Вкус Безумия

Мария Мирей (2020)

Он. Имеет ли вкус безумие? Мое определенно имеет. Вкус земляники и солнца с нотками корицы. Оно имеет не только вкус, но и яркую, ослепительную красоту. Оно живет со мной так давно, что я уже и не помню, когда оно появилось. Оно вросло в меня, укоренилось, и день ото дня растет, прогрессирует в болезненную потребность. Может кто-то назовет ее любовью, кто-то страстью или нежностью, но для меня это чувство безысходности и агонии, потому что это мой приговор судьбы. Она. Имеет ли вкус счастье? Мое, безусловно, имеет. Оно сладко — горького вкуса, с начинкой, которая врядли придется по вкусу каждому. Я, как ребенок, раскусив его, словно конфету, с удивлением смотрю на его уродливую составляющую. Но это моя судьба, моя дорога по которой я иду без путеводителя, сбивая ноги в кровь, и обжигаю душу. Однотомник. ХЭ. Жесть. Альтернативная Россия. Строго 18+. Присутствует сцена изнасилования. Героине есть 18 лет. Содержит нецензурную брань.

Глава 8

Злата

В доме было очень тихо. Пожилая англичанка, готовившая еду для нас, уходила очень рано, чему я и радовалась. Тишина была моим лучшим другом. В ней я предавалась самым разным фантазиям, в которых всегда присутствовал Кай. В ней же надрывно стонала и плакала от безысходности. Приняв душ и накинув теплый кардиган, я спустилась к реке, вдохнув свежий прохладный воздух полной грудью. Старалась гнать от себя мысли о нем. Как он? Соскучился? Какая она? Красивая? Других у него не было. Слишком он сам красив и мужественен. Женщины падали к его ногам, стремясь заполучить его, пожирая томными взглядами. За прошедший год нашей разлуки я до сих пор считаю его «своим» и в то же время бесконечно чужим. Как такое возможно, сама не знаю. Но это был факт, и я не чувствовала смущения, когда представляла его на себе, внутри себя, и все те безумные ощущения, что он мне дарил. Безумно соскучилась по рукам его нежным и в то же время грубым, дарящим неземное наслаждение. Мне всегда нравились его руки, с юности был пунктик обращать внимание у мужчины прежде всего на них. У Кая они красивые и ухоженные, с сеточкой проступающих под смуглой кожей вен, с мелкими шрамами на костяшках пальцев, с идеальным маникюром, что меня немного веселило поначалу. На дисплее манящим огоньком горело уведомление о новом сообщении. Я открываю его, и сердце срывается в бешеный галоп. «Нам надо поговорить, малыш, я знаю, где ты». Номер неизвестный, но мне не надо гадать, кто это. Кай уже в Лондоне. Руки трясутся, и я пытаюсь делать глубокие вздохи, чтобы взять себя в руки и ответить. «Я занята, прости…» Пишу, а у самой руки трусятся, как у алкоголички. Хочется написать, чтобы примчался скорее, как раньше, и броситься в его объятия и спрятаться в них. «Это Кай, Злата… Ты дома?» Я дрожу. Кровь кипит в венах, распространяя по телу огонь и приливая к щекам. Как же стыдно за свою готовность броситься к нему. Ненавижу себя за это, но сделать ничего не могу. Мое глупое девичье сердце бьется в груди и готово выпрыгнуть, чтобы бежать к нему навстречу. «Я спустилась к реке, поздно уже…» «Я знаю, маленькая. Ты правильно сделала, что оделась теплее. Холодно». Я, лихорадочно озираясь, устремилась обратно к вилле. От кустов отделилась высокая тень и двинулась мне навстречу, а я сбилась с шага, наблюдая за приближающимся ко мне мужчиной. В полумраке Кай выглядел совсем чужим: короткие черные волосы скрывались под такой же черной бейсболкой. Лицо было худым, черты заострились и казались будто высеченными из камня. Впалые щеки были покрыты щетиной, придавая ему разбойничий вид, но самым зловещим на этом лице были глаза: грозовые, дьявольские, кажущиеся большими за счет худобы, слегка прищуренные в эту минуту. Они настороженно следили за каждым моим движением. Я тяжело сглотнула, попытка улыбнуться провалилась с треском. Чувство неловкости затопило, и я прижала руки к груди, стараясь скрыться от возникшей между нами неловкости.

— Ты выбрала отличное место, чтобы спрятаться, Злата. Я думал, что твои игры закончились, но ты, видимо, так и не повзрослела.

Он как будто наотмашь хлестнул меня по лицу. Меня била крупная дрожь, и Кай это видел. Сжав кулаки, я спрятала руки. Он заметил это движение и слегка нахмурился, перевел взгляд на мое лицо. Я же чувствовала себя просто дурой, но ничего не могла с собой поделать. Боль сковала меня изнутри и не давала вздохнуть.

— И ты явился сюда, чтобы меня в этом уличить? Не стоило себя утруждать, братец. Произнесла с иронией, выделив последнее слово.

— В России меня больше ничего не задерживает, так что не вижу смысла там торчать.

Я смотрела на него и не узнавала. Его слова ранили меня, заставляя тонуть в этой показательной агонии, давая понять всем своим видом, насколько он безразличен ко мне. Я улыбаюсь, а на душе горько. Хочется возразить, но не смею, потому что его взгляд следит за мной внимательно и предупреждает: шаг в сторону — расстрел.

Молчу, хотя это подобно тому, как если не дышать. В голове тут же образ той, кто согревает его постель. Она, наверное, такая же, как и все его женщины. Красивые, боже, до чего же они красивые! Задыхаюсь от ревности, от обиды, разрывающей на куски. Боль огнем разносится в груди, слезы накатывают, и не могу их удержать. Он приближается, а я задыхаюсь, пытаюсь сдержать рыдания. Зажмуриваю глаза, получается. Нельзя показать, как мне больно.

— Ты хотел поговорить именно об этом? Я завтра улетаю, сам понимаешь, хочу отдохнуть… — Ну да, я в курсе, ты весело проводишь время, женщина, кухарка сказала, что вы отправились на вечеринку. Как повеселилась?

— Как может веселиться девушка моего возраста? Прекрасно! Веселье, алкоголь и парни! Знаешь, молодость — сладкое время, и нужно успеть взять от нее как можно больше! Сжимает кулаки и делает шаг ближе. В темноте его глаза блестят от ярости, а губы стиснуты.

— Тогда, возможно, на правах старшего брата мне стоит больше уделять тебе времени, а то ты того и гляди по рукам пойдешь, если уже не пошла!

Я хватала открытым ртом воздух, понимая, что все пошло совсем не так, как я надеялась. Во мне говорила обида, это она, проклятая, говорила вместо меня, била фразами, стараясь ударить побольнее.

— Конечно, теперь уже сложно будет обуздать мои аппетиты, все-таки целый год вольготной жизни, знаешь ли. Но ты можешь попытаться, конечно же… — Он не дал мне договорить, схватил одной рукой затылок и подтянул к себе. Нас разделяли считанные миллиметры, и я, вдохнув глубоко его запах, прикрыла глаза от нестерпимого желания его обнять. Влажный воздух вмиг накалился, и тонкие ноздри затрепетали, прошивая меня темными, как грозовое небо, глазами.

— Скажи мне, твою мать, что всё выдумала? Скажи, что всё это херня? — Мне было мало его таким, я хотела довести его до предела, чтоб больно, как мне за этот год.

— А если не скажу, Кай? Ты меня накажешь, да? — И облизываю полные губы, чувственно и эротично, провожу языком сначала по одной губе, затем по другой. Руки на моей шее стали каменные. Я смотрела и ждала, когда он сорвется, затаив дыхание.

Отшвырнув меня в сторону, он направился к выходу. Высокая мужская фигура скрылась из виду, а я упала на колени, кусая до крови губы и хрипя от боли. Презирая себя за желание окликнуть его или догнать. Перед глазами до сих пор искаженное яростью красивое лицо и чудовищный магнетизм любимого мужчины. Он стал другим. Исчезла мягкость во взгляде. Сегодня передо мной стоял мужчина. Чужой мужчина.

Застонав, я поднялась на ноги и направилась на виллу. Уснуть так и не смогла, пролежав до утра с открытыми глазами, из которых не переставая, все текли и текли слезы.