Твой шёпот в тумане

Мария Лунёва, 2019

«…Его зрение угасало, и теперь он искал свой дом скорее по запаху. Вишня. Мелкие розовые цветки на высоком раскидистом дереве делали его родное жилище узнаваемым даже ночью. Он вдыхал воздух, пропуская его через нос, и всё пытался уловить сладкие нотки, которые бы подсказали ему, что его цель достигнута. А желал он немногого. Замутнённый разум шептал только одно: «Вернуться к своим девочкам!» Даже умерев, он не мог простить себе того, что оставил дочерей совсем одних и, повинуясь своей последней мысли, своей боли и страху, мёртвый отец пытался вернуться домой. Туда, где за бедным накрытым цветной скатертью столом сидят его красавицы и ждут, поглядывая в окошко…»

Глава 4

Установив на колоду очередной толстый чурбак, я замахнулась и опустила на него топор. Перевернув, с силой приложила обухом об пень. В сторону отлетело два полена. Проделав те же действия с поленьями, снова установила на колоду чурбак. Но замахнуться не успела.

— Дрова заканчиваются, — раздалось за моей спиной. Оглянувшись, я заметила стоящую в дверном проеме Эмбер. — А тепло всё не приходит.

— Ты зачем так рано поднялась, Эм? Чего не спится? — откликнулась я.

Да, насчёт дров она была права. Дровница была практически пуста. А погода всё не устанавливалась. Но сейчас мне как-то не до этого. Лес под боком, сходим с Эгором потом, порубим деревца, да притащим, чтобы просыхали.

— Там ещё суп есть, может, поешь, прежде чем уходить? — поведение Эмбер казалось странным. Нет, она и раньше проявляла заботу, но чтобы встала в такую рань.

— В чём дело, Эм? Что не так? — прямо спросила я.

— Боюсь, что ты не придешь, — честно созналась сестра.

Я невольно улыбнулась. И вот кто из нас старший?!

— Эмбер, — мне нужно было ей что-нибудь сказать ободряющего, только слов не находилось. — У нас у каждого своя судьба. Что на роду написано, то и будет.

— Какая судьба, Томма, — сестра эмоционально вскинула руки и сложила их в свойственной ей манере на груди, — нет никакой судьбы. Есть туман, есть твоё решение.

— А ещё есть — голод и холод, сестра. Есть ответственность перед близкими, — не удержавшись, возразила я.

Её лицо исказил гнев. Первый раз я увидела на лице нашей милой Эм эту эмоцию. И она её не красила. Скорее, демонстрировала её истинный возраст.

— И ещё есть три могилы, — Эмбер ткнула за сарай, — а в одной из них даже тела нет. От нашей мамы и следов не осталось. Ты помнишь, как они ушли, Томма? — сестра была возбуждена и невероятно зла. Такого я за ней ни разу не наблюдала. — Помнишь, как искали маму? А ведь она могла не идти за травами в тот день. Я вчера стучала в дверь Эдии. Той самой Эдии, ради которой наша мама пошла в лес. Чтобы её спасти. Она погибла из-за долга целителя. А что сделала в благодарность Эдия? Знаешь? Нет. А я тебе скажу! Она хлопнула дверью перед моим носом и сказала, что у неё дети. Дети! А что, у мамы не было детей? А папа? Ты помнишь, сколько раз он ходил в лес, в туман: днем, ночью, чтобы найти, спасти кого-то из соседей. Он рисковал собой, зная, что у него дома три дочери. Но он ставил чужие жизни выше нас. Сколько ночей мы провели у окна и всё-таки потеряли его. Мы всех потеряли, Томма. Всех! Туман отнял всё.

Я поджала губы, не желая этого слушать, но Эмбер продолжала.

— Помнишь, как однажды папа пропал почти на неделю? Ты помнишь, ради кого он пошёл тогда в лес, на болота? Ради сына Ториса он это сделал. И что? Их дом был первым, куда мы с Талией побежали. Они даже слушать не стали: ни он, ни его сын, из-за которого, между прочим, погиб дядя Мово — муж Талии, отец Эгора. Вот он этот ваш хвалёный долг!

— Ты не права, Эмбер, — тихо пробормотала я, но сама понимала — есть зерно истины в её словах.

— Нет, я права, — она упрямо выдвинула подбородок вперёд, — папа и мама погибли потому, что ставили чужое благополучие выше своих собственных детей.

— И что ты предлагаешь? — прямо спросила я. — Ради чего весь этот разговор?

Эмбер кивнула и улыбнулась, словно она ждала этого вопроса.

— У тебя есть дар, — она посмотрела мне прямо в глаза, — другие не брезгуют вытаскивать добычу из твоих ловушек. Другим можно рвать твои силки и петли, так почему же тебе — нет?

— Нет, — перебила я ее, — это не честно и подло.

Эм всплеснула руками и буквально возвела очи к небу.

— Подло?! А по отношению ко мне они все вчера не подло поступили? Ты бы наверняка собралась и побежала искать пропавших. Эгор вчера на себе тащил Нанью, а её отец нас с Талией на порог не пустил. Это ли не подлость, Томма? Что? Умирая, мне про долг и честь рассказывать будешь? Ладно, если как мама уйдёшь, а если вернёшься такой, как отец? Что ты мне будешь говорить? Ты помнишь, как он умер, Томма? Я не ты, я такое сделать не смогу. Хоть раз вспомни о долге передо мной, перед собой! Хоть ты, наконец, поставь остатки нашей семьи выше всей этой давно никому не нужной чести.

Я начинала злиться и закипать, но при этом понимала, что сестра правильно говорит, но ведь себе на горло не наступишь. Не тому меня родители учили.

— Ты просишь меня переступить через себя, — я с трудом верила, что моя всегда такая тихая сестра вдруг проявляет такой характер. Это что же вчера такого случилось, что она так изменилась?!

— Я прошу тебя просто остаться живой. Ну, по огородам же ты шастаешь. Что стоит сунуться в чужие ловушки? Я не желаю рыть для тебя могилу, Томма, — прошептала она. — Я не хочу хоронить тебя. Ни тебя, ни Лестру. Я надеюсь, что она вернётся. Живая. Да, она поступила гадко с нами, но она моя сестра. Я не хочу терять вас. Пожалуйста, прекрати играть благородно и по правилам: обноси чужие петли и силки, как это давно уже делают все остальные.

— Ты не понимаешь. В огородах нет тумана, Эм. А в лесу мы все жизнью ради куска мяса рискуем. И забрав чужое, я могу обречь кого-то на гибель.

Эм хотела возразить, но позади нас послышались приглушенные голоса и во двор вошли Эгор и Талия. Парень всё ещё чуть прихрамывал после вчерашних приключений, но выглядел значительно лучше. Взъерошив короткие русые волосы, он оглядел наш двор.

— Что-то у вас даже трава не растёт. А у нас об неё тяпку сломаешь: прёт быстрее урожая.

Я смолчала, лишь украдкой глянула на сестру. Что-то с её даром было не так. Да и знать бы ещё, что за магия у неё такая. Спросить бы у кого ведающего, да нет у нас таких.

Положив топор на колоду, я собрала наколотые дрова и отнесла в дом. Вечером нужно будет комнату протопить, сырость такая кругом. Может, сорняков во дворе у нас нет, зато плесенью богаты. Свалив охапку дров у печи, я огляделась. Весна в этом году выдалась холодная и дождливая, поэтому не задумываясь, надела отцовский кожух, подбитый истрепавшимся заячьим мехом.

Выйдя на улицу, ещё раз взглянула на сестру. Слишком быстро она взрослеет, понятно, что не девочка давно. Вон Талия Эгора уже нянькала во всю в её возрасте, но всё же.

— Ну, ты идешь, Томма? — Эгор маялся в нетерпении. — Я уже и мужиков наших обежал. Брок с сыном с третьей улицы тоже решили сходить разведать, что за северяне такие. Говорят, видали, как тебя вчера один из них верхом на лошади привёз.

Кивнув, я поспешила к калитке. Наконец-то, подняв её с земли, прислонила к забору.

— Потом приколочу на место, — пообещал Эгор.

Выйдя из деревни, мы направились по широкой тропе к Сердвинки. Вперёд пустили мужиков из Вотчиков, ну и заодно наших местных. А потом и вовсе решили отстать, чтобы они так пристально меня не разглядывали. А то поначалу мужики бросали косые взгляды. Но оно и понятно, откуда тут взялся посторонний?

Выглядела я в иллюзии бродяги с большой дороги, конечно, удручающе. Отцовский кожух, косматая нечёсаная голова, тщедушное телосложение. Ну, вроде как обычный скиталец, какие время от времени забредали к нам в селенья. Эгор тоже подсуетился и наплёл местным мужикам что-то про отшельника, что пришел вслед за северянами да решил рискнуть с работой.

В общем, придумал мне легенду, чтобы не спрашивали потом, откуда мужик-то появился, которого раньше не видывали. Накинув на себя качественно продуманную иллюзию чахлика, я всё крутилась перед Эгором, требуя оценить мое актёрское мастерство.

— Халтура! — со знанием дела заявил он. — Чего ты красуешься и задом виляешь. Где ты видала, чтобы мужик так вышагивал?

Хмыкнув, я поправила волосы и с укором глянула на этого малолетнего критикана.

— Ещё и глазками стреляешь, — шикнул он на меня. — Шаг шире, сутулься, и губки не надувай, как девочка, а смачно сплёвывай.

— Это неприлично, — возмутилась я.

— И рот на замке держи, — одёрнул он меня, — а то мало того, что он бабский, так ещё и приличный.

Путь в Сердвинки занимал какой-то час, не больше. Да и сама дорога была более или менее безопасна. Мертвяков здесь, конечно, видали, но редко и по одному. Искать им тут было нечего. Так что, немного расслабившись, мы вырабатывали у меня мужицкую походку: портили мою осанку, шаркали ногами и харкались по сторонам.

Уже на подходе к некогда пустовавшей Сердвинки мы, не сговариваясь, пошли медленнее. Видимо, не мне одной было боязно.

— Если что не так, сразу ноги делаем, — шепнул Эгор, — кто их знает, кто они вообще такие.

Я сначала согласно кивнула, а потом как-то спохватилась. Ведь не тронули меня вчера, а наоборот проявили невиданную заботу. Чтоб князья наши о безопасности какой-то деревенской бабы заботились? Да никогда не было такого.

— Да ничего они нам не сделают, — уверено заявила я, — мы им как рабсила нужны. Считай, за кусок хлеба работать согласны.

— В том-то и беда, — Эгор пнул небольшой камешек и остановился. — Поймут, в каком мы положении, и заставят за горбушку хлеба спины надрывать. А то и за просто так, чтобы можно было воздухом на их земле дышать.

Вот тут мне возразить было нечем. И такое вполне могло быть.

— Поживём, увидим, Эгор, — пробормотала я. — Время покажет.

— Я всё-таки надеюсь на них. В лес за мясом и хворостом, конечно, придётся ходить, но хоть не так часто.

Я посмотрела на виднеющиеся впереди Сердвинки, потом на соседа. Я была бы счастлива вообще никогда в туман не возвращаться, и если работа здесь сократит эти походы хоть на сколько-нибудь, — я буду горбатить тут спину до изнеможения.

В Сердвинки мы заходили с опаской. Вокруг нас кипела работа. Огромные мужчины, обнаженные по пояс, возводили частокол из свежеструганных брёвен. Я с жадностью глянула на гору веток, что валялись неподалёку. Столько добра, а не возьмёшь. Хворост нам был нужен позарез.

Войдя через большие врата, мы с соседом поразились отстроенным домам. Красивые бревенчатые стены, черепичные крыши, небольшие заборчики и резные калитки. И всего ведь за пару недель возвели! И в сравнении с этими домами наши показались мне покосившимися лачугами. Это изрядно подпортило моё настроение. Хотелось тоже жить как люди, в таких вот шикарных избах.

Пройдясь вдоль всей улицы, мы так и не поняли, у кого спросить о работе. Развернувшись, вновь пошли к центральным воротам. Там я заприметила двух вчерашних князей, или вардов. Мужчины стояли и переговаривались о чём-то.

— Вон тех видишь? — шепнула я Эгору. — Они тут, вроде как, самые главные.

Я неприлично ткнула пальцем в светловолосых гигантов.

— Они чего, братья? — услышала я в ответ.

— С чего взял-то? — не поняла я вопроса.

— Похожи чем-то, — парень пожал плечами.

Я присмотрелась. Действительно, было в лицах вардов что-то неуловимо схожее.

— Пошли у них о работе спросим, что ли, — предложил Эгор.

— Они князья, — возразила я.

— Но мы-то, вроде как, и не знаем об этом. Что они, головы нам снесут за спрос-то? — пробурчал он чуть дрогнувшим голосом.

Не дожидаясь моего ответа, сосед пошел вперёд. Я вынуждено поплелась следом.

— Про походку не забывай, — шикнул он на меня, оглядываясь, — и глазками не хлопай. А то не поймут.

Скрипнув зубами, я ссутулилась и даже чуть не плюнула под ноги, но вовремя спохватилась. Иллюзия иллюзией, а воспитание никто не отменял.

Приближаясь к вардам, я почувствовала странное волнение. Словно предчувствие какое.

— Местные? — не дожидаясь наших вопросов да расспросов, обратился к нам воин с пшеничными волосами. — Долго ходите! Из какой деревни пришли?

— Красенки, — ответил Эгор твердым голосом.

— Это самая дальняя от тракта? — уточнил второй вард.

— Да, господин, и самая населённая, — снова без запинки отчеканил парень.

Пшеничный хмыкнул и глянул на меня.

— У вас так заведено, что младший вперёд старшего рот открывает?

Я сглотнула. Но упрямо продолжала молчать, личина на мне, конечно, мужика, но голос-то не подделаешь и морок на него не накинешь.

— Полоумный он малость, — не краснея, соврал Эгор, — недавно пришёл в наши места, да поселился в стороночке. Не говорит он почти.

Хотелось одарить соседа суровым взглядом за такие эпитеты в мой адрес, но я вовремя спохватилась. Версия Эгора о моем скудоумии могла объяснить все мои странности.

— Работать-то может? — уточнил солнечный блондин.

— А то, — уверено ответил сосед, — пашет, как конь! Что ни скажешь — всё сделает. Дурак только, но это ничего, работе не мешает.

Я интенсивно затрясла головой, соглашаясь с Эгором.

— Что же, — мужчина окинул нас изучающим взглядом, словно прикидывал: на что мы можем сгодиться. — Обращаться ко мне — вард Сай. Не князь, не господин, не вашество. Вард. Всеми работами здесь руковожу я. Понятно?

Мы с Эгором, не сговариваясь, кивнули.

— Вард Вульфрик, — вард Сай бросил взгляд на второго мужчину с пепельной косой, — если заметите где воинов вашего бывшего князя, мертвяков, теней, или ещё что подозрительное, сообщать ему незамедлительно. Это понятно?

Мы снова кивнули. Вард Вульфрик, странно потянув носом воздух, уставился на меня в упор и даже шаг вперед сделал, но остановился и озадачено почесал висок.

«Запах» — поняла я.

Словно читая мои мысли, пепельноволосый гигант снова принюхался.

«Вдруг он запомнил мой аромат? — завопил внутренний голос, организуя панику. — Нет, разве такое возможно?! Глупости!»

Взор светлых карих очей северянина стал, ну совсем колючим, словно он меня насквозь пронзал.

Сглотнув, я инстинктивно спряталась за Эгора.

— Чего это он? — прокомментировал мои действия вопросом вард Сай.

— Я же говорю — головой тронутый, боится внимания. От чужаков, бывает, шугается. С юга он, может, где дубину об него приласкали, вот и чудит. Дурак он, господин.

— Вард, — тут же поправил его северянин.

— А вард — это как командир отряда? — пропищал Эгор, пытаясь отвлечь внимание от моей персоны. — А то девица у нас в деревне сказала, что как князь.

— Девица, говоришь? Русоволосая красавица, что вчера нам попалась? — уточнил вард Вульфрик.

— Ага, — Эгор кивнул, — так и сказала — князи северные.

— А что смущает, парень? — снова хмыкнул северянин. — Что, на князей не тянем?

Эгор сглотнул, похоже, уже пожалев о своем длинном языке.

— Князь с простым людом не говорит, — выдавил он из себя.

Вульфрик неожиданно тепло рассмеялся, и в этот момент я почувствовала тонкий аромат свежей древесины и сосновой смолы. Так пах папа. Забывшись, теперь уже я уставилась на мужчину, готовая расплакаться от нахлынувших чувств. Этот запах будоражил душу, выворачивая её наизнанку.

— А что у князя вашего язык отвалится, если он с простым людом разговоры вести начнёт? — подколол Эгора мужчина.

— Наверное, нет, господин, — смущённо ответил мальчишка.

— Вард, парень. Обращаться ко мне — вард и никак иначе. Ты-то не полоумный вроде, — вард Вульфрик строго глянул на мальчишку. — В общем, сейчас выйдете за врата и налево вдоль частокола. Там отыщете ваших. Сегодня рубите дрова. Пока всю работу не выполните, никто никуда не уходит. Получите, что заработали, и вернётесь завтра.

Кивнув, мы снова замерли истуканами.

— Чего стоим? Чего ждём? — приподняв бровь, поинтересовался вард Сай.

Переглянувшись с Эгором, неуверенно развернулись в сторону главных врат и понеслись к ним. Только оказавшись за забором, перевели дух.

— Какие-то они неправильные князья, — пробурчал Эгор.

— Варды, — не задумываясь, поправила я его.

— Ага, варды, — выдохнул он. — Что это за варды, которые до общения с челядью опускаются?! А этот второй такие дыры в тебе прожигал. Может, понял, что с тобой не всё ладно?

Я на мгновение призадумалась и качнула головой.

— Нет, не мог. А вообще, это северные варды! Может, у них так заведено, — неуверенно пробормотала я.

— Всё равно жуткие они. Вроде, как и спокойно говорят, а поджилки трясутся.

Я пожала плечами, ничего подобного я не почувствовала. Мне до сих пор мерещился этот неповторимый запах моего счастливого детства. Папа любил строгать по дереву. Он вырезал нам деревянные игрушки: зайчиков, волков, петушков. Каждый раз, принося нам эти фигурки, он улыбался и целовал нас в щёчки, говоря, что мы его маленькие красавицы. Я подносила к лицу эти игрушки и слышала запах свежего дерева и смолы.

Запах безвозвратно утерянного счастья.

— Пошли, что ли, — проворчал Эгор, и мы отправиться искать остальных согласных вкалывать за кусок хлеба.

Скажем, работёнка оказалась пусть и не лёгкой, но вполне терпимой. Нам указали на сложенные друг на друга стволы деревьев. И обозначили задачу: порубить на дрова. Просто и понятно.

Получив на руки несколько острых пил и топоров, мы принялись за работу. Мужики распиливали стволы на чурбаны, длиною примерно в мой локоть, а мы с Эгором рубили их на дрова. Девятилетний внук одного из мужиков из Красенок собирал деревяшки и складывал их на телегу, стоявшую рядышком.

Так мы, не разгибая спины, пахали в робкой надежде, что нас не обманут и дадут хотя бы по буханке хлеба.

В обед к нам нагрянули с проверкой и не абы кто, а сами варды. Которые, как я подметила, старались вообще всё здесь держать под контролем. На мягкотелых князей они совершенно не походили.

Осмотрев объём выполненной нами работы, вард Вульфрик уважительно кивнул. Я, быстренько заскочив за телегу, выглядывала оттуда, боясь приблизиться к этому гиганту. Но между тем, его взгляд периодически останавливался на мне.

— Не лодыри, — довольно сделал выводы вард, — пахать умеете. А скажите-ка мне, как тут раньше было. Поля сеяли? Охотой жили? Или дерево заготавливали?

Мужики переглянулись, но никто не решался первым раскрыть рот. Видя это, вард Сай окинул нашу компанию строгим взглядом.

— Когда вард задаёт вопрос — нужно отвечать, — сурово отчитал нас он.

— Сытно здесь никогда не было, — негромко принялся рассказывать старик Малойо из нашей деревни. — Но пока старый князь правил, помощь приходила. Продовольствие возили. Мы им дерево, меха, мясо, а нам — зерно, овощи да фрукты. Но и свои поля были. Рожь хорошо росла. В огородах на муку ещё и горох высаживали. Сады, какие-никакие, были: вишня чёрная, ранет да айва северная.

Старик умолк и затравленно глянул на грозного воина, восседающего на огромном жеребце. У его ног сидел огромный чёрный волк. Возможно, я бы и не заострила на нём внимание, если бы эта зверюга не уставилась так на меня, не мигая. Волк и его хозяин меня нервировали до жути.

Поёжившись под пристальным взглядом слишком умных для зверя глаз, я зыркнула на его хозяина. Вард также пристально всматривался в моё лицо. Да что ему от меня нужно? Тем временем в его светлых карих глазах разгоралось красное пламя.

— Вульф, — вард Сай дернул брата за рукав чёрного кафтана, — поехали на северную сторону. Что-то обоза не видать.

Кивнув, сероволосый северянин нехотя отвёл от меня взгляд и, бросив короткое «накормить» рядом стоящему воину-северянину, ускакал.

Комментировать наш короткий диалог с пришлыми никто не стал.

Вскоре к нам подъехала небольшая повозка. Откинув плотную ткань, возница явил нашему взору чудной ящик с выдвижными полками, а на них в ряд стояли красивые, румяные квадратные буханки хлеба с поджаристыми корочками. Вокруг телеги витал такой аромат, что мы потянулись к ней носами. Во рту скопилась слюна, и предательски заурчали животы. Девять измождённых мужиков поедали свежий хлеб голодными глазами.

Не обращая на нас внимания, невысокий мужичок в добротном сером кафтане выдвинул нижнюю полку, достал целую буханку и, разломив её пополам, отдал оба ломтя стоящему рядом мужику. Следом, откинув крышку большого бидона, зачерпнул в нём металлической кружкой молоко и отдал всё тому же впавшему в ступор Малойо.

Мы, не веря в такую щедрость, шагнули ближе.

— Следи за собой, — шикнул Эгор, — иллюзия спадает.

Опомнившись, я подправила свой образ. Когда пришла моя очередь, я выхватила два огромных куска хлеба и полную кружку молока. Как и остальные, отломив себе немного, спрятала хлеб за пазуху. А вот молоко выпила с таким удовольствием! Жаль, Эмбер его не принесёшь. Такое же сожаление я видела на лицах остальных мужиков. У каждого дома дети по лавкам сидят.

Поев, мы снова взялись за работу. Брёвна, чурки, дрова. Пилы и топоры буквально горели в наших руках. Даже если нас и обманут, в чём мы уже сильно сомневались, то у нас уже за пазухой у каждого по булке хлеба. В последнюю очередь мы принялись собирать в связки порубленные ветки деревьев. Складывая хворост, я с сожалением глянула на такое добро. Он был сухой. А мне печь сегодня топить.

Уже ближе к вечеру, когда мы закончили и собрали все дрова и хворост, снова приехала крытая телега. А с ней и вард Сай. Окинув нас взглядом, северянин ухмыльнулся.

— Ну что, закончили? — довольно ухмыльнулся он. — Выберите у себя главного, с кого спрос держать будем. А пока получите, что заработали.

Как по волшебству, ткань снова откинулась, но хлеба там уже не было: на полках лежало десять тряпичных мешков. Возница ловко всучил по одному в каждые руки. Даже мальчишке, что дровишки собирать помогал. Что удивило.

Не удержавшись, я распахнула мешок и сунула туда любопытный нос: хлеб, головка сыра, немного вяленого мяса, копчёная рыба. Да такого добра нам дня на три хватит с Эмбер! Я довольно улыбнулась. Вот бы молока ещё и хворосту.

Жадно глянув в сторону вязанок, тяжело вздохнула.

— Довольны? — спросил вард Сай.

Склонив голову на бок, он оценивающе на нас поглядывал. В его собранных в высокий хвост длинных волосах играл ветер. Мужчина был очень красив и на первый взгляд добр. Но только пока не заглянешь в его светлые, совсем как у брата, карие глаза. А там таился холод и равнодушие. И именно это отпугивало.

— Когда вард спрашивает — необходимо отвечать! — грубо произнёс он.

— Довольны, господин, — промямлил Малойо.

— Вард! Не господин и не князь, — снова поправил нас северянин.

— Довольны, вард, — ещё тише произнес старик.

— Вот и замечательно. Завтра будем лес зачищать, придется рыть за деревней могилы: слабые желудком остаются без работы. Такие есть?

— Нет, вард, — разом ответили все, даже малыш Тахо.

Кивнув, вард стегнул коня и ускакал.

Мужики потихоньку разошлись, а я всё не могла забыть об этом хворосте. Страшно не хотелось к лесу за ним идти. Как представлю, что снова в туман, так передёргивает всю. А тут вот он лежит. Горы вязанок сухих ветвей. И никто за ними не смотрит. А мне, чтобы такую собрать, по лесу часа три шастать нужно.

Закралась мысль: «Украсть!»

Северяне не заметят пропажи одной связки, а нам её на пару дней хватит. Решиться бы на такой шаг. Ну, кому плохо будет, если пропадёт одна маленькая вязанка хвороста? Да никому! Северяне тумана не боятся, я сама видела, как тени растаяли, только их заприметив. И мертвяки таким здоровякам нипочем, они им хребты переломят и дальше пойдут.

— Ну, чего ты? — Эгор дернул меня за руку. — Пошли уже. Дома малые голодные, матери ещё помочь нужно казан почистить.

Я сделала пару шагов к дороге и остановилась, снова засмотрелась на скинутое за телегами добро.

— Может, хворосту умыкнём? — тихо предложила я.

Эгор дернул меня за руку сильнее.

— Сдурела, Томма? Поймают — голову снесут, — обрисовал он риск одной фразой. В этом он был прав, поймают — худо будет. Но снова идти в туман…

— Не поймают, — неуверенно пробормотала, глядя по сторонам, — я отвлеку — ты умыкнешь.

Эгор оценивающе глянул на просушенный и хорошо связанный хворост.

— Соглашайся, Эгор, они и не заметят. Всё это будет лежать тут и гнить.

За что я любила соседа, так это за его здоровую склонность к рискованным мероприятиям.

— Ладно, но если что — делаем ноги, — быстро согласился он.

Я довольно улыбнулась.

К главным вратам поселения выскочила небольшая дворовая собачонка. Внимательно осмотревшись, пёсик поднялся на задние лапы и, задорно виляя хвостом, принялся плясать на месте. Первые несколько секунд на него никто не обращал внимания. Затем, приметя такое странное поведение, один северянин толкнул второго в бок. Вокруг собиралась толпа зевак.

Став центром внимания, пёс, энергичнее виляя задом, закрутился на месте.

— Во даёт! — ухмыльнулся возница, остановив телегу.

Мужики, посмеиваясь, продолжали глазеть на представление. Поняв, что произвела фурор на публику, я принялась забавно перебирать передними лапами в воздухе, совсем уж выходя из образа «собаки обыкновенной».

— Что у вас тут? — раздался совсем рядом знакомый голос. В воздухе словно растёкся аромат сосновой смолы и свежесрубленного дерева. Развернувшись, я увидела варда Вульфрика. Мужчина сурово глянул в мою сторону и снова принюхался. Он неожиданности я запнулась и приземлилась на землю, но иллюзию удержала.

— Так танцует, вард, — хмыкнул возница, — отродясь таких смешных псов не видал. Может еды просит?

Фальшиво тявкнув, я вновь вскочила на задние лапы… ну ноги… и завиляла несуществующим хвостом, как метёлкой.

Три шага влево — покрутились, три шага вправо — покрутились. Как бы не просекли, что к чему…

— Может, бешеный? — предположил один из воинов, я тут же оскалилась в его сторону. Образ собаки мне особенно хорошо давался. Натурально, так сказать.

— Так, разошлись! Тмарих, дай псу пожрать. Хватит тут толпою стоять, — рявкнул вард и все разбежались.

В мою сторону полетела большая баранка. Поймав её на лету передними лапами, я отправилась восвояси на задних ногах. Делать мне больше нечего, как на четвереньки вставать.

— Может, правда, бешеный? — прилетело мне в спину.

Ну, ничего не поделаешь. Аккуратно зажав баранку во рту, я встала на четвереньки и поплелась в сторону дома.

— Да, не, нормальная, просто надрессировали, — тут же уверовали в мою собачью адекватность мужики. Только стоявший у телеги большой чёрный волк, неодобрительно глядя на меня, покачал головой. Много он вообще понимает в искусстве быть собакой!

А вокруг меня витал манящий запах древесины.

Пройдя немного и убедившись, что дорога пуста, скинула иллюзию и побежала вперёд. Эгор ждал меня за поворотом. У его ног лежала не одна, а две связки хвороста. Грабёж удался. И мне нисколечко не было стыдно. Это же не чужие ловушки в тумане обчистить.