Дюймовочка в железном бутоне

Мария Моисеевна Вязьменская, 2020

Повесть-воспоминание о детстве маленькой девочки, у которой умерла мама, и ее жизни в ленинградском интернате в пятидесятые годы прошлого века.

Отступление: игрушка Дюймовочка

Зимой не то 1954, не то 1955 года к нам в гости из Москвы приехал бабушкин муж Александр Николаевич Калинин. Маме и трем девочкам Александр Николаевич привез по коробке шоколадных конфет «Мишка на Севере». В продолговатой белой картонке, на которой чёрными штрихами был нарисован белый полярный медведь, лежало десятка два конфет, похожих на нынешние вафли в шоколаде. Конфеты стоили дорого, родители их не покупали, а Александр Николаевич, выйдя в отставку в чине полковника, получал приличную военную пенсию и мог позволить себе произвести впечатление на дочь и внучек любимой супруги.

Наташа съела шоколад сразу, едва открыв подаренную коробку. Я тоже взялась за своего «Мишку», попробовала — вкусно! Мне не хотелось тут же съесть остальное, и Наташа, как положено старшей сестре, отлично знакомой с повадками младших, наклонилась ко мне, заслонив от прочих домочадцев:

— Отдай, Маняшка, ты же больше не съешь.

Мне, и правда, было не до конфет.

Кроме сладостей я получила настоящую Андерсеновскую Дюймовочку. Восхитительную игрушку! На конце небольшой металлической реечки, выкрашенной в темно-зеленый цвет, находился плотно закрытый бутон с зелёными лепестками. Другой конец реечки заканчивался кнопкой, соединённой со спиралькой. Когда на кнопку быстро надавливали несколько раз подряд, спираль сжималась, бутон начинал вращаться, его железные лепестки расходились в стороны, и внутри открывалась крошечная фигурка Дюймовочки, неподвижно стоящей в центре. Малюсенькая глиняная куколка: выкрашенное голубым платьице, жёлтые волосы. Я влюбилась в нее. Мелькали лепестки, крутилась металлическая чаша, заслоняя крохотулечку от бесцеремонных детских рук.

— Маша не трогай, тебе разобьёт пальцы!

Как я мечтала погладить ее! Немножко, чуть-чуть…

Мне не нужны конфеты, пусть их возьмёт Наташа.

— Маша, садись за стол. Положи Дюймовочку. Иди пить чай.

— Не хочу чая.

С тихим, едва слышным жужжанием лепестки разлетались в стороны. Я смотрела на замершую, испуганную девочку — может, это жужжат крылья большой чёрной жучихи, которую мы обе не жалуем? Вдруг она спикирует с потолка, украдёт Дюймовочку и утащит в жены своему противному жученку?

— Маша, сколько раз я должна говорить — мыться и спать!

Чай выпит, мама собирает посуду, складывает пустые картонки от «Мишки на Севере» — все съели по одной, Наташа остальные. Александр Николаевич ушёл, обещал зайти перед отъездом, а бутон все крутится, крутится, и притихшая Дюймовочка терпеливо ждёт своей участи.

— Я тебе в тысячный раз говорю! Спать сейчас же!

Мама, за день неимоверно усталая и к вечеру уже раздраженная, не выдерживает, хватает игрушку, с силой бросает на пол и каблуком топчет, топчет, топчет ее…

Искорёженные металлические лепестки разлетелись в стороны, спиралька отскочила и укатилась под кровать, глиняная куколка превратилась в горстку разноцветной пыли. Нечего даже погладить пальцем, как я мечтала.

Гадкая чёрная жучиха не уволочёт Дюймовочку к своему жученку. Толстая жаба и слепой крот не подкрадутся ночью к моей кровати. Легкомысленный эльф не дождётся суженой. Не прилетит Дюймовочка в страну эльфов. Ее больше нет. И никогда не будет. Ее растоптала мама.