйца у нас с этой информацией не получится. Максимум — сделать так, чтобы он попал под ОРМ, но и вы пойдете с ним в сцепке. — Владимир рассматривал жизнь с позиции фактов, имеющих вес в правовом поле, все чувственное, эмоциональное, человеческое для него являлось второстепенным.

— ОРМ? — не въехала Яна в значение термина.

— Оперативно-разыскные мероприятия, — пояснил он, взглянув на Яну и осознав, что в суровой реальности она ничего не смыслит. — Понимаете, в чем дело, даже взятая им ипотека с вашей поддельной подписью — история спорная. Графологическая экспертиза — длительный процесс. Да и потом, чем вас пугает эта ипотека? Максимум — апартаменты отойдут банку, и все. Ну да, кредитная история будет испорчена, но это не конец света. Другое дело — займы Никиты на те же монеты, которые он может брать без вашего письменного разрешения. Там, если в графе «назначение» он укажет «на нужды семьи» и прикроется чеками на стиральные машинки, придется долго отбиваться. А доходы, тем более не сильно легальные, скорее всего, он скрывал. Тут я вас сразу расстрою.

— То есть ничего нельзя сделать? — Яна снова почувствовала, как ее накрывает волной, и даже закашляла, в красках представив себе, как захлебывается.

— А вы сами чего хотите? Защитить себя? Наказать его? Какая у нас цель? — Владимир говорил с досадой в голосе, надеялся на громкое дело, а тут обычный развод с дешевыми спецэффектами.

— Я хочу справедливости! — Она вызвала хорошо завуалированные гримасами смешки у адвокатов.

— Нет ее, справедливости. Забываем. Повторяю вопрос: Яна, вы конкретно чего хотите?

Яна задумалась. Хочет ли она вендетты? Ударить исподтишка хотя бы по кошельку, который был единственной известной ей болевой точкой у Никиты. Или просто свободы и поскорее разрубить ячейку общества на щепки и две непересекающиеся далее судьбы?

— А если передать ноутбук в органы? — высказала она логичное предположение, что именно так поступают ответственные граждане своей страны, а не только обманутые жены. Если есть честные менты вроде Коли, значит, должны быть и честные граждане. Логично же?

— Мы точно не знаем, что там. Можно пойти в УБЭП, но тут вопрос, какие ветки зацепит история. Ваш муж — пешка, те деньги, которые он выводит, принадлежат серьезным типам, — сделал он ударение на второй слог, — которые встанут на его защиту. У вас не хватит ни сил, ни денег воевать.

— Кто вы такая? Простите, что так прямо, — встрял в разговор белобрысый. — У вас есть сто тысяч подписчиков в инстаграме, чтобы придать это огласке? Деньги на команду юристов или мобильный министра внутренних дел? Дело замнут, а вас попугают, только уже не муж, а те, кто за ним стоит. Готовы к такому повороту?

Яна скукожилась. То, что они говорили, являлось правдой, от которой она как могла отгораживалась, не имеющая моральных сил принять несправедливость мира. Где нет равенства даже на старте. Если по факту, то кто она такая? Обычная костюмерша. Ну хорошо, художник по костюмам и историк. Но толку? Она не дочь маститого депутата, знающего верхушку власти со времен «прокурорских бань», не видная актриса с благотворительным фондом, известным на всю страну. Даже не спрятавшая на всякий случай несколько миллионов в укромной ячейке эскортница, которой есть чем козырнуть, вставив в разговор имена познавших ее плоть в скандальном интервью. Яна же — чеховский маленький человек, как обзывали подобных на уроках литературы.

— То есть вариантов никаких защитить себя в правовом поле и наказать Никиту у меня нет? — подытожила Яна.

— Даже если бы ваш муж вас избил, он отделался бы штрафом в пять тысяч рублей. Да и в этих случаях обычно правоохранительные органы в семейные разборки не лезут. Поэтому угрозы в нашей стране, если только они не написаны открыто в интернете, никто всерьез не воспринимает. Да и там показательная порка для социальных поглаживаний.

— И что делать? — не понимала Яна, к чему они ведут.

— Менять ноутбук на брачный контракт, по которому как доходы, так и долги супругов являются их собственностью. Он не сможет претендовать на ваши доходы, вы — на его. Но и долги он не повесит. Мы пропишем пункт, что каждый из супругов подтверждает, что не имеет кредитов на нужды семьи. После того как брачный контракт вступит в силу — разведетесь. Если откажется идти в ЗАГС, напишем исковое заявление.

— То есть вы даже не будете смотреть содержание ноутбука? Сделать копию, чтобы подстраховаться? — дивилась Яна безразличному подходу к ее ситуации.

— Яна, если у него как у сотрудника крупного банка установлено специальное приложение, потом он отнесет его своим спецам и те увидят, что было совершено копирование, то вот тут уже придется оправдываться за кражу данных. Не говоря уже о том, что, как только мы подключимся к интернету, он снесет содержимое. Так что тут нужно, чтобы работали профессионалы. А профессионалы могут тоже оставить себе копию. Поэтому нет. Передадим под камерами у нотариуса в закрытом виде. И будем надеяться, что нас не обвинят в шантаже.

— То есть я должна выбираться из брака без рубля, еще и в минусе, и при этом буду выглядеть шантажисткой?

— Ян, мы вам можем сейчас рассказать красивую историю, как пойдем в крестовые походы по всему Аравийскому полуострову, но, кроме безмерных трат на все это, вы ничего не получите. И те, кто будет обещать, что найдут на счетах у него баснословные суммы, отсудят половину совместно нажитого, — просто разведут вас на деньги. Может, хватит уже витать в эмпиреях? Пора спускаться на землю.

Слова Игоря не просто опустили Яну на твердь земли, они прибили ее к куцей апрельской зелени бетонной плитой.

Дверь палаты распахнулась без стука. Коля пришел с коробкой пиццы и ноутбуком, не Никитиным — своим. Решил, что пора расслабиться и посмотреть запутанный триллер.

— Что за приятное общество у нас тут собралось? — Коля напряженно сканировал адвокатов, опуская пиццу на пол, и сразу же потянулся правой рукой к поясу. Яна заметила этот жест — интересно, у него с собой есть пистолет?

— Коль, это адвокаты. Володя — кузен моей подруги Кристины, я позвала его, чтобы он подсказал, как правильно действовать в моем случае. — Яна скороговоркой объяснила все, на случай если Коля и правда вооружен и неправильно поймет ситуацию. Но потянулся он, чтобы вынуть из заднего кармана телефон.

— Так, ну хорошо. И как правильно действовать? — Коля присел на кровать рядом с Яной и с некоторым презрением оглядывал адвокатов. — Ты не напрягайся, Володь. Я друг Яны, в курсе дела. Говори, говори.

— Я в общем рассказал, что в полицию идти не с чем. А чтобы заявить на мужа и обвинить в незаконных финансовых операциях, нужно разобраться получше в фактах его деяний. И, скорее всего, они с партнерами найдут способ, как закрыть дело или притянуть туда Яну, поскольку та же ипотека формально с ее подписью. Нет, мы, конечно, можем устроить паломничество по судам, оправдываясь, что она не делала этого, и молиться, чтобы графологическая экспертиза с нами согласилась, но…

— Что «но»? Давай договаривай. — Коля терпеть не мог адвокатов, патологически не переносил их умения переобуваться, одновременно защищая избитых жен-великомучениц и отравленных материнской любовью мужей, которые поднимали руку, косили сроки плешивым доморощенным педофилам и пьяной панкующей школоте за рулем, по сути дела оправдывая зло за деньги и в чем-то делая правосудие схваткой словоблудов.

— То есть ты предлагаешь прикрывать преступника и ничего не делать? Ждать, пока будет труп, чтобы потом было с чем идти в полицию? — иронизировал Коля, прекрасно понимая, какую лапшу они вешают на уши своим клиентам.

— Слушай, — панибратски опять встрял Игорь, — ну какой труп? Хотели бы труп, она бы даже не успела с этим компьютером из квартиры выйти.

С этим Коля был согласен и вчера хотел сказать Яне то же самое, но ментовская чуйка почему-то твердила обратное.

— У тебя есть такие контакты в УБЭП, чтобы этот ноутбук тем же вечером не отъехал к тому, кто стоит за Никитой? — посмотрел Володя на Колю.

— Вопрос, сколько ступенек в их лестнице, — перебирал в голове он имена всех, кто мог бы помочь.

— А мы не знаем, их может быть до хрена. И тогда Яна останется без ноутбука, да еще долгов на нее повесят миллионов пятьдесят. Это разгрести сможешь?

Коля чувствовал, как противно его нагибают. Вообще это он привык сам прессовать нечистых на руку оперативников и чувствовать себя как рыба в воде, прекрасно понимая местоположение фигур в рамках правового поля, здесь же — непонятно, чем это аукнется Яне. И что поймать человека на сделках в криптовалюте — как пытаться раскрутить циферблат Хроноса вспять.

— Чем дольше ноутбук у нее, тем больше они нервничают, заметают следы и тем лучше готовы к обороне, — включился в беседу белобрысый.

— Так, ну хорош. Чем больше они нервничают, тем больше совершают ошибок и оставляют следов, — делился своим опытом Коля уже на повышенных тонах. — Не надо тут сгущать краски.

— Я согласна отдать ноутбук в обмен на брачный контракт, — прекратила их греческие патетические споры о тени осла Яна. — У меня нет сил на войну. — Она поднялась с кровати. — Коль, мы сможем заехать домой, я соберу кое-какие вещи, а ты отвезешь меня потом к родителям?

Так Яне открылась страшная тайна: в правовом поле библейские заповеди не действуют.