Обесцененная

Мария Печурина, 2023

Шесть лет назад Полина впервые подписала злополучный контракт. Наивная девочка тогда и не предполагала, какими проблемами это обернется для нее в будущем. Деньги, образование, богатый покровитель – сказка наяву, которая с каждым днем все туже затягивает удавку на шее.Ей дается передышка в месяц. Месяц, за который она должна решить, бороться ли за свою жизнь или же позволить другим решать свою судьбу. Месяц, за который она узнает, что один серый волк уже давно и безответно влюблен в нее.Месяц, который навсегда изменит всю ее жизнь и раскроет тайну – что же все эти годы скрывала от Полины стая?

Глава 3

Лина

Каждый год я старалась приезжать проведать маму. И в том, что наши встречи были мимолетны, не было моей вины. Марк не любил, когда я отсутствовала и не была в шаговой доступности. Обычно мое пребывание в доме мамы составляло всего несколько часов. Больше времени занимала дорога. И Марк, несмотря на то, что знал о количестве часов, что я провожу в пути, никогда не предложил отвезти меня лично или дать водителя. Урод!

Поэтому, как и вчера, приезжая поздно вечером в поселок, я уезжала обратно еще до полудня. Но сейчас-то мне некуда было спешить, собираться, бежать, ехать, суетиться.

Потягиваюсь под одеялом до хруста в косточках, жмурюсь от удовольствия и вновь и вновь вдыхаю аромат родного дома. Как же здорово! Провинциальную тишину не тревожат сигналы клаксонов, шум колес и незнакомые голоса на улице. Я только сейчас понимаю, как угнетал меня большой город. Но теперь все будет иначе!

Спалось мне сладко-сладко. Яркие сны скрасили мой отдых, и пусть я не могу вспомнить ни мгновения из ночных грез, но на душе все равно светло, тепло и радостно.

Мама заглядывает ко мне в комнату, когда я заправляю постель.

— Встала уже? — улыбается она, и в приоткрытую дверь тянется аромат свежеиспеченных оладушек. М-м-м!

— Доброе утро, мамуль! — целую родительницу в щеку и хватаю ее за руки, чтобы, приплясывая, покружиться вместе с ней по комнате.

— Лина! — смеется мама, но и не думает удрать от меня. Я останавливаюсь, обнимаю ее и умиротворенно вздыхаю.

— Я так соскучилась, мамуль, — сжимаю хрупкую родительницу в своих объятьях. Мама поглаживает меня по волосам, и я балдею от этого.

— А я-то как соскучилась, — мама промокает полотенцем уголки глаз, но все равно улыбается. — Ну, хватит уже соплей. Марш, умываться и завтракать!

***

— Я позвонила Степану, — сообщает мне мама, когда я усаживаюсь за стол и пододвигаю к себе тарелку с оладушками.

— Оперативно, — подшучиваю над родительницей. — Я совсем не против ваших встреч, если что.

— Я его как раз на ужин пригласила, — и поясняет, видя мой недоуменный взгляд. — А чего тянуть? Познакомитесь.

— Да я не против, — пожимаю плечами. — До вечера время есть, успею составить список вопросов.

— Лина! — укоризненно качает головой. — Пожалуйста, не делай поспешных выводов.

— Мамуль, да я же шучу!

— Шутит она, — ворчит ма. — Лучше бы к Илье присмотрелась.

— М? — оладушек комом встает у меня в горле. Это она о чем сейчас?

— Что ты так на меня смотришь? — вмиг разбушевавшись, спрашивает родительница. — Плечо тебе нужно надежное. А чем Илья плох? И собой хорош, и родители его, дай, Луна, им здоровья, уважаемые волки в стае, да и нужды с ним испытывать не будешь.

— Мам, я пока не готова об этом думать, — утыкаюсь носом в тарелку.

— А когда готова будешь? — мама присаживается напротив. — Марк этот… не лежит душа у меня к нему. Неизвестно, что через месяц потребует. Не отпустит он тебя так просто. Чует мое сердце, не отпустит.

— Мамуль, не нагнетай, — прошу волчицу. — Все будет хорошо.

— Лина, — сжимает мою руку мама, — присмотрись к Илье. Он в обиду не даст. Хороший парень же.

— В том-то и дело, мам, что хороший. Зачем ему такая грязь?

Я аж подпрыгиваю, когда родительница ударяет кулаком по столу.

— Не смей так о себе говорить! Чтоб больше я такого не слышала! Ясно?

— Ясно, — шепчу в ответ. Похоже, за шесть лет не только я изменилась. Та добрая и робкая женщина, которую я помню, обзавелась твердым стержнем.

Вот и мне не нужно раскисать.

***

День проходит в приятной суете. Я с энтузиазмом принимаюсь готовить ужин. И совру, если скажу, что мне неинтересен Степан Михайлович. Конечно же, я не собираюсь вставлять палки в отношения между этим оборотнем и моей мамой, но узнать волка, прежде чем отдать в его руки свою родительницу, все же стоит.

Когда вчера я спокойно пожурила маму за ее молчание, она, конечно, опешила. Видимо, и не собиралась еще какое-то время рассказывать мне о своем ухажере. Благо, что Илья оказался таким болтливым.

Илья…

Нет-нет, да мысли время от времени перескакивают на этого волка. Вчера наше общение закончилась не самым лучшим образом. И я действительно чувствую себя грязной, вспоминая, что он слышал мой разговор с Марком. Одна надежда, что Илья не будет, как остальные, осуждать меня и трепать языком. В последнем я почему-то уверена. Не такой он. Но вот порицать может. И не обязательно вслух. Что, наверное, еще хуже. А может, я просто накручиваю себе? Какое ему вообще дело до меня. Ну, встретились, поболтали…

Вздыхаю, понимая, что слишком много думаю о волке, который раньше был совершенно мне безразличен. Ну да, жили в одном поселке, знали друг друга, учились в одной школе, но в разных классах. Ну и что с того?

Кстати о школе.

— Мамуль, а ты чего не на работе сегодня? — интересуюсь у родительницы. Она же у меня педагог как-никак.

— Так у меня сегодня нет уроков. Классов мало у нас сейчас. Я всего три дня в неделю работаю.

Вот оно как. А я опять ничего не знаю. И раз мало работы, значит, и платят немного. Мне, конечно же, никто об этом не говорил. Благо, что я несмотря ни на что каждый месяц отправляла маме деньги.

Школы стаи, к слову сказать, финансировались частично из ее казны. Альфа лично следил за поступлением средств в каждое заведение. Другую часть оплачивали родители детей. Обучение было на высшем уровне. Каждому щенку уделялось много внимания, и иногда подбиралась индивидуальная программа. Среди оборотней не было бездарей и лентяев. Многие без проблем поступали после школы в особые институты. Для людей они был не доступны. Там учились как оборотни, так и вампиры с ведьмами. Конечно, никто никого не ограничивал и любой желающий мог поступить и в человеческий ВУЗ, если необходимой специальности в особых заведениях не находилось. Все же малочисленность наших рас играло свою роль.

Я поступала как раз в особый институт. И стая, как положено, должна была частично оплачивать мое обучение, а потом я бы отработала эти затраты. Но я не подавала заявку нашему альфе, потому что не хотела быть должной тем, кто не сберег моего отца, поэтому и вертелась сама.

Воспоминания об отце просачиваются в мысли. Как бы сложилась моя жизнь, если бы отец был жив? Ну почему он пошел на ту дурацкую охоту? Зачем?

— Лина, пирог посмотри! — вырывает меня из моих страданий мама.

— Уже зарумянился, — бросаю взгляд на духовку.

— Ох, как замечательно, — вплывая на кухню, улыбается мама. — Степан очень уж любит выпечку.

— И не он один, видимо, — хмыкаю.

— Это ты о чем? — удивляется родительница.

— Илья, тоже нахваливал твои пирожки.

— О! Ну как я могу не угостить мальчика. Он же один живет. Все сам. Да и работает с утра до вечера. Уж не знаю, чем он вообще питается.

— Судя по нему, не скажешь, что он голодает.

— Голодает или нет, а парня нужно кормить, — важно произносит ма, вынимая пирог из духовки. — Может, моя дочь его сытым сделает.

— Мам! — вспыхиваю я, когда замечаю ироничный взгляд родительницы. Я не пошлячка, но почему у меня такое чувство, будто ма говорит сейчас вовсе не о еде?

— А что мам? — усмехается волчица. — Сытый мужчина добр и покладист.

— Вот и задобрим Степана Михайловича… для начала.

— Задобрим!

Я смотрю, как смеется родительница, и улыбаюсь. Мама прямо помолодела на десяток лет. Думаю, в этом немалая заслуга Степана, которого я еще не знаю, но уже испытываю к нему симпатию. Моей маме тоже нужно сильное плечо.

***

Мы с родительницей немного увлеклись процессом, поэтому к ужину стол буквально ломится от блюд. И если Степан не будет покладистым и добрым после такого разнообразия еды, то уж не знаю, что еще нужно для этого сделать.

Подъехавшую к нашему дому машину я узнаю сразу же. Замираю трусливым зайцем у окна и не могу отвести взгляда от темного стекла автомобиля. С пассажирского места выходит высокий плечистый мужчина, а я все жду, когда же покажется совершенно другой волк. Кажется, я начинаю понимать, почему мы столько сегодня приготовили. Ох, уж мама!

Мои подозрения не оправдываются. Как только Степан забирает пакеты с заднего сиденья машины, та срывается с места и скрывается из вида.

На душу будто наваливается гранитная плита. Даже не зашел поздороваться. Видимо, брезгует моим обществом. Ну что ж… ожидаемо. Внутри все аж начинает клокотать от злости. Да кто он вообще такой, чтобы я так реагировала на него? Нужно больно мне его хорошее отношение!

— Лина! — недовольно зовет меня мама из прихожей. Луна! За своей обидой я совсем забыла о госте. Сейчас не время думать об Илье! Совсем не время!

Выхожу с кухни и тут же встречаюсь взглядом с волком. Мужчина явно волнуется, хоть и старается скрыть это за приветливым выражением лица. За время жизни в городе и благодаря многочисленным посещениям светских мероприятий, на которые меня таскал Марк, я отлично научилась читать с лица эмоции собеседника. Илья не в счет…

Нет-нет-нет! Не думать о нем. Сейчас нужно уделить все внимание будущему отчему.

— Степан, познакомься, это моя дочь Лина, — улыбается мама. — Лина, это Степан Михайлович, мой… хороший друг.

Я закатываю глаза. Мама-мама!

— Добрый вечер, Степан Михайлович, — протягиваю оборотню руку. — Будьте как дома. И да, я прекрасно знаю, что для моей мамы вы больше, чем хороший друг.

Степан уверенно отвечает на рукопожатие. Тепло его ладони приятно. Привыкла я полагаться на свою интуицию. Не испытываю к мужчине каких-то отрицательных эмоций, и это хороший знак.

— Очень приятно познакомиться с вами, Лина.

— Предлагаю сразу перейти на"ты", если не возражаете, — улыбаюсь я.

— Тогда зови меня по имени.

— Отлично, — киваю я, замечая довольный взгляд мамы. Степан после моих слов явно расслабляется. — Ну что мы тут стоим, пойдемте уже за стол.

— Я тут кое-что принес к чаю, — волк протягивает мне пакет.

— Спасибо. Не стоило беспокоиться, мы всего столько наготовили, что вам придется у нас задержаться на парочку дней, — подмигиваю волку и удаляюсь на кухню. Заглянув в пакет, облизываюсь, когда вижу мой любимый торт и пирожные, а еще конфетки. Мама, небось, раскрыла тайну моей любви к сладкому.

Когда возвращаюсь в гостиную, Степан обнимает ма за талию. Очень аккуратно и трепетно. Сразу видно его хорошее отношение к моей родительнице. Для приличия кашлянув, захожу в комнату. Степан с мамой похожи на шкодливых щенков, которых застукали за проделками.

— Я бы хотела поблагодарить вас за помощь маме, — говорю мужчине, когда мы располагаемся за столом. — Дом, забор, ворота — все такое чудесное. Вы — мастер своего дела.

— Засмущала меня, — смеется Степан, и я замечаю, как светятся его глаза, в уголках которых собираются мелкие морщинки. — На самом деле я только забор с воротами делал, а дом это уже заслуга Ильи.

Я удивленно приподнимаю брови и перевожу недоуменный взгляд на маму. Та-а-ак! Интересно, чего я еще не знаю.

— А чего Илюша не зашел? — будто и не замечая моего негодования, интересуется у волка родительница.

— Он считает, что сегодня все внимание должно быть приковано ко мне, — усмехается мужчина.

— Вот прохвост, — качает головой ма. — Нужно будет ему отнести пирожков, — и выразительный взгляд в мою сторону. А я что? А я, как и она, ничего не замечаю.

— Расскажите о себе, Степан, — прошу волка, наполняя свою тарелку. — Не подумайте только, что это допрос, но вы у нас новенький, а я мало еще что о вас знаю. Любопытно.

— Понимаю, — кивает мужчина и начинает свой рассказ.

***

Беседа течет неспешной рекой. Чувствую себя уютно рядом с оборотнем. В какой-то момент ловлю себя на том, что мне не хватало все эти годы вот такого теплого и непринужденного общения… как когда-то с отцом.

Из разговора узнаю, что Степан жил в стае волков с северных гор. Пару свою встретил еще в молодости, но они были не истинной. У Степана двое детей — сын и дочь. Они уже взрослые и каждый обзавелся своей семьей. Степан ждет не дождется появления внуков.

Жена умерла от внезапной болезни. И пусть ходят слухи, что оборотни отличаются отменным здоровьем, но никто не застрахован. Вот и жена Степана подхватила какую-то заразу, которую не смогли вылечить даже человеческие врачи.

Смерть женщины Степан Михайлович переживал трудно. На какое-то время погрузился в тоску по утраченной паре. Ничего его не интересовало. Любимая работа больше не приносила удовлетворения. И тут Степан пересекся с отцом Ильи, а тот, в свою очередь, узнав о трагедии в семье волка, предложил ему переехать к нам в поселение. Степан согласился не сразу — держал прежний дом, память о счастливых годах, проведенных вместе с женой. А потом, как это бывает иногда, проснулся утром с ощущением, что пора что-то менять.

— Прям наваждение какое-то, — улыбается Степан. — Вот не могу найти себе места. И думаю, да, что происходит? Вроде бы все так же. С детьми связался — все здоровы, все у них хорошо. И тут под вечер звонит снова Матвей и спрашивал, не надумал ли я переехать. И вот шибануло меня. Я и говорю:"Да хоть завтра!"Вот так и приехал. Потом, когда Тамару встретил, понял, чего сердце не на месте было. Судьба, — важно заключает в итоге. А мама прям как ягодка спелая после его слов — щечки горят, взгляд прячет. Эх, хорошо же, что все хорошо складывается.

Степан собирается домой ближе к полуночи. На улице давно уже стемнело. Я немного переживаю за волка, но отгоняю плохие мысли, которые тут же лезут в голову. Все будет хорошо. Как-никак Степан не на охоту идет, и не в лесную чащу.

— Доброй ночи, Лина, — прощается со мной мужчина.

— Доброй, — улыбаюсь ему. — Обязательно заходите еще. В любое время.

— Зайду, — кивает волк.

Повисает небольшая пауза, и тут я задаю вопрос, которому даже сама удивляюсь.

— А вы любите рыбалку?

Встревоженный взгляд мамы я могу понять. Она все еще думает, что я проверяю мужчину. Это не так, но его ответ, почему-то важен для меня.

— Не то чтобы очень, — замявшись, все же отвечает Степан. — Иногда бывает, захочется, но редко. Я больше вырезать люблю из дерева. Не по работе.

— Здорово, — расплываюсь в самой искренней улыбке. — Покажите как-нибудь что-то из законченного?

— Конечно, — тут же оживляется волк. — Хоть завтра приходи в гости или в мастерскую загляни. Там у меня тоже есть, чем похвастаться.

— Завтра не смогу, но в ближайшие дни загляну.

— Вот и договорились. До встречи тогда.

— До встречи.

— Я провожу, — смущенно улыбается мама и выскальзывает вслед за волком из дома.

Я прям себя, честное слово, тут самой старой чувствую. У них там вон какая любовь.

А ответом волка я все же довольна. Искренне ответил, не соврал, чтобы подлизаться. Уважаю.

Прохожу в гостиную и принимаюсь убирать со стола. Все же хорошо посидели, душевно. И волк мне понравился. Правду сказал Илья, Степан хороший толковый мужчина. И статный. Вспоминаю широкоплечего волка с темными волосами едва тронутыми сединой. Хорош. Не удивлена, что маме он понравился. Красивый, видный. С ней они смотрятся очень здорово. И пусть Степан сегодня не обмолвился и словом о грядущем полнолунии, но думаю, совсем скоро он решится на этот шаг. Я буду, честно, только рада за маму.

Луна, пусть у них все сложится.

Илья

Отъехав от дома Лины на приличное расстояние, понимаю, что до безумия хочется вернуться. Не поддаюсь своим желаниям, но и ехать домой не хочется, поэтому решаю навестить родителей.

— Илюша! — удивляется мама, но не скрывает радости от моего появления. — Как хорошо, что ты заехал. Мы как раз садимся ужинать.

— Здравствуй, мамуль, — целую родительницу в щеку и пожимаю руку, появившемуся в дверях кухни, отцу.

— Раздевайся и проходи к столу. Ой, что же ты не позвонил заранее, я бы чего вкусненького сделала, — сетует волчица.

— Да спонтанно решил проведать, — вешая куртку, оправдываюсь я.

— Вот и правильно, а то совсем забыл родителей.

Я молчу на это заявление, так как оно совсем не обосновано. С отцом я вижусь почти каждый день, а маму навещаю несколько раз в неделю.

Когда я только строил дом, родители думали, что я сразу же после окончания стройки свяжу себя с волчицей. Повод так считать у них был — я спешил побыстрей отделиться от них. Но вот уже прошло два года, как я переехал, а подвижек в личной жизни у меня никаких. Мама каждый мой визит не забывает намекнуть мне, что не против и внуков понянчить. И если раньше я бесился, когда всплывала данная тема, то теперь научился отвечать сдержанно, скрывая свою тоску. Мне самому уже не терпится обзавестись парой и взять на руки своих щенков. И, кажется, я подошел к тому безвозвратному моменту, что если Лина откажет мне, то сразу же возьму в пару первую попавшуюся волчицу. Хоть ту же Анну…

— А что же ты давно с Аней к нам не заглядывал? — будто читая мои мысли, спрашивает ма.

— Мы с ней давно не виделись, — отвечаю чистую правду. Волчица, может, и хорошая, но алчный блеск в глазах порой скрыть не могла.

— Мне сегодня тетка Степанида сказала, что Полина из города вернулась, — продолжает щебетать ма. — Не знаю, правда или нет.

— Правда, — хмыкаю. — Я ее подвозил вчера до дома.

— Вот как! Мы ее уже давно и не видели. И как она, сильно изменилась? Город-то хорошему не научит.

— Да вроде какой была, такой и осталась, — говорю маме. — Мелкая и вредная.

— Опять пособачились? — качает головой родительница. — И сколько можно? Вроде ж взрослые люди.

— Кто бы говорил, — подает голос отец. Ма бросает на него хмурый взгляд. — И не смотри так. Не ты ли постоянно нос задирала, когда я с тобой по молодости пытался подружиться. А как отбривала всех, забыла?

— Нашел, что вспомнить, — вспыхивает она. — В итоге-то я тебя выбрала.

— Выбрала? — хохочет отец.

Историю образования пары своих родителей я слышал не единожды. Мама любила глазки строить всем волкам, ради развлечения, как она говорила. А особо ярых поклонников отправляла лесом-полем. Вот и отца… послала. Но батя мой так просто сдаваться не собирался. Всех поклонников мамы разогнал да от волчицы не отставал. Мама уж и фырчала, и брыкалась, а однажды даже с отцом сцепилась в зверином облике. Только па не поддался и приструнил зазнайку. Ну и завертелось. Провожал ее до дома, хоть ма и фыркала, а потом первый поцелуй и крепость пала. И пока волчица не успела одуматься, отец получил у ее родителей разрешение на обряд. И в ближайшее полнолуние они связались. Ма до сих пор любит фыркать по этому поводу. Врет, что, если б ей отец голову не задурил, никогда б за него замуж не пошла. Но все это обычно говорится в шутку. Уж мы-то с братом и сестрой знаем, как родители любят друг друга. Слышали.

— Лина хорошая девочка, — неожиданно говорит отец, в конце ужина. — Нам бы такая невестка приглянулась.

— Может, ее в гости пригласим? — оживляется мама.

— Думаю, это лишнее, — произношу серьезно, не желая раскрывать своих истинных чувств к волчице. — У нее вроде как друг имеется.

— А ты его видел, друга этого? — усмехается батя. — Да и где он? Там? А ты здесь. Если нравится дивчина, так хватать нужно.

Вот уже второй волк мне это говорит, только, как они понять не могут, что с Линой такие фокусы не пройдут? Или я просто хочу так думать?

— Поеду я, — оставив без ответа слова бати, поднимаюсь из-за стола. — Спасибо, мам, за ужин.

— А чай? — всплескивает руками родительница. — Я вареньица сегодня сварила по новому рецепту.

— В следующий раз.

Распрощавшись с родителями, направляюсь домой, хотя ехать туда не горю желанием. Очередной одинокий вечер за просмотром телевизора или серфингом в интернете. Скучно.

Вспоминаю о своем любимом хобби — вырезанию безделушек из дерева, но понимаю, что не хочу сейчас ничего. По лесу что ли пробежаться?

Оставив машину около дома, перекидываюсь в волка и отправляюсь в лес. Холодный осенний вечер, проведенный вне дома, лучше всего очищает голову от лишних мыслей и сомнений. Мой волк, радуясь полученной свободе, берет верх над человеческим разумом, и, только оказавшись поблизости от дома Лины, я осознаю, что лапы сами привели меня сюда. Наверное, это знак мне, что обратного пути уже нет и пора делать хоть и опасный, но необходимый шаг вперед. В конце концов, разве не я собирался ехать за Линой в город и привезти ее даже силой? Я. Так куда делась моя решимость, стоило мне увидеть волчицу?

Какое-то время кружу вокруг логова женщин и вижу, как их дом покидает Степан. Не укрывается от моего взора и поцелуи, которыми обмениваются на крылечке Тамара Макаровна и волк. Самую малость завидую им. Кто бы думал, что, потеряв свои пары, они обретут что-то новое и будут счастливы?

Когда Степан оборачивается и семенит в сторону своего дома, решаю, что и мне пора отправляться отдыхать. А вот завтра я собираю вернуться сюда, чтобы встретиться с Линой. Стоит уже послушать старших и взять то, что должно принадлежать мне.

***

И снова мои планы катятся к коту под хвост. С самого утра начинается такая круговерть, что даже нет пары минут, чтобы переброситься словом со Степаном.

В обед, когда возвращаюсь с делянки, кажется, замечаю Лину, болтающую с бабой Нюрой, но времени останавливаться поздороваться нет.

— Адский денек? — интересуется Степан, когда вечером я присаживаюсь на стул рядом с его рабочим столом. Мужчина увлеченно вырезает деталь для заказанной недавно лестницы.

— Не то слово, — провожу ладонью по лицу. — Твои дела как? Как прошел вчерашний ужин?

— Отлично, — улыбается волк. — Полина очень милая девушка. Мы вроде как поладили.

— Вот и хорошо, — киваю. — Об обряде говорили?

— Нет пока. Лина обещала заглянуть как-нибудь, хочет посмотреть на мои поделки. Вот тогда и спрошу.

— Заглянуть, значит, хочет, — задумываюсь я.

— Угу, — усмехается Степан. — И знаешь, что я тебе скажу? — я приподнимаю бровь. — Хватай волчицу пока более смышленые не утащили. Такая красавица долго одна не будет.

Фыркаю на слова мужчины. Будто я и без него этого не знаю. За Линой еще в школе ухлестывали все, кому было не лень. Иногда даже спорили, что добьются ее внимания. Только вот Лине всегда были до лампочки парни и их желания. Но с тех пор прошло шесть лет. И нет-нет, но скоро волчица захочет родить щенка. От природы не отмахнешься, как говорится.

— Вот и поеду сейчас, и поговорю, — встаю со стула. Степан в ответ мне лишь усмехается и качает головой.

***

— Илюша? — встречает меня удивленная Тамара Макаровна. — Что-то случилось?

— Все хорошо. Все живы и здоровы, — улыбаюсь женщине. — Заехал узнать, как у вас дела.

— Слава Луне все в порядке, — прохожу на кухню вслед за волчицей. В доме стоит тишина, которая ощущается не самым приятным образом. Где Лина? А если уехала? Подобное развитие событий я не предвидел. Ведь сказала же, что приехала насовсем, но вдруг этот ее хмырь приказал вернуться?

— А Лина где? — все же не могу сдержаться и не спросить. Сжимаю кулаки под столом, пока Тамара Макаровна расставляет угощенья.

— Так пошла прогуляться. Говорит, давно не была в поселке, дай хоть посмотрю, что изменилось, — улыбается волчица, но как-то грустно. — Только думаю, на кладбище она пошла, Игната проведать.

— Все еще кровоточит рана?

— Разве у нашей Лины узнаешь это? — пожимает плечами женщина. — Все эти годы делала вид, что у нее все отлично, а на самом-то деле…

— Мамуль, я дома! — раздается неожиданно из прихожей. Хлопает входная дверь, слышно, как Лина снимает куртку, а потом семенит к кухне. — О! Илюсик! Какими судьбами? — расплывается в улыбке моя красавица.

— Заехал проведать, — пристально слежу за девушкой. — Может, помочь чем нужно.

— Для помощи у нас теперь свой волк есть, правда, мамуль? — Лина хитро подмигивает Тамаре Макаровне, а у той щеки становятся румяными.

— Жучка, — получает полотенцем по попе девушка и, взвизгнув, отскакивает к столу.

— Ничего и не жучка, — ворчит Лина, присаживаясь напротив меня. — Ой, как я замерзла.

Моя девочка обхватывает ладонями чашку с чаем и вздыхает. Знала бы она, как я хочу ее согреть.

Отмечаю, что за это время Лина так и не взглянула в мою сторону ни разу. С чего бы это?

— Как прогулка? — решаю завязать разговор.

— Нормально, — зыркнув на меня, пожимает плечами Лина и делает глоток чая. — Свету встретила. Ту, что в параллельном классе училась. Уже двое щенков у нее. Мальчики. Не представляю, как она с ними справляется. Да еще говорит, пока дочь не рожу, не успокоюсь.

— Щенки — это благословение.

— Так их еще воспитать нужно, — ворчит Лина. Я замечаю, что Тамара Макаровна по-тихому уходит из кухни.

— Воспитают, — отвечаю, не зная, что еще сказать. Наверное, пора прекращать тянуть и поговорить с девушкой на чистоту. — Лина…

Знакомая мелодия телефона прерывает меня. Мелодия, которая поднимает в груди волну жара.

— Прости, — шепчет Лина и выбегает в коридор, а после на крыльцо. Только вот в приоткрытое окошко кухни все прекрасно слышно.

— Привет, — тихий голосок Лины. Ответ хмыря не различить. Зато каждое слово волчицы, будто острым когтем впивается в сердце. — Я тоже скучаю. Заметь, это ты не взял меня с собой.

А я идиот, раз подумал, будто могу заинтересовать такую девушку, как Лина. Идиот!

Выхожу на крыльцо ровно в тот момент, когда волчица говорит:

— И я тебя… — если бы не знал предыдущие слова, то посчитал бы сейчас, что Лина не хочет, чтобы я все это слышал.

— Что ты меня? — раздается мужской голос в трубке.

–…целую, — и я чувствую, как когтистая лапа раздавливает сердце.

— Умница, — на ответ влюбленного мужчины не похоже. Лина отнимает трубку от уха и упорно не смотрит на меня.

— Уже уходишь? — спрашивает через мгновение как ни в чем не бывало.

— Ухожу, — бросаю не так равнодушно, как хотелось бы.

— Тогда до встречи, — обхватывает себя руками девушка и отступает в сторону. Только сейчас замечаю, что Лина немного дрожит. На улице уже не лето, а она еще и без куртки выскочила. Спешила… Сжимаю руки в кулаки и прохожу мимо, бросив:

— До встречи.

Нужно побыстрей уйти, пока не схватил, не обнял, не впился в желанные губы поцелуем. Черт! Это только мои желания! У Лины есть другой. Лина занята.

Черт! Черт! Черт!

И только подъехав к своему пустому дому, у меня возникает вопрос — а почему на Лине нет метки и тем более запаха самца?

Лина

Новое утро еще лучше, чем предыдущее. Наслаждаюсь каждым мгновением, проведенным в стенах родного дома.

— Доброе утро, мамуль, — целую родительницу в щеку. — Как спалось?

— Хорошо, — улыбается ма, ставя передо мной тарелку с яичницей.

— Балуешь меня, — довольно жмурюсь. — Растолстею так быстро.

— Не мешало бы и потолстеть, а то аж ребра торчат.

— Я всегда такой была, — возмущаюсь.

— Значит, пора что-то менять, — важно заявляет родительница. — Мужчины не собаки, на кости не кидаются, — и тарелка с кашей появляется на столе. — Ешь.

А я и не против. М-м-м! Такое ощущение, что последние шесть лет я только и делала, что голодала.

***

После питательного завтрака помогаю маме с заготовками на зиму. Любит родительница закрывать всякие разные салатики, солить огурчики и помидорчики, варить варенье. И так как рабочих рук в семье теперь прибавилось (это я про себя), а так же, как я предполагаю, скоро прибавится еще (это я уже про Степана), то мама взялась за заготовки с особым усердием.

До обеда я только и делаю, что чищу овощи и стерилизую банки. Устав, как собака, после заслуженной тарелки наваристого борща решаю прогуляться по поселку. За эти годы я же толком и не появлялась здесь, а изменения всегда есть.

Родительница только и рада меня спровадить, потому что не любит, когда ей мешаются под ногами. Я свою часть работы сделала, так что со спокойной душой и сытым желудком отправляюсь в путь.

Поселок действительно изменился. Многие дома перекрасили, переделали, расширили. Дорога стала лучше. На улицах добавили фонарей. Даже появился свой собственный магазинчик, где можно было приобрести все самое необходимое.

— Здравствуйте, — киваю идущей навстречу бабе Нюре.

— Лина? — удивляется женщина, но в следующее мгновение улыбка освещает ее лицо. — Здравствуй, деточка, — я обнимаю волчицу, которая всегда очень тепло относилась к нашей семье. — Какими судьбами? Надолго ли? — любопытствует она.

— Если все сложится, то насовсем.

— Батюшки! — всплескивает руками. — Вот уж не думала, что кто-то из города вернется добровольно. Только и уезжают отседова. Скучно молодежи-то в глуши.

— То молодежь, баба Нюрь, — усмехаюсь я. — Сама такой была. Но как диплом получила, так сразу и решила, что больше там не останусь. Суетно, шумно очень. Нам с волчицей это не по душе.

— Вот и хорошо! — довольно кивает женщина. — А то девки все уехать спешат. Парни-то наши более умные. Они остаются. Чего они в городе-то том не видели? А девки уезжают, да. Только как же ж семья? Поди уже несколько лет, как обряд не проводили у нас. А на моей молодости так каждое полнолуние кто-то связывался, — сетует старушка и прищуривает глаз: — А ты одна иль с молодчиком уже?

— Одна, — смеюсь. — Пока не нашла пару.

— Так и хорошо! У нас парней-то много свободных. Выбирай — не хочу, — загорается энтузиазмом волчица. Ухватив меня под локоток, она направляется в сторону своего дома. — Вот Михай у нас одинокий. Молодой, здоровый. Родители хорошие. И знаешь ты его с детства. Работает, правда, в соседнем поселке, но, говорят, получает хорошо.

— Пригляжусь, — киваю, делая вид, что действительно заинтересовалась парнем.

— Или вот, — баба Нюра указывает на проезжающий неподалеку знакомый пикап. — Илюшенька. До чего хорош парень! Умный, добрый, обходительный! Слова плохого никогда от него не слышала. Работа есть. Пропадает только на ней целыми днями. Зато свое логово построил. Видно, что о семье задумался. Токмо уже два годочка прошло с тех пор. Все никак не найдет пару.

— А ищет? — усмехаюсь на ворчание старушки.

— Да как сказать… Говорят, видят его иногда с одной волчицей, но та ж в городке соседнем обитает. Много не наездишься. Да и если б что серьезное было, так давно б обряд провели. Видать девка-то гулящая. Обесцененная.

Отворачиваюсь в сторону, стараясь скрыть те чувства, что внезапно накрывают с головой. Обесцененная… Знала бы баба Нюра, что я такая же, небось, и разговаривать не стала бы. И дело даже не в разных взглядах поколений на нравственное воспитание. Просто волки всегда заботились о потомстве. Не так для них важная девственность девушки, как чистота породы. Потому и считают, что раз девка погуляла до обряда, то и след в себе другого самца несет, а, следовательно, и потомство будет отмечено энергией другого волка. Вот и считают таких обесцененными для продолжения рода. В старые времена на меня бы и не взглянули самцы, если только как на подстилку для утех, не более.

Я, конечно, подстраховалась и внесла в контракт пункт о контрацепции. Только это меня не спасет от унижения и домыслов. И трудно будет доказать самцу, что я не порченная чужим семенем.

–… а еще Богдан, — вырывает меня из раздумий голос старушки. Она и не замечает, что я ее не слушаю, и все продолжает перечислять свободных волков. Да уж, таких оказывается много. Печально это. Раньше бывало по поселку идешь, кругом дети шумят, носятся туда-сюда как окаянные, а сейчас тишина стоит.

— Вот спасибо, что проводила, — улыбается баба Нюра, когда мы доходим до ее домика. — Ты ж, если чего, заглядывай ко мне. Мамке привет передавай. Обещалась все зайти, да никак не дойдет. Хотя об чем это я. У нее ж любовь!

Старушка по-доброму подмигивает мне. Я отвечаю ей улыбкой. Похоже, уже весь поселок знает про мою родительницу и Степана Михайловича. Хотя и не удивительно. Про меня, небось, тоже скоро заговорят.

***

Следующей, кого я встречаю, это волчица из бывшего параллельного класса — Светка. Мы с ней никогда особо тесно не общались, но даже мне было известно, что она все время сохла по нашему Илюше.

— Здравствуй, — приветливо улыбается девушка, держа на руках сына.

— И вам не хворать, — показываю на мальчишку: — Твой?

— Мой, — гордо отвечает Светка. — Мишаня. А вон тот сорванец, Мирон, мой старший.

— Ой, как здорово, — наблюдая за белокурым мальчиком, что шлепает по луже, улыбаюсь я. Вот тебе и сохла по Илюшке. — И кого ж в пару взяла?

— Так Всеволода ж, — краснеет девушка. — Прилип как банный лист, не отвяжешься.

— Так смотрю, хорошо прилип.

Мы вместе хохочем. Уж что-что, а упорства нашим мужчинам не занимать.

— Трое мужчин, — качаю головой. — И как же ты с ними справляешься?

— Да хорошо справляюсь. Свои же, не чужие. Дочку рожу себе в помощь.

— Еще и дочку?

— А что такого? — не понимает моего удивления Светка. — Хорошо, когда щенков много. Родители нам помогают. Души не чают во внуках. Мы счастливы.

— Самое главное, — тепло улыбаюсь девушке. Завидую немного. Большая семья — это здорово.

Еще немного поболтав с волчицей, отправляюсь гулять дальше. Больше никого не встретив, выхожу на узкую тропку, что спускается к речке.

Наше с отцом место для рыбалки выглядит так же, как и несколько лет назад. Видимо, теперь не я одна люблю здесь удить рыбку.

Присаживаюсь на лавочку и всматриваюсь вдаль. Берег с этой стороны довольно высокий, а противоположный наоборот низкий. Хорошо все просматривается. Вот и сейчас среди оголенных деревьев вдалеке виднеется добротный бревенчатый дом. Раньше его там не было. Нужно бы спросить у мамы, кто это там обосновался.

Время пролетает незаметно. Внутренне ощущаю, что солнце уже склоняется к горизонту, а мне бы еще дойти до одного места.

Лес выглядит уставшим. Опавшая листва шуршит под ногами. Деревья постанывают и кряхтят под напором ветра. Мне неуютно, но возвращаться не хочу.

Стоит только вступить на территорию кладбища, как кажется, что звуки становятся тише, а вокруг разливается спокойствие и умиротворение. Я уверенно двигаюсь вперед, не глядя по сторонам. Останавливаюсь, только когда дохожу до могилы отца. Молчу. С того самого момента, как узнала, что его больше нет, не могу даже в мыслях сказать ему и слова. Наверное, это по=детски глупо, но уж как есть. И уж тем более, я понимаю, что обижаться на родителя не имею права, но до сих пор обижаюсь.

Постояв несколько минут рядом с добротным деревянным крестом, украшенным замысловатой резьбой, отправляюсь обратно. Еще не время говорить. Может, в следующий раз…

***

Как добираюсь до дома, не замечаю. Смутные чувства терзают душу. И только увидев машину Ильи, настроение немножечко поднимается. Все-таки заехал.

Илья с мамой расположились на кухне. И только присоединившись к ним, осознаю, как я сильно замерзла. На Илью почему-то не могу смотреть. Никогда не жаловалась на смущение, но именно сейчас оно захватывает меня.

Рассказываю о Свете, но разговор как-то не клеится совсем. Мамин маневр я замечаю. Родительница дает нам возможность поговорить наедине. Только о чем говорить-то?

— Лина… — уж очень серьезно произносит Илья, и я сердцем чувствую, что он хочет сказать что-то очень важное, но один знакомый"М"рушит момент.

— Прости, — говорю Илье и выбегаю из кухни, а лучше вообще из дома. Не ответить на звонок Марка я не могу. Этот урод мало того что будет названивать, до тех пор пока я не возьму трубку, так еще и, не дай Луна, отправит кого-то в поселение следить за мной. Да и вообще, какого хрена он мне звонит без конца?

— Привет, — придав голосу радости, отвечаю на звонок. Марк всегда очень чутко улавливает мое настроение. Сейчас мне как никогда нужно делать вид, что ничего нового в моей жизни не происходит.

— Привет, моя ласковая, — произносит оборотень, и я будто перед глазами вижу его с улыбкой превосходства на лице. — Как у тебя дела?

— Все отлично. А ты как?

— Скучаю по тебе, моя милая.

— Я тоже скучаю, — прикрываю глаза, пытаясь воспроизвести в мыслях образ волка.

— Правда? — усмехается он.

— Почему бы и нет? — хмыкаю, добавляя в голос нахальства. Такая Лина привычна для Марка.

— И правда, почему? — смеется оборотень.

— Заметь, это ты не взял меня с собой, — пусть думает, что этим нанес мне неизгладимую рану. — Хорошо развлекаешься?

— А ты ревнуешь? — понизив голос, спрашивает волк.

— Вот еще, — фыркаю в ответ.

— Жаль, — вздыхает он. — Ну раз не ревнуешь, то пойду я и дальше за стол переговоров развлекаться с напыщенными индюками.

— Устал? — участливо интересуюсь у него. Мне-то на самом деле плевать, но для проформы спросить стоит.

— Не хватает твоих ласковых ручек, — вместо ответа говорит Марк. — Целую, моя ласковая.

— И я тебя… — осекаюсь, когда на крылечко выходит Илья. И то, что я читаю в его взгляде, совсем мне не нравится.

— Что ты меня? — хмыкает в трубке.

–…целую.

— Умница, — и длинные гудки.

— Уже уходишь? — спрашиваю у Ильи, стараясь не выдать своего волнения. Ну почему все так? Марк будто чувствует, когда рядом оказывается другой волк.

— Ухожу, — отвечает холодно.

Понятно. Шанс сблизиться упущен. Теперь уж точно волк будет считать меня не пойми кем.

— Тогда до встречи, — обхватываю себя руками и пропускаю его. Как же холодно!

— До встречи.

Я возвращаюсь в дом, только когда машина Ильи скрывается из вида. И пусть у меня в голове и мысли не было, чтобы сблизиться с ним как с мужчиной, но хотелось хотя бы стать друзьями. Илья излучает тепло, которого мне так не хватало в жизни все эти годы. И я как мотылек тянусь к нему. Похоже, теперь придется и дальше мерзнуть в одиночестве.