Хищная птица

Мария Дахвана Хэдли, 2016

Аза Рэй возвращается на землю. Ее друг Джейсон и семья вне себя от радости. Теперь Аза может вести нормальную жизнь – насколько ее жизнь вообще может быть нормальной после того, как она целый год считалась погибшей, а сама в это время плавала на небесных кораблях и спасала мир. Азе нравится жить на земле, она любит родных и Джейсона, но забыть о том, что с ней произошло в небесах, у нее не получается…

ГЛАВА 5

{АЗА}

Что бы я ни говорила сестре, при одной мысли о том, что Хейуорд могла явиться сюда, я прихожу в нервное возбуждение.

Если она тут, внизу, значит, ее кто-то прислал.

Заль, Дай, да кто угодно. Из Хейуорд вырастили настоящего киллера, а по происхождению она — настоящая Бойл. Если она тут, внизу, значит, ее послали за мной.

Я хочу в небо/Я не хочу в небо/Я хочу сражаться/Я не хочу сражаться/Я скучаю по пению/Я…

Скучаю по Магонии.

Как ни досадно в этом признаваться, я правда скучаю по Магонии. Против воли. Я не хочу по ней скучать. Но.

Я иду в школу пешком, одна, заглядывая в каждый темный уголок, встречающийся на моем пути, но Хейуорд нигде не видно. Вряд ли она придет в школу, зная, что как две капли воды похожа на погибшую ученицу, она же не умалишенная. Такой жест привлечет к ней слишком много внимания.

Я захожу в класс задолго до звонка и взываю к своей птице сердца.

Я ищу ее и…

ЩЕЛК — я лечу прямо на солнце, вытягиваясь всем телом, — набираю скорость — лавирую — складываю крылья и устремляюсь вниз. Я неопознанный летающий объект.

Если быть точной, не я, а Кару. Он поет мне с магонских небес, а я отвечаю ему с земли. Мой беззвучный голос объединяется с его громким криком, и вместе мы выводим ноту, которую не смогли бы взять поодиночке. Кару — птица вольная, он сам выбирает, с какой скоростью и куда ему лететь. Подключаясь к его сознанию, я вижу все, что доступно его взору.

«Где Хейуорд?» — спрашиваю я. Кару не отвечает. Ему куда интереснее летать, чем ворошить прошлое. Мне же, напротив, не удается с этим прошлым расстаться. Сегодня мой день рождения, и мне не по себе.

Это еще слабо сказано. У меня складывается впечатление, что первые часы своего семнадцатилетия я провела в психушке. Как же это странно и грустно — притворяться совершенно другим человеком, внутри оставаясь все той же Азой… Я загадка без ответа. Так было всегда, только раньше я была умирающей девочкой, а теперь стала пришельцем, и если раньше все гадали, какая у меня болезнь, то теперь им пришлось бы гадать, к какому я принадлежу биологическому виду.

Я до сих пор не разобралась, как ЖИТЬ тут, на земле.

В Магонии я была дочерью капитана с мощнейшим голосом, способным перевернуть мир, а здесь я обычный Подросток. Версия 1.0.

В Магонии люди моего возраста считаются взрослыми, там я могла бы уже стать капитаном корабля, да кем угодно. А тут я беспомощна.

— БЕСС МАРЧОН! ТЫ МЕНЯ СЛЫШИШЬ?

Над моей партой склонился мистер Гримм. Вид у него, прямо скажем, недоброжелательный. Джейсон сидит всего в нескольких партах от меня, задумчиво глядя в пустоту.

— Бесс, ты что… пела? Это как минимум свидетельствует о том, что ты не слушала материал. Ты сюда приехала учиться или в акапельный ансамбль пробоваться? Если литература тебя не интересует, можешь пройти вниз по коридору.

Э-э… Ух ты…

— Да, простите, я не специально.

— Надеюсь, такое больше не повторится, — говорит Гримм.

Мне всегда нравился мистер Гримм. Он все такой же странный, все так же похож на физкультурника с острым, как бритва, умом. Не следовало летать со своей птицей сердца у него на уроке. От него ничто не укроется.

— Я снова с вами.

Весь класс вытаращился на меня так, будто я ходячая аномалия, но, несмотря на то, что тело у меня новое, мне не привыкать. Надо бы отнестись к ним с сочувствием. Они-то вместо того, чтобы парить над облаками, вынуждены торчать здесь, на земле.

— Контрольная работа, — объявляет Гримм.

— Даю вам десять минут, — говорю я, точь-в-точь как сказала бы Аза Рэй.

— Бесс, избавь нас, пожалуйста, от комментариев, — вздыхает Гримм.

Когда он поворачивается к доске, я снова погружаюсь в сознание Кару. Мимо проплывает крупная стая шквальных китов. Я смотрю на их серые спины и слушаю их песни, пролетая под фонтанами брызг, дождем падающих на землю. Сильная, легкая, с гладкими перышками, я плавно скольжу по небу. Меня несет сам воздух.

Все предельно ясно.

Для таких полетов и были созданы крылья Кару, и с ним я обретаю невесомость.

Иногда я прошу Кару пролететь над магонской столицей, Маганветаром, чтобы проверить, не выбралась ли Заль из тюрьмы, но сегодня я этого не делаю. Сегодня он волен лететь, куда ему вздумается. Как бы сильна ни была моя птица сердца, она всегда будет надломленной. Она столько лет провела в изоляции, что у нее крыша поехала — или что там едет у птиц?

А я…

Я тоже надломленная.

Я не пела с Кару с малых лет, как это принято у магонцев, поэтому нам приходится учиться всему походя. Раньше он пел с моей матерью, Заль, но их связь разорвали в наказание за то, что она попыталась затопить землю.

Что не помешало ей повторить попытку спустя много лет — на этот раз с моей помощью.

Канур не может жить без партнера по песне. Бедный Кару пятнадцать лет провел в клетке, разговаривая с самим собой, и теперь, чтобы его не нагнали темные воспоминания, вынужден лететь как стрела.

Мы с ним прекрасно друг другу подходим.

Кару показал мне гнезда в скалах, ледяные пещеры, возвышающиеся там, где небо встречается с землей, воздушного кракена (гигантское головоногое с длинными щупальцами, словно сотканными из тумана) и пару-тройку летающих существ, которых я при всем желании не смогу описать.

В земной атмосфере множество живых созданий, и каждый снегопад, каждое дуновение ветра — это творение одного из них. Если бы люди узнали об этом раньше, наш мир выглядел бы сейчас по-другому.

Перед глазами яркой вспышкой мелькает закат, алые облака. Кару летит сквозь них, освещая песней свой путь. Пусть многое в этом мире пошло наперекосяк, нам есть за что его благодарить. За алые закаты, например.

Я беру в руку карандаш, пододвигаю листок бумаги и, пока Кару мчится навстречу заходящему солнцу, пытаюсь сосредоточиться на жизни на земле, на контрольной работе.

— Песня Амьена в Арденнском лесу, — говорит Гримм. — Вперед.

Занятный выбор. К счастью, эти строки я знаю наизусть. Я принимаюсь яростно строчить. Шекспир часто писал о птицах и погоде, отдавая особое предпочтение бурям. Что его вдохновляло? Загадка. Кто знает, может быть, он тоже плавал по небу на воздушных кораблях.

Кто под зеленою листвою

Желает отдыхать со мною

И хору птичьих голосов

Кто вторить весело готов —

Пусть придет, пусть придет, пусть придет!

Здесь, на лоне природы,

Он врагов не найдет,

Кроме зимней, суровой погоды!^[3]

Вот у меня врагов хватает, но сегодня я стараюсь выбросить их из головы. Над школой нависло серое небо, запруженное прекрасными чудовищами, но здесь, в классе, тепло и уютно, и все вокруг прилежно работают.

У меня есть любящая семья, любящий парень — мне очень повезло.

Я бросаю на него взгляд.

Мой север.

Он смотрит перед собой невидящими глазами, не обращая на меня внимания.

Мы с Кару беззвучно поем, прямо посреди урока, создавая грозу, способную оросить сухое поле. Магония и земля могли бы действовать сообща. Что им мешает? Дождь + поля = урожай. Урожай + Магония = счастье.

Но земляне не имеют ни малейшего понятия о существовании небесного края, а магонцы либо боятся «утопленников», либо открыто их ненавидят. Какая глупость! Но люди не любят делиться. Половина населения земли голодает. Сдается мне, единственное, что объединяет разумных существ со всех уголков вселенной, — это страх и эгоизм.

Кару издает крик, и я снова перемещаюсь на небо, где, сложив крылья, мой сокол пролетает мимо шквального кита. Над нашей головой идет сотворенный нами дождь.

Я закрываю глаза и ощущаю его наслаждение. Он обводит взглядом горизонт. Вдалеке, с краю, появляется микроскопическая черная точка, которая увеличивается с каждой секундой. Никак не разберу, что это такое… Птица, что ли? Почему-то при виде этой точки у меня по спине пробегают мурашки. Я предупреждаю Кару, чтобы держался от нее подальше.

Она движется нестройными рывками, а затем, когда Кару залетает за шквального кита, исчезает из виду. Небо, звезды, видение теряет резкость.

Я содрогаюсь. Эта загадочная точка мне совсем не нравится.

Будь осторожен, пою я безмолвно, но Кару настолько поглощен полетом, что ничего не отвечает.

Кару сильный, он за себя постоит. В схватке ему нет равных.

Так почему же я распереживалась?

А вот почему. После всего, что произошло на мой прошлый день рождения, вряд ли можно ожидать, что я встречу свое семнадцатилетие с ледяным спокойствием. В моем случае волноваться — это как раз нормально.

Может быть, все-таки стоит попросить Кару пролететь над тюрьмой Заль? Так, на всякий случай.

Но что-то меня останавливает.

Я поворачиваюсь к Джейсону и шлю ему воздушный поцелуй, пытаясь вернуться к реальной жизни.

Мне едва удается удержаться, чтобы не послать ему крошечную грозовую тучку.

Нет уж. У меня все под контролем.

Примечания

3

Из пьесы В. Шекспира «Как вам это понравится». Пер. П. Вейнберга.