Снегурка в постель

Мария Зайцева

Работа для Снегурки.

— Нет, Гор, без меня, — Виктор завернул на улицу, где жили родители, — да, Крещение, сам понимаешь.

— Ладно, тогда завтра созвонимся, — пробасил в трубку Гордей Волгин, тоже подполковник, но из другой, смежной структуры, — может, подъедешь к утренней рыбалке?

— Посмотрим, не буду обещать.

— Опять друга на бабу променяешь?

— Да ты чего? Как можно? Чтоб тебя — и на бабу… Только на двух!

— Смотри, — Гордей, которого в узких, ну очень узких кругах звали по-простому, Гором, и, надо сказать, очень ему это прозвище шло, сгустил и без того низкий бас, — а то помнишь, как в «Стеньке Разине»?

Гор был большим ценителем оперы, рыбалки и активных видов спорта.

— Не помню, — открестился Виктор, захлопывая дверцу машины, — это ты у нас театрал.

— Бля, ну вот какой из тебя начальник? Кругозора никакого…

— Ну да, как ты, эпично мозг ебать подчиненным не умею, — рассмеялся Виктор, взбежал на крыльцо и нажал на звонок.

— А надо бы уже уметь… А то так и генералом невнятным будешь…

— Да мне до генерала, как до Китая раком…

— Не так уж далеко…

Тут открылась дверь, и Виктор, оторопело глядя на девушку в строгом платье с небольшим фартучком спереди, торопливо попрощался:

— С Крещением, Гор!

И, не слушая ответной любезности, нажал на сброс.

— Привет, Саша.

— Добрый вечер, Виктор Евгеньевич.

Снегурка, которую он со Старого Нового года не видел, опустила взгляд и отошла в сторону, давая ему войти.

— Как дела? — он раздевался, машинально расстегивал пуговицы пиджака, а сам не сводил глаз с девушки. Так похожей и так не похожей на ту самую Снегурку, что было нереально сладко трахать в новогоднюю ночь.

Она поправилась немного, округлилась. Щечки стали розовыми, чисто вымытые волосы — светло-золотыми. И вообще она производила впечатление нежной феечки, красивой и невинной. Оттого воспоминания, как он целовал эту феечку, как брал ее, заставлял садиться на себя верхом, выгибаться ломко и изящно… Завели.

Почувствовав привет снизу, Виктор нахмурился и уже с неудовольствием посмотрел на девушку.

— Все хорошо.

Она опустила взгляд, то ли изображая невинную овечку, то ли реально смущаясь. Виктор склонялся больше к первому варианту. Потому что невинная овечка из нее, как из него знаток оперы.

— Обживаешься? Все получается?

— Да…

И опять все это, не поднимая взгляда.

Ах, ты ж… Святая ты невинность…

Ладно.

Виктор кивнул и прошел в гостиную, к родителям и сестре.

Гостей сегодня не приглашали, Крещение в семье Старицких отмечалось исключительно в семейном кругу.

Экономка тетя Валя, которая работала в семье ровно столько лет, сколько было младшей сестре Виктора, Светлане, мелькнула в проеме двери, улыбнулась ему и убежала по своим делам.

Надо будет у нее потом подробно про Снегурку расспросить. В конце концов, она — прямой начальник теперь Сашки.

Мысль устроить Сашку горничной в дом родителей пришла Виктору в голову вполне закономерно и логично. Сразу.

Там, за столом в итальянском ресторане, пока слушал рассказ девчонки. И, чисто машинально, на автомате уже, проверял достоверность ее слов.

Техники ведения допроса и вытаскивания из подозреваемого нужной информации максимально незаметными способами были отработаны настолько, что давно стали второй натурой. Иногда Виктор ловил себя на том, что даже обычный разговор строит так, чтоб проверять, правду ли говорит человек, или обманывает.

Он проверял слова Сашки, и по всему выходило, что она не врала, когда рассказывала ему о своей горькой сиротской доле.

По крайней мере, твердо была уверена, что не врет.

Проверить личность Снегурки особого труда не составляло. И навскидку и более глубоко. Естественно,

Виктор собирался выяснять ее по полной программе, но пока можно было и старыми методами обойтись.

Он слушал, привычно фиксируя реперные точки, ключевые моменты, имена, даты.

Понятное дело, что Снегурка могла сдать только исполнителей. Причем, бездарных.

История вообще выходила глупая.

Козел, которого Виктор знал и искренне считал редкостным отморозком, как и все остальные, впрочем, зачем-то заинтересовался флешками, которые лежали в сейфе у генерала, на минуточку, ФСБ.

Первый вопрос: где Козел и где генерал ФСБ? Не сходится. Козел — обычный уголовник, не самого высокого пошиба. Ему генеральские флешки ни в одно место не упали. Вообще не сходится.

Ладно, дальше.

Для того, чтоб взять эти флешки Козел привлекает не опытного домушника, а мелкого денегерата Ваньку Возницкого.

Второй вопрос сразу за первым: нахера? У Козла нет людей, способных обнести дом генерала? Или Козел не хотел светиться лично? Или вообще, все там крышей поехали? На тяжесть какую-то сели всей веселою толпой???

Дальше.

Ванька сам не лезет в дом, а отправляет туда удачно нарисовавшуюся Сашку.

Тут все понятно. Сашка уверяла, что Ванька вообще не лазил никогда по домам. В отличие от нее, святой невинности.

Виктор вспомнил, как она в этот момент подняла на него нежные голубые глазки. И всосала остатки кофе через трубочку.

Удар по яйцам мгновенный!

Ладно. Дальше.

Сашка лезет в дом, толком ничего не выяснив перед этим. Спишем на усталость и стресс. Ванька, как она уверяла, тоже не в курсе был, к кому лезут и зачем.

Зато Сашка знала код от сейфа, верный, кстати, а Возницкий знал, как вырубить сигнализацию и камеры. Откуда?

Те, кто давал Ваньке информацию, не подозревали, что сейф недавно переоборудовали, поставив новые датчики, срабатывающие на отпечаток пальца.

Круг тех, кто мог сдать старый способ доступа, сильно сужался. До одного человека. Уволенной горничной. Она, чисто теоретически, могла подглядеть код. Ну, мало ли…

И, опять же, мать ее уволила до того, как систему в сейфе сменили.

Все это, дополняя друг друга, складывалось в поганую картину.

И выход, который нашел Виктор, показался ему в тот момент, в ресторане, правильным.

В самом деле, а почему нет?

Естественно, Снегурку будут перетрясать от и до. Примерно несколько часов, возможно, до утра. Но

Виктор доверял своей интуиции и своим приемам проверки подозреваемого. И все говорило пока что в пользу Сашки.

Она не врала. И она реально была в безвыходной ситуации.

Идеальный кандидат для вербовки.

Виктор смотрел на нее, жалкую, измученную, с такой жадностью поглощающую еду, и прикидывал, как бы половчее ее использовать. А еще удивлялся. Себе.

Он реально ее трахал? Да?

У него реально на нее встал?

Сейчас, когда она, в своей страшной куртке, с немытыми волосами, бледно-зеленая, осунувшаяся и зашуганная, сидела напротив него и даже в приглушенном ресторанном свете выглядела настолько непрезентабельной замарашкой, что он бы и не узнал ее никогда в жизни, если б не профессиональная память даже не на лица, на лица-то само собой, нет, на общую физиогномику, на мелкие, определяющие образ человека детали.

Она не была даже на десять процентов привлекательной для Виктора, привыкшего к ухоженным, ярким, красивым женщинам.

В новогоднюю ночь у него помутнение случилось, не иначе.

Именно так он и думал.

До того, как она стала есть десерт. И пристанывать от удовольствия, даже не замечая этого.

Сексуально. Или ему так казалось? Просто потому, что память сразу подкинула воспоминания, как она стонала под ним?

Может быть.

И потом, когда облизывала трубочку от кофе, развеселившись от сытости и безопасности.

Нет. Что-то было в ней. Да. Определённо было. Но тогда. Только тогда. А теперь…

Черт, даже жаль, что он ее встретил такой.

Так бы в памяти очаровательная Снегурка сохранилась.

А после второй встречи…

Да…

Виктор предложил ей работу в доме своих родителей не просто потому, что пожалел.

Если б жалел, дал бы бабла и помог выехать из города.

Нет.

Тут было несколько причин.

Первая — ограничение случайных людей в доме. Понятное дело, что тетя Валя все равно бы искала новую горничную, дом-то огромный, одна она не справляется. Но мало ли, кого бы нашла. А тут отличный вариант. Девочка-сиротка. К тому же, обязанная ему, Виктору, своим благополучием.

Но основная причина была в другом. Информация о том, что она устроилась в дом генерала, могла спровоцировать на более активные действия Козла. За домом наверняка ведется наблюдение. Сашку срисуют и подкатят с предложениям или давлением.

Сама Снегурка уверяла, что никто не в курсе их небольшого новогоднего приключения. Ее придурок-дружок считает, что она надавила на жалость, рассказала о сиротской доле и свалила.

Так что, могут провести параллель, что ее и дальше пожалели. И взяли работать.

Подвалят к ней, она тут же расскажет Виктору… А дальше дело техники. Таким образом и на заказчика веселья можно будет выйти. Самый прямой путь.

К его удивлению, Снегурка даже какое-то время думала над его предложением.

А потом ответила, осторожно, явно подбирая слова:

— Хорошо… Я согласна. И согласна говорить тебе… Если кто-то свяжется. И дальше помогать. Но вот я хочу сразу сказать, что если ты рассчитываешь со мной спать…

— Не рассчитываю.

Виктор ответил ей твердо, даже с усмешкой. Она больше не стонала и трубку не сосала. А потому временное помутнение таким и останется в его памяти. Он посмотрел в ее голубые глаза, невольно зависая на полсекунды… А потом добавил:

— Не собираюсь. Мне от тебя нужна только помощь. А то, что было… Предлагаю считать недоразумением. Согласна?

Она посидела, тараща на него ставшие подозрительно блестящими глаза. А потом так же твердо, как и он, ответила:

— Согласна.

После этого Виктор отвез ее в небольшую служебную квартиру и оставил там, до выяснения всех деталей.

До следующего полудня его люди проверяли всю информацию по Снегурке, начиная от детского дома, куда ездили, показывали фото Сашки, причем, разговаривая не с дирекцией, а с обычными сотрудниками, выясняли, кто уволился из тех, кто мог знать реальную Александру Васильеву, общались с ними. Затем прошлись по всем ее местам работ, проверили соцсети и прочее, прочее, прочее. Никаких расхождений со словами Сашки не было.

На следующий день, в обед, Сашка уже разговаривала с тетей Валей.

У нее имелись при себе практически достоверные рекомендательные письма, бедненькая, но чистенькая одежда и невинный взгляд. Тетя Валя ее взяла.

Виктор пока решил не говорить отцу про засланного казачка. Причин тому тоже было несколько, и основная — зная отца, подполковник был вообще не уверен, что не начнется локальная война и чистка рядов. А это в данный момент не особо удобно. Можно спугнуть добычу.

Да и информация на флешках, до которой непременно хотел добраться Козел, или его заказчик, сильно тревожила. Там все, что угодно могло быть: от компромата на самого неведомого заказчика до записи развлечений генерала в бане с проститутками. Последнее, в порядке бреда.

В любом случае, надо сначала выяснить самому, а потом уже разговаривать с отцом. По душам. И располагая серьезной доказательной базой.

Всю неделю до Крещения Виктор был сильно занят по работе, но посматривать за Сашкой не забывал.

После случившегося, в доме установили новую систему видеонаблюдения, прямая запись транслировалась на его ноут. Так что насмотрелся.

И теперь, опять же с раздражением, Виктор понимал, что камеры вообще не передают нормальную картинку. По крайней мере, когда он смотрел на Сашку с экрана, его так не распирало.

Семейное застолье плавно подходило к завершению, Снегурка, опустив глаза, убирала со стола, и

Виктор не мог оторвать от нее взгляд.

Физически.

Ругал себя.

Бесился.

Отвечал на вопросы отца. Подначивал сестру. Целовал в щеку мать. И все это время на заднем плане держал в голове образ Снегурки. Новой. Такой, какой он ее увидел в проеме двери родительского дома.

Свежей, в строгом платье, с аккуратно убранными волосами. И это ее «Виктор Евгеньевич»… Еще бы «хозяином» назвала, для полноты картины.

— Саша, спасибо, сегодня больше не понадобишься, — сказала мама, отправляя Снегурку отдыхать. — Витя, — повернулась она к сыну, и он, чуть вздрогнув, перевел взгляд на нее от двери, за которой скрылась Сашка, — ты останешься на ночь?

Виктор опять задумчиво посмотрел на дверь в служебную часть дома.

— Да… — он помедлил, размышляя, а потом добавил, уже тверже, — да, останусь…