Полукровки

Мария Рождественская, 2022

Она снова с вами, обаятельная хищница по имени Далана. Украсть священную реликвию? Нейтрализовать угрозу? Остановить войну между мирами? Далана вам поможет – если, конечно, у вас есть деньги… и вы не боитесь вампиров. На этот раз Далана совершает рискованную поездку в самое сердце своей родной Сибири. То, что начиналось как обычные разборки криминала с коррумпированной властью, в конечном итоге оборачивается противостоянием Верхнего мира с миром людей. В мрачных лесах Забайкалья Далана оказывается втянута в странную и страшную семейную драму, которая грозит обернуться экологической катастрофой. Но где же Маришка? Будьте уверены, она не забыла о Далане. Каждой из героинь предстоит совершить свое собственное путешествие по затерянной тайге, полное непредсказуемых опасностей. Все это и многое другое в новом романе о приключениях Рожденной Исстари Даланы – "Полукровки".

Глава вторая

1

Flamma fumo est proxima.

Нет дыма без огня.

Грина заметно удивил и расстроил тот факт, что Саша была не в курсе положения дел с Алтангарой. Девушка впервые слышала о миграции местных лососей, несмотря на тот факт, что ее городок, как оказалось, располагался буквально в нескольких часах езды от верховья реки. Саша искренне полагала, что ситуация сильно преувеличена, если не сказать — раздута, и связывала данные с очередной пиар-акцией какого-нибудь чиновника, что метил в кресло губернатора ввиду близившихся выборов.

Покидав в сумку минимум вещей, необходимых ему в командировке, Поляков уселся на край дивана и еще раз, медленно обвел глазами гостиную. Взгляд остановился на забытой в соседнем кресле трубке радиотелефона. Неохотно Грин потянулся к трубке, а через мгновение пальцы уже набирали семь цифр знакомого номера.

— Здравствуй, — сказал Поляков, как только установилось соединение с вызываемым абонентом.

— Привет, Гринечка, — мелодичный голос абонента звучал игриво и беспечно. Пожалуй, даже слишком.

Грин решил не затягивать.

— Я должен тебе кое-что сказать.

— И, надо полагать — дерьмовое? — весело откликнулась собеседница.

Девушку, с чьих уст частенько слетали словечки и покрепче, звали Ланой. Именно с ней Поляков встречался последние четыре недели.

— С чего ты взяла?

— Да просто это не твое время.

Голос Ланы стал более напряженным. Деланная беспечность уступала место нервозности.

— Ты обычно звонишь ближе к вечеру, — продолжала девушка, — а сейчас день-деньской. Так какого хрена случилось?

С запозданием Грин понял, что скандала все-таки не миновать.

— Я уезжаю, — сообщил Поляков.

— Ну конечно, — фыркнула девушка. — И куда же?

— В Сибирь. Мы больше с тобой не увидимся.

Однако Лана уже не обращала внимания на ответы Грина. Закусив удила, она тотчас начала провоцировать саму себя на истерику.

— Впрочем, какая разница, куда. И так все понятно.

Лана теперь уже почти кричала.

— И давно ты с ней? Может, ты вообще параллельно встречался с нами обеими? Нет, ты все-таки редкий выродок! Другой хотя бы соврал, сказал бы, что позвонит, когда вернется.

— А смысл? — усмехнулся Грин.

Он не стал разубеждать свою распаленную ревностью подругу, по собственному опыту зная, что это бесполезно. Чем быстрее она внушит себе, что Грин нашел ей замену — тем быстрее придет в бешенство. И тем быстрее повесит трубку, избавив тем самым Полякова от каких-либо сожалений о разрыве очередного скоротечного романа.

— Нет, ты что же думаешь, а?! Что в моем окружении нет других мужчин? Да вокруг меня такие мужики хороводы водят, что тебе и не снилось! Ты кто такой вообще?? Что у тебя есть, кроме хаты и тачки?! Да твоей сраной родительской дачи, на которую ты не ездишь, потому что боишься жопу отбить по дороге!

Поляков немного отстранился от трубки аппарата, всерьез опасаясь оглохнуть. Если он правильно рассчитал, грозный эмоциональный спич близился к своему логическому концу.

— Да, кстати! — растеряв последние остатки былого спокойствия, возопила Лана. — Ты учти: я уже сама подумывала тебя бросить.

Грин улыбнулся. Ну что ж, вот и конец третьего акта. Остался эпилог.

Несколько секунд Лана сердито сопела в трубку, силясь подобрать нужную фразу. Наконец, она выдохнула:

— Ты и любовник-то — дерьмо.

Поляков молчал. Так и не дождавшись реакции на смертельное, как ей казалось, оскорбление, Лана злобно рассмеялась, а потом «добила»:

— Короче, пошел ты на хрен, Гринечка!

В трубке раздались гудки отбоя. Но не успел Поляков вернуть ее на законное место, как зазвучала трель телефонного звонка — на этот раз кому-то не терпелось дозвониться до Грина. Поляков обреченно поднес трубку обратно к уху.

— Ну я фигею от этого Новоалтанска! — послышался рассерженный баритон Горобца. — Если б мне раньше сказали, что у них в гостиницах такие прайсы, ушам бы своим не поверил!

— Так это ж хорошо, — возразил Поляков. — Значит, доходы населения растут…

— Расходы! — поправил Горобец. — А про благосостояние, что якобы улучшилось — это только в новостях на канале господина Ёпырста пургу гонят.

— Вот мы его с тобой и оценим — благосостояние жителей российской провинции. Ты, кстати, знаешь такой город — Колесопск?

— Како-ой? — недоверчиво протянул Горобец. — Колесопск? Первый раз слышу. А где это?

— Его даже гугл не знает. Должен быть неподалеку от Новоалтанска. У меня там знакомая по фэйсбуку живет.

— Ты всё о бабах думаешь!

Горобец многозначительно захихикал.

— И когда ты только успеваешь совмещать их с работой?

— Так я никогда никуда не тороплюсь, — усмехнулся Грин.

— Ладно, встретимся через два часа, — подытожил Слава. — Надеюсь, долетим без эксцессов.

Покидая квартиру, Поляков тщательно, со свойственной ему педантичностью проверил состояние всех электроприборов на предмет их возможного взаимодействия с розетками. Проверка показала, что все предметы техники в доме, начиная утюгом и заканчивая холодильником, покоились на своих местах и почтительном расстоянии от источника постоянного тока. Значит, о пожаре в отсутствие хозяина можно не волноваться. Если, конечно, проводка или соседи не подведут…

Вольготно расположившись в массивном кожаном кресле, средних лет мужчина с волевым лицом и пышными усами всецело отдавался волшебной силе искусства. Никита Соболев, а именно так звали мужчину, наслаждался paus de deux из балета «Щелкунчик» и готовился вот-вот пустить слезу как раз в том самом месте, где музыка достигала апогея. Находясь в стенах своего по-царски роскошного кабинета, что был лишь частью столь же роскошного загородного дворца, Соболев любил всплакнуть над музыкой великого композитора. Вот ведь — гей, а какую музыку писал!

Веки Соболева уже подрагивали над влажными глазами, когда его уединение было грубо нарушено. Максим Абазиев, в прошлом лютый «бригадир» трех самых крупных вещевых рынков Новоалтанска, известный под прозвищем Абаз, а ныне — поверенный в делах Никиты Сергеевича, ворвался в кабинет босса. Стараясь перекричать самый красивый фрагмент paus de deux, звучащего почти на полную мощь, Абаз с порога заявил:

— Мы его…

Остальная часть фразы растворилась в финальных аккордах. Соболев отреагировал на вторжение с ловкостью экс-чемпиона СССР по боксу, кем он собственно и являлся — схватил дистанционный пульт управления стереосистемой и швырнул его в голову Максиму, заорав при этом:

— Ты что — страх потерял?! Или от жары совсем башня съехала?!

Но с проворством уличного бойца, выросшего в самом неблагополучном районе города, Абаз на лету поймал пульт.

— Простите, Никита Серг… — снова начал Максим, но Соболев оборвал его фразу взмахом руки.

После чего указал пальцем на стереосистему. Правильно истолковав его жест, Абазиев выключил звук. Минуло еще несколько напряженных мгновений, прежде чем второй взмах руки Соболева известил о том, что можно продолжать разговор.

— Простите, Никита Сергеевич, — в очередной раз произнес Максим, — но у нас форс-мажорная ситуация. Мы его сломали, да только «Склиф» малость переборщил с кровопусканием. Боюсь, как бы коней не нарезал. Я бы не рискнул вас побеспокоить, но…

— Хватит! — велел Соболев, поднимаясь из-за стола. — Сейчас сам посмотрю. А что насчет старика? Есть новости?

— Пока нет, — развел руками Максим. — Не хотелось бы на него давить…

— И не вздумай, — пригрозил Соболев. — Он мне нужен живым и невредимым.

Скоростной лифт, доступ к которому имелся исключительно у Соболева, за считанные секунды доставил мужчин в недра дворца. Двухъярусная подвальная обитель выполняла функции подземного гаража и камеры пыток. Если в первом уровне Соболев и его немногочисленные редкие гости предпочитали оставлять автомобили, то нижний ярус был оборудован по образу и подобию тюрем инквизиции. В то время как гараж представлял собой выставку достижений импортного автомобилестроения, бункер, расположенный несколькими метрами глубже, напоминал секретные покои Жиля де Ре. Соболев не признавал прогресса, когда дело доходило до выбора орудий пыток. Так называемый «стул ведьмы», кряжистая дыба, жутковатая «железная дева» и простая как все гениальное «вилка еретика» — эффективность подобных предметов была испытана веками, и Соболева эти пыточные гаджеты еще ни разу не подвели.

Соболев остановился возле дыбы-подвеса. В тусклом освещении ламп дневного света свисающее с крюка человеческое тело напоминало освежеванную мясную тушу. Пленник жалобно застонал, когда Никита Сергеевич ткнул железным прутом в глубокую рваную рану, зиявшую на груди несчастной жертвы.

Человек, которого вчера подвесили на дыбу, прежде слыл блестящим специалистом в своей области. Он был холеным и уверенным в себе. Однако зрелище, что теперь предстало перед глазами Соболева, не вызывало ничего, кроме жалости и отвращения.

— Быстро же ты сдулся, дружок, — с сожалением произнес Соболев, причмокивая губами. — Что так? Вон и пальчики еще почти все целы.

— Не надо… умоляю, — вымученно прошептал человек, едва шевеля обезображенными губами. — Лучше убейте…

— Конечно, лучше, — усмехнулся Соболев. — Для тебя.

Он щелкнул пальцами, и из противоположного угла появился высокий, обнаженный по пояс мужчина с повязанной вокруг талии на манер фартука окровавленной тряпкой. Мужчина послушно принял из рук Соболева прут и вогнал его тело пленника, словно шампур в сочный кусок телячьей вырезки. Жертва заверещала и задергала руками, разбрызгивая кровь из обрубков пальцев на левой ладони. Соболев брезгливо поморщился и отступил назад, опасаясь, как бы кровь не попала на его костюм. Мужчина в фартуке еще пару раз прокрутил прут в ране жертвы. Заметив, что процесс доставляет палачу явное удовольствие, а пленник вот-вот потеряет сознание, Соболев жестом приказал первому остановиться. Палач нехотя выдернул свой инструмент из тела жертвы. Крики человека на дыбе сменились слабыми стонами.

— Куда ты дел мои деньги, Дрюня? — ласково спросил Соболев.

— С… скажу, все скажу, — невнятно, как в бреду зашептал пленник. — Ресторан, н-на Никитском буль…

— Громче! — властно выкрикнул Соболев.

— Бульваре… — человек из последних сил пытался придать своему голосу нормальное звучание, — в Москве… Называется «Царефф»…

— Тоже мне — название. Дешевка.

Соболев окинул пленника презрительным взглядом и сплюнул под ноги.

— Неужели все три лимона угрохал на свой дрянной кабак?

Человек затрясся в конвульсиях.

— Все… клянусь… до последней копейки…

— Э-эх, — сокрушенно покачал головой Соболев. — Как был ты, Андрюша, чмошником, так им и остался.

Соболев оттолкнул мужчину в фартуке и почти вплотную подошел к истекающему кровью узнику.

— Костюмчик бы не замарали, — предостерегающе сказал Абазиев.

Сам он предпочитал держаться на почтительном расстоянии от пыточной машины, изредка боязливо поглядывая в сторону человека, обреченного на мученическую смерть.

Но Никита Сергеевич будто бы и не слышал обращенных к нему слов. Не заботясь о костюме, он шипел пленнику в лицо:

— А хочешь я тебе секрет один раскрою? Хочешь? Да знаю я все про твою забегаловку, ресторатор ты хренов! Уже с месячишко как знаю. Мои ребята даже были у тебя однажды. Сказали, что место — фуфло, бензином пахнет, потому что проезжая часть рядом. И официантки старые, с обвислыми сиськами. А Лешка от твоих сусей да карпачей вообще глистов подхватил.

Соболев воздел руки к потолку.

— И на что, спрашивается, ты слил три миллиона моих кровных баксов? Падаль!

И он еще раз плюнул, на этот раз прямо в лицо человеку на дыбе.

— Ты нарушил главный закон, Дрюня, — уже спокойным голосом сказал Соболев, отходя в сторону. — Не воруй у своих. Никогда. Теперь пеняй на себя.

Человек вдруг заплакал. Он уже не мог кричать, и лишь запоздалые слезы полной безнадеги теперь сбегали ручейками по его опухшим щекам. Все было напрасно. Покинуть страшное подземелье ему полагалось в качестве разделанной на куски туши. Мясники Соболева знали свое дело.

Мужчина в грязном фартуке молча ждал, пока хозяин и его помощник удаляться. Он всегда встречал и провожал хозяина в полном молчании, так как был нем. Зато обладал терпением стервятника, иногда месяцами дожидаясь нового узника. Когда Соболев и Максим, наконец, скрылись в лифте, палач-немтырь подошел к небольшому столику и впился горящим взглядом в разложенный на его поверхности хирургический инструментарий. Конечно, можно поступить проще — пустить измученной жертве пулю в лоб. Но несостоявшийся хирург, известный в криминальном мире под прозвищем Склиф предпочитал приводить приговор в исполнение медленно и с максимальным удовольствием для себя…

На выходе из кабины лифта Соболев уже не думал ни о проворовавшемся финансовом директоре, ни о проблемах с вывозом с территории человеческих останков, ни даже о потерянных трех миллионах долларов. На первом, равно как и на последнем, Никита Сергеевич уже поставил крест, а второе его и прежде никогда не волновало. Последние дни Соболев был озабочен совсем другим — тем, что в перспективе могло повлечь за собой потерю более серьезных капиталов.

Из реки уходила рыба. Его рыба. Это его, Соболевские лососи мигрировали, уплывали прочь из Алтангары. Беспрецедентный экологический кризис Новоалтанска грозился ощутимо ударить по карману Никиты Сергеевича, так как именно он контролировал нелегальный рыбный промысел, что широко процветал в этом щедром на природные богатства краю. Продажа «красного золота» — икры — составляла существенную часть доходов Соболева.

Как и положено, новость про «взбесившихся лососей» Никита Сергеевич узнал одним из первых. Но в отличие от ученых, строивших массу гипотез, одна другой невероятнее, Соболев придерживался только одной. Его теория, впрочем, тоже далеко не тривиальная, базировалась на фактах, купленных «икорным королем» Новоалтанска за большие деньги, и уходила своими корнями в далекие восьмидесятые. Пока основная проблема заключалась в том, что Соболев никак не мог собрать воедино все части головоломки. Каких-то частей не доставало, а некоторые просто не желали складываться друг с другом в единый паззл. А тем временем, рыбы в водах Алтангары оставалось все меньше и меньше. Соболев нервничал и искал решение проблемы с утроенной силой.

Вот и сейчас Никита Сергеевич уже пустился бродить среди лабиринта собственных тягот и дум, как вдруг раздалось негромкое покашливание.

Словно только что вспомнив про Абазиева, Соболев недовольно на него посмотрел.

— Ты еще здесь?

— Дело в том, что перед… тем, как этот заговорил, вам звонила какая-то баба. Сказала, что хочет поговорить, и что вроде у вас с ней есть одна общая проблема.

— Какая? — скептически хмыкнул Соболев.

— Она сказала — рыба.

— Так какого рожна ты сразу мне не сказал?? Она просила перезвонить?

— Да, оставила номер телефона.

На губах Абазиева появилась коварная улыбка.

— «Ампировский».

Соболев владел тремя лучшими отелями в городе. А лучший из трех, «Ампир», располагался в самом центре Новоалтанска и отличался особенно качественным обслуживанием и европейским уровнем цен. «Ампир» слыл любимым детищем Соболева, но не только и не столько потому, что постояльцам отеля подавали фуа-гра под брусничным и прочие деликатесы. Шикарный сервис оправдывал цену, которую клиенты платили за номера. Однако особая ценность «Ампира», его изюминка, заключалась в «люксах с секретом». Два года назад, согласно задумке Соболева, четыре самых роскошных и комфортабельных номера класса «люкс» в буквальном смысле слова начинили видео — и звукозаписывающими устройствами. И камеры, и «жучки» были спрятаны крайне искусно, а в сам факт существования шпионской начинки Соболев посвятил только самое близкое окружение. Невзирая на высокую стоимость проживания, «люксы» пользовались успехом и редко пустовали. Отдельные телефонные линии, собственный кинозал, светильники от Сваровски, эксклюзивные мебельные гарнитуры… Богатые постояльцы с легкостью расставались с деньгами ради привычных изысков. Впрочем, некоторым клиентам VIP-номеров постфактум приходилось сожалеть о своем выборе, расплачиваясь за него сполна и по совсем иному прейскуранту. Доход от шантажа не всегда измерялся в денежных знаках, тем не менее, «Ампир» для Соболева был настоящим золотым дном.

Цифры телефонного номера, предусмотрительно записанные Максимом в блокнот, свидетельствовали о том, что незнакомка остановилась в одном из четырех «люксов». А значит, эта бабенка, кто бы она ни была, определенно заслуживала того, чтобы познакомиться с ней лично.

— Hullo, — сказали на том конце телефонной линии.

Голос Соболеву понравился. Низкий, чуть хрипловатый. Сексуальный.

— С вами говорит Никита Соболев, — по-английски представился мужчина.

— Прекрасно, рада слышать, — на безупречном русском откликнулась женщина. — Меня зовут Дарья Быстрова. Думаю, у меня есть нечто, что вас заинтересует. Готова встретиться сегодня.

Интересно, она красивая? — тотчас пронеслось в голове Никиты Сергеевича.

— Пожалуй, не буду вам отказывать, — сказал он вслух. — Сейчас мой помощник объяснит, как ко мне добраться.

— В этом нет нужды, — заявила женщина. — Ждите меня через час.

Закончив разговор, Никита Сергеевич некоторое время обдумывал ситуацию, а потом обратил взор к Абазу, который по-прежнему маячил в дверях кабинета в ожидании дальнейших указаний.

— Ты вот что… проверь-ка ее со всех сторон, — распорядился Соболев.

— Будет сделано, — кивнул Максим и испарился.

Она предстала перед Соболевым ровно через час, как и договаривались. Никита Сергеевич уже собирался воздать должное ее пунктуации, но передумал, едва узрев ее потрясающие длинные ноги. Впрочем, ноги были не единственным достоинством гостьи. Высокая грудь, совершенный овал лица, великолепная осанка… Да, настоящая красотка! Некоторое время Соболев без зазрения совести рассматривал прелести зеленоглазой незнакомки. Голову женщины венчала копна рыжих волос.

— Может, хотите выпить? — после слегка затянувшейся паузы предложил Соболев.

Женщина грациозно покачала головой. Соболев отметил, что будь ее волосы чуть длиннее, они бы сейчас рассыпались по плечам эффектным каскадом.

— Не будем терять времени. Я прилетела из Нью-Йорка, где проживаю большую часть жизни. Но, видите ли, мой бизнес напрямую зависит от ситуации в России, так как я работаю с русскими партнерами. Мы с вами в некотором роде конкуренты. Сейчас я оказалась в небольшом тупике, но, думаю и вам, и мне, будет гораздо легче найти из него выход, если мы объединим наши усилия.

— Давайте по порядку, — в недоумении промолвил Соболев. — Вы хотите, чтобы я объединил усилия со своим конкурентом?

— Я сказала, что мы лишь в некотором роде конкуренты. А в теперешней ситуации, скорее всего, даже коллеги. Почему бы нам ни стать партнерами?

— Железная американская логика, — усмехнулся Соболев. — Вы предлагаете мне стать вашим партнером — ради того, чтобы помочь вам выбраться из вашего тупика?

— Маленькая поправка. Из нашего тупика.

При этих словах гостья улыбнулась, но ее улыбка по какой-то необъяснимой причине не понравилась Соболеву.

— Мой бизнес — это икра, — пояснила женщина. — Оптовая продажа красной икры на североамериканском рынке.

2

Хочешь получить умный ответ — спрашивай умно.

Гёте

Перелет из Шереметьево в Новоалтанск длился вдвое дольше перелета из Женевы в Москву.

На борту зафрахтованного самолета Далана не встретила ни одного Рожденного Исстари существа. Не нашлось в «брюхе стального монстра» и нелюдей из Среднего мира.

Находясь в постоянном ожидании подвоха, Далана была предельно внимательна. Нечеловеческое чутье подсказывало ей, что на этот раз проблем удастся избежать, однако все шесть чувств вампира предельно обострились, как только она покинула пределы Шампэ.

Береженого Бог бережет, — вспомнилась Далане русская пословица.

Какие именно боги берегли ее в эти тревожные часы, она не знала и полагалась, в основном, на собственные зрение, слух и, конечно, интуицию Рожденной Исстари.

Между тем, Далана вынуждена была признать, что результат их совместной с Юрико работы над новым имиджем превзошел все ожидания.

Прежде всего, парикмахер Юрико, носивший на лбу отметину ладони Звезды, вчетверо укоротил волосы вампирши. Далане новая прическа понравилась: она стильно смотрелась и легко укладывалась, более-менее сохраняя форму даже в условиях переменчивой погоды. Окинув себя критическим взглядом, Далана пришла к выводу, что стрижка визуально удлиняет овал лица.

На следующем этапе к делу подключилась сама Юрико, ответственная за изготовление особой краски для волос Даланы. Некоторое время Юри колдовала над составом суспензии, никого не подпуская. Вскоре выяснилось, что комбинация натурального красителя, приготовленного из индийской лавсонии, и некоторых неприятно пахнущих химикатов и есть то самое, искомое вещество, способное превратить Далану из брюнетки в рыжую.

Сложнее было с глазами. Менять их цвет с помощью современных контактных линз, по мнению матери Юри, было непрактично. Посовещавшись с дочерью, она вручила Далане стеклянный пузырек со слезами какого-то диковинного существа, обитавшего на самом дне Мраморного Озера. Слегка опасаясь за собственное зрение, Далана все же решилась испробовать средство и закапала в глаза темно-зеленую жидкость.

— Повторяй процедуру каждые три дня, — предупредила Мраморная Госпожа. — Иначе вернется естественный цвет.

Покончив с глазами, принялись за руки. Эту меру предосторожности Юрико считала излишней, но Далана упрямо настаивала на своем. Изменить отпечатки пальцев удалось при помощи прозрачного клея, сваренного из чьих-то костей. Как ни пыталась Далана разузнать у Юри, чьи это были кости, ничего не вышло.

— Ты этих созданий не встречала, — скупо ответствовала миниатюрная полукровка.

Юрико наносила на поверхность внутренней стороны ладоней Даланы тонкий слой клея и, не давая тому подсохнуть, специальной иглой заново рисовала узор кожных линий. Далану мучил вопрос, сможет ли она самостоятельно проделать нечто подобное на обратном пути.

— Как приедешь — хорошенько потри руки мочалкой под горячей водой. Может начаться раздражение, — заботливо сообщила Юри, укладывая в несессер Даланы и флакончик с клеем, и пузырек с зеленым пигментом.

После всех ухищрений Далане оставалось только сменить гардероб, делая акцент на ярких вещах. Нынче она планировала вжиться в образ «русской американки» — деловой и чуть вульгарной особы.

Далана поработала над походкой, вследствие чего ее движения обрели непривычную резкость.

Наконец, комиссия из трех участниц процесса, включая саму Далану, вынесла вердикт ее новому типажу: годен.

— За Базилик можешь не волноваться. Отвечаю головой, — клятвенно заверила Юрико на прощание.

Американская гражданка Дарья Быстрофф с легкостью преодолела все кордоны. Правда, у Даланы невыносимо чесались ладони, но она стоически терпела побочное действие чудо-клея из костей неизвестного создания.

Оказавшись в спасительном одиночестве в лучшем номере лучшего отеля Новоалтанска, Далана первым делом бросилась в ванную, где добрых полчаса избавлялась от чужих отпечатков. Позже, стоя душем и ощущая, как потоки теплой воды постепенно уносят прочь все страхи и переживания, Далана осознала, что вопреки всевозможным препонам снова оказалась в России. Да еще в непосредственной близости от своих родных мест, где когда-то появилась на свет. Далане вдруг впервые за много лет захотелось все бросить — заказы, банковские счета, комфорт большого города, чужой язык, чужие образы и фальшивые документы… все, все это бросить и просто раствориться, затеряться где-нибудь здесь, в Сибири, чтоб никто и никогда больше не смог отыскать, будто Даланы и не существовало…

Надо гнать от себя такие мысли, — в отчаянии думала Рожденная Исстари. — Лучше ищи, где тут собака зарыта, и почему этим лососям вдруг взбрело в их маленькие головы поменять ареал обитания…

К вечеру вампирша спустилась в бар с целью изучить местную публику. Однако ни из раздумий постояльцев, ни из мыслей персонала отеля она ничего ценного для себя не почерпнула.

Деньги летят, как перелетные птицы… придется опять лезть в кредит…

Какая странная здесь гусиная печенка… с малиной подают… еще бы с ананасом подали!

…весь вечер работал с сорокаграммовым джиггером. И ведь никто не заметил!

Попрошу, чтоб приготовили, как я люблю. За такие деньги!

…и кто там ее сейчас трахает, пока я тут язву наживаю…

В сознании каждого из посетителей, словно пчелы, роились собственные проблемы. Официант думал, у кого бы еще занять денег до зарплаты, чтобы не пришлось звонить в банк. Бартендер прикидывал, как еще можно использовать барный инвентарь, чтобы заработать несколько лишних тысяч в смену. Клиентов отеля заботили, в основном, оставленные дома вместе с супругами капиталы, либо несовершенство ресторанного меню.

Далана уже собиралась вернуться в номер, как вдруг в поле ее зрения появился любопытный субъект. Крупный, широкоплечий мужчина, блондин с ярко-голубыми глазами, зашел в бар и занял место у стойки, всего в паре метров от столика, где сидела Далана. Мужчина был очень привлекателен. Чрезмерная бледность лица лишь выгодно подчеркивала его крупный алый рот с чуть выдающейся вперед верхней губой. Незнакомец нервно озирался по сторонам, то и дело жадно втягивая носом воздух.

«Обращенец», — поняла Далана. — Причем, голодный.

Вампир заказал бокал виски и для вида пригубил немного янтарной жидкости. Наблюдавшая за ним Далана прекрасно видела, как хищно поблескивают его глаза в поисках жертвы. Рожденная Исстари внимательно «слушала» мысли «обращенца», и с каждой секундой заинтересовывалась им все больше.

«Обращенец» был совсем молодым, практически юным. Лет сорока — не больше, половину из которых он прожил, будучи вампиром. Последние четыре года он провел в Новоалтанске. Жил, где придется, питаясь кровью бродяг и заезжих дамочек. Последних он еще и грабил. Вращался в околокриминальных кругах и иногда подрабатывал «мальчиком по вызову». Клиентов, которых ему поставлял один знакомый сутенер, он не трогал. Но сейчас «обращенец» оказался на грани и был готов совершить нечто совсем безрассудное, лишь бы только утолить дикое чувство голода, сжигающее его изнутри.

Голодный взгляд «обращенца» остановился на Далане. Кажется, он принял ее за проститутку. Отлично.

Блондин выудил из кармана пачку сигарет, затем якобы случайно уронил ее на пол. Встав со своего места, он поднял пачку и при этом сделал несколько нарочито неуклюжих шагов вперед. В результате всех манипуляций «обращенец» оказался точь-в-точь возле столика Даланы.

— Добрый вечер, — бархатным голосом молвил вампир. — У вас случайно не найдется зажигалки?

До чего банально, — подумала Рожденная Исстари, а вслух сказала:

— К сожалению, с собой нет. Но, мне кажется, зажигалка найдется у меня в номере. Непременно найдется, особенно, если мы с Вами ее хорошенько поищем. Вы ведь поможете мне, да?

И она одарила его томным, призывным взглядом. Взглядом, полным страсти и запредельного желания.

— Конечно, — ответил «обращенец», облизывая пересохшие губы.

Далана ждала, что он набросится на нее прямо в лифте, но вампир устоял перед искушением, сдерживая себя из последних сил и предвкушая скорое насыщение.

В номере «обращенец» попытался повалить ее на пол, но Далана выскользнула из его объятий и заманила в спальню. Она легла на кровать и позволила ему взгромоздиться сверху, машинально отметив, как приятно на ощупь мускулистое тело мужчины.

Добравшись до шеи Даланы, блондин негромко зашипел, готовясь вонзить клыки в яремную вену.

Схватив «обращенца» за волосы, Далана подтянула его голову до уровня своих глаз. Ощутив внезапную нечеловеческую силу жертвы, блондин попытался вырваться, но Далана лишь слегка покачала головой. Глаза «обращенца» от ужаса едва не вылезли из орбит. Стало очевидно, что он вот-вот завопит на весь отель.

Далана резко ударила мужчину лбом в лицо. Горе-охотник с грохотом слетел с кровати и распластался на полу. Далана села на край кровати и взглянула на поверженного блондина сверху вниз.

— Ты знаешь, кто я такая? — негромко спросила Рожденная Исстари.

«Обращенец» затряс головой, словно эпилептик.

— Очень хорошо, — усмехнулась Далана. — Постарайся не создавать лишних проблем ни мне, ни себе.

— Вы мне нос сломали, — пожаловался вампир.

— Не преувеличивай, — строго велела Далана.

— Что вы собираетесь со мной сделать? — жалко пролепетал блондин.

— Сейчас посмотрим, какая от тебя польза.

— Но я ничего не могу, — заныл «обращенец». — Я так голоден… три недели ни капли крови, я совсем обессилел… Вчера даже чуть в ментовку не загребли, еле ноги унес…

— А со мной ты на что рассчитывал? Надеялся сбежать, оставив тело в номере?

— У меня уже в голове помутилось, — «обращенец» снова облизнул губы.

— Мышей надо лучше ловить, — рассудительно произнесла Далана.

— Вам легко говорить…

Вампир заерзал на ковре.

— Вам столько всего дано, а я могу только…

Далана негромко на него зашипела и многозначительно приложила палец к губам. Затем поманила «обращенца» к себе.

— Расслабься, — проворковала она. — У меня на тебя иные виды.

Настала пора переходить на ментальный язык.

Сейчас ты расскажешь все, что знаешь об этом городе, — велела Далана. — Все об отцах-основателях, воровских кланах, владельцах недвижимости и крупного бизнеса. Открой мне свои мысли. Транслируй их четко, старайся не сбиваться. Если не будешь сопротивляться, я сохраню тебе жизнь и отпущу.

…Выпроводив незадачливого «обращенца», Далана устроилась в зале напротив плазменного телевизора. Услышав русскую речь, что доносилась из динамиков, вампирша ощутила прилив ностальгии.

Я и не замечала, до какой степени мне надоел французский, — подумала Далана.

Большинство каналов потчевало зрителей многосерийными фильмами отечественного производства. Отыскав какую-то аналитическую передачу, Далана немного убрала звук и погрузилась в раздумья.

Информацию, перекаченную из головы «обращенца», она сочла удовлетворяющей. В Новоалтанске обреталось несколько криминальных группировок, поделивших город на «сегменты». Имелся и свой «царек» — некий Соболев Никита Сергеевич. Соболев заправлял самой мощной мафиозной диаспорой — русской, а, кроме того, регулярно собирал дань с представителей менее значительных группировок — кавказской и азиатской. Благодаря обширным связям в чиновничьем аппарате, он поправлял благосостояние и за счет городской казны, контролируя «распил» бюджетных средств на всех этажах. Соболев владел почти всеми ресторанами города, десятком подпольных казино и самыми фешенебельными гостиницами, включая отель, в котором поселилась Далана. А еще Новоалтанскому царьку удалось узурпировать торговлю браконьерской икрой. Доходы от промысла сливались в один мощный денежный поток, впадавший в личный финансовый океан господина Соболева.

А что, если взбесившаяся рыбка — его рук дело? — размышляла Далана. — Человеческая жадность беспредельна. Но как? Купил или своровал идею какого-нибудь местного гения? Метод искусственной миграции? Теоретически вполне возможно.

И все же что-то подсказывало Далане, что дела с Алтангарой обстоят куда серьезнее. Назревала острая необходимость наведаться в пенаты Соболева. «Обращенец» не знал точного адреса, только номер телефона одного из Соболевских людей, но это не являлось препятствием. Такие мелочи легко выяснить у менеджмента отеля.

Далана уставилась на экран телевизора. Шли финальные титры передачи. Вампирша прибавила громкости. Необходимо было развеяться, посмотрев хороший фильм. Насколько Далана еще помнила политику российских телеканалов, хорошее кино они всегда показывали поздно вечером как раз после скучных информационных программ. Вот, кажется, сейчас должна появиться знакомая заставка — «Юниверсал» или «Парамаунт»…

— По бестселлеру Стеллы Сойгу, — внезапно провозгласил закадровый голос диктора.

Далана вздрогнула, услышав знакомую фамилию.

На экране замелькала нарезка кадров, склеенных с явной целью привлечь внимание потенциального зрителя.

— Культовый телевизионный сериал возвращается, — продолжал нарратор. — От режиссера «Бригадира» и продюсера «Грязных денег». Блеск и нищета рублевских жен. Кровь, разборки, секс и любовь. По многочисленным заявкам телезрителей. Смотрите только на нашем канале, с понедельника по четверг, после программы «Итоги». «Предустановленная гармония».

Далане не сразу удалось связать между собой Тринадцатого Мангуса Подземного мира и телесериал про страдающих жен олигархов. Лишь через пару минут вампирша вспомнила, что женой Архана, вернее, его человеческой сущности была дама, написавшая книгу о юдоли женщин с Рублевки.

В очередной раз подумав о том, как все-таки тесно связаны между собой два разных мира, Далана выключила телевизор…

А в следующее мгновение заметила, что находится в номере не одна.

Существо, что скромно стояло подле журнального столика, можно было бы принять за человека, если б не странная прозрачность, почти бестелесность, которая всегда безошибочно позволяла Далане определять, кто перед ней. В это позднее время Рожденную Исстори посетила душа умершего человека. Время от времени, в Верхнем мире случались казусы, вследствие которых некоторые мертвые души оставались среди живых. То была незавидная участь — застрять между Верхним и Средним мирами. Почему так происходило, Далана не знала. Несчастные мертвецы, невидимые для живых людей, скитались по земле в надежде обрести последнее пристанище. Обычно эти создания были безобидны. Иногда они объединялись с себе подобными — другими душами — и путешествовали по миру группами. Нередко посещали места скопления живых людей, тщетно пытаясь подать хоть какие-то знаки о своем существовании.

Гость, посетивший Далану, при жизни, скорее всего, принадлежал к монголоидной расе людей. Об этом свидетельствовали широкие скулы, темные прямые волосы и, конечно, глаза с характерным для азиатов чуть раскосым разрезом. Его одежда или то, что от нее осталось, указывало на значительную давность событий. Было похоже, что человек, носивший эти лохмотья, расстался с жизнью еще в начале прошлого века.

Зачем ты пришел ко мне, Потерянная Душа? — спросила Далана.

Но существо лишь грустно и как-то обреченно на нее смотрело.

Я могу тебе помочь? — снова мысленно обратилась к мертвецу Далана.

Но ответа так и не последовало. Гость еще немного постоял на месте, а потом повернулся к стене и шагнул прямо сквозь нее. И исчез, словно его и не было.

Что же все-таки их держит среди живых? — меланхолично подумала Далана. — Должно быть, какие-то незавершенные дела.

Так и не найдя для себя достойного зрелища ни на одном из сорока шести телеканалов, Далана вновь сосредоточилась на своих проблемах. До самого утра она анализировала все, что ей удалось узнать за прошедший день. Подспудно вампирша ожидала, что ее временное пристанище снова изъявит желание посетить мертвая душа. Однако загадочный гость больше не появился.

3

История человечества превращается в гонку между образованием и катастрофой.

Герберт Уэллс

Новоалтанск — крупнейший город сурового края — встретил московских журналистов идеальной чистотой огромного и совсем не провинциального аэровокзала, жаркой погодой и толпами демонстрантов с плакатами, на которых пестрели надписи «Остановим миграцию лососей!»

Не теряя времени, привыкшие держать нос по ветру Поляков и Горобец провели разведку боем и пообщались с местным населением еще по дороге в гостиницу.

Новоалтанцы высказывали великое множество версий, причем, одна другой привлекательнее — от массового отравления Алтангары ядохимикатами до похищения популяций ценной красной рыбы инопланетянами. Кто-то считал, что рыба мигрирует «по заказу американского президента», кто-то грешил на «продажное Министерство сельского хозяйства» и «давно прогнивший отдел рыбнадзора».

Из всех этих многочисленных и невероятных гипотез Грину особенно понравилось предположение о староверах.

— Это они виноваты в том, что наш лосось уходит, — сокрушался пожилой водитель такси. — Они, они это устроили. Сидят там у себя в лесу, бурчат что-то под нос…

— Зачем? — искренне изумился Слава.

— А чтоб браконьерам меньше досталось! — резонно сообщил мужик. — Вам там, в Москве, хорошо, вас все это не касается…

— Да почему же — не касается? Касается, — возразил Грин. — Для чего мы, по-вашему, сюда приехали?

— Ясное дело — денег срубить на горячем материале, — хмыкнул водитель. — Сенсация, рейтинги, хайп…Знаю я вашу телевизионную братию. Все вы хайпожоры. А то, что в реке скоро рыбы не останется, никого не волнует. Вам, москвичам, что по тысяче рублей икру покупать, что по тысяче баксов — все одно.

Заметив недовольное выражение лица Славы, Поляков поспешил перевести разговор на менее скользкую тему.

— Скажите, а как далеко отсюда Колесопск?

— Чего? — водитель с подозрением покосился на Грина.

— Ну, город такой… скорее всего, небольшой. Колесопск. Вроде должен находиться вблизи Новоалтанска.

— Сколько здесь живу — сроду о таком городе не слышал, — уверенно сказал водитель.

Полякову ничего не оставалось, как только пожать плечами.

Гостиница, в которой Горобец забронировал номера, называлась «Королевская мантия».

— Цены здесь тоже вполне королевские, — фыркал Слава, расхаживая по номеру. — Глубинка, елки зеленые.

— Не парься, — посоветовал Грин. — Главное, качество соответствует цене.

Собственный номер понравился Полякову еще больше. В здании гостиницы также располагались ресторан и бар, а по соседству, сразу за углом, Грин заприметил и ночной клуб.

— Староверы, блин, — бурчал Горобец, созерцая вид из окон. — Что делать-то будем?

— Сегодня уже ничего, — махнул рукой Поляков.

— Как — совсем? — Горобец заметно расстроился. — А я думал, девочек позовем. Местных, сибирячек.

Он с надеждой посмотрел на Грина.

Почему бы нет? — подумал Поляков.

— Можно и девочек.

Проблема с поиском сибирских красавиц решилась довольно быстро. Объявления подобного рода печатали все местные газеты и журналы. В ожидании предстоящего rendezvous журналисты приготовили стандартный джентльменский набор — шампанское, фрукты, презервативы.

— У них, наверное, свои есть, — с сомнением предположил Грин, кивнув в сторону разноцветных пачек.

— Кто ж их знает? А вдруг нет?

Перестраховщик Горобец во всем оставался верен себе.

И вот, наконец, настал час «икс». Услышав стук, Грин распахнул дверь… и с удивлением обнаружил на пороге вовсе не пару очаровательных девушек, а троих не слишком симпатичных мужчин.

— Эээ, — красноречиво заметил Грин. — Вы, кажется, номером ошиблись.

— Полноте, господин Поляков, — сказал один из мужчин, тот, что был заметно старше и вальяжнее двух оставшихся. — Разрешите войти.

Последняя фраза прозвучала скорее, как приказ, нежели просьба. Тем не менее, Грин отступил от двери, давая незваным гостям возможность прошествовать в номер.

Горобец, увидев троицу, от неожиданности открыл рот. А Грин в это время внимательно рассматривал пришельцев. Мужчина, что с ним разговаривал, обладатель пышных холеных усов, вне всякого сомнения, был хозяином, тогда как двое молчаливых громил выполняли функцию телохранителей.

— Как устроились, господа? — приторно вежливым тоном поинтересовался усач.

Его мордовороты замерли у входа в номер, всем своим видом давая понять, что никто, без ведома их хозяина, отсюда не выйдет, впрочем, как и не войдет.

— Нормально устроились, — сказал Горобец, снова обретя дар речи.

— Вижу, даже отпраздновать прибытие собирались?

И Соболев широким жестом руки указал на столик с джентльменским набором. Горобец подбоченился.

— А вы, собственно, кто такой?

— Мое имя Никита Сергеевич Соболев, — сообщил усач. — Я искренне рад видеть в своем родном городе столь успешных столичных тележурналистов. Можете садиться, господа.

— Спасибо, мы постоим. Чем обязаны? — сухо спросил Грин.

— Господа, видите ли, какая штука…

Соболев сложил ухоженные руки на груди, отчего стал выглядеть, словно священник на проповеди.

— Цель вашей поездки находится в сфере моих личных интересов.

— Вы что же — интересуетесь телевизионной журналистикой? — спросил Слава.

— Не язвите, молодой человек, — по-отечески молвил Соболев. — Меня, как и вас, интересует лосось. Наш знаменитый алтангаринский лосось.

Хорошо у них тут сарафанное радио налажено, — раздраженно подумал Поляков.

Соболев, между тем, продолжал свою пылкую речь:

— Я приехал сюда, когда мне было двадцать. Сейчас мне шестьдесят. Вся моя жизнь прошла в Новоалтанске. И смею вас заверить, что я всем сердцем люблю этот край, и нынешнюю миграцию лососевых воспринимаю с огромной скорбью. Как личную трагедию, если угодно.

Эстетствующий русич нашелся, — пронеслось в мыслях Грина. — О Сибири он радеет, как же.

В этот момент в дверь снова кто-то постучал. Соболев замолчал, а оба телохранителя вопросительно на него воззрились. Стук повторился. Соболев едва заметно кивнул головой, и один из громил протянул руку и открыл дверь. Тотчас в номер впорхнули две хорошенькие девушки. Осмотревшись по сторонам цепким, наметанным глазом, они затем удивленно переглянулись друг с другом.

— Так вас пятеро? — недовольным тоном осведомилась одна из девиц. — Уговор на двоих был.

— Да двое нас…

Горобец думал было реабилитироваться в глазах девицы, но та бесцеремонно оборвала его на полуслове.

— Сорян, козлики, но мы сваливаем! И доплаты не надо — мы не железные!

Соболев вновь подал своим людям едва различимый знак. Один из телохранителей отделился от стены.

— Идем за мной, — сказал он девушкам.

Обе девицы, похихикивая, последовали вслед за здоровяком.

— Вот до чего нас довела повальная демократия, — изрек Соболев, как только трио скрылось по ту сторону двери.

— Вы ратуете за возврат к тоталитарной системе? — усмехнулся Поляков.

— К тоталитарной — нет. Но я решительно против демократии.

Соболев выдержал некоторую паузу, после чего продолжил тоном записного политолога:

— Наш русский народ как-то превратно толкует само понятие «демократия», — при этих словах Никита Сергеевич аккуратно, даже со странной нежностью погладил кончиками пальцев свои усы. — Люди думают, что если в стране воцарились демократические взгляды, значит, можно смело выходить на Красную площадь и во все горло кричать, мол, наш Президент — сволочь, а чиновники — обожравшиеся скоты. Нет, нет и нет! Демократия дает определенную свободу, но не отменяет положения рядового гражданина по отношению к власть предержащим. Как в Америке. Носи, что хочешь, судись, с кем хочешь. Хоть с Мадонной, хоть с Трампом. Но попробуй только публично заявить, что ты недоволен действиями правительства, скажем, в каком-нибудь Ираке. Тебя со свету сживут! Но у нас все по-другому, все шиворот-навыворот. Вряд ли кто-то сможет доказать, что бизнесмен такой-то взял и отобрал земельный участок у пенсионера такого-то. Зато СМИ тотчас слетятся, как мухи, извините, на говно и будут муссировать эту тему, снова и снова подливая масла в огонь и подмешивая к делу новые, зачастую выдуманные подробности. Вот почему я считаю, что в России в принципе не должно быть никакой демократии!

— Да, да, Россия не Америка, и курица — не птица. От нас-то вы чего хотите? — спросил Грин, которого велеречивость Соболева уже успела порядком утомить.

— Я хочу попросить вас и вашего коллегу принять участие в неслужебном журналистском эксперименте. Это будет своего рода специальное расследование. Я финансирую мини-экспедицию, где вам, господин Поляков, предлагается выступить в качестве специально приглашенной столичной звезды. Я нуждаюсь в услугах профессионала, такого как вы. По большому счету, вам обоим предстоит выполнить свою обычную работу — докопаться до истины и сделать классный репортаж. Само собой, под моей незначительной редакцией. А так — практически все то же самое, за чем вы и приехали к нам в Новоалтанск. Вы, должно быть, уже слышали про староверов, что якобы заговаривают рыбу? Все это, конечно, бред. Но история показывает, что иногда самые невероятные версии имеют под собой вполне реальные основания. Селения староверов действительно существуют, хоть добраться до них непросто. Я не верю в магию и прочую ерунду. Однако я располагаю кое-какими сведениями, которые позволяют мне делать выводы, что все эти слухи возникли отнюдь не на пустом месте. Я введу вас в курс дела, как только мы обо всем договоримся.

Соболев немного помолчал, ожидая реакции слушателей. Но ее не последовало, и Никита Сергеевич продолжил:

— На сегодняшний день у меня есть только одна проблема — мигрирующий лосось. Найдите, Гриша, в чем причина этой проблемы. Снимите на камеру и привезите мне. И тогда, кроме громкого репортажа, Вы получите от меня солидное вознаграждение.

Поляков с ухмылкой слушал менторский голос Соболева. Когда тот, наконец, закончил, Грина словно прорвало.

— Личная трагедия — не смешите! — довольно грубо сказал он. — Вы сидите на икре и каждый день теряете деньги.

— Можно сказать и так, — согласился Соболев, — если это что-то меняет.

— Да мне плевать на вас и ваш теневой бизнес, — дерзко улыбнулся Грин. — Не вы первый, не вы последний. Но ваше предложение вынужден отклонить.

Соболев зло прищурился.

— Почему?

— Я никогда не брался за заказухи, от которых дурно пахнет. И двое громил, поигрывающих мышцами, для меня не аргумент.

Горобец не выдержал и засмеялся. Поляков заметил, как Соболев помрачнел.

Ничего, переживет, — весело думал Грин. — Котяра откормленный.

— Вы хорошо подумали? — холодно осведомился Соболев.

Грин деланно зевнул, прикрывая рот ладонью.

— Что ж, честь имею, господа.

Соболев энергичным шагом направился к двери. Отклеившись от стены, второй телохранитель устремился за ним.

— Хорошо выглядит для шестидесяти, — заметил Горобец после того, как непрошенные гости покинули номер.

— Качественное питание, спорт, пластическая хирургия, — хмыкнул Поляков.

— Это да, — согласился Слава. — С его-то баблом — не проблема.

Поляков подошел к окну и выглянул на улицу. В это самое время Соболев как раз усаживался в черный «мерседес», припаркованный между двумя такими черными внедорожниками прямо перед фасадом гостиницы. Как только Соболев скрылся в салоне автомобиля, охранник захлопнул дверцу, после чего подошел к машине, что стояла впереди и сел на место водителя. Еще через мгновение вся эта процессия двинулась восвояси.

Горобец, между тем, все никак не мог успокоиться.

— Разглагольствовал тут как у себя…

— Он и был у себя, — сказал Грин, отойдя от окна.

— В смысле это его гостиница?? — догадался Слава. — Теперь понятно, чего здесь такие прайсы дерут! Девочек выгнал, вот гад! Как теперь вечер убивать будем? Можно, конечно, опять девочек вызвать, только у меня уже охота пропала…

— Потупи в телефон, — посоветовал Грин.

— На шампусик только зря потратились. Ладно, пойду к себе, — со вздохом произнес Слава.

Проводив товарища, Поляков снова подошел к окну. С этого ракурса великолепно просматривались окрестности гостиницы. Вот симпатичный особняк из желтого кирпича, вот офисное здание, а чуть дальше виднеется часть какой-то вывески, кажется, это вывеска на игровом баре…

— Вот дерьмо, — выругался Грин.

Соболев не скрывал досады из-за конфуза, что вышел между ним и московским наглецом. Он нервно жевал собственную нижнюю губу, снова и снова прокручивая в голове недавний разговор.

— Не берите в голову, — подал голос сидевший на переднем сиденье Абаз. — Я обещаю, что найду способ заставить его работать на нас.

— Вопрос пока остается открытым, — сурово сдвинул брови Соболев. — Что там по поводу Быстровой?

— Пока ничего существенного, — виновато сказал Максим. — Запись еще не смотрели, шмонать — не шмонали. Она сегодня весь день из номера никуда не выходила. Как от вас вернулась, так и не выходила. А по остальным моментам все чисто: Дарья Быстрофф, гражданка Соединенных Штатов, прилетела на частном самолете…

— Твою мать, взяли моду — Быстрофф, Царефф, — раздраженно пробормотал Никита Сергеевич.

— Но, согласитесь, она красивая.

Как ни старался Максим, но вожделение, что родилось в нем, когда он впервые увидел Быстрову, так до сих пор и не рассеялось. Даже сейчас, докладывая боссу о делах, Абаз не мог избавиться от визуального образа рыжеволосой женщины, появлявшейся как по мановению волшебной палочки, стоило ему закрыть глаза. Все это сопровождалось характерными ощущениями в области паха, которые в свою очередь мешали Максиму полноценно функционировать в рамках его должностных обязанностей.

— Красивая, — хрипло повторил он, — как с картинки сошла.

— Ну, красивая — и что с того? У нас и получше бабенки водятся.

— Не скажите, Никита Сергеевич. В этой есть что-то такое… чего в других нет.

— Тем хуже для нее, — мрачно констатировал Соболев.

Не в пример Абазиеву, он не испытывал к Быстровой чувственного влечения. Женщина была хороша собой, и все же Соболев в первую очередь думал о деле, а потом уже о плотских наслаждениях. Дело же заключалось в том, что американка, при всех ее неоспоримых внешних достоинствах, норовила посягнуть на чужую территорию. Его территорию. Кроме того, Соболев не верил ни единому слову этой нахрапистой красотки, как не верил и в то, что ее зовут Дарьей. Никакой икрой она, конечно, не торговала, хотя жила, возможно, и впрямь в Нью-Йорке. Еще Соболеву не нравилась улыбка этой женщины, правда, еще больше ему не нравились ее странные изумрудно-зеленые глаза. Эта американка, вероятнее всего, носила цветные контактные линзы, но дело было не только в этом. Соболева смущал сам ее взгляд — он отличался от взгляда среднестатистической женщины, пусть даже рулившей серьезным бизнесом. Она смотрела хищно… и как будто пыталась это скрыть, но звериное нечто нет-нет, да и проскальзывало в ее глазах, несмотря на все усилия. Сегодня она снова посещала его резиденцию, и на этот раз сформулировала свое предложение в более конкретной форме, заодно подкинув Соболеву одну весьма недурную идейку. Соболев пока не знал, кто такая эта рыжая дамочка, и что ее привело в Новоалтанск, а также какой у нее интерес в этом деле. Но что интерес у нее определенно имелся, в этом Соболев не сомневался ни на йоту.

Тут у Абазиева одновременно зазвонили сразу два мобильных телефона. Пока Максим разговаривал, мысли Никиты Сергеевича снова вернулись к Полякову. В свете минувших событий заставить этого человека выполнять его, Соболевскую, волю представлялось делом принципиальным.

— Хорошие новости, — неожиданно возвестил Максим. — Сразу две.

— Давай в порядке возрастания, — приказал Соболев.

— Из Москвы звонили. Насчет профессора. Кажется, старичок созрел.

Новость действительно была отличная. Этот профессор здорово подпортил Соболеву нервы за последние три недели. Но теперь все складывалось как надо.

— Он вылетает завтра же, первым рейсом, — сообщил Абаз. — Правда, с ним будет какая-то баба. Тоже вроде ученая.

— Ученый, — скривившись, поправил Соболев.

— А? — не понял Максим.

— Забудь, — отмахнулся Никита Сергеевич. — Что еще?

— Старик утверждает, что она работала вместе с ним, и может привнести в экспедицию ощутимую пользу.

— Добро, — утвердительно кивнул Соболев. — А что второй звонок?

— Второй касается журналиста. Шакун, как и было велено, сел ему на хвост сразу, как только мы отъехали из «Мантии».

На лице Абазиева появилась коварная ухмылка.

— А мальчик-то наш — игрок.