Полукровки

Мария Рождественская, 2022

Она снова с вами, обаятельная хищница по имени Далана. Украсть священную реликвию? Нейтрализовать угрозу? Остановить войну между мирами? Далана вам поможет – если, конечно, у вас есть деньги… и вы не боитесь вампиров. На этот раз Далана совершает рискованную поездку в самое сердце своей родной Сибири. То, что начиналось как обычные разборки криминала с коррумпированной властью, в конечном итоге оборачивается противостоянием Верхнего мира с миром людей. В мрачных лесах Забайкалья Далана оказывается втянута в странную и страшную семейную драму, которая грозит обернуться экологической катастрофой. Но где же Маришка? Будьте уверены, она не забыла о Далане. Каждой из героинь предстоит совершить свое собственное путешествие по затерянной тайге, полное непредсказуемых опасностей. Все это и многое другое в новом романе о приключениях Рожденной Исстари Даланы – "Полукровки".

Глава первая

1

Люди подобны часовым механизмам, которые заводятся и идут, не зная зачем.

Артур Шопенгауэр

Григорий Поляков, также известный среди блогеров под именем Грин, обожал неровный, динамичный ритм жизни родного мегаполиса.

Своим существованием Грин напрочь опровергал расхожий миф о москвичах-лентяях, которые, в отличие от приезжих с их бульдожьей хваткой, якобы не способны добиться сколь-нибудь ощутимого успеха в жизни. В неполные тридцать четыре года Поляков успел обзавестись не большим, но уютным домом в коттеджном поселке Кратово, пресловутым внедорожником и функциональной квартирой, как сейчас говорили, «с ремонтом в стиле техно-модерн», располагавшейся в элитном доме неподалеку от станции метро ВДНХ.

При этом Поляков не имел прямого отношения к криминалу, исправно платил налоги и вел образ жизни, весьма далекий от общепринятых стандартов яппи. К своему собственному счастью, Грин не был ни яппи, ни вороватым, укрывавшимся от налогов бизнесменом, ни криминальным авторитетом. Зато и те, и другие, и особенно третьи регулярно становились главными героями передачи «Око», которую Поляков делал два раза в месяц на одном из центральных телеканалов страны.

Вот уже пять лет «Око» Грина Полякова высматривало самые злободневные темы, что обеспечивало программе стабильно высокие рейтинги. Смелый и острый на зык, Поляков за сенсацией готов был полезть хоть в резиденцию чиновника-ворюги, хоть черту в зубы. Менее удачливые коллеги по цеху завидовали Грину черной завистью, при этом отдавая дань его профессионализму. И дело тут заключалось, конечно, не только и не столько в красном дипломе журфака МГУ.

Поляков считал себя self-made профи, не без оснований полагая, что по нынешним временам одного успешного старта для хорошей карьеры маловато. Хотя успешный старт у него имелся. Та самая «платформа», фундамент, позволивший Грише Полякову благодаря полученному воспитанию со временем развиться в яркую индивидуальность. И этим фундаментом, вне всякого сомнения, была семья.

Отец Грина, известный всей Москве пластический хирург Яков Артемьевич Поляков, с детства приучал сына развивать не только интеллект, но и тело. Ибо последнее было храмом души. По настоянию отца Гриша записался в секцию бокса. Вместе с Яковом Артемьевичем Грин регулярно, дважды в день обливался ледяной водой, и каждое утро, в любую погоду, будь то дождь, слякоть или стужа совершал получасовую пробежку по Краснопресненскому парку. А летом, когда семейство Поляковых перебиралось на дачу в Кратово, Гриша гонял по всему поселку на велосипеде. Свой спортивный велик с выгнутым рулем Грин любил куда больше утренних пробежек. Собственно, сам дачный сезон тоже нравился Грише, но, как правило, мальчик уже к концу июля начинал скучать по жизни городской.

За полтора месяца проведенных на даче Гриша успевал набраться впечатлений на весь последующий год. Однако больше всего Полякову запомнился случай, что приключился с ним, когда ему исполнилось восемь. Тем летом он впервые увидел кодама^[1].

Впрочем, что это был именно кодама, Поляков узнал уже много лет спустя.

А в то памятное лето мальчик просто увидел перед собою странное существо с занятно вращающейся головой и четырьмя глазами. Маленький лесной житель вдруг возник в самой гуще дикого малинника, куда Гриша забрался, польстившись на крупные спелые ягоды. Кодама внимательно посмотрел на незваного гостя, а потом дернул шарообразной головой и скрылся за ветвями малиновых кустов.

Одолев сознание мальчика лишь на долю секунды, страх быстро сменился любопытством, и Гриша рванул за четырехглазым человечком вглубь колючего кустарника. Продравшись через тернии, Поляков очутился на другой стороне малинника. Но кодама к тому времени уже бесследно исчез, и Гриша остался наедине со своими размышлениями о том, как лучше будет объяснить матери происхождение дюжины глубоких ссадин на руках и ногах. Он уже сочинил более-менее приемлемое объяснение… как вдруг заметил малину.

Нет, не просто малину — здесь повсюду были ягоды, в десятки, в сотни раз больше ягод, нежели на другой стороне зарослей! Наевшись до отвала, мальчик набрал полный котелок и с гордо поднятой головой принес свою добычу родителям, которые даже не стали его журить ни за ссадины, ни за порванную и заляпанную ягодным соком одежду. Конечно же, о встрече с лесным обитателем Гриша умолчал, а когда на следующий день отец попросил его показать то самое место, неожиданно для себя самого заявил, что на радостях забыл дорогу к малиннику. Еще удивительнее было то, что Гриша вовсе не солгал отцу. Потом, даже будучи подростком, Поляков много раз пытался снова отыскать заветные кусты, однако все его поиски так и не увенчались успехом. Много позже, Грин еще не раз возвращался к тому летнему дню в своих воспоминаниях. Но со временем лесное происшествие поблекло, как поблек и образ маленького лесного соседа, возможно существующего исключительно в воображении излишне впечатлительных людей…

Примерно в начале августа Елена Алексеевна, мама мальчика, забирала сына с собой в Москву.

Грин помнил свою мать исключительно цветущей и довольной жизнью домохозяйкой. Терапевт по образованию, Елена Алексеевна оставила работу за шесть месяцев до рождения Гриши. Впоследствии Грин не раз удивлялся тому, что талантливый врач, коим однозначно являлась его мама, сумел не менее талантливо реализоваться в совершенно иной ипостаси. Супруга хирурга Полякова, бывшая когда-то первой красавицей института, удовольствовалась скромной ролью хранительницы домашнего очага. Впрочем, так ли скромна была эта роль на самом деле? Уж кому-кому, а Грину было прекрасно известно, что отец советовался с матерью до последних дней. И советовался во всем — начиная делами клиники и заканчивая выбором галстука. Безупречный вкус, чувство стиля — все это, к великому счастью Грина, привилось ему от мамы.

Но вот по стопам родителей Грин не пошел, чем, разумеется, немного огорчил обоих. Полякова-младшего медицина не привлекала. Зато журналистика влекла, манила, призывно рисуя в воображении бойкого юноши возможные перспективы. Окончив школу, Григорий с первого же захода поступил в Университет. Будучи эрудитом, учился он легко и непринужденно, а все проблемы, что порой случались в процессе обучения были связаны исключительно с привычкой Грина «смело стоять за правое дело». Поляков частенько лез в драку и ввиду прекрасных физических данных почти каждый раз здорово поколачивал своих противников.

Однако время шло, а Грин из горячего юнца постепенно превращался в молодого мужчину. Действовал принцип корреляции: менялась страна, в которой он жил, менялся и сам Поляков.

Оставив позади alma-mater, Грин в один прекрасный день вдруг заметил в себе замашки закоренелого циника. Впрочем, его это не слишком удивило. Как большинство людей, Поляков по возможности старался проскакивать сложные жизненные ситуации без ущерба для себя, однако, если этого по каким-то причинам не получалось, то просто менял свое отношение к проблеме. Грин теперь работал в Останкино. Елена Алексеевна называла телецентр «клубком змей», и Поляков, в целом, был с ней согласен. Тем не менее, ему здесь нравилось. Меньше, чем за четыре года он прошел путь от «мальчика на побегушках», которого все кому не лень гоняли с разного рода поручениями, до корреспондента программы новостей. Поляков снимал квартиру недалеко от телецентра, а в отчий дом заезжал лишь на выходных, уже в качестве желанного гостя. Иногда с очередной девушкой, иногда один.

Где-то на рубеже десятых Полякову удалось откопать весьма занятную информацию о связях криминалитета с деятелями отечественной культуры. При умном подходе компромат обещал стать настоящей «бомбой», и Грин без промедлений окунулся в расследование.

Один известный столичный кинорежиссер, в свое время снявший пару достойных картин, в конце девяностых оказался не у дел. Подобная участь постигла многих его коллег, однако режиссер не стал уподобляться большинству и вместо того, чтобы пить водку и плакать о «великой стране, что теперь лежала в руинах», смекнул, что к чему, да и переквалифицировался в так называемого «стрелочника». В профессии «стрелочника» экс-кинематографист заметно преуспел. Когда к нему обратился один «авторитетный товарищ» из криминального мира, знаменитый деятель свел его со своим приятелем — депутатом Государственной Думы. В результате той встречи каждый из участников получил «по серьге». «Стрелочник» превратился в продюсера и снял кино. Снял на деньги, что были своеобразным гонораром за «посреднические услуги». Чиновник же положил в карман гораздо большую сумму, и это уже была взятка за ту услугу, что он оказал криминальному дельцу. А услугой была так называемая квота на вылов камчатских крабов — бумаженция с печатью, которая открывала обладателю прямые пути к скорейшему обогащению.

Случай, конечно, не был единичным. Сплошь и рядом новоиспеченные продюсеры снимали свое кино, чиновники получали астрономические взятки, а вчерашние «бригадиры» заделывались олигархами и «королями» разодранной на куски, но по-прежнему неистощимой на природные богатства страны. Однако именно Григорий Поляков, корреспондент программы «Новости плюс», умудрился вывести всех участников «дела камчатских крабов» на чистую воду. Конечно же, ни чиновник, ни экс-режиссер, ни даже господин в малиновом пиджаке в итоге так и не сели в тюрьму. Первый поднялся еще выше по служебной лестнице. Второй стал вполне успешным продюсером нового российского кино. Ну а третий превратился в хозяина края, посадив в кресло губернатора своего человека.

Зато начальство заметило и отметило Полякова и его заслуги, и вскоре на телеканале родилась новая передача «Око». А еще через восемь месяцев знаменитый хирург Яков Артемьевич Поляков трагически погиб в автокатастрофе на Московской Кольцевой Автодороге. Елена Алексеевна так и не смогла пережить смерть мужа и в течение полутора лет медленно угасла.

Похоронив мать, Грин первый раз в жизни напился вдрызг. И опять на выручку пришла любимая работа, на корню задушившая назревавшую в душе депрессию.

Поляков продал родительскую квартиру и, наконец, приобрел свое собственное жилье. Заработки Грина вывели его на новый уровень жизни. Теперь он жил на широкую ногу. Разъезжал по городу в стильном автомобиле, а в свободное время обедал и ужинал преимущественно в ресторанах «премиум-класса». Завершив волокиту с отделкой квартиры, Поляков принялся за дачный участок — нужно было соответствовать «новому образу». Типовой щитовой отголосок советской действительности сравняли с землей, а на его месте в рекордные сроки возвели небольшой домик красного кирпича, крытый итальянской черепицей. Для осуществления подобного шага понадобился кредит, но тут на помощь Грину пришел знакомый отца — банкир, супруга которого в свое время была постоянной клиенткой Полякова-старшего. Журналист Поляков прекрасно знал о многих тайных делишках этого самого банкира, однако личность отцовского приятеля с профессиональной точки зрения мало интересовала Грина. Во-первых, тучный владелец банка когда-то все же был вхож в их семью. Во-вторых… Грин совершенно справедливо полагал — среднестатистический банкир с рыльцем в пушку сейчас мало кого интересовал. Слишком мелкая сошка, таких в стране полно, как говорил сосед Грина по даче — «три копейки километр». Поразмыслив, Поляков в итоге взял кредит на строительство дома, причем на крайне выгодных для себя условиях.

На свою обновленную дачу Грин наведывался не слишком часто. Осознание факта принадлежности к касте «землевладельцев» оказалось важнее самих поездок на природу. Красный домик с фиолетовой крышей большую часть года пустовал, а его занятой владелец предпочитал лишний раз посидеть в Интернет, нежели потратить драгоценное время на вылазку в Кратово.

Грин больше не уделял такого серьезного внимания спорту, разве что пару раз в неделю посещал престижный фитнес-клуб. А еще Поляков неожиданно для себя самого стал захаживать в подпольные казино. И в итоге так втянулся в игру, что не успел заметить, как превратился в самого настоящего лудомана со всеми вытекающими последствиями. Будучи сильной натурой, Поляков умел заставить себя обойти очередную неприметную дверь, но уж коли заходил внутрь, то проигрывался в пух и прах. Спускал все до нитки независимо от суммы, что на тот момент находилась в его кошельке. Доходило и того, что брал в долг. Но когда расходы начинали перекрывать доходы, Грин собирал волю в кулак и снова с головой уходил в работу.

Всевидящее «Око» Григория Полякова умело смотреть дальше и зорче остальных — в самый корень проблемы. Коньком программы Грина были актуальность и злободневность. Отправляясь в очередное расследование, Поляков в полной мере осознавал, насколько дорога может быть пресловутая «ложка к обеду». Именно поэтому он всегда держал нос по ветру даже когда уходил в отпуск. У Полякова был особый нюх — он мог уже сегодня учуять то, что все остальные почувствуют только завтра. Злые языки, правда, поговаривали, что однажды Грин нарвется и дорого заплатит за все, что успел разнюхать. Но Поляков продолжал нарываться и разнюхивать, снова и снова вылавливая из неисчерпаемого океана событий самую горячую тему. Самые дорогие люди в его жизни — родители — были мертвы, а все остальное Грина уже не пугало. Впрочем, философское отношение к собственной смерти отнюдь не означало, что Поляков так уж любил заигрывать с костлявой. Отнюдь не просто так Грин поселился в квартире, расположенной в доме с двумя степенями охраны. Кроме того, Григорий не курил и никогда не лихачил на дорогах, предпочитая бесполезному риску золотое правило «тише едешь — дальше будешь».

Отношения с женщинами у Полякова складывались по принципу «никто никому не должен». О чем он оповещал их заранее, однако, всякий раз очередная подружка закатывала ему бурную истерику, когда Грин ставил ее перед фактом разрыва. И желающих захомутать его меньше не становилось. Мужественный, с белоснежной улыбкой, кроме того, обеспеченный, Грин был завидной партией для любой столичной красавицы. Но как только Полякову надоедала новая пассия, он тотчас без тени сожаления прерывал свою связь с девушкой. Нередко Грин делал это довольно цинично.

Рожденный в начале июня, он сочетал в себе противоречивые качества. Грин одновременно был хроническим лентяем и заядлым трудоголиком, прожженным циником и ранимым чувствительным мальчиком, уже давно и безнадежно влюбленным в одну единственную, что была для него идеалом во всех отношениях.

Впервые Грин увидел Её, когда ему было двенадцать. Гораздо позже Поляков узнал, что многие мужчины пребывают во власти стереотипов. Кто-то всю жизнь подсознательно ищет худощавых блондинок, кто-то предпочитает знойных полногрудых брюнеток… Женщину своей мечты Грин не мог и не хотел считать стереотипом. Он просто считал ее самой потрясающей на всей планете, что, в общем, совсем не ограничивало его повседневных вкусов. Поляков встречался с разными женщинами — зеленоглазыми блондинками и голубоглазыми шатенками. Ему нравились худощавые аскетки и пышные «вамп», стервы и лапочки, эстетствующие умницы и глупенькие милашки… Та, что превратилась в идеал в сознании Грина и поселилась в самом дальнем уголке его сердца, была изящной маленькой Принцессой с огромными карими глазами и изумительно тонкой шеей. Принцессу звали Одри Хепберн.

Голливудская актриса, любимица публики. Грин читал, что день ее смерти половина населения Соединенных Штатов восприняла как личную трагедию.

Что же касалось фильма «Римские каникулы», то он до сих пор оставался одним из самых любимых в видеотеке Грина. Но если раньше он взирал на экран, будучи исполненным безрассудной надежды мечтательного подростка, то теперь, в который раз пересматривая до мелочей изученные кадры, лишь негромко хмыкал, как, должно быть, хмыкали все бывшие романтики, ныне превратившиеся в циничных зубоскалов.

Проза жизни, его жизни, ничем не напоминала голливудскую сказку. И на пути Грина ни разу не встречалась женщина, хотя бы отдаленно напоминающая Одри Хепберн, как внешне, так и внутренне.

Впрочем, с Принцессой или без нее, жизнь Полякова шла своим чередом. Кроме работы и развлечений, Грин с уверенностью мог выделить еще одну неотъемлемую часть своей жизни. Интернет.

Соцсети Поляков открыл для себя не сразу, но за какие-то пару лет успел здорово на них подсесть. И теперь блогер g-rin активно писал посты, регулярно пилил фоточки и читал, что пишут другие блогеры. Вот и сегодняшним утром, проверив электронную почту, Поляков первым делом полез читать ленту своих френдов.

Грин пропустил несколько малоинтересных постов на тему визита в Москву модной американской певички, а также пару хвалебных и явно заказных статей о новом творении раскрученного графомана. Кто-то из френдов снова жаловался на пробки на дорогах, кто-то делился изобретенным накануне рецептом веганской пиццы. Какой-то правдоруб возмущался агрессивным пиаром нового ура-патриотического фильма, заодно проклиная всю современную российскую киноиндустрию. О ненависти френда к реалиям отечественного кино свидетельствовал пост, красноречиво озаглавленный «Стасики-пидорасики».

Поляков уже собирался выяснить, кого конкретно имел в виду автор поста, но тут внимание Грина привлек пост девушки, называвшей себя Sara J. Она делилась впечатлениями о только что прочитанной ею новелле Рюноскэ Акутагава «Муки Ада». Саша, как на самом деле звали девушку, описывала ощущения от «Мук» в своей обычной экспрессивной манере, однако, в отличие от критиков и критиканов всех мастей, с изяществом избегала языковых штампов. Грин знал о Саше гораздо больше, чем о многих других своих френдах. Между ними было что-то вроде легкого виртуального флирта. Впервые повстречав ее пост в одном из литературных сообществ, среди подписчиков которого Поляков числился, он сам добавил девушку в число своих «друзей». Через пару дней Саша ответила ему «взаимностью», и они начали «общаться». Сначала на уровне комментариев к постам. Потом — в мессенджере. Саша никогда не донимала Грина сообщениями, даже если он подолгу не отвечал, завязнув в делах.

От Саши Поляков узнал, что та с самого рождения живет в небольшом Сибирском городке. И даже сообщила название, о котором Поляков, к своему стыду, прежде никогда не слышал. Что-то вроде Нижнеярска… Грин точно не помнил. Дабы скрыть пробелы в области географии, Поляков тогда сразу поспешил перевести разговор на другую тему. Саша была моложе Грина лет на двенадцать. Они разговаривали о политике и журналистике, кино и литературе, поднимали проблемы мировой экологии, рассуждали о браконьерстве в регионах страны. Вместе с тем, Саша казалась Полякову трогательно наивной. Было похоже, что ее не на штуку волновало потребительское отношение человечества к природе. Саша прекрасно разбиралась в кинематографе, точных науках и классической музыке. И в совершенстве знала киберпространство, особенно так называемый Рунет. Грин был вынужден признать себя «чайником» по сравнению с Сашей. При всем при этом, Саша честно признавалась, что ни разу в жизни не пробовала суси. И это в период тотального тренда на азию, когда в любви к суси и супу том ям признавались даже те, кто в принципе терпеть не мог сырую рыбу и острые блюда. Или взять повальное увлечение девушек «гламурной блогершей» Настей Опа. Саша понятия не имела, кто такая Опа и никогда не смотрела ни одного ее вайна. И тусовочную писательницу Бузову Саша тоже никогда не читала. Сашу интересовали Акутагава и Чехов, Уайлер и Станислав Ростоцкий, Рахманинов и Фитцджералд.

В целом, Грин и Саша беседовали обо всем и ни о чем. Как могут беседовать двое пользователей всемирной паутины — двое неглупых одиноких людей, которые никогда друг друга не видели, и вряд ли увидят.

Саше была интересна Москва. Девушка никогда не видела, что представляет собой метро, и частенько расспрашивала Полякова об «удивительном виде подземного транспорта». Грин как мог старался удовлетворить любопытство Саши в рамках свободного времени. Иногда Поляков невольно заигрывал с девушкой. Как правило, это случалось в период затишья, когда Грин, расставшись с очередной любовницей, еще только присматривался к новой кандидатке. Саша отвечала на виртуальные ухаживания Полякова — насколько позволяли эмодзи.

Фактически о своей собеседнице, кроме имени и приблизительных возраста и местообитания, Поляков не знал ровным счетом ничего. Как, впрочем, и она про него. Да и кто сейчас относится серьезно к сетевым знакомствам?

Изучив пост Саши, Поляков заметил нечто интересное в другом «окне» — на ленте. ру.

Статья называлась «Бунт сибирского лосося». По мнению автора, только что вернувшегося в Москву из Новоалтанска, в Сибири назревал природный катаклизм. Тамошние экологи, встревоженные ситуацией на реке Алтангаре вовсю били в барабаны. Алтангара, огромная река, во все времена слыла кладезем рыбных ресурсов. Человечество использовало реку в самых разных целях уже не первый десяток лет. Но река терпела и сносила все — и многотонные сливы отходов, и варварские выловы рыбы, и строительство ГЭС. Терпела вместе с рекой и рыба, с удивительным упрямством восстанавливая нарушенную человеком численность популяций и адаптируясь к новым экологическим условиям. А тут прямо чертовщина какая-то — будто изящные речные лососи — хариусы, а вместе с ними и крупные лососи-силачи — таймени — все разом сговорились и решили уйти из Алтангары. Не иначе, надоело лососям терпеть вытворяемый с их домом беспредел, и взбунтовались они назло и буржуазной Европе, и поставщикам ценного деликатеса, а заодно и всем тем, кто не мог остаться равнодушным к подобному беспрецедентному кризису.

Дочитав статью, Поляков несколько раз постучал пальцами по столу. Статья наводила на определенные мысли. За грубоватым слогом автора отчетливо проступали факты: лососи мигрируют, ученые хватаются за головы.

Через полчаса Грин уже размашисто шагал по коридору «Останкино», направляясь к своему рабочему месту, где большую часть времени базировалась команда передачи «Око».

Славу Горобца, бессменного оператора проекта, Грин поймал на пути в курилку.

— Ты уже слышал про миграцию лососей? — с ходу начал Поляков, едва не забыв о приветственном рукопожатии.

— На Аляске, что ли? — отрешенно поинтересовался Слава, затягиваясь сигаретой.

— У нас, — пояснил Грин. — В Сибири, в Новоалтанске.

— А с чего вдруг они у нас мигрируют? — удивился Горобец, шумно выдувая из легких струю едкого дыма.

— Вот и я думаю, с чего, — пробормотал Поляков.

— Ну и дела! — встрепенулся Слава. — Стоящее дельце наклевывается?

— Что за дерьмо ты смолишь, — поморщился Поляков.

Тем не менее, Слава был прав. Еще в процессе чтения статьи в сознании Полякова что-то шевельнулось. Что-то, что теперь подсказывало Грину: надо рыть.

— Сорян, мы люди простые, МГУ не заканчивали, — оскалился Горобец. — Так что там с этими лососями?

— Сегодня постараюсь выяснить подробнее, что там стряслось.

— Короче, я пакую чемоданы, — усмехнулся Слава. — Когда у тебя вот такой вид — значит, пора собираться в дорогу. А вообще, Грин, ты не находишь это парадоксальным? Ты сделал себе имя на крабах. Теперь вот лососи…

— Скажи мне, Слав, что ты сейчас читаешь? — неожиданно спросил товарища Поляков.

— Бузову, — без заминки ответил Горобец.

— Да ладно?? — опешил Грин.

— Шучу! Про Лувр читаю, публицистику. А почему ты спросил?

Горобец швырнул затушенную сигарету в облезлую пепельницу, доверху наполненную окурками. «Бычок» Горобца попал в стальной корпус пепельницы, и, ударившись о металл, отскочил к стене.

— Да так, — отмахнулся Грин.

— Бузову я уже прочел, — доверительно сообщил Слава, направляясь к выходу из курилки. — Года три назад.

— Издеваешься? — недоверчиво спросил Поляков, устремляясь за Славой.

— Слушай, надо же чем-то мозги расслаблять. У каждого, знаешь ли, свое guilty pleasure.

2

Tempus est optimus magister vitae.

Время — наилучший учитель жизни.

Далана закрыла глаза и с наслаждением заурчала, погружаясь в прохладную воду. Тело охватила сладкая истома. Далана расслабленно потянулась, с удовольствием отдаваясь во власть бурлящего бассейна.

Надо будет построить у себя такой же, — подумалось Далане. — И чего я раньше пренебрегала гидромассажными ваннами?

Хозяйка дома, где нынче гостила Далана, миниатюрная шатенка Юрико, слыла большой любительницей водных процедур или — как нынче было принято говорить — SPA. Полукровка Юрико гармонично сочетала в себе сущность, унаследованную от человека-отца, с Даром Рожденной Исстари матери. В свои неполные триста лет Юри говорила на двух десятках языков, играла почти на всех известных человечеству музыкальных инструментах и с равным восторгом обожала как финскую сауну, так и японскую ванну о-фуро. Склонность мраморнокожей Юри к столь частому общению с водой объяснялась все тем же происхождением: мать Юрико была Божеством Водной Стихии.

Огромный загородный особняк, летняя резиденция мадемуазель Юрико Оттикер, вмещал не только скандинавскую сауну и японскую купальню, но и русскую баню. Гордость Юри, с которой та демонстрировала компактно встроенный в стенную нишу деревянный сруб своей «русской» гостье, позабавила Далану. На самом деле, куда больше ее впечатлили четыре воистину гигантских бассейна, асимметрично расположенных на территории виллы. Каждый из гигантов отличался собственным температурным режимом и эксклюзивным вариантом гидромассажа. Далане больше всего полюбился тот, который Юрико именовала «ледяным».

Вот и сейчас Далана, забравшись в прохладную воду, отдыхала на полную катушку, время от времени выбираясь из лона бассейна только для того, чтоб прогуляться по территории виллы.

Вилла Юрико располагалась неподалеку от городка Шампэ. Далана гостила здесь уже три недели, находясь под самыми благоприятными впечатлениями от провинциальной Швейцарии. Далане нравилось все, начиная сладким пьянящим воздухом, напоенным ароматами альпийских лугов, и заканчивая самими швейцарцами. Взращенные на лучших в мире сырах, эти люди были прекрасны в своем сытом умиротворении, медлительны… и чертовски вкусны. Гораздо вкуснее, чем канадцы.

Далана вдруг почувствовала, что кто-то приближается к краю бассейна. Нехотя она открыла правый глаз.

Василиса, вальяжная «черепаховая» кошка-шестилетка, мягкой поступью направлялась к Далане.

Играть, — заявило животное, останавливаясь в нескольких шагах от бортика бассейна.

Далана в очередной раз восхитилась тем, как четко кошка могла транслировать мысль. Согласно многовековому жизненному опыту вампиршы, редкому зверю удавалось достичь такого «мастерства» даже к финалу жизни.

Умница ты моя! Прыгай ко мне, — разрешила Далана.

Вода. Не нравится, — ответствовала Василиса и в подтверждение недовольно фыркнула.

Иди к Юри, — велела Далана. — Она с тобой поиграет.

Василиса строго глянула на Далану своими круглыми немигающими глазами и направилась внутрь дома, откуда доносились чарующие слух звуки кокю^[2]. Юрико музицировала с самого утра. Кокю был одним из тех инструментов, что не утомляли Далану от столетия к столетию. Страстный плач смычка, что касался струны, однажды проник ей в самое сердце, да так и остался там. Гениальный Мастер, когда-то сотворивший кокю, умел заставлять его звучать именно так — страстно, надрывно. Он сам сочинял музыку и сам ее исполнял. Второго такого музыканта Далана не встречала за всю свою долгую жизнь. Увы, время утекало как песок сквозь пальцы, и Мастер, конечно, был давно мертв. Но и сейчас его творение, оказавшись в талантливых руках, по-прежнему рождало звуки, что проникали в самое сердце.

Далана внимательно прислушалась. Юри исполняла сочинение кого-то из современных композиторов. Кажется, Хисаиси^[3]. Музыка была прекрасна.

Внезапно порожденная кокю мелодия оборвалась. А еще через мгновение чуткое ухо Даланы уловило шум возни.

— Базилик! — по-французски защебетала Юрико. — Скорей сюда, лови, лови!

Далана улыбнулась. Похоже, и кошка, и хозяйка дома — обе испытывали потребность в игре…

Последние шесть лет Далана почти безвылазно находилась в Квебеке. Поездка в Швейцарию была единственным путешествием, которое Далана рискнула себе позволить после московских злоключений. Она долго размышляла прежде, чем отправиться в эту поездку. Воспоминания об ужасе, что ей довелось пережить во время последнего задания, до сих пор оставались очень четкими и яркими. Однако атмосфера вялотекущей жизни, которой теперь жила Далана, была невыносима. Да еще Юрико так активно зазывала ее к себе в гости, засыпая сообщениями с подробными описаниями всех достоинств новопостроенной виллы.

В конце концов, Далана уступила. Ее канадские документы — безукоризненны. Значит, можно себе позволить оторваться от рутины хотя бы на месяц-другой. А может даже на все лето.

Приняв решение, Далана известила Юрико — и через несколько дней радостная Юри встречала Долорес Бюссьер, как теперь звали Далану, в аэропорту Женевы.

За три недели, проведенные в окрестностях Шампэ, Далана умудрилась спустить на ветер кучу денег. Здесь, в местечке, окруженном альпийскими лугами, у Даланы вдруг проснулся сильнейший голод… на беду местным жителям. И наконец-то исчезли последние рубцы — память о схватке с Арханом. Словом, швейцарские каникулы Даланы состояли сплошь из удовольствий. Василисе тоже нравилось на новом месте. Кошка вошла во вкус вольной жизни полудикого существа и теперь с утра до вечера только и делала, что ловила мышей-полевок, обитавших здесь в несметных количествах. Каждый был счастлив в этом дивном уголке.

Далана открыла глаза… и обомлела. Прямо перед ней, по пояс в воде стояла обнаженная Юрико.

— Ты что… — начала было Далана, но уже через долю секунды поняла, что голая визитерша вовсе не была Юрико.

Собственно, и Юри, и женщина, что находилась в бассейне, были похожи как две капли воды. И все же Далана отметила ряд отличий, не бросавшихся в глаза с первого взгляда. Незнакомка была брюнеткой, это раз. А кроме того, женщина выглядела еще более утонченной и изящной, чем Юри, и в отличие от последней в ее лице не было ничего европейского. Но самыми удивительными в облике женщины были ее глаза. Глубокие и завораживающие, полные мудрости, эти глаза древнего существа не имели ничего общего с глазами очаровательной владелицы дома.

Вне всякого сомнения, Далана видела перед собою Рожденную Исстари. Далана заметила, что ноги женщины не касаются дна бассейна. При этом незнакомка не совершала никаких телодвижений — вода будто сама держала женщину на плаву. Ну а прямо-таки портретное сходство с Юрико наводило на единственно верную мысль…

Приветствую тебя, Госпожа Мраморного Озера, — склонила голову Далана.

— Дитя мое, полно, — вслух произнесла мать Юрико на чистейшем французском. — Я приняла этот облик для того, чтобы обойтись без церемоний. Хотя, скажу тебе, добираться сюда на самолете — мука, не сравнимая ни с чем. Не уверена, что на обратном пути я снова рискну залезть в брюхо к этому металлическому монстру. Какой там грохот, я прежде не слышала ничего подобного! Кроме того, это ужасно долго, — посетовала обнаженная Богиня.

— Я знаю, — спокойно кивнула Далана и вопросительно воззрилась на собеседницу.

Интересно, что понадобилось от нее Озерной Госпоже?

— Я понимаю твое любопытство, дитя мое, но постарайся потерпеть и не забегать вперед, — проворковала гостья.

Ее нежный голос, походивший на журчание крохотного ручейка, потонул в булькающем звуке гидромассажных струй. Недовольно покачав головой, мать Юрико взглянула на воду. Мгновение — и поверхность бассейна стала гладкой как зеркало.

— Мертвая вода, — посетовала мать Юри. — Я уже начинаю скучать по своему озеру.

Далана поняла, что начинает раздражаться.

— Ты, кажется, обещала обойтись без церемоний, — напомнила она.

— Ты разве куда-то спешишь? — поинтересовалась гостья.

— А ты разве пожаловала сюда аж из самой Японии, только чтоб искупаться в джакузи? — парировала Далана.

Мраморная Госпожа задорно рассмеялась. Далана решила, что это существо вызывает у нее симпатию, однако тотчас одернула себя. Эта красотка с ласковым задорным смехом в обычное время отличалась суровым нравом и крайне устрашающим обликом. Возможно, что и клыки у Хозяйки Мраморного Озера были раз в двадцать длиннее, чем у самой Даланы.

— Кстати, я еще не видела нового дома своей дочери, — сказала гостья, отсмеявшись. — Но ты права, Ди, причина в тебе. Ты нужна мне, и по очень серьезному делу.

— Заранее отвечаю «нет», — отрезала Далана. — Я в отпуске. И ни за какие заказы сейчас не берусь.

— Тем не менее, для моего клиента тебе придется сделать исключение, — не менее жестко отчеканила мать Юри.

— Так ты выступаешь как «контактер»? — удивилась Далана. — Забавно, но сути не меняет, — Далана широко улыбнулась, демонстрируя гостье клыки. — Извини, но ехала ты зря.

— Заткнись и послушай, — безапелляционно заявила мать Юрико. — Это не кража и не заказное убийство. И даже не промышленный шпионаж. Мой заказчик хочет, чтобы ты выяснила причины экологической катастрофы.

— У-у, — протянула Далана. — Еще и профиль не мой.

— Как раз твой, — возразила гостья. — Дело очень тонкое. Заказчик готов заплатить тебе втрое больше обычного.

— Деньги меня сейчас не интересуют.

— Таких как ты деньги интересуют всегда, — мрачно сказала мать Юри.

Далана пристально посмотрела в глаза собеседнице.

— Уверяю тебя, — заявила она. — Сейчас моя заинтересованность в деньгах практически равна нулю. Поэтому, оставь меня, пожалуйста, в покое.

И Далана подняла свое тело в воздух, воспарив над кромкой воды. В ту же секунду огромная волна вздыбилась над бассейном и с яростной мощью обрушилась на зависшую в воздухе Далану. Та плюхнулась обратно, при этом сильно ударившись головой о каменный борт.

— Не хочешь по-хорошему, будет иначе! — звонко воскликнула Хозяйка Озера.

Далана почувствовала, как неведомая сила утягивает ее на дно. Кто-то или что-то сжало ноги Даланы, словно в тисках. Даже не пытаясь сопротивляться, она прикинула, надолго ли хватит воздуха, что оставался в легких. Сквозь толщу воды она заметила несущуюся к бассейну Юрико.

— Мама! — отчаянно закричала Юри. — Ты же мне обещала!

В то же мгновение невидимые тиски на лодыжках разжались, и Далана, отплевываясь, всплыла на поверхность.

— Зачем вмешалась? — довольно зло выпалила Озерная Госпожа. — Я всего лишь собиралась искупать твою несговорчивую подругу.

Юрико проигнорировала реплику матери и обратилась к Далане:

— Ди, прошу тебя, не сердись. Мама не принимала никаких возражений.

— Filiae pulchrae mater pulchrior^[4], — прорычала Далана, выбираясь из бассейна.

Она подняла лежащее подле бортика полотенце, завернулась в него, а затем прибавила уже по-русски:

— Яблочко от яблони.

На щеках Юрико, что прекрасно понимала оба языка, выступил легкий румянец.

Далана сверкнула глазами в сторону Хозяйки Озера. Та, будучи абсолютно сухой, теперь стояла на берегу, на внушительном расстоянии от противницы. Однако, Озерная Госпожа, поймав взгляд Даланы, ответила ей таким же долгим и тяжелым взглядом.

— И давно ты здесь? — поинтересовалась Далана, энергично отжимая мокрые волосы.

— С самого утра, — призналась мать Юрико. — Мой самолет приземлился в Женеве четырнадцать часов назад.

Как только она заговорила на русском, Далана была вынуждена отметить безупречное произношение Озерной Госпожи.

— Как это я тебя не заметила? — с легкой досадой проворчала Далана.

— Это неудивительно, Ди, — примирительно сказала Хозяйка Озера. — Я ведь гораздо старше тебя. Хотя, положа руку на сердце, скажу, что пару раз я чуть было не столкнулась с твоей не в меру любопытной кошкой. Кстати, с чего это ты вдруг обзавелась кошкой?

— Не твое дело.

— Ты права, — с фальшивой покорностью согласилась Озерная Госпожа.

Далана, между тем, посмотрела на Юрико, что стояла в сторонке, стыдливо опустив глаза.

— Ты для этого меня сюда заманила? Мне следовало внимательнее слушать твои хитрые мыслишки!

— Извини, — только и смогла выдавить в ответ Юри.

От волнения она перешла на японский, чем вызвала явное недовольство матери.

— Юри, что за отвратительный акцент? — с укором произнесла Хозяйка Озера. — У меня складывается ощущение, что ты забыла родной язык.

— Я живу в Швейцарии, мама, — негромко возразила Юрико. — Вот уже семьдесят лет. Моим родным языком давно стал французский.

На мгновение Озерная Госпожа, явно не ожидавшая услышать из уст дочери подобную дерзость, потеряла дар речи. Далана не преминула воспользоваться возникшей заминкой.

— Ну что ж, дамы, спешу оставить вас с вашими разборками. Лично я немедленно возвращаюсь в Канаду.

— Ты никуда не полетишь! — воскликнула Хозяйка Озера, вновь переключая свое внимание на Далану.

Далана яростно зашипела. Ее верхняя губа растянулась и задралась, обнажая клыки. Готовая в любую минуту атаковать, Далана медленно двинулась в сторону соперницы. Тотчас же вода в бассейне забурлила, будто крутой кипяток.

— Ну и ну! — притворно изумилась Далана. — Сейчас посмотрим, что ты можешь на суше.

— Мама, Ди, ну перестаньте, — чуть не плача, взмолилась Юрико, — вы же мне весь дом разнесете.

Хозяйка Озера отступила назад.

— Ди, уверяю тебя, — слегка дрогнувшим голосом произнесла она, — моей конечной целью вовсе не является твоя смерть.

— Прочь с дороги, — прорычала Далана. — Я иду собирать вещи.

— Ди, я не беспокоила тебя три недели! — воскликнула мать Юрико. — Воздай же дань моему терпению — хотя бы выслушай меня до конца!

— Я все сказала, — отрезала Далана. — Подряди свою дочь, пока на нее никто не жаловался.

— Но я не справлюсь, Ди! — запротестовала Юрико. — Тут нужен высокий класс, самый высокий, понимаешь?

— Только не говорите, что я ваша последняя надежда, — скептически хмыкнула Далана. — Лесть в данном случае бесполезна.

Далана, между тем, миновала половину пути, отделявшего ее от Хозяйки Озера. Мысленно вампирша уже прикидывала наиболее эффективный и быстрый способ нейтрализации Озерной Госпожи, когда та вдруг заявила:

— Ты права, дело не в квалификации. Я знаю, есть и другие, не хуже. Выбор пал на тебя… потому что именно тебя эта проблема не должна оставить равнодушной.

— Ты плохо слушаешь, — обронила Далана, сокращая расстояние еще на шаг. — Мне нет дела до денег, даже до очень больших денег. Я отдыхаю.

— Из Алтангары уходит рыба.

Далана застыла на месте. Боль, что сквозила в голосе Хозяйки Озера, в одно мгновение передалась и ей, Далане, оставляя в стороне нанесенные недавно обиды.

— Ты сказала — из Алтангары? — переспросила Далана.

— На носу экологическая катастрофа, Ди, — пояснила Юрико. — В Новоалтанске всполошились все — от экологов до чиновников.

Далана почувствовала, как внутри нее что-то сжалось. Какая-то часть ее естества, та самая, что на протяжении всех долгих лет жизни Даланы страстно, безудержно тосковала по Забайкалью. Пора была признаться самой себе в том, что ей отчаянно хотелось домой. Хоть на денек, хоть на пару часов. Просто для того, чтобы вдохнуть упоительный воздух таежного леса, услышать звуки живой тайги, шепот деревьев, забавную трескотню Лесных Человечков… Последние несколько месяцев Далана была одержима идеей послать свое канадское житие куда подальше, очертя голову, броситься в аэропорт и оказаться среди пассажиров рейса Квебек — Москва. А потом — в Иркутск… Даже здесь, у Юрико, эта безумная идея не покидала Далану.

Но здравый смысл всякий раз брал верх над эмоциями. Да еще и подкреплялся железной логикой, которая сводилась к одной-единственной аббревиатуре: КРЕССТ. И тот факт, что на сегодняшний день фотография «черноволосой вампирши», наверняка, прочно засела в памяти у каждого «крестоносца», напрочь отбивал охоту совершить «экстремальное паломничество» в Россию.

— Ди?

Голос Хозяйки Озера ненавязчиво напомнил Далане о том, что происходило в реальности.

— Прости, что набросилась на тебя, — устало произнесла Мраморная Богиня. — Мне ужасно тяжело находиться в этом теле, и потом этот перелет… Я просто перенервничала. Ди, мы правда нуждаемся в твоих услугах. Если ты не узнаешь, что с рекой — этого не узнает никто.

Далана посмотрела на хрупкую фигуру, что стояла, устало ссутулившись, в нескольких шагах, и устыдилась своей агрессии.

— Но послушайте, Мизуми-химе^[5], — растерянно проговорила Далана. — Я не могу лететь в Россию. Это просто физически невозможно.

Осознав, что Далана не лжет, Хозяйка Озера ссутулилась еще больше, будто бы весь груз прожитых тысячелетий внезапно осел на ее миниатюрные плечи. Кожа Богини из мраморной превратилась в серую, а под глазами возникли нездоровые темные круги.

— Как все-таки мы беспомощны перед людьми, — хриплым голосом древней старухи произнесла Хозяйка Озера. — За свой краткий срок они успевают сотворить такое, что потом не исправить за тысячи лет.

Так и не найдясь с ответом, Далана промолчала. Юрико, тем временем, словно очнулась от оцепенения и бережно накинула на плечи матери купальный халат.

— Давайте зайдем в дом, — рассудительно предложила Юри. — Тебе, мама, надо отдохнуть. Человеческое тело очень хрупкое.

Через полчаса, расположившись в уютной гостиной, Далана, Юри Оттикер и Владычица Мраморного Озера сообща пытались разгадать ребус под кодовым названием «поездка в Россию».

Сама Далана небезосновательно полагала, что ее уже у трапа встретит компания «крестоносцев», и вместо зала ожидания благополучно препроводит в каземат.

— По-моему, ты преувеличиваешь, — возразила Юрико на высказанное Даланой предположение. — Биометрические паспорта в России еще только-только вводятся, а по бумажным документам вычислить человека… в общем, вычислить кого бы то ни было довольно проблематично.

— Тем не менее, о моем канадском паспорте надо забыть, — жестко ответствовала Далана. — Я по нему не полечу.

— Если честно, Ди, твои новые документы уже готовы, — потупила взгляд Юрико. — Я задействовала свои связи в посольстве — пойдешь «дипломатическим коридором». Как видишь, проблема с проверкой документов вообще отпадает.

— А в Москве ты сможешь задействовать свои связи?

— В Москве — нет, — ответила Юри, стоически игнорируя сарказм в голосе Даланы. — Но документы будут в порядке. Чего ты боишься? И потом, Москва — еще не вся Россия.

— Зря ты так думаешь, — хмыкнула Далана.

— То есть? — искренне удивилась Юрико.

— Забудь, — махнула рукой Далана. — Я понимаю, к чему ты клонишь. Если меня не встретят сразу, в Шереметьево, то можно будет надеяться на фору в несколько дней. Только все эти «если» не слишком убедительны.

Далана подняла вверх указательный палец правой руки, а затем резко провела им по собственному горлу.

— Свежо предание.

— Но ты же не думаешь, что все московские полисмены только и заняты день и ночь ловлей всех женщин, подходящих под твое описание! — эмоционально заявила Юрико. — Да и что от него останется, после того, как ты поработаешь над образом? Мало ли в Шереметьево прилетает пассажирок с длинными ногами? В мире совсем перевелись высокие женщины?

Скверно замаскированная лесть в словах Юри вызвала у Даланы улыбку.

— Что до Сайберии, то там тебя вообще никто не видел и не знает, — продолжала Юрико.

Время от времени она переходила с французского на русский и обратно, из-за чего некоторые слова в ее речи звучали весьма забавно.

— Я хочу взглянуть на документы, — потребовала Далана.

— Чуть позже, — пообещала Юрико. — Уверяю — останешься довольна. Кстати, ты вылетаешь завтра вечером, самолет уже зафрахтован.

— Как вы обе все предусмотрели! — изумилась Далана. — Я пока еще не дала согласия, что возьмусь.

Юрико тяжело вздохнула.

— Окей, что тебе мешает?

— Я по-прежнему не уверена, что справлюсь.

Выдержав небольшую паузу, Далана обратилась к Хозяйке Озера:

— С чего ты вообще взяла, что причиной миграции лососей не может быть какой-нибудь банальный слив промышленного дерьма?

— Ди, промышленное дерьмо ежегодно тоннами сливалось в Алтангару, — негромко проговорила Озерная Госпожа. — Но ни разу доселе рыба не покидала ее вод.

— Допустим, — кивнула Далана. — Но ты и твой заказчик отдаете себе отчет, что, выяснив причину, я возможно так и не сумею устранить ее?

— Ди, прошу, не разговаривай со мной, как с умственно отсталой, — недовольным тоном попросила Хозяйка Озера. — Я еще могу не знать, что такое биометрический паспорт, но уж такие простые вещи мне объяснять не надо. Можешь не волноваться — свои деньги ты получишь сполна… даже в самом плачевном случае.

— В самом плачевном случае меня отправят туда, где деньги уже не понадобятся, — буркнула Далана.

Она погрузилась в раздумья. «Иди туда, не знаю куда, принеси то, не знаю что». С другой стороны, это был шанс навестить, наконец, родные края, пусть и с существенным риском оказаться в застенках КРЕССТа… Пусть Далана терпеть не могла человеческий пафос и лживые утверждения, и все же судьба огромной реки, что когда-то слыла кормилицей всего края, бывшего Родиной Даланы, не могла оставить ее равнодушной.

— Что с авансом? — поинтересовалась Далана, лениво потягиваясь.

— С собой, — с готовностью кивнула Озерная Госпожа. — Можешь быть спокойна, заказчик осведомлен обо всех тонкостях… совместной работы с тобой.

— А у тебя хорошо получается, — сказала Далана Юрико. — Можешь смело открывать «стрелочную контору».

— Стрелочную? — в недоумении переспросила Юри.

— Ту, которую стрелки переводит.

Юрико вновь покраснела, на этот раз до корней волос.

— Зато на пенсии без куска хлеба не останешься, — подытожила Далана, зубасто улыбаясь.

— Что значит «стрелки переводит»? — полюбопытствовала Хозяйка Озера. — И какая связь между этим и куском хлеба на… как ты сказала?

— Мама, оставь, это фигура речи, — вскипела Юрико.

Опомнившись через мгновение, дочь поспешила извиниться за резкий тон:

— Каваи су^[6].

После чего продолжила уже по-французски:

— Тебе стоит почаще вылезать из своего озера и бывать среди людей.

В этот момент в гостиную гордо прошествовала Василиса. Запрыгнув на колени к Далане, кошка уставилась на Хозяйку Озера.

Вода, — последовала реакция Василисы несколько секунд спустя. — Не нравится.

И, сладко зевнув, кошка разлеглась на коленях вампирши с явным намерением подремать. Мраморная Богиня сделала вид, что не разобрала предназначавшуюся ей негативную оценку со стороны Василисы.

— Кстати, о кошке, — невинно промолвила Далана, поглаживая свернувшуюся клубком Василису. — Придется ей на время моего отъезда пожить у тебя, Юри.

— Так, значит, по рукам? — с надеждой спросила Озерная Госпожа.

— Если только твоя дочь захочет оставить ее у себя в доме до моего, будем надеяться, благополучного возвращения.

— С этим — без проблем, — заверила Юри с плохо скрываемой радостью в голосе. — И еще, Ди, насчет твоей внешности… Думаю, без существенных изменений не обойтись. Я, прежде всего, имею в виду волосы. Жаль, конечно, расставаться с такой красотой…

— Ты о чем? — удивилась Далана. — У меня полно париков!

Юрико на секунду замялась.

— Понимаешь… Сибирь, тайга, река…

— Тебе придется работать в походно-полевых условиях, — заметила Озерная Хозяйка.

— Пожалуй, — без особого энтузиазма согласилась Далана.

Заметив ее реакцию, Юрико вновь виновато поспешила отвести глаза.

— Тогда не лучше ли будет создать твой новый образ заранее? — мягко предложила она.

— Снявши голову, по волосам не плачут, — мрачно подытожила Далана.

— Счет на твое имя уже открыт, — заметила Хозяйка Озера.

— Законы рынка, — фыркнула Далана. — Утром деньги — вечером стулья.

— Стулья?? Какие именно?

Увидев замешательство Богини, Далана рассмеялась.

— Что тут смешного? — недовольно поинтересовалась Мраморная Владычица.

— Умоляю, только не начинайте снова, — поспешила вмешаться в диалог Юрико. — Ди, у меня есть отличный стилист.

— Надеюсь, — хмыкнула Далана.

Она уже лет сорок, как не делала модельных стрижек, лишь изредка, раз в три-четыре года, аккуратно подравнивая свои роскошные волосы.

— Можешь на него положиться — он сотворит из твоих волос настоящее чудо.

— Последний раз я стриглась в Нью-Йорке, кажется, в шестьдесят шестом, — припомнила Далана, — Догадываетесь, у кого?

— Судя по твоему выражению лица, это был сам Видал Сассун, — предположила Юрико.

— Видал Сассун, — повторила Хозяйка Озера. — А кто это?

— Мама, ты все испортила, — рассмеялась Юрико, но, заметив реакцию Даланы, тотчас продолжила:

— Ладно тебе, Ди, этот мальчик не хуже. Его коснулся Звезда.

Далана бросила на Юри взгляд, полный удивления. Уж кто-кто, а обе они прекрасно осознавали уникальность людей, отмеченных Белым Господином Судьбы — Звездой.

— Аргумент в пользу мальчика, — согласно хмыкнула Далана. — Ладно уж, черт с вами с обеими, и с этим парикмахером.

Далана любовно провела рукой по всей длине своих уже почти высохших волос. Отрастут. Однако был еще вопрос, который волновал Далану не меньше, чем проблема с паспортом.

— А знает ли кто-нибудь из вас, милые дамы, как приготовить стойкую краску для волос?

— Это проблема? — хмуро удивилась Богиня.

— Еще какая, — кивнула Далана. — И советую решить ее как можно быстрее. Те краски, что продаются в маркетах, на моих волосах долго не держатся.

— Может, тебе обриться налысо? — на полном серьезе предложила Хозяйка Озера.

Все-таки перебранки не избежать, — мрачно подумала Далана.

— Так, стоп! — провозгласила Юрико, поднимаясь со своего места. — Мама, сделай одолжение: с этого момента больше ни слова! Иди в свою комнату, тебе нужен отдых.

— Я, пожалуй, еще посижу здесь, — упрямо заявила Мраморная Богиня.

— Очень хорошо! — хлопнула в ладоши Юрико. — Тогда уйдем мы и не будем тебе мешать. Идем, Ди! Пороемся в залежах подвала. Я точно помню, что два века назад собирала всякие косметические рецепты… Только бы найти теперь тетрадку, куда я записала всю эту дрянь.

3

Tanto brevius tempus, quanto felicius est.

Чем короче время, тем оно счастливее.

Саша прекрасно понимала, что ходит по краю. И все же страх перед отцовским гневом не мог пересилить ее тягу к заветному черному зеркалу.

Большой, похожий кирпич смартфон Саша обнаружила в лесу совершенно случайно. Откуда он там взялся — то ли его потеряли рыбаки, которых дикие реки Сибири привлекали возможностью выловить щуку или нельму в четверть центнера весом, то ли другие, жадные до лесных трофеев, люди позабыли эту штуку в траве — Саша могла только догадываться. Так или иначе, она была благодарна лесу за то, что он ниспослал ей такой подарок, позволивший дотянуться до истинного чуда, гениального изобретения человечества под названием Интернет.

Что это такое, Саша к тому моменту уже понимала. Отец называл Интернет всемирной выгребной ямой, Рунет — помойкой, а социальные сети — сборищем тронутых на голову лентяев. Именно социальные сети отец ненавидел больше всего: он просто не мог понять, как это вполне себе взрослые люди, находясь в здравом рассудке, могут изо дня в день открыто писать в личные дневники, выкладывать фото и делиться видео, доступными кому угодно в любой точке земного шара. Факт наличия среди блогеров модных писателей, эстрадных исполнителей, политиков и прочих известных личностей ничуть не влиял на негативное отношение отца девушки к этому сегменту Интернет, который, словно гигантский спрут, давно уже опутал своими щупальцами всех и вся.

Однако отец, невзирая на свой негатив, вовсю пользовался смартфоном, да и кое-кто в поселке — тоже. Отец объяснял Саше, что это вынужденная необходимость. Когда же Саша узнала, что в Интернет можно найти практически любую книгу, да еще и бесплатно, отцу пришлось предоставить любимой дочери право на «ограниченный доступ». То, что у Саши к тому моменту уже имелся собственный смартфон с выходом во «всемирную паутину», было маленьким секретом. Саша надеялась сохранить этот секрет как можно дольше.

В отличие от отца, Саша очень любила социальные сети. Особенно, «книгу лиц», facebook. Во-первых, потому что facebook был связующим звеном между Сашей и всем остальным миром, от которого девушка волею судьбы была отрезана с самого своего рождения. Вторая же причина заключалась в человеке, вернее, ее френде по имени Григорий Поляков. Нет, конечно, она не строила никаких иллюзий. Френд это даже не друг в общепринятом смысле этого слова. И даже если бы интерес Грина к ее персоне каким-то чудом вышел за рамки переписки и онлайн-диалогов в мессенджере… если бы, то что дальше? В том-то и дело, что ничего.

Саша зачем-то снова проверила мессенджер, хотя и так было понятно, что там нет ни одного нового сообщения от Грина.

Хотя это и неудивительно — ведь в Москве сейчас глубокая ночь. Зайдя в свой аккаунт, Саша быстро отстучала на клавиатуре новую запись. За прошедшую ночь девушка прочла новеллу Акутагава «Муки Ада», и теперь пребывала в восторге. Книги, что имелись в библиотеке поселка, Саша от корки до корки прочла, еще когда ей было тринадцать. А тут такое пиршество для ума — собрание сочинений Рюноскэ Акутагава, да еще и в открытом доступе!

Впрочем, всей правды Саша тоже написать не могла. Она и так выглядела довольно странно со своими литературными (и не только) пристрастиями — она ведь даже «Гарри Поттера» не читала. И ни разу не бывала в ресторане. Ничего не знала о модных тусовках и не разбиралась в брендах и трендах, если вообще могла отличить одно от другого. Да что уж там, ее и звали-то на самом деле вовсе не Сашей…

Сэржима!

Голос отца «прогремел» в голове девушки за мгновение до того, как она, отключив «Использование данных», проворно засунула смартфон под подушку. Главное, она уже отправила в свой аккаунт свежий пост — субъективные впечатления о «Муках Ада».

А через секунду девушка «услышала» еще более гневный призыв отца:

Сэржима! Ты опять всю ночь сидела в моем телефоне?

Папа, всего пару часов!

И тут она не солгала: в его телефоне, действительно, всего пару часов.

Девушка гадала, в какой части барака сейчас находился отец.

Я вообще-то кухне, — не замедлил тот с ответом, — Опять надеешься проскользнуть мимо меня?

Нуууууу…

Будучи не в силах придумать что-либо в свое оправдание, Саша покраснела до корней волос. Она быстро выбежала из своей комнаты и помчалась в сторону кухни. Худощавая, с длинными стройными ногами, девушка оказалась там раньше, чем отец успел разлить по кружкам ароматный взвар из сушеных ягод.

Саша присела на край длинной деревянной скамьи, что стояла перед массивным, потемневшим от времени столом.

— Держи, — сказал отец, протягивая девушке ее кружку, до краев полную «брусничного чая».

Саша улыбнулась отцу и отхлебнула щедрый глоток взвару. Сполна ощутив вкус ягодного букета, девушка замурлыкала от удовольствия.

— Какие планы? — поинтересовался отец, расположившись напротив Саши на точно такой же скамье.

— В лес пойду, — сообщила Саша.

— И на том спасибо, — поморщился отец. — Я уж думал, снова начнешь выпрашивать у меня телефон.

— Нет, хочу погулять.

— Неужели? Может, лучше поспишь после бессонной ночи?

— Пап, я читала вообще-то, — возразила девушка.

— Что ты там опять такого интересного нашла?

Казалось, отец был искренне удивлен.

— То, чего нет в библиотеке.

— Да, глупостей в нашей библиотеке нет.

— Пап, это не глупость, а японский философ.

— Ну хоть не американский комикс.

Саша засмеялась, задорно и весело, но уже в следующую секунду ощутила, как от тоски сжалось сердце ее отца. Так случалось всякий раз, когда он слышал, как смеялась его дочь. Смех Саши напоминал ему о жене.

Девушка посмотрела на отца. Он сейчас старательно скрывал от нее свои мысли, и все же Саша догадывалась, о чем он думает.

С каждым годом… все больше похожа.

Саша поставила пустую кружку на стол. Затем поднялась и шагнула к выходу.

— Я так понимаю, к обеду тебя не ждать? — поинтересовался отец.

— Ты все правильно понимаешь, мой дорогой Зевс.

— Я уже просил тебя не называть меня этим дурацким прозвищем.

— Хорошо, папочка.

Улыбнувшись, девушка чмокнула отца в щеку и через мгновение упорхнула из кухни.

Не заходи далеко! — донеслось ей вслед.

Изо дня в день, снова и снова отец повторял эту фразу. Саша могла позволить себе пройти с десяток километров в сторону верховья реки. Дальше начиналась нейтральная зона, граничащая с владеньями человолков. Люди в поселке испытывали к косматым чудищам стойкую ненависть с примесью страха. Человолки платили поселянам взаимностью, хотя самой Саше всегда казалось, что эти дикие существа больше боялись людей, чем люди боялись их.

Как бы там ни было, за все время существования поселка его жители убили около полусотни созданий, наряду с мощными клыками и густой шерстью наделенных зачатками разума. Жертвой чудищ стал единственный человек — женщина, семнадцать лет назад принявшая мученическую смерть от лап человолка. Этой женщиной была мать Саши.

Образ матери почти не сохранился в памяти девушки. Саша даже не помнила, как та в действительности смеялась. Невзирая на слова отца, девушка полагала, что ничего не унаследовала от матери, кроме, пожалуй, неприязни к собственному имени. Слово «сэржима» переводилось с тибетского как «золотистая». Саша и впрямь была обладательницей роскошной копны золотистых волос, но, тем не менее, очень не любила, когда ее называли Сэржимой. Имя казалось ей неблагозвучным и каким-то чужим. Да и цвет своих волос девушка тоже не любила, с детства считая, что уродилась «златовлаской» не весть в кого. Явно не в мать, волосы которой были цвета спелой соломы, и не в отца — обладателя темной шевелюры. Как ни пыталась Саша списать свои сомнения на слабое знание законов генетики, золотые волосы, равно как и карие глаза, все равно оставались под вопросом.

Между тем, девушка была уже на полпути к своей любимой поляне. Наряду с Сашей, этот маленький островок в глубине таежного леса облюбовали никели — крайне забавные существа, с которыми девушка обожала играть в солнечные летние дни. Никели были ростом с двухлетнего ребенка и умели пропадать так же внезапно, как и появляться. Еще они чудно крутили своими маленькими головками, при этом издавая потрескивающие звуки в зависимости от настроения. Никели могли общаться телепатически, но предпочитали «стрекотать» — недовольно или радостно, грустно, а иногда и сердито.

Как и Саша, крошки-никели были частью мира Рожденных Исстари. Однако девушка любила человечков вовсе не поэтому. Она считала их своими единственными друзьями, которым, в отличие от френдов из социальной сети facebook, Саша могла доверить все самое сокровенное…

Впрочем, к виртуальным друзьям Саша тоже была по-своему привязана. Особенно к Грину Полякову. Из всех ее френдов Поляков был единственным, кто опознал никеля на ее картинке пользователя. Правда, Грин называл никеля «кодамой», и поначалу принял Сашу за поклонницу японской анимации. Поляков, конечно, не мог знать, что эти очаровательные Духи Леса существуют на самом деле, и вовсе не в воображении японских мультипликаторов, а в далекой сибирской тайге. Зато Грин много чего знал о жизни столицы и по просьбе девушки иногда рассказывал ей пикантные подробности о своей работе, событиях и скандалах, московском бомонде, коррумпированных чиновниках, метрополитене имени В. И. Ленина и многом другом, таком далеком от Саши и от ее жизни здесь в поселке. Виртуальный собеседник не знал, что девушка живет в такой изоляции, как не знал о Лесных Духах, человолках, Сашином отце, Рожденных Исстари и многом другом, таком далеком от кипучей столичной жизни во всем ее блеске и свете неоновых ламп.

И чем больше Саша осознавала, что она и Грин Поляков существуют в двух совершенно не сопоставимых друг с другом мирах, тем больше юную девушку влекло к зрелому мужчине, о котором она не знала почти ничего, кроме разве что возраста, профессии, да имени с фамилией. Ко всему прочему, получалось, что сам Поляков знал о девушке еще меньше, искренне полагая, что ее зовут Александрой. Саша грустила и не могла что-либо изменить, и снова и снова перечитывала строчки его сообщений, прекрасно понимая: эти строчки — единственное, на что она может рассчитывать.

Вынырнув из мрачного закоулка собственных раздумий, Саша вдруг увидела перед собой поляну. И сразу почувствовала себя куда лучше, едва только уловила знакомое ласковое журчание ручья, что доносилось с другой стороны поляны. Звук льющейся воды всегда успокаивал Сашу, и даже бывало исцелял от разных недугов. Простуда или мигрень, насморк или ссадины — всякая хворь уходила, стоило девушке побывать вблизи любого живого источника воды. Саша любила проводить время у воды. В поселке возле бассейнов лососевого хозяйства, у водохранилища или же здесь, на поляне подле ручья она ощущала себя уютнее, чем где бы то ни было.

Саша вышла из тени елового дерева. Еще несколько шагов — и девушка уже удобно устроилась на излюбленном замшелом бревне, подставив лицо солнечным лучам.

Позади нее что-то зашуршало. Пара никелей бледно-голубого оттенка аккуратно перелезла через бревно и явилась взору Саши.

— Привет, — негромко сказала девушка. — Поиграем?

Один из никелей, тот, что чуть крупнее, уставился на Сашу единственным глазом, подергивая головой и сердито потрескивая.

Ты позже. Дольше дорога?

Задержалась дома, — стала оправдываться Саша, чувствуя себя виноватой.

Она ненавидела опаздывать и, хотя ей было особо некуда спешить, никогда и никого не заставляла себя ждать. Но сегодня она действительно малость припоздала. Значит, полагалось принести извинения.

Извините меня, пожалуйста. Впредь я постараюсь приходить вовремя. Давайте играть?

Первый никель склонил голову набок.

Золотые волосы. Знаешь, что нам нравится. Пользуешься.

В мысленном потоке, исходившем от миниатюрного собеседника, Саша явственно уловила ласково-ворчливую интонацию. Поддавшись нахлынувшим эмоциям, девушка наклонилась в сторону никеля и коснулась губами его макушки. После чего тот, что был поменьше и, очевидно, моложе, до сих пор не проронивший ни слова, неожиданно исчез… но лишь для того, чтобы ровно через мгновение материализоваться на поляне уже в сопровождении целого выводка своих собратьев.

Во что играем? — поинтересовался «маленький» никель.

— В прятки! — воскликнула Саша, срываясь с насиженного места. — Только, чур, у ручья! Кто последний добежит — тот и мается!

Всякий раз Саше неизменно выпадало маяться. Ведь она, не в пример никелям, не умела молниеносно перемещаться в пространстве. Как не умела прятаться под камнями или в трещинах старых пней.

Выждав положенное время под кроной сосны, о ствол которой полагалось «стукалиться», Саша не спеша подошла к ручью, присела на корточки и опустила ладони в воду. Даже сейчас, в преддверие полуденного зноя, вода в ручье, что питали бьющие из глубины земли ключи, оставалась холодной. Саша закрыла глаза и несколько мгновений просидела в такой позе. Разумеется, девушка знала, что наделена способностью усваивать энергию, жизненную силу Водной Стихии. Вода, а также населяющая ее фауна странным образом были послушны Саше с самого детства. Девушке были подвластны многие вещи, даже те, что заставляли остальных жителей поселка зачастую поглядывать в сторону Саши с плохо скрываемым страхом, и те, о которых сама девушка старалась лишний раз не вспоминать.

Но сегодня, в этот жаркий летний день, энергия маленького ручейка была необходима Саше лишь для того, чтобы потягаться силами с вездесущими Лесными Духами. Потому что отыскать проныру-никеля на его собственной территории являлось делом, куда более сложным, нежели игра в детские прятки.

Примечания

1

В японской мифологии разновидность лесных духов — прим. Автора.

2

Кокю — японский смычковый инструмент — прим. Автора.

3

Дзе Хисаиси (Джо Хисаиши) — современный японский композитор — прим. Автора.

4

Прелестной дочери прелестнейшая мать (латынь) — прим. Автора.

5

Почтительное обращение, дословно — Озерная Принцесса (японский) — прим. Автора.

6

Я сожалею (японский) — прим. Автора.