Когда ты станешь моей. Книга 1

Мария Высоцкая, 2019

Вы верите в дружбу между мужчиной и женщиной? Они верили, верили до тех пор, пока жизнь не закрутила их в свой коварный водоворот событий. Когда не ясно, кто друг, а кто враг, когда страсть затуманивает разум, а ненависть диктует коварные планы. Судьбы бьются, словно тонкий хрусталь, а сердца трещат по швам, именно в такие моменты решения становятся жёсткими, порой необдуманными, и предательство кажется закономерным. Дилогия. 90-е годы, криминал. Содержит нецензурную брань.

Глава 4

Мама колдовала у плиты, а Людка, усевшись напротив, рассказывала о том, что и у кого изменилось. В дверь позвонили прежде, чем сестра успела закончить фразу.

— Кого там еще принесло? — недовольно сморщила нос, вставая из-за стола.

— Сам открою, — перехватил ее руку, — сиди.

Повернув ключ, потянул дверь на себя, видя стоящего на пороге Борю. Секундная пауза, прежде чем в квартире раздались наши громкие голоса приветствия и смех.

— Доронин! Мне девки сказали, ты вернулся, я даже не поверил сначала. Чего не позвонил?

— Не хотел баламутить, проходи.

— Боренька, — мама выглянула в прихожую, — проходи, мы обедать собираемся, будешь?

— Спасибо, теть Ань, я на минуту. Вечером гуляем?

— Само собой.

Яковлев хлопнул в ладоши.

— Тогда я парней соберу, и за тобой заедем.

— Куда едем-то?

— На дачу ко мне, я только родственничков по домам развез. Хата наша.

— Ладно, давай.

Борька ушел, а Люда с интересом посмотрела ему вслед, выскочив в прихожую.

— Куда намылились?

— Тебе скажи.

— М-м-м, маму не расстраивай, а то я вас знаю, особенно Лукьянова, — недовольно цокнула языком и, круто развернувшись, вернулась на кухню, усаживаясь на стул.

— Маратик, блин.

Мама уже накрыла на стол и все никак не могла перестать суетиться.

— Чего Боря приходил?

— Ой, мам, а ты не догадываешься? Пить поедут и по девкам, — закатила глаза сестра.

— Люда!

— А что, мама? Я не права? — рассмеялась.

— Уймись, — раздраженно смотрю на сестричку.

Никак не могу понять, что с ней не так, но что-то явно изменилось. Откуда эта дерзость, желание уколоть, язвительность? Та Людка, которую я знал и помнил, была другой. Моя сестра — олицетворение нежности, мечтательности, романтичности, по крайней мере, я запомнил ее такой. Только вот сейчас от всего этого остались лишь слова.

Протянул руку к солонке, подсолив горячий суп.

— Мамуль, я сегодня к девчатам пойду, мы договаривались, да и пятница.

— Хорошо, только если ночевать у Карины надумаешь, брякни, чтобы я не волновалась.

— Ладно.

Людка крепко сжимает в руке ложку, смотря на меня с толикой злобы.

В кухне моментально повисает атмосфера напряжения и недомолвок, которую остро чувствуют все, кроме мамы. Она же витает в собственных мыслях, радуясь моему возвращению.

В восемь дом наполнился шумом телевизора. Людка уходит к подруге, проведя перед этим больше часа у зеркала в ванной. Проводив сестру взглядом, выхожу на балкон, вытащив перед этим из форменных штанов сигареты. Прикрыв дверь поплотнее, чтобы дым не шел на кухню, делаю первую затяжку, опершись корпусом на перила.

Смотрю вниз, у подъезда, в клумбах из старых шин, привычно цветут ноготки и астры. Соседка снизу выгуливала таксу, а баба Зоя, рассевшись на пол-лавочки, высматривала тех, о ком можно сочинить очередную сплетню. Залипаю в своих мыслях до тех пор, пока Борькина шестерка не останавливается у моего дома, оглушая прохожих льющейся из всех форточек музыкой. Марат вылез из салона первый, задрал голову вверх и, сунув два пальца в рот, свистнул, чем вызвал ворчание старушки.

— Саня, спускайся!

Усмехнувшись, стряхиваю пепел и, махнув на них рукой, чтобы ждали, выбрасываю окурок.

— Мам, я к пацанам, — застегиваю на груди олимпийку.

— Надолго?

— Как получится. Мы к Борьке на дачу, не волнуйся.

— Ладно, — целует в щеку, — сильно там не…

— Мам, — сжимаю ее плечи, — не маленький. Пока.

Выскользнув за дверь, через пролет сталкиваюсь с бабой Зоей, она с присущим ей недовольством и руганью дергает дверь своей квартиры, а увидев меня, встает посреди дороги, хватаясь за мой рукав, высказывая, как обнаглела молодежь.

Выслушав бред старушки, сбегаю вниз и, перемахнув через последние перила на первом этаже, выхожу на улицу. Марат, сидящий на капоте Борькиной машины, замечает меня одним из первых.

— Саня, — вытягивает руку с зажатым в ней пивом, — с возращением, — сделав несколько глотков, отдает бутылку Яше.

Маратик спрыгивает на асфальт, идя ко мне, и стоит нам поравняться, как он закидывает свою граблю на мое плечо.

— Короче, мы усе придумали, — кивает своим же словам, — сейчас едем к Яковлеву на дачу, — вытягивает указательный палец, — там шашлычок, банька, бл*ди.

— Э-э-э, — Боря недовольно хлопает Лукьяна по спине, — какие бабы? Мы так не догова…

— Тихо, я договорился, — продолжает Маратик, — или кто-то против?

— Я против, Лукьянов! — сложив руки на груди, как резаная вопит подошедшая Анфиска.

— Она чего тут делает?

Марат хмурится, а я пока стою молча, ожидая, чем закончится это представление.

— Я? Это ты чего приперся? — продолжает в своей манере Мартынова. — Козел!

— Охренела! У меня друган из армии пришел, вали давай отсюда!

— Боря! — верещит Анфи. — Он вообще, что ли?!

— Это я ее позвал, — вклинился Борис, — ее и Марину.

На последнем слове напрягаюсь автоматом, высматривая в повисших августовских сумерках Баженову. Она стоит за Анфиской, обнимая себя руками, и очень выбивается из этой толпы.

— Этот никуда без своей телки не ходит, — ехидно шепчет Лукьянов.

— Кого? — переспрашиваю, все еще смотря на Марину.

— Девка его вон, — тычет пальцем в Баженову.

— Она не телка, — сквозь зубы.

— Прости, я забыл, что вы дружили.

Лукьянов не придает всему этому значения, а я пока не определился, как реагировать и реагировать ли вообще. Впрочем, Боря, подошедший к ней и обнявший за талию одним своим движением, не просто машет передо мной красной тряпкой, вынуждая агрессировать, а в прямом смысле швыряет ее мне в лицо…

Втянув побольше воздуха и сглотнув вставшую в горле желчь, осознавая, насколько я зол оттого, что она мне не сказала о Яковлеве, сжимаю руки в кулаки, предварительно спрятав их в карманы. Баженова спит с моим другом и не считает нужным поставить меня в известность.

Конечно, мы же не пара, мы друзья, и она ничего мне не должна. Но какого хрена она молчит о таких вещах? Выпускаю воздух, вытягивая шею, и, слегка запрокинув голову, забираю у Маратика бутылку, садясь под его болтовню в машину.

Они еще полчаса решают, кто куда сядет, где поедет и нужно ли еще заехать за водкой.

— Анфиску в багажник кидайте, — ржет Яша, настежь открывая дверь машины с моей стороны.

Боря же отодвигает Яшу в сторону, командуя тому садиться вперед.

— Саня, можно на пять сек? — касается моего плеча.

— Чего? — вылезаю из машины.

— Слушай, не знаю, где Марат нашел Рыжика и зачем с нами потащил, но мы все не влезаем, — покосился на Маринку, она стояла в стороне, будто непричастна к этому балагану вовсе.

— И?

— Мариша домой собирается, я, наверное, не поеду.

— Пусть идет, — смотрю поверх Бори на Баженову, — мы вообще без баб хотели.

Борька хмурится, а вот Марина, напротив, целенаправленно высоко задрав голову, шагает к машине, резко открывает дверь и залезает внутрь, напоследок шарахнув этой дверцей так, что стекла вздрогнули.

— Все решилось, — хлопаю Борьку по плечу, — она едет.

— Слушай, так как-то вышло, я тебе не написал, что мы с ней вместе, но вы же не встречались…

— Расслабься, — салютую бутылкой, — падай за руль, ехать пора.

А вечер обещает быть веселым.

— Двигайся, — говорю Баженовой, которая расселась на моем месте.

— Здесь не ку…

Без слов пересаживаю ее к себе на колени, фиксирую руку на ее талии.

— Ты ко мне опять клеишься? — спрашивает тихо, отодвигаясь к окну.

— У меня и без тебя сегодня полно планов, — опускаю ладонь на ее бедро и отворачиваюсь к Маратику, делая равнодушный вид.

— Я думал, ты ее терпеть не можешь, — думая, что шепчет, начал Лукьян.

Марина напряглась, поерзала в желании отодвинуться и вздрогнула, когда моя рука нагло легла на ее живот, под тонкую спортивную куртку, так, чтобы никто этого не заметил.

— Тебе кажется. Че там у нас по бабам?

В то время как я задаю этот вопрос, мои пальцы пробегают по оголенной полоске ее кожи, между джинсами и укороченной футболкой.

— Эльдар с ними едет уже, не заморачивайся даже. Там такие девахи, закачаешься, — мечтательно протягивает Марат.

Анфиска же, все это время не отлипающая от бутылки красного сухого, громко смеется и рассказывает какие-то истории Рыжему.

Выпрямляюсь, чтобы притянуть Маришу ближе и сесть поудобнее. Моя ладонь покоится на ее животе, оглядываюсь, понимая, что Марат давно включился в разговоры Мартыновой и Рыжика, а Яша что-то бурно обсуждает с Борей.

Проанализировав это, без заморочек кладу подбородок на ее плечо, втягивая тонкий аромат духов. Касаюсь носом ее шеи, чувствуя под пальцами волну мурашек по ее телу. Она склоняет голову и, заведя руку себе за спину, начиная меня щипать. Это не очень больно, но явно неприятно.

— Значит… ты с Борей?!

Скорее констатирую, нежели задаю вопрос.

— Давай ответь что-нибудь. Могла бы написать: так и так, я трахаюсь с твоим другом.

— Что ты несешь?

Она вмиг начинает дергаться, пытаясь высвободиться, но внимания к нашему скромному диалогу привлекать явно не желает, поэтому враз прекращает все попытки от меня избавиться.

— Я не прав? Разубеди.

Прижимаюсь ближе, расстегнув верхнюю пуговицу на ее джинсах, усмехаясь ей в макушку. Маринка впивается ногтями в мою руку, пытаясь сделать больно. Улыбаюсь шире, поднимаясь по ее талии вверх, касаясь кончиками пальцев груди.