Дюймовочка в железном бутоне

Мария Моисеевна Вязьменская, 2020

Повесть-воспоминание о детстве маленькой девочки, у которой умерла мама, и ее жизни в ленинградском интернате в пятидесятые годы прошлого века.

Продолжение главы: я, мама, бабушка, Мудровы

Сидя дома с больною дочерью, мама постоянно что-то шила. Окончив курсы кройки и шитья, она надеялась стать надомной портнихой, чтобы как-нибудь облегчить финансовое положение семьи.

Совет научиться шитью маме подала тётя Люба, которая будучи домохозяйкой, давно и успешно шила на заказ женский конфекцион.

В ее квартире на Маяковского стоял чёрный манекен — я побаивалась его, представляя, как будет неприятно, когда он молча шагнёт ко мне. Иногда, стоя рядом с мамой, я с восхищением следила, как ловкие руки тёти Любы укладывали на чёрном теле манекена кусок красивой материи, закалывали его булавками, и вместо безголового тулова возникала фигура женщины в нарядном платье. После того, как мама пошла на курсы шитья, у нас на Марата поселился близнец тетилюбиного манекена. Его я опасалась чуточку меньше, все-таки он был нашим — ручным домашним болваном. Я даже булавки в него втыкала! И он ни разу не ойкнул. Правда, без мамы я все же старалась не проходить вблизи от него — вдруг он захочет пойти за мной? И лишь когда мама оставляла на манекене раскроенное платье, преображавшее надменное тулово в подобие человека или в объёмную вешалку для одежды, я переставала его бояться.

Кроме манекена в портняжном хозяйстве мамы было ещё одно существо, с которым у меня сложились собственные отношения. В швейной машине «Зингер» тонкая деревянная фигурка, напоминавшая скульптуру Джакометти, соединяла педаль с маховым колесом. Почему-то я была убеждена, что эта прикреплённая к железным частям машины деревянная деталь и есть Зингер. Единственная нога человечка упиралась в педаль, руки с двух сторон утолщённой и закруглённой головы-балясины — во втулку махового колеса, и, когда мама жала на педаль, Зингер быстро-быстро скакал на тонкой ноге, крутя перед собой большущее колесо. Машина стучала, гремела, татакала пулемётом, и, сидя на маленькой скамеечке, я заворожено вглядывалась в отчаянную скачку кавалериста. Закончив шитье, мама высвобождала приводной ремень и разрешала поиграть с Зингером. Я осторожно нажимала на педаль или, наоборот, тихонечко трогала колесо — Зингер послушно дёргался вслед, медленно и лениво. Я изо всех сил раскачивала педаль, он убыстрял бег, но ненамного, не желая лететь и скакать, как с мамой.

Обычно «Зингер» стоял у стены тёмной комнаты: мама укладывала меня и Милу спать, а сама портняжила и строчила на швейной машине до поздней ночи. Однажды утром «Зингер» почему-то оказался придвинутым почти к самой двери в коридор. Мама что-то дошивала — на откидной доске швейной машины лежало несколько больших полотен красного цвета, к краям которых мама приторачивала широкую чёрную ленту. Зингер

Конец ознакомительного фрагмента.