Выбрать волю

Мария Берестова, 2021

Если правитель страны сватается к дочке главы оппозиции – даже ребенку ясно, что дело тут явно не в любви. А вот может ли из такого союза выйти толк – уже другой вопрос. Роман с подвывертом:– притворяется любовным, но на деле не про любовь- детективная линия введена совсем не для детективных целей- вам может показаться, что главный тиран этого романа романтизируется, но потом вы поймете, что нет- вам может показаться, что главная героиня будет тормозить весь роман, но нет, она прочухается- вам может показаться, что один обаятельный парень играет в романе чисто функциональную роль, но потом до вас дойдет- если вы найдете тут любовный треугольник, то я съем свою шляпу (зачеркнуто)– если вы сможете собрать в единую картину все второстепенные линии, то вы продвинутый читатель- если вам кажется, что солнечный свет здесь неспроста, – то вам не кажется.

Вторая десятая глава

Пока Эсна пыталась разобраться со своим новым положением, Грэхард занимался своим любимым делом — подавлял эмоции.

Денёк выдался нервным. Про утро и вспоминать не хотелось — количество гнева, которое захватило его с головой, явно не поддавалось разумному исчислению. То, что гнев его был, казалось, так одномоментно погашен выбором Эсны, не сильно помогало делу. Процесс уже был запущен, а Грэхард, если уж распалялся, долгое время не мог остыть.

То, что первопричину гнева так резко устранили, скорее, лишь добавляло дров в огонь. Причин бушевать вроде бы не было — вот она, вожделенная добыча, наконец-то в его руках, и больше нечего желать и не к чему стремиться, — но так и не выпущенное наружу бешенство требовало выхода и растравляло изнутри.

Успешно сломав меч об очередную колоду и заехав самому же себе по бедру, Грэхард пришёл к выводу, что тренировка ему не очень-то помогает, и велел вызывать жреца — заняться брачной татуировкой. Боль от этого мероприятия немного отвлекла на себя внутренние переживания, но, всё же, не в той степени, чтобы владыка обрёл душевный мир (если понятие душевного мира вообще применимо к его буйной натуре).

Поэтому он выбрал весьма спорный способ проживания гнева: принялся нервно расхаживать по своим покоям, время от времени задевая свежую татуировку и шипя сквозь зубы от дёргающей боли, и костеря внутри себя всех, кого можно было назначить ответственным за сложившуюся ситуацию.

К чести Грэхарда отметим, что первым делом он изливал свой мысленный яд на самого себя, полагая, что именно он эту кашу заварил — он и главное виновное лицо. Нечего было поддаваться эмоциям — не попал бы в столь глупое и смешное положение.

Вспомнив, как торчал, идиот идиотом, в поместье Кьеринов — всеобщее посмешище, а не повелитель! — он чуть не зарычал от бессильного гнева.

Закономерно поток его обвинений перешёл с себя-любимого на старого князя. Мерзкий интриган, который дерзает вести себя столь демонстративно непокорно! Сжимая кулаки, Грэхард в очередной раз принялся мусолить в голове план по уничтожению Кьеринов. С каждым годом этот план обрастал новыми деталями и казался всё более выполнимым. Искушение дать ему, наконец, ход было почти нестерпимым — и снова, как и всегда, его останавливала мысль об Эсне.

Злоба его логично перетекла на неё. Если бы не она, не было бы всей этой отвратительной ситуации. И Кьеринов можно было бы просто выкосить — плевать, какой ценой. Разделаться со смертельно надоевшим кланом.

Грэхард заскрипел зубами.

Ситуация, в которой он оказался, выбешивала его всё больше.

«Мы ещё не женаты!» — кривляясь, повторил он про себя, раздражаясь всё сильнее.

Каких ещё демонов ей надо! Какой ещё обряд! Она над ним издевается или смеётся?!

Он уже совершенно уверил себя в том, что она, однозначно, испытывает границы своей власти над ним и проверяет, насколько удобно ей будет вить из него верёвки, но тут, к счастью, его размышления прервал Дерек.

Всё это время он носился между всеми тремя дворцами, отдавая десятки распоряжений, — к приезду Эсны тут не были готовы, и требовалось всё устроить наилучшим образом.

— Мой повелитель! — присвистнул Дерек, входя в покои и одним взглядом оценивая открывшуюся ему картину сдерживаемого бешенства. — Я-то думал, ты празднуешь и ликуешь, но что я вижу? Пора готовить войска к битве?

Смерив его мрачным взглядом, Грэхард что-то невразумительно рыкнул и отвернулся к плотно зашторенному окну.

Дерек начал было демонстративно чесать макушку, но потом сообразил, что благодарные зрители у него отсутствуют, поэтому бросил кривляния. Поразглядывав спину владыки, он сделал единственный логичный вывод и уточнил:

— Так, а когда это вы поссориться успели?

— «Мы ещё не женаты!» — поворачиваясь, тонким голосом спародировал Грэхард то, что особенно его обидело.

Демонстративно наклонив голову набок, Дерек пару раз выразительно моргнул и уточнил:

— Постой, ты что, её с порога в койку потащил?

Грэхард выразительно промолчал; Дерек не менее выразительно возвёл глаза к потолку и мысленно пожаловался Богу своих отцов на дикарские нравы страны, куда его забросила судьба.

Немного помолчав и не дождавшись от владыки никаких комментариев, Дерек нарочито беспечно переспросил:

— Напомни мне, о грозный повелитель, Кьерины — это же вроде жутко знатный род, да?

Хмурый Грэхард подтвердил:

— Один из древнейших в Ньоне.

Изобразив лицом скепсис, Дерек уточнил:

— Значит, грозный повелитель недоволен тем, что дочь одного из древнейших княжеских домов не согласна, чтобы с нею обращались, как с простой наложницей?

Грэхард уставился на советчика почти что с возмущением. С его точки зрения, он и так носился вокруг Эсны, как заведённый, в бесконечных попытках ей угодить.

— Посуди сам, мой повелитель, — беспечно продолжил Дерек, вторгаясь вглубь покоев и облокачиваясь на стол. — Старик адмирал её баловал всю жизнь, пылинки с неё сдувал. Всё время ей говорили, как знатен её род, не чета другим. Она выросла с пониманием, что она — особенная. Не какая-то там девчонка, а княжеская дочь. И не просто какая-то княжна — а представительница гордого рода Кьеринов! — он даже изобразил руками в воздухе что-то, долженствующее обозначать родовую гордость. — И тут появляешься весь такой прекрасный ты, — кивнул она на Грэхарда, — хватаешь её в охапку и тащишь в постель. Что она должна была подумать, мой повелитель? Как минимум — что для тебя она не лучше какой-то рабыни. Как максимум — что твоё сватовство было фарсом, и теперь, заполучив её, ты и не подумаешь жениться.

Эти разумные мысли в отуманенный гневом мозг Грэхарда пока ещё не забредали. Подёргав себя за бороду, он был вынужден признать, что Эсна действительно могла расценить его пыл как неуважение.

Тут бы ему и остыть, но он вспомнил ещё одну оскорбившую его вещь.

— Она не хочет наносить брачный браслет! — хмуро пожаловался он, потрясая для наглядности рукой со свеженанесённой татуировкой.

Дерек посмотрел на него взглядом: «Бог ты мой, вот умный же человек, почему такую дурь несёт-то?»

Грэхард оценил этот посыл, сложил руки на груди и прищурился.

Дерек выставил ладони вперёд: мол, я лучше тактично промолчу.

Грэхард вопросительно вздёрнул бровь вверх, взглядом требуя разъяснений.

Вздохнув, Дерек сдался и отметил очевидное:

— Мой повелитель, ну ты же сам видел, у солнечной госпожи такие нежные и красивые запястья…

Хотя Грэхард никак не изменил позу, вокруг него, казалось, сгустилась атмосфера гнева.

Замахав руками, Дерек раздражённо отметил:

— Эй, ты сам гонял меня передавать ей твои вазы и записки! Естественно, я рассмотрел её руки! Что мне прикажешь делать, зажмуриваться каждый раз, когда я её вижу?!

Поборов гнев и ревность, Грэхард сдержанно отметил:

— Ты, как и всегда, прав, зрящий суть.

— Естественно! — тут же повеселел Дерек. — Озвучивать голос разума грозного повелителя — моя главная и святая обязанность! — он выпятил грудь, показывая, как сильно гордится своим статусом.

Ещё несколько минут Грэхард похмурился, осмысливая озвученную голосом разума информацию. Как и всегда, когда он чувствовал себя озадаченным, гнев стал сходить на нет. Мозг привычно принялся анализировать и делать выводы.

Зная эту особенность своего господина, Дерек мудро молчал. Когда же ему показалось, что прошло достаточно времени, уточнил:

— Что у тебя с вечерними планами? Его благолепие и Милдара приводить — или отправить по домам?

Мутно посмотрев на него, владыка кивнул:

— Веди, я скоро буду, — и Дерек упорхнул в Средний дворец, готовить малый кабинет для переговоров.

Конечно, как ни много значила для Грэхарда Эсна, его планы не могли исчерпываться только ею. На этот вечер у него намечалась встреча тайной рабочей группы, куда входил его благолепие — глава совета Небесного — и один анжельский иммигрант. Задача перед ними стояла нешуточная.

Испокон веков в Ньоне самую большую власть имел совет князей. Он держал в своих руках бразды правления, но постепенно и исподволь эти бразды перехватывали владыки. Дед Грэхарда, например, успешно ввёл управляющий орган, отчасти дублирующий полномочия князей — совет министров. Отец Грэхарда постепенно передавал полномочия князей своим ставленникам в этом совете, а уж сам Грэхард хорошенько проредил ряды знатнейших феодалов Ньона.

Но у князей всё ещё оставалась неимоверно бесившая владыку привилегия — создавать законы.

И добро бы только это! Каждый князь норовил в своей вотчине придумывать свои собственные законы, что существенно затрудняло ведение дел в Ньоне. По большей части, совет князей только тем и занимался, что решал, как поступить, когда одни законы противоречат другим.

Мыслями Грэхарда часто владела мечта: ввести на территории Ньона единый свод законов. Не имеющий никакого отношения к князьям.

Работа над этим проектом велась тайно — не хотелось дать оставшимся князьям повод объединиться и свергнуть династию Раннидов, а такое вполне могло произойти, если они почувствуют угрозу своему влиянию.

Так что, начав с гневных метаний, Грэхард, в конце концов, поступил привычным и проверенным временем способом: направил свой пыл в сферу государственных дел. Весь его вечер был посвящён бурной дискуссии по поводу регламентации положения рабов в Ньоне. Анжелец Милдар полагал рабство варварством, к тому же, экономически невыгодным, владыка напирал на то, что никакой возможности изменить существующий строй у него нет, а его благолепие благодушно наблюдал за прекрасным образчиком неконструктивного ора и делал в свой блокнот пометки о том, как всё-таки можно улучшить положение рабов, не трогая сам строй.