Капли мёда на чёрном платье

Мария Древина, 2023

Дима и Дина – близнецы. Они оба отличаются от большинства людей, но по-разному. После смерти бабушки они вместе с мамой едут в её старый дом. Но никто не знал, что во дворе дома есть мёртвое дерево, а на дереве висит пчелиный улей. Дима ужасно боится смертоносных насекомых, а Дина до безумия любит сладкое, особенно мёд. Осенние дни всё короче, так что же может случиться за неделю, пока Дина будет носить жёлтые и чёрные платья?

ДЕНЬ 1

Мн-н Мн Мн-н-н-н,

Мн-н Мн Мн-н-н-н,

Мн-н-н-н-н-н,

Мн Мн Мн-н Мн-н-н-н-н-н…

— Дина! — Дима уронил книгу на колени и устало запрокинул голову на сиденье машины. — Ты мычишь уже ча-а-ас…

Сестра повернулась к брату, задержала свой взгляд на секунду, а потом снова отвернулась к окну и продолжила напевать себе под нос.

— Ма-ам, долго ещё?

— Думаю… — мама пригнулась, разглядывая редкие домики вдоль пыльной дороги. — Мы почти на месте.

Луч солнца скользнул по золотистым волосам сестры и на мгновение осветил её карие, почти бездушно чёрные, глаза. А потом задержался на её платье в чёрно-жёлтую клетку. Дина прижалась зубами к окну в том месте, где маячил солнечный диск, высунула язык и облизнула стекло.

— Фу, перестань! — брат притянул сестру к себе, и в ту же секунду машина подпрыгнула на месте.

— Чёрт! — выругалось мама, выруливая в сторону.

Дина ударилась лбом о стекло, а Дима повалился сверху, больно прикусив язык. Мама вдавила ногу в тормоза, и колёса машины жалобно заскрипели. С резким толчком движение прекратилось, и машину окружило облако пыли и песка.

— Вы целы?! — мама отстегнула ремень и перелезла через сиденье. Резким движением она усадила детей на места и осмотрела их головы.

— Я в порядке, — заверил Дима, ощущая во рту привкус крови. Затем повернулся к сестре и присоединился к осмотру. — Она только ударилась лбом.

Дина молчала, послушно вертя головой. Её взгляд не отрывался от дороги впереди.

Бам! — сморщенная ладонь ударила по лобовому стеклу.

Мама развернулась и выпрыгнула из машины, громко хлопнув дверью.

— Ты чуть не сбила мою собаку, полоумная! — приглушённо орала снаружи пожилая женщина в спортивном костюме со стразами. К ней на руках жался худой пёс с проплешинами по всему телу, внимание от которых отвлекал широкий ошейник с огромными стразами.

— Держала бы свою псину подальше от дороги! — проревела мама в ответ. — У меня дети в машине!

Женщина с мамой начали одновременно выкрикивать ругательства и проклятья, размахивая руками и скаля лица.

Дима закрыл Дине уши, а сам отвернулся, делая вид, что ничего не слышит. Когда женщина начала отходить от машины, продолжая выкрикивать угрозы, мама вернулась за руль и сердито газанула вперёд. Тяжело вздохнув, она посмотрела на детей через зеркало.

— Просто сумасшедшая старуха, не обращайте внимания. Ничего не болит?

— Нет, — соврал Дима, потирая ушибленный локоть.

Дина не реагировала, будто её это не касалось. Она снова прилипла к окну и мычала себе под нос.

Спустя несколько минут напряжённой тишины машина плавно остановилась, и Дима увидел небольшой деревянный домик с покосившимся, заросшим высокими сорняками, крыльцом.

Дина тут же принялась тянуть ручку двери, но та не поддавалась. Тогда девочка набрала в грудь побольше воздуха и завизжала.

— Ма-ам! — умоляюще проскулил Дима, зажимая уши руками.

— Сейчас… — мама разблокировала двери детей, и раздался щелчок. Дина вылетела из машины как дикий зверь и побежала к дому.

— Не убегай далеко! — крикнула мама, поспешно выскочив из сиденья, и пошла следом. — Чтобы я тебя видела!

Дима тоже вышел, но к дому приближаться не спешил. Его внимание больше привлёк наружный двор, в самом конце которого, вдали от других домов и дороги, стояло широкое чёрное дерево. Его толстые ветви были совершенно голыми, и рядом не лежало ни единого жёлтого листочка.

— Она его любила… — раздался скрипучий голос за спиной, и мальчик подпрыгнул на месте.

— З-здрасьте, — Дима отступил на несколько шагов в сторону мамы и рассмотрел старую женщину. Сморщенная кожа на её костлявых руках свисала как старая тряпка, а редкие грязные волосы спадали на уродливое лицо.

— Хочешь леденец? — улыбнулась женщина коричневыми, как ржавчина, зубами, изъеденными кариесом. Из её рта доносилась тухлая вонь, от которой хотелось вовсе не дышать.

Дима попятился ещё дальше, когда женщина протянула ему золотого петушка на палочке. Но тут, словно молния, пронеслась Дина и выхватила леденец.

— Батюшки… — удивилась женщина.

— Дина! — рыкнула мама и обеспокоенно подбежала к старушке. — Простите, пожалуйста! Она не понимает, что делает.

Дина нетерпеливо сорвала кривую обёртку и отправила леденец в рот. Расплывшись в улыбке, она снова начала напевать и довольно поскакала по лужайке.

— Всё хорошо, — улыбнулась старушка, — у меня всегда водится ещё… — Она достала из кармана потрёпанного плаща красного петушка и протянула Диме. — Я сама их делаю, не стесняйся.

Дима с сомнением посмотрел на маму и под её неуверенный кивок принял угощение.

— Спасибо… — промямлил он и осторожно отошёл, прячась за маминой спиной.

— Присмотри за Диной, — попросила она, отпуская сына.

Дима послушно побежал к сестре и с облегчением выдохнул, поспешно пряча свой леденец в карман шорт.

— Загляденье, сразу двое! — ахнула старушка. — Почти как две капли. Двойняшки?

— Близнецы, — кивнула мама. — А вы, кажется…

— Нора, — улыбнулась старушка и принюхалась. — От вас пахнет цветами.

— А?.. О, это мои духи.

— Здесь от них лучше избавиться, — строго заявила женщина, окончательно вогнав маму в ступор. — Я помню вас совсем малюткой! На мать совсем не похожа…

— В-вы хорошо дружили, да? — неловко поддержала мама рваный разговор. — Я помню, вы часто к нам заходили.

— Мы с Агатой были не разлей вода! Без неё мне теперь одиноко… Вы переедете в её дом?

— Вообще-то, пока не знаю… У нас квартира в городе и я думала просто продать его, но… Тут столько воспоминаний…

— Незачем торопиться, подумайте хорошенько! Сможете приезжать летом с детьми, а вырастут — сами смогут здесь жить.

— От города далековато… — сомневалась мама. — Мы задержимся где-то на неделю, чтобы всё обдумать. А потом нужно вернуться на работу, да и у детей учебный год уже начался…

— Думайте, думайте, — кивнула старушка. — А я ещё зайду к вам позже за мёдом…

Не дожидаясь ответа, женщина развернулась и пошла обратно. Мама осталась в недоумении, не успев ничего возразить. А когда она забегала взглядом по лужайке, детей на ней уже не было.

— Дима? — позвала она и быстрыми шагами метнулась к машине. На задних сиденьях осталась только раскрытая книга. — Дина? — она тревожно взбежала на крыльцо и подёргала ручку двери — закрыто.

— Мы на заднем дворе! — отозвался мальчик из-за дома, и мама устало выдохнула.

Дима же был занят тем, что пытался догнать смеющуюся Дину и отнять у неё леденец. Но та была быстрее и проворно прыгала через кусты.

— Тебе нельзя сладкое! — злился Дима, запыхаясь.

Просчитав пути отступления Дины, он почти схватил её за платье, но та успела сделать рывок и запрыгнуть на дерево. Она сразу же перелезла несколько веток и забралась так высоко, чтобы никто её не достал.

— Ты упадёшь! — испугался Дима.

— Быстро спускайся! — рявкнула мама на бегу, приближаясь к детям.

Дина только посмеялась и продолжила карабкаться выше.

— Ну я ей… — шепнула мама и приготовилась лезть на дерево.

Она уже поставила ногу на основание ствола, когда к её лицу подлетела пчела.

— Ой-ё! — взвизгнула мама и принялась отмахиваться. Она отскочила на несколько шагов, но к ней подлетело ещё двое. — Да откуда?..

Ей пришлось отбежать от дерева, но пчёл становилось только больше. Они не отставали и продолжали её преследовать по всему двору.

— Спусти Дину! — попросила мама, продолжая отмахиваться.

Не успев повернуться к дереву, Дима услышал над ухом противное жужжание. Он рефлекторно пригнулся и отшатнулся в сторону. Дима ожидал увидеть рядом с собой пчелу, но его взгляд пронзила гораздо более ужасающая картина. Он даже забыл, как дышать. Его сестра по-прежнему весело улыбалась с леденцом во рту. А прямо над её головой, словно нимб, возвышался серый пчелиный улей. И он был живым — менялся каждую секунду и переливался чёрными волнами. Сотни, сотни копошащихся пчёл, облепивших свою святыню. Пухлая, словно бумажная, масса свисала с ветки. Через щели и проплешины в ней было видно маленькие чёрные отверстия, словно гнёзда личинок.

Постепенно, одна за другой, пчёлы начали покидать своё пристанище. Они зависали в воздухе, изучающе обнюхивая сестру. Дина тоже заметила их и с любопытством протянула руку.

— Уходи от них! — крикнул Дима, не в силах пошевелиться.

Дина пристально на него посмотрела. Раз-два… — и её внимание снова рассеялось. Осмысленный блеск в глазах потух. А потом сестра удобнее уселась на ветке и позволила пчёлам осесть на своей руке. Стоило полосатым созданиям получить такое разрешение, как они начали злоупотреблять гостеприимством. Две, пять, двадцать — пчёлы избрали новую святыню и начали окружать её одна за другой.

И Дима с ужасом наблюдал за этим, оцепенев от страха.

— А! — вскрикнула сестра. Первый укус, первый павший солдат — пчёлы увидели в Дине врага и решили от него избавиться.

Ещё один крик — ещё одно жало. А потом ещё, и ещё. Пчёлы вихрем взметнулись и закружили в боевом танце. Дина только вздрагивала и потирала больные места, но не сопротивлялась…

Это конец. Дима уже представил, как его сестра с ног до головы покрывается укусами, истыканная ядовитыми жалами. Как она краснеет и раздувается, точно как папа. Как её тело падает с дерева замертво. Как кричит мама, как начинаются новые похороны. Точь в точь как два года назад, только теперь вместо папы — сестра.

Мама кричит, и кричит, обливаясь слезами. А Дима так же стоит на месте и смотрит… Мама уже начала кричать, по-настоящему, но в эти крики были заложены какие-то слова, какой-то смысл. Дима медленно обернулся на крик, всё ещё не разбирая звуков, как его по лицу ударило льдом. Воздух внезапно перестал попадать в лёгкие, и нос захлебнулся водой. Дима принялся откашливаться, и по его лицу потекли холодные капли.

А ледяная струя тем временем уже перебросилась на голое дерево, поливала сестру. Под тяжестью воды пчёлы опадали на землю и рассыпались в воздухе.

— Дина! — мама бросила шланг и в несколько рывков залезла на дерево. Она обхватила дочь одной рукой и вместе с ней соскочила с дерева. Потом подбежала к Диме и второй рукой дёрнула его за запястье. От резкого движения в плече мальчика что-то хрустнуло и укололо болью. Не останавливаясь ни на секунду, мать потащила детей к заднему крыльцу дома. Только у самой двери она позволила себе отпустить руку Димы, чтобы достать из кармана ключи. Затем распахнула дверь и загнала детей внутрь, снова запираясь на один оборот.

Не говоря ни слова, мама метнулась к Дине, осторожно вертя в руках сначала её лицо, а потом руки и ноги.

— Я схожу в машину за аптечкой! — заявила мама. — А ты не выпускай её из комнаты!

Она умчалась как ветер, и ключи зазвенели в другом конце дома.

Дина сидела на полу и была занята рассматриванием красных пупырышек на руках. Дима впервые за вечность, длящуюся последние две минуты, почувствовал своё ритмичное дыхание. Он позволил себе проглотить воздух полной грудью и сел на стул. Только теперь он заметил, что они находятся в большой комнате объединявшей кухню, столовую и широкий коридор.

— Сильно болит? — обратился Дима к сестре, подсаживаясь рядом.

Та не ответила, только начала чесать особо вздувшийся красный холмик на лодыжке.

— Не трогай, — остановил её руку брат, — мама сейчас придёт и поможет.

Дина нахмурилась и посмотрела брату прямо в глаза. Раз-два-три-четыре… На большее её не хватило. Она раздражённо вырвала свою руку и продолжила расчёсывать укусы. Прядь её волос слегка пошевелилась, и Дима увидел чёрное пятнышко. Мальчик испуганно замер, присматриваясь. Из золотистых волос выбралась пчела и вспорхнула в воздух.

Хлоп! Ладони Димы прорезали воздух и нанесли смертельный удар. Разжав руки, он увидел шершавую кашицу с ещё подрагивающими лапками. Он в панике затряс руками и суетливо принялся искать, обо что их обтереть. Не найдя ничего лучше, он обтёр ладони о пыльный ковёр на полу, морщась от отвращения.

Дима повернулся к сестре, и её сердитый взгляд вцепился в него, словно булавка. Раз-два-три-четыре-пять-шесть…

Хлопнула дверь, и в комнату влетела мама. Дина отвернулась, опустив пустой взгляд в пол. А Дима не решал пошевелиться, словно заколдованный. Это был самый долгий его зрительный контакт с сестрой за всю жизнь. И самый осознанный…

— Мерзкие, гадкие твари… — шипела мама, нанося на красные бугорки мазь. Тонким пинцетом она вынимала застрявшие жала. — Чёртовы-чёртовы…

— Мам… — сын положил руку ей на плечо. — Ты дрожишь…

Мама остановилась и удивлённо посмотрела на Диму, словно только что вспомнив о его существовании. Она сделала несколько глубоких вдохов и ободряюще сжала ладонь сына.

— Прости, я… Ты как, в порядке?

— Ага… Только холодно.

Словно в подтверждение его слов Дина шмыгнула носом. А когда Дима переступил с ноги на ногу, его ботинки жалобно захлюпали.

— Милый, прости! Я так испугалась за вас, что…

— Я тоже испугался, — промямлил Дима, — даже пошевелиться не смог. — Его голос дрогнул, и глаза обожгло слезами. — Я… я… просто смотрел, пока Дину…

— Теперь всё хорошо! — заверила мама и притянула к себе сына, заключая в объятья. Она поцеловала его в лоб, под глаз и за ухо. А потом просто крепко сжимала, пока он не перестал содрогаться в рыданиях.

— Прости, — снова повторил мальчик, нехотя отстраняясь.

— Сможешь сходить в машину за нашими сумками? — нежно спросила мама, потрепав по волосам обоих детей. — Вам нужно переодеться.

Дима с опаской посмотрел в сторону дальней двери.

— Там пчёл уже нет, — заверила мама и сердито цокнула языком. — Обещаю, завтра я съезжу за хорошей отравой, и мы всех их выкосим! А до утра придётся потерпеть, хорошо?

— Хорошо… — выдохнул Дима и неспешно направился к выходу.

У двери он ещё помедлил, а потом резко выбежал и понёсся к машине. Дальше всё было как в тумане, и Дима обнаружил себя уже с охапкой сумок на кухне.

Дима успел принять душ, пока мама в пылу ожесточённого сражения пыталась переодеть Дину. Сегодня на ней были жёлтые и чёрные цвета, и она отказывалась надевать какие-либо другие. В итоге маме пришлось отдать ей свою жёлтую футболку и найти в одном из ящиков чёрные бабушкины носки. Дину это устроило. И когда буря утихла, мама вручила детям по тряпке и ушла готовить ужин.

Следуя распоряжениям, Дима начал с протирания обеденного стола. А Дина тем временем развлекала себя отбиванием тряпки об пол.

— Следи, чтобы она не начала бить мебель, — наказала мама. — У вашей бабушки тут хрусталь на каждом углу.

Дима послушно не сводил одного глаза с сестры, пока не добрался до комода с фоторамками. Там была и бабушка, и маленькая мама, и закутанные в пелёнки Дима с Диной. Но были и странные фотографии мамы — порванные и обрезанные. Только увидев знакомое свадебное фото родителей, Дима понял, в чём дело. Бабушка вырезала папу со всех совместных фотографий…

Диме в очередной раз захотелось спросить маму, почему бабушка ненавидела папу. Но он не хотел её расстраивать. Мама давно говорила, что хочет помириться с бабушкой, а теперь… было слишком поздно.

— Ужин! — объявила мама, и Дима радостно поспешил обратно на кухню.

Но в спешке он не заметил в тусклом освещении начало ковра, споткнулся и с грохотом упал на колени. Причём деревянный пол разразился таким гулом, что его было слышно на весь дом.

Конец ознакомительного фрагмента.