По дороге на Оюту

Мария Лунёва, 2019

«…Мой идеальный и спокойный мир рухнул в одночасье. Нет, не тогда, когда мальчишки на магнокатах, рассекая воздух, мчались по улицам, выкрикивая: «Война, марсианское отребье идет!». И даже не тогда, когда к нам постучалась старушка соседка и объявила, что военные части эвакуируют, а гражданское население бросают на произвол судьбы. Нет, даже не судьбы, а марсианских солдат, которые оказались в разы проворнее мужчин с Земли. Нет, мой мир рухнул несколько позже: когда в наш дом ввалились дезертиры. Не воинов противников нужно было опасаться. Вовсе не тех, кого звали отребьем человечества. Лютыми врагами оказались свои! Не все солдаты пожелали уходить. Что их ждало после очередного тактического отступления? Очередной бой и еще одно поражение? Смерть или ранение? Многие, понимая, что победы землянам не видать, просто сбегали с воинских частей на вольные хлеба. Уходили, прихватив оружие. Наверное, они надеялись только на то, что, обобрав местных, им удастся наскрести на билет в иную звездную систему. Все рвались туда, где не было войны, и были бы рады любому представителю многочисленных рас, лишь бы у него было желание обрабатывать землю и развивать безжизненные планеты, коих в нашей вселенной было великое множество…»

Глава 9

Очередное утро началось не с падения нетрезвого тела на такую мелкую меня, а с банальной ругани. Соседи сверху явно что-то не поделили и рычали на родном «кошачьем» друг на друга так, что даже у меня поджилки затряслись. Столько злобы и ярости было в их голосах.

Рычание рыжеухого миранца я узнала сразу, но кто второй? Я как-то не приметила больше ни одного представителя этой расы в нашем «малом» отсеке. Хотя смутно вспомнила, что ночью у наших коек была какая-то возня, вроде как из «большого» пассажирского отделения кого-то переселили. Неужто, это новенький так обживается. Ничего себе у него манера знакомства с соседями.

Ссора набирала обороты, рычание становилось громче и агрессивнее.

А потом кровать затряслась от их возни, и вниз, по очереди упало два хвостатых тела. Вблизи моего лица взлетел сначала абсолютно рыжий хвост, потом вздыбился черный с белым кончиком, а вот вслед за этими занятными частями миранских тел мелькнула рука, украшенная длиннющими когтями. Мужчины дрались в проходе совсем рядом со мной. И возня их забавлять совсем перестала, как только мое без того грязное одеяло окрасили мелкие капельки чужой крови.

Проследив, как пятна расходятся по ткани, я затаила дыхание. Нет, я не боялась крови, напротив, у меня были отличные отметки по «сестринскому делу в хирургии», но видеть, как два нелюдя раздирают друг друга непонятно из-за чего, я оказалась не готова.

Совсем не готова. Абсолютно.

Рыки и кровь, мелькающие клыки и когти. От страха я сжалась и попыталась укрыться под одеялом. Но кто-то из дерущихся зацепился за него, утаскивая на пол за собой и отбирая у меня, пусть и ненадежную, но все же защиту.

Замерев, я спрятала лицо в ладонях и мелко затряслась.

Передо мной снова мелькнул рыжий хвост, совсем рядом с лицом. Взмах руки и новые пятнышки крови. Да что же это.

Сквозь панику я ощутила, как чья-то сильная рука сжала мою талию и потащила назад. В следующую секунду я оказалась вплотную прижата к мощному телу марионера. Вот только сейчас брыкаться и выказывать свое гордое и независимое «я» совсем не хотелось. Все же попасть под руку нелюдям, в ярости раздирающим друг друга, было страшно.

— Беспокойные соседи нам достались, солнышко, — шепнули мне на ушко, обжигая кожу горячим дыханием.

От страха я кивнула. Демьян шумно выдохнул мне на затылок, и я ощутила прикосновение его губ на своей коже. Легкий почти воздушный поцелуй ошеломил. Движение повторилось. Демьян покрывал мелкими поцелуями мой затылок и шею.

Смущенно я чуть склонила голову вниз, чтобы он не заметил, как расползается румянец на моих щеках. Его губы скользнули к моему ушу, вызывая толпу безумных мурашек, которые дружно устремились вниз живота, скручиваясь там тугим комочком.

— Не надо, — шепнула я не своим голосом. — Не надо так делать.

— Как? — мужчина, прижав меня еще ближе, сделал странное движение, словно потеревшись об меня.

Моё лицо запылало еще сильнее.

— И так тоже, пожалуйста, не надо, — я принялась вырываться. Близость взбешенных котов теперь казалась безопаснее.

— Тише, земляночка, тише, — меня ожидаемо не выпустили из объятий.

— Отпустите, — простонала я, — не трогайте меня.

— А почему? — его дыхание отчетливо ощущалось на моей коже. — Не нравлюсь?

В его голосе проскальзывала усмешка, если не издевка. В моей душе забилась тревога. С чего я решила, что этот марионер сама доброта и для меня не опасен. Глаза застелили слезы.

— Пожалуйста, — взмолилась я, — не трогайте меня.

— Я тебе не нравлюсь, девочка? Отчего же, чем же я не вышел? Лицом или, может быть, тюремная одежка не по нраву пришлась?

— Нет, — хлюпнула я носом, по щекам сбегали крупные слезинки, — нравитесь, но я не… Я не…

Комок застрял в моем горле и мешал нормально говорить, меня трясло от ужаса. Кто помешает ему надругаться надо мной, если приспичит? Кто защитит, если он вдруг решит, что я могу скрашивать своим телом все ночи подряд во время перелета? Да никто, я полностью в его власти. Осознание этого факта причинило боль. Стюарды и остальные члены команды корабля плевать хотели на своих пассажиров. Деньги они уже получили, и никто не будет считать, сколько из нас долетят до места назначения, а сколько просто сгинут.

Меня резко повернули на спину и надо мной грозно навис марионер, подавляя своей аурой.

Представив на мгновение, что этот мужчина решит надо мной надругаться тут при всех, я громко всхлипнула. Все будут только смотреть с нездоровым любопытством, и никто не придет на помощь. Да лучше самой на себя руки наложить. Наверное, мои мысли отразились на лице, потому как взгляд мужчины смягчился.

— Раз нравлюсь, чего же тогда «нет»? — его необычные желтые глаза, словно в душу заглядывали, заставляя чувствовать себя никчемной и слабой.

— Я не гулящая девка, — тихо выдохнула я и закрыла глаза, чтобы не видеть его больше.

— А разве я хоть раз отнесся к тебе, как к гулящей или продажной женщине? — его большие пальцы мягко, даже нежно, стерли дорожки слез с моего лица. — Или я назвал тебя «девкой»? Что заставило тебя подумать так?

Я не ответила. Крепко сжимая веки, представила, что я дома, в своей постели, а все это — просто гадкий сон, который развеется, стоит только зазвучать будильнику. С кухни приятно запахнет блинчиками, и я снова услышу звонкий голос мамы, напевающей песенки из рекламы. Просто нужно сильнее сжать веки и убедить себя, что все нереально, что это глупый, но страшный сон.

И пусть этот сон длиною в жизнь, но я все равно буду верить, что проснусь.

— Прости, — прошептал мужчина. — Я был неправ и сейчас я неправ, — меня снова обняли и прижали к большой и горячей груди.

Я не хотела слушать его. Ничего не хотела, только бы проснуться дома в своей кровати. Но чем больше я пыталась себя в этом убедить, тем отчетливее понимала, что этот самообман ни к чему не приведет. Что нужно мириться с тем, что жизнь изменилась и как раньше не будет уже никогда. Не удержав эмоции, я позорно разрыдалась в голос.

Где-то там, на заднем плане, прекратилось рычание, более не раздавались звуки драки. Теперь я могла различить только размеренное биение сердца Демьяна и его шёпот: «Прости». Прижавшись к сильному телу, я выплескивала свой страх и боль. Свое разочарование в жизни и ужас от того, что мир рухнул, а я все никак не могу собрать хоть какие-то его обломки.

Ухватив обеими руками полы его расстегнутой рубашки, я уткнулась в обнаженную мужскую грудь. Рыдания переросли в тихие всхлипывания, меня било крупной дрожью. Неспособная успокоиться, я все теснее прижималась к теплому мужскому телу.

— Все, девочка, успокойся, я не обижу тебя, — легкий поцелуй обжёг мой висок, — слышишь, я не обижу.

Шмыгнув носом, я немного расслабилась и обхватила его руками за талию.

— Я не девка, — сиплым шёпотом зачем-то повторила я.

— Я знаю это, Анита, — он чуть приподнялся, нависая надо мной, — я не хотел тебя обидеть. Просто я совсем забыл, как себя следует вести с хорошими девочками. Ты простишь меня?

Я не могла заставить себя поднять на него взгляд. Просто не могла. Внутри все словно заледенело. Сжавшись, я просто повернула голову в сторону.

— Конечно, — шепнула, словно чужим голосом. Нужные слова никак не приходили на ум.

Демьян, обхватив меня за талию, повернулся на бок, увлекая за собой, а потом подтянул наверх и окончательно уложил меня так, что наши лица оказались на одном уровне.

— Может, поговорим, земляночка? — взгляд его странных лимонно-желтых очей сосредоточился на моих глазах. Он буквально заставлял меня смотреть на него. — Кое-что из нашего прошлого разговора я уяснил. Ты летела к отцу на пояс Юпитера, но тот по каким-то причинам решил, что тебя лучше упечь в лечебницу. И, вместо того чтобы перебраться на какой-нибудь спутник и устроиться там, ты вздумала совершить путешествие и стать пионером-первопроходцем. Я пока все правильно говорю?

Признаться, из его уст все это звучало как-то глупо. Но я уверенно кивнула.

— Да, я всегда мечтала о путешествии. Мы откладывали с мамой деньги на круиз, но все никак не получалось. А после того, как мама… — я запнулась — слова о том, что мама умерла буквально в горле застряли. — Я осталась одна, отца я видела только в детстве. Мною он никогда не интересовался. Я вообще не знаю, зачем с Земли улетела. Не соображала ничего. И зачем сюда билет купила — тоже не понимаю. Я адекватно не представляла куда лечу и зачем вообще лечу. На что жить буду и где жить буду? Охранник, он так обо всем подробно рассказал, с его слов все это выглядело так легко. Я просто отдала ему карту, и он оплатил перелет. А дальше я оказалась здесь с вами.

Демьян криво усмехнулся, все также, не сводя с меня глаз. Затем задумчиво потер коротенькую аккуратную бородку. Я отчетливо видела, как разгорается в его глазах злость.

— Дай мне свою карту, с которой он оплачивал билет, — требовательно попросил он.

Неуверенно поджав губы, я решила рассказать ему о моем тайничке:

— Она в подошве ботинка.

Демьян удивленно вскинул брови:

— Ну, значит, ты не совсем пропащая душа. Ну-ка, попробую найти твой схрон, — усмехнулся марионер.

Сев, он схватил мою ногу в ботинке и принялся разглядывать ее. Покачав головой, аккуратно положил ее обратно и взялся за второй ботинок. Я наивно полагала, что он не отыщет тайник, или хотя бы немного провозится. Но не тут-то было, он обнаружил его спустя пару секунд. Еще немного времени ушло на то, чтобы его вскрыть. С паспортами, которые я переложила в тайник после того, как мои карманы пытались обшарить, и картой со всеми сбережениями на ней Демьян снова улегся рядом и притянул меня за талию к себе.

— Это твоя мама? — вопрос не требовал ответа, и так было понятно, что он держит в руках ее паспорт. — Красивая. Ты на нее очень похожа.

Я смущенно улыбнулась. Да, мама была красавицей. Мало кто мне говорил, что мы с ней хоть чем-то похожи. Приятное тепло растеклось в душе. И пусть это было не совсем правдой, но приятно же.

— Анита Корф, — считал Демьян уже с моего документа, — какая ты тут милая девочка.

Я усмехнулась, я там и правда похожа на девочку, хотя и фотографировалась в день совершеннолетия. Ну, кто же виноват, что в свой двадцать один год я была похожа на пятнадцатилетнего подростка.

— Аниточка, а может у тебя жених есть? — Демьян прищурил глаза и зорко поглядывал на меня. Такого вопроса я не ожидала. И как-то растерялась.

— Нет, — пробормотала я.

— Это хорошо, что «нет», — большим пальцем мужчина осторожно очертил мою бровь. — А почему нет?

Снова смутившись, я просто пожала плечами:

— Не знаю почему — просто нет и все.

Откуда бы ему взяться? Я всю жизнь под маминым крылом просидела: дома да в салоне, где клиентки в основном женщины. На медицинских курсах тоже одни девчонки в группе были. Ну, а в своем районе меня с детства за дурочку держали. Какие там женихи, подруг-то не нашлось.

— А был? — палец Демьяна спустился по скуле и, нежно погладив щеку, обхватил мой подбородок, заставив вскинуть голову вверх.

— Не было, — выдохнула я.

— А мужчина вообще был?

Меня прожигал его внимательный тяжелый взгляд; я хотела возмутиться таким вопросом, но вместо этого выдохнула тихое:

— Нет.

Лицо марионера исказил хищный оскал. Он словно радовался нечаянно подвернувшейся добыче. Обхватив мой затылок, он чуть сжал волосы, запрокидывая голову назад. Придвинувшись, медленно склонился к моим губам, не сводя с меня острого голодного взгляда. Первое прикосновение его губ я ощутила остро. Словно молния тело пронзила. Нежное легкое касание очень быстро переросло во властный, немного грубый, поцелуй. Он словно зверь поглощал каждый мой выдох, перекрывая воздух. Я задыхалась в сладкой истоме. Его дыхание, горячее и шумное, обжигало кожу. Чуть прикусив нижнюю губу с тихим рыком, он углубил поцелуй. В мой рот, скользя, вторгся его язык.

Словно обживаясь, он прошелся по моим зубам, приласкал нёбо и пустился в дикий пляс, оплетая мой язык. Поцелуй окончательно потерял все оттенки нежности, став грубым и властным.

Руки мужчины, сильно сжав талию, притиснули меня вплотную к огромному телу. Перекинув ногу через моё бедро, Демьян опрокинул меня на спину и навалился сверху. Тяжесть его мощного тела совсем не давила, напротив, я чувствовала себя в этот момент свободно и легко. Вскинув руки, обхватила его затылок и зарылась пальцами в густые смоляные волосы. Такие мягкие на ощупь.

Рука Демьяна скользнула по моему бедру.

— Что, прямо здесь, при свидетелях ее женщиной сделаешь? — раздался ехидный голосок над нашими головами.

Я ничего понять не успела. Взревев, Демьян подскочил одним плавным, каким-то тягучим движением и обхватил наглого рыжего миранца за шею. Мужчина-кот совершил повторный полет вниз. Прижав его к полу, Демьян бешено прожигал в нем дыры, видимо решая убить его сразу или немного помучить.

— Остынь, человек, — ничуть не испугавшись, прорычал обладатель шикарного рыжего хвоста, который сейчас хлестал неистово по ногам нелюдя, — или все же хотел ее прямо здесь всем на радость разложить?

Рыкнув, Демьян выпустил миранца и уже осознанным взглядом осмотрелся вокруг. Так и есть — на нас пялились все. Судорожно выдохнув и осознав, какой мы тут спектакль устроили, я с тихим стоном закрыла лицо ладонями. Какой позор! Где моё воспитание? Веду себя как кошка гулящая.

— За мной должок, миранец, — шикнул Демьян.

Матрас рядом со мной снова прогнулся, и я ощутила близость мужского тела. Костяшками пальцев марионер нежно погладил мой подбородок, а потом решительно убрал мои руки от лица.

— Мы не сделали ничего такого, чтобы ты так смущалась, — весело пожурил он меня. — Но признаюсь, я слегка увлекся и забылся.

Склонившись, он легко коснулся губами кончика моего носа.

— Скромница, — поддел меня Демьян, — а щечки как пылают. Ты случайно не в церковной школе училась?

После этих его слов запылали у меня не только щечки, но и ушки, и носик, и вообще — я вся вспыхнула, как маков цвет.

— Да быть того не может! — в голосе Демьяна скользило явное удивление, — что правда?

— Угу, мама решила, что мне там лучше будет, — прошептала я.

Не в силах скрыть то ли стыд, то ли смущение, я снова прикрыла лицо ладонями.

— Ой, какой я везучий, — протянул марионер, — из колонии живым вышел, все заработанное отдали, девочку, красавицу да девственницу, встретил. Кому же я так хорошо сделал, что мне теперь так патологически везет? Как прилетим на пересадочную станцию, лотерейный билет куплю, а вдруг…

Мои руки снова отвели от лица.

— А что там с моей счет-картой? — напомнила я ему, переводя разговор в безопасное для меня русло.

— А, да! — Демьян нахмурился.

В его руке вспыхнула моя карта. Что-то там нажав, он активизировал объемное голографическое окошко. Говорить ему ничего не пришлось. Я и сама увидела, что с моей карты были оплачены два билета. Один — на это судно, а другой — на пассажирский крейсер «Орух». Билет был оплачен в один конец до системы Оюта и обошёлся он мне в половину всех денег, что у меня были. Не так уж и дорого, как рассказывал охранник, он просто обвел меня вокруг пальца.

— Не переживай, земляночка, — меня нежно поцеловали в лобик, — зато у нас теперь есть должник. Стрясем с него по полной. Ты ведь помнишь, как выглядел этот добрый дядя?

Я судорожно, еще не веря до конца в то, что меня обобрали, качнула головой.

— Вот и замечательно, но впредь, Аниточка, никому никогда не позволяй расплачиваться твоей картой. Это ты у меня добрая и наивная, а другие — твари продуманные.

Мысленно я с ним была согласна. Теперь понятно, почему тот охранник так вдохновенно рассказывал мне о возможности переселения. Наверняка думал, что я в таких условиях никуда не долечу. Действительно, тварь продуманная, а я дурочка доверчивая.

Конец ознакомительного фрагмента.