Сопротивляйся

Мария Летова, 2023

Скольким можно пожертвовать ради любимого мужчины?Я пожертвовала карьерой. Чтобы стать для него надежным тылом, заглушила все свои амбиции, сделала его мечты своими мечтами, а он шел вперед, не оглядываясь.Теперь мой бывший муж влиятельный человек, а я учусь жить без него. Все, что нас связывает – это наш сын, а разделяет гораздо больше. Мои обиды и его предательство, которое я не смогла простить.Спустя три года он решил вернуть меня в свою жизнь, и я намерена сопротивляться.

Глава 7

Наши дни

Оля

— Ты здесь надолго? — обращаюсь к Машке, пристегивая ремень в ее машине.

Это красный «БМВ» в полной комплектации. За рулем чего-то попроще ее представить сложно.

Запах ее духов вводит меня в беззаботный транс.

— Откуда машина? — улыбаюсь я.

— Взяла напрокат, — отмахивается, устраиваясь за рулем. — Такая кутерьма, не пешком же ходить. Приехала обновить документы по гражданству, недели на две. Но столько волокиты, ты не представляешь, — взмахивает она рукой, на которой красуется огромный бриллиант.

— Отлично представляю, — заверяю ее. — Я ведь здесь живу.

Я вбиваю свой домашний адрес в навигатор телефона и креплю его на панели, нажав «поехали».

— Господи, да проезжай ты уже, — закатывает она глаза, глядя в боковое зеркало. — Я была уверена, что вы давно отсюда уехали, — сдает назад, выезжая с парковки. — Знаешь что? Я тебя сегодня не отпущу, — осеняет ее. — Такая встреча! Пусть Чернышов подвинется!

Ее слепая уверенность в том, что мы все еще вместе, портит мои нервы. Эта дебильная убежденность преследовала меня повсюду на протяжении последних трех лет. От общих друзей, близких и дальних родственников, соседей и просто знакомых. Удивление, сожаление, а потом любопытство.

Всегда любопытство и желание заглянуть «в трусы» нашему браку.

Я не обсуждала это ни с кем и никогда. Долгое время у меня был только один советчик в любых вопросах. Один авторитет, чье мнение я ставила во главу угла. Убивать эту привычку было сложнее, чем другие. Я как инвалид, у которого выбили из руки костыль. Домашний цветок, который держали под стеклянным колпаком. Но ведь такой я и была. Домашней девочкой, которую сдали с рук отца на руки мужа. Все тяготы жизни тащат его плечи… а мои… мои для того, чтобы он мог ни на что при этом не отвлекаться.

Раз уж сегодня такой необычный день, решаю послать все к черту и объявляю:

— Мы в разводе.

— Что?! — слышу шокированный вопрос. — Ты шутишь?!

Пфф…

— Не-а, — откинув солнцезащитный козырек, провожу по губам пальцем и распределяю по ним малиновый бальзам.

Машка ведет машину молча пару минут, потом выдает:

— Мой мир не будет прежним.

Мой тоже, но это проходит.

— Перестань, — смеюсь, глядя на украшенную неоновой подсветкой городскую телебашню.

— Нет, ну правда! — восклицает она. — Вы же были как половинки. Он так на тебя смотрел… и ты на него. Мне кто-то присылал ваши свадебные фотки. Я жила с надеждой, что любовь существует. Настоящая. А не вот эта вся херня. Херни у меня как грязи, а любовь где-то ходит, бродит… хоть Париж, хоть Лондон. Оль… как же так?

Искренняя печаль в ее голосе вызывает желание пожалеть не себя, а ее. Это веселит.

— Любовь проходит, — говорю ей. — Но она существует.

В моем случае первое утверждение абсолютное, полное вранье, именно это мешает на каждом шагу. И бесит не меньше.

— И давно?..

— Три года, — пожимаю плечом.

Маша смотрит на дорогу, кусая пухлые губы.

— И… где он сейчас? — спрашивает осторожно.

— Вон там, — киваю на огромный билборд, который украшает проносящуюся мимо обочину дороги.

— Твою мать! — восклицает Маша, чуть сбавляя скорость и вытягивая шею. — Мэр?! Хотя… чему я удивляюсь… это же Чернышов…

Бросив быстрый взгляд на огромный баннер, вижу очень удачную фотографию, с которой на меня смотрят знакомые голубые глаза.

— У тебя мужик есть? — спрашивает она.

— Есть, — говорю весело. — Нужно как раз батарейки поменять, а то пашет без выходных.

Машка начинает гоготать, я тоже улыбаюсь.

До меня с запозданием доходит, что я могла бы похвастаться не вибратором, а Камилем, но он просто выскочил из головы.

— Хватит обо мне, — объявляю. — Расскажи о себе.

— Три мужа, и с каждого хоть какой-то шерсти клок, — фыркает она. — Европейские мужики — это отдельная песня, это на две бутылки вина история, не меньше. Значит так, едем кутить! — приходит она к очередному заключению. — В клуб!

— В какой клуб? — смеюсь я. — Песком трясти?

— Сейчас у племянника спрошу, где тут могут оторваться две незамужние девушки.

Несмотря на всю нелепость, эта идея не вызывает у меня отторжения.

Она вызывает желание натворить какого-нибудь дерьма.

В конце концов, это Машкина историческая обязанность — втягивать меня в разного рода истории, например, в поездку на дачу какого-то парня, с которой мы удирали ночью в непроглядной темнотище.

Кажется, за десять лет ничего не изменилось!

— Да? — требует, пища и хлопая ладонями по рулю.

— Мне завтра вставать в семь… — опускаю в ладони лицо и стону. — У матери день рождения, нужно помочь с готовкой…

— У меня только одна мысль, — поражается она. — Вот у тебя все как обычно! Просто «машина времени» какая-то. Поэтому знаешь что? Ничего не хочу слышать!

Она права. Это «машина времени». В отличие от нее, у меня всегда была куча обязанностей перед семьей.

— Ладно! — сдаюсь.

Она забрасывает меня домой, где за час я успеваю принять душ, высушить волосы и уложить их с помощью плойки. Учитывая их длину значительно ниже лопаток, за такое время это просто подвиг. Выбрав короткое блестящее платье серебряного цвета, в котором встречала этот Новый год, разбавляю образ красной помадой и длинными серьгами в тон наряду.

Отправляю в маленькую замшевую сумку телефон и усаживаюсь на диван полностью «одетая», как собственная парадно-выходная версия. Чувствуя себя по-дурацки, потому что такси будет логично вызвать минут через двадцать, ни одной гребаной минутой раньше, и это ожидание делает меня жуткой неудачницей…

Будто я собираюсь отправиться на свой первый бал, а не на попойку с бывшей однокурсницей.

Но вот так, как сейчас, я не проводила время со времен студенчества.

От этого я чувствую себя неудачницей втройне.

Когда такси везет меня по сброшенному Машкой адресу, я рассматриваю фотографию, на которой Миша демонстрирует мне отсутствие переднего зуба, и мое сердце заходится от нежности. Он умеет делать фото, но отправить его — нет. В этом ему помогает отец.

Когда он с ним, я всегда звоню ему перед сном.

Скрепя сердце, набираю ему прямо сейчас, но, к моему удивлению, трубку снимает Руслан.

— Да? — спрашивает совершенно спокойно.

По моим внутренностям проходит холодок. От неожиданности и от того, как его хрипловатый голос щекочет мои нервы.

До вчерашнего дня мы полгода не разговаривали. Ни единого раза.

— Где Миша? — задаю ему этот вопрос, но мы оба знаем, что я имею в виду совсем другое.

То, что он не должен был брать трубку, зная, что звоню я.

— В ванной, — отвечает. — Обычно ты звонишь позже. Решил ответить, чтобы не было как в прошлый раз.

— В прошлый раз было не так, — освежаю его память.

Именно после того, что случилось в «прошлый раз», мы и разругались в пух и прах окончательно.

— Не так? — уточняет с этим спокойствием, которому научился в своих боях за место под солнцем. — Ты наорала на меня за то, что я вовремя не взял трубку.

— Я звонила пятнадцать раз, Чернышов! — снова освежаю ему память.

— Я забыл телефон в машине, — отвечает он. — Я пятнадцать раз тебе об этом сказал.

— Ты не перезвонил, — злюсь, будто это было вчера.

— Да, потому что увидел пятнадцать пропущенных и понял, что ты собираешься выебать мой мозг.

Почему… почему я не могу быть просто безучастной?!

— Я волновалась, — цежу. — Я думала, что-то случилось.

— Что, по-твоему, могло случиться?

— Что угодно. Он мой сын!

— И мой тоже.

Зажмуриваю глаза и сжимаю кулак, заставляя себя не лезть в эту петлю.

Я обещала себе, что не буду такой…

Вечно орущей и психующей. Противной самой себе.

— Ладно… — обрубаю. — Просто скажи ему, что я позвоню утром. Сегодня больше не могу.

После короткой паузы говорит:

— Он спросит почему.

— Потому что занята. Сочини что-нибудь. Ты ведь умеешь, — бросаю ядовито.

— Ты тоже много хуйни творить умеешь.

— До свидания, — кладу трубку, не собираясь вступать с ним в этот долбаный спор.

Это не заканчивается ничем, твою мать, хорошим.

Никогда.

Вернув телефон в сумку, пялюсь в одну точку, но через секунду мой телефон звонит опять.

Это Маша, и она очень вовремя.