Трудно быть папой, или Веселые будни семьи Борджиа

Мария Гаранина, 2021

Даже на фоне вольных нравов Высокого Возрождения семейство Борджиа имело весьма сомнительную репутацию. Покровители наук и искусств, великие политики и тонкие интриганы, они в течение многих лет вершили судьбы Европы. Папа римский Родриго Борджиа готов был на все ради достижения своих целей. В истории нет другого такого персонажа, которому бы приписывалось столько козней и злодеяний. Оргии, отравления, подкуп и взятки – ничто не было чуждо главе католической церкви. Автор популярного блога на LiveJournal Мария Гаранина в своей неподражаемой манере исторической сплетницы рассказывает невероятную историю самой влиятельной, безнравственной и неоднозначной семьи в истории. В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Превратности любви и коррупция по-ватикански

В последнее время что-то расплодилось всяких критиков: то бюрократия в Италии им не нравится, то коррупция в России. Возмущаются, а не понимают, что и то и другое — древнее искусство, любовно взлелеянное предками и заботливо переданное потомкам в надежде, что потомки его усовершенствуют с поправкой на научно-технический прогресс и пронесут через века, нигде не расплескав. И тут, надо сказать, потомки не подкачали, не посрамили добрых традиций: бумажная волокита и взяточничество живут и побеждают. Иное должностное лицо, задачей которого является, как презрительно говорят всякие снобы, «перекладывание бумажек», умудряется так переложить бумажку-другую с места на место, что по-крупному обогащает себя, свое начальство, начальство своего начальства и так до бесконечности, а что при этом бюджет — организации или страны — необратимо худеет, так такая у него, бюджета, судьба. Хотя что я тут рассказываю, как будто сами не знаете.

Сейчас, конечно, сложнее: законы там, декларации обязательные, транспарентность^[5] всякая богомерзкая, интернет опять же — дьяволово изобретение. Тут извернуться надо, мозгами пошевелить, в систему встроиться. А раньше в общем-то для перспективной работы с документами требовались два умения: умение писать и умение молчать в тряпочку, когда надо. В далекие времена Средневековья и Возрождения при отсутствии повальной грамотности населения умение буквы складывать в слова на пергаменте или бумаге само по себе давало неслабое конкурентное преимущество на рынке труда (скоро, чувствую, мы к этому опять придем). А уж если ты умеешь правильно оформлять документы, не пользуясь всякими бесовскими ландоксами^[6] и прочими еще не изобретенными электронными системами, так ты вообще молодец. А уж если можешь НЕправильно оформить документ, хотя как бы правильно, и чтобы проситель остался доволен, и у всех участников схемы в карманах весело зазвенело — вот тут уж цены тебе нет, вот тебе должность в канцелярии Святого престола, оклад, премия, процент от сделки, пардон, от платы за оказание услуг, только наверх заносить не забывай. Доходное место, за него и держись. Иногда махинации, конечно, вскрывались и имели неприятные последствия, не без того.

Прямо посреди пятнадцатого века Жан V, граф д’Арманьяк, в биографии которого было немало военных и криминальных приключений, решил наладить свою личную жизнь. И не нашел на должность спутницы лучшего варианта, чем собственная родная сестра Изабелла. Видимо, подумал, что приключений на свою… голову он собрал хоть и много, но все же недостаточно. Вот и вступил в греховное сожительство с сестрой — самой красивой девушкой в графстве и ближайших окрестностях. Остальные значительно страшнее были, прямо какой-то неурожай в тех местах на симпатичные женские лица. А тут сестра — мало того, что красивая, так еще и привычная, в тех же ценностях воспитанная, из той же семьи, можно не опасаться, что ее родственники тебя с приданым подставят или еще какую пакость сделают — ты же сам ей близкий родственник. Деньги опять же в семье остаются, сплошные плюсы. А может, и не думал Арманьяк ничего такого. Может, он вообще головой не думал, как и его сестричка. Просто жили в любви и согласии, не обращая внимания на перекошенные от отвращения лица соседей.

Когда пошли дети, граф решил, что неплохо бы сожительство как-то узаконить и превратить его в самый настоящий брак. Но он подозревал, что просто так обвенчаться не получится — широкая общественность явно не поймет таких действий. Тем более общественность в лице французского короля Карла VII ему не раз и не два намекала, что он не в Древнем Египте и не Птолемей какой недобитый, а Изабелла, слава те Господи, не Клеопатра^[7]. И что он вообще извращенец поганый, и пусть немедленно разорвет порочащие его связи, а то он, король, за себя не отвечает. Требовалась официальная бумажка, которую можно было бы с полным правом сунуть королю в противную рожу, чтобы не лез в чужие семейные отношения и на чужие территории. А такую волшебную официальную бумажку если и мог кто-то выдать, то только папа римский.

Но вообще-то папа не мог. Были (и есть) пределы папских полномочий. Согласно канонам, запрещены были браки между родственниками вплоть до четвертой степени родства. Папа мог разрешить брак между троюродным братом и сестрой, пожалуйста. Мог, при определенном желании, даже между двоюродными братом и сестрой. Если очень надо, мог и дяде разрешить жениться на племяннице. Но это если очень надо, и это совсем другие расценки. Санкционировать же брак между родным братом и сестрой папа ну никак не мог. Но население, включая аристократическую его часть, в такие тонкости не вдавалось и слабо ориентировалось в границах папских полномочий. Некоторым казалось, что добиться разрешения можно на все, что просителю в голову втемяшилось, и Святой престол существует под лозунгом «Любой каприз — за ваши деньги!». В какой-то степени так оно и было, но именно в какой-то степени.

Жан д’Арманьяк подал папе Николаю V прошение о положительном разрешении своей семейной ситуации. Папа прочитал и ответил с интонацией застрявшего в лифте Владимира Шахрина в спектакле «День радио»: «Я, конечно, буду стараться сдерживаться, но вы не «как бы охренели», вы там вообще в полном смысле все охренели!» И резким росчерком пера отлучил от церкви графа вместе с сестрой-сожительницей.

Арманьяк очень удивился и обиделся. А ситуация между тем стала совсем напряженной: король психует, родственники ходят кругами и умоляют одуматься, Изабелла снова беременна. Когда родился третий ребенок, счастливый папаша велел капеллану обвенчать себя с только что оклемавшейся от родов сестрой, нагло соврав, что разрешение на брак от папы имеется в лучшем виде. Просто пока не дошло, вы же знаете, в каком состоянии Почта Италии и как она работает — пятнадцатый век все-таки.

Узнав о таком безобразном самоуправстве, Николай V вторично отлучил любовников. Мне, говорит, нетрудно, я сколько раз надо, столько раз их и отлучу. Отлучение подписывать — не мешки ворочать, зато эти безбожники будут знать, как Божью волю нарушать своими непристойными сексуальными похождениями. Я их научу духовным ценностям и скрепы им где надо закреплю, мало не покажется.

У французского короля к тому моменту кончилось терпение, и он двинул на морально неустойчивого графа аж две свои армии. Противостоять было сложно, поэтому Жан с Изабеллой по подземному ходу бежали из захваченного королевскими войсками города и рванули в Валенсию. Устроив сестру на съемной квартире, Арманьяк вернулся, чтобы немного попартизанить пуская под откос королевских конных рыцарей. Получалось с переменным успехом. Приходилось графу и в Арагон бежать, и возвращаться домой, и снова бежать — на этот раз во Фландрию, а оттуда — к месту пребывания дофина Людовика, который к опальному графу относился куда более благосклонно, чем король.

В конечном итоге Арманьяк нарисовался в Риме, размахивая неким документом, выданным папой римским и содержащим прощение всех его, Арманьяка, художеств. Это повлекло дикий скандал, потому что ничего такого папа не выдавал и даже в мыслях не имел. Да, было, прошение подавалось, но не о том там шла речь.

Надо сказать, что к тому моменту папа Николай V отошел в мир иной и святой престол занял Каликст III. Это, видимо, и побудило Арманьяка попытаться утрясти свои проблемы, вновь подав заявление: вдруг новый папа окажется либеральнее своего предшественника? Либеральнее не либеральнее, а папа Каликст к тому времени на все более-менее значимые должности уверенно расставлял своих многочисленных родственников, друзей и сторонников, что значительно сказалось на работе многих ватиканских ведомств, в том числе папской канцелярии. Если при папе Николае графу в ответ на его прошение честно отказали и отлучили от церкви, то при папе Каликсте его, я извиняюсь за выражение, развели как лоха и обобрали по полной. Если попытаться реконструировать события, дело могло быть так (а могло и не так).

Принимая заявление от Арманьяка, сотрудник папской канцелярии укоризненно покачал головой. Кто же, говорит, вас научил так составлять заявление? Вот вы пишете — прошу выдать мне прощение за все мои действия и узаконить мои отношения с родной сестрой. С родной сестрой — ну кто так пишет? Вы хотите, чтобы нашего понтифика инфаркт хватил раньше времени? Он хоть в миру и носил фамилию де Борха (Борджиа по-нашему), у него тоже нервы не железные. Психанет, отлучит вас, а у вас в личном деле уже и так два отлучения есть, вы их коллекционируете, что ли? Давайте напишем так: с родственницей первой степени родства. Так приличнее будет. Я сам бумагу составлю, а то у вас еще и грамматических ошибок десять штук в одном абзаце. С вас двадцать четыре тысячи золотых флоринов. Что значит — дорого? Ну и что, что это годовой доход епископа Валенсии? А вы думаете, у вас дело простое? Такие у нас тарифы. Не нравится — идите дальше воюйте с королем и готовьтесь к геенне огненной, которая обязательно вас постигнет без папского разрешения, это уж будьте уверены.

Делать нечего, требуемую сумму граф заплатил. А предприимчивый сотрудник, пока проситель отвернулся, вписал в документ слова не «первой степени родства», а «четвертой степени родства», чтобы не раздражать лишний раз папу. Папа мельком глянул, сказал: «В четвертой — это нормально!» И диспенсацию выписал. Сотрудник канцелярии в уже подписанной папой бумаге филигранно подчистил слово «четвертая», исправив на «первую» — вуаля! Довольный проситель рассыпался в благодарностях, сотрудник взял деньги, провел по бухгалтерии где-то четвертую часть, остальное занес наверх начальству — все честь по чести. Ну, не по чести, конечно, а по внутренней негласной инструкции. И, потирая руки, стал ждать, когда ему отстегнут положенный процент. Потому что как раз подходил срок платежа по ипотеке, взятой на приобретение палаццо с видом на собор Святого Петра.

И тут что-то пошло не так. То ли сотруднику канцелярии заплатили процент с официально проведенной по бухгалтерии суммы, а не со всей уплаченной (то есть банально кинули), и он решил слупить еще денег с Арманьяка, а тот, возмущенный, устроил скандал, предъявив документ и квитанцию об оплате. То ли сам Арманьяк, вооруженный, как ему казалось, подлинным прощением римского папы, прибыл в Рим, чтобы просить папу посодействовать его, Арманьяка, примирению с французским королем. А только папа заявил, что ничего такого он не подписывал и подписывать не мог, это наглая подделка. Подать сюда Ляпкина-Тяпкина, то есть начальника канцелярии! Пусть объяснит, что в его ведомстве происходит, каким образом на руках у гражданина Арманьяка оказалось поддельное разрешение и квитанция об оплате от канцелярии.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

5

Транспарентность — отсутствие секретности, доступность информации; открытость, прозрачность. Ряд социологов и футурологов считают радикальную транспарентность наравне с исчезновением приватности неотъемлемыми чертами будущего информационного общества. — Прим. ред.

6

LanDocs — программная платформа для построения корпоративной системы электронного документооборота. — Прим. ред.

7

Птолемеи (Лагиды) — династия правителей эллинистического Египта (IV–I веках до н. э.). Желая обрести легитимность в глазах коренного египетского населения, правители из династии Лагидов нередко женились на своих сестрах. Вопрос о том, были ли эти браки консуммированы или же носили исключительно символический характер, не имеет однозначного ответа среди историков. — Прим. ред.