Темный мир. Равновесие

Марина и Сергей Дяченко, 2013

Меня зовут Даша Лебедева. Филфак МГУ, второй курс. Я растяпа и, в общем, середнячок. Когда раздавали таланты, меня явно оттеснили куда-то в конец очереди… До того, как все это завертелось, я и не догадывалась, что серебряный кулон, доставшийся мне от отца, – мощный артефакт и с его помощью можно видеть Теней. Я и представить себе не могла, что эти ужасные бессмертные создания, которые высасывают из людей радость, любовь и жизненные силы, будут угрожать моим близким. И, конечно, даже не подозревала, что на меня могут обратить внимание сразу двое парней – самоуверенный мажор Сэм и честный добряк Миша. Но обо всем по порядку. А началась эта история с того, что я умерла…

Глава пятая

Оперативница

Приключения притягивают друг друга. Конвейерная лента вашей жизни может тянуться месяцами, годами, столетиями, тогда мудрый человек возблагодарит судьбу, а энергичный — умрет от скуки. Зато если на благотворительном студенческом вечере ваш лотерейный билет — вдруг! — выиграет шоколадку, вполне возможно, к утру на кухне лопнет самая главная труба, водопроводчик — внезапно! — окажется добрым волшебником, подарит вам монетку для исполнения желаний, принц шлепнется на вашу крышу прямо верхом на драконе, но приключения на этом не закончатся.

Я остановилась, чтобы перевести дыхание, и поймала в ладонь свой амулет. Сжала, чувствуя, как серебряный глаз прижимается к коже…

Свет! Зелень травы, потоки ультрафиолета, желтые и синие бабочки, столбы света над головами. Я видела человеческие голоса, растекающиеся цветными волнами, я взглядом различала пение птиц и сигналы машин с улицы. Я видела волнение, охватившее однокурсниц Сэма, и шлейф всеобщего любопытства, который тянулся за ним — и гораздо слабее за мной. Я видела чужие страхи и побуждения, их было слишком много, так пестро и сложно, прекрасно, жутко, ярко…

И вдруг на все это великолепие упал пульсирующий аварийный красный отблеск.

Двое целовались в стороне, у скамейки, у всех на виду. Я видела только затылок парня и руки девушки — но девушка меня не интересовала; на виске у парня мерцал уже знакомый мне символ. Этот знак был похож на раскаленное клеймо палача.

Я выпустила амулет. Мир стал обыденным, небо блеклым, студенты вокруг — просто людьми, поцелуй — чужим поцелуем. Я подошла и остановилась рядом; девушка заметила меня первая:

— Вам что-нибудь нужно?

Парень обернулся ко мне, и тогда я его узнала. Вспомнился вчерашний вечер. Урна, пропавший амулет, мое отчаяние, луч фонаря. Молчаливый, явившийся вовремя студент мехмата: «Мы с подругой квартиру снимаем»…

— Я хочу вернуть тебе твой фонарик, — сказала я первое, что пришло в голову.

Он поморщился:

— А можно… как-нибудь потом?

Его подруга, брюнетка, сверлила меня взглядом.

— У тебя неприятности, — быстро сказала я. — Мне так кажется.

— А мне кажется, это у тебя неприятности! — девушка была не из тех, кто лезет за словом в карман. — Погадать хочешь? Позолотить ручку?

— Нет, я объясню…

— Миша, — она обернулась к парню, — это что, твоя знакомая?

Интересно, на каком она факультете, подумала я. Ей бы прокурором быть — с таким металлом в голосе. Неудивительно, что парень, смутившись, покачал головой.

— Девушка, до свидания! — брюнетка взяла его под руку, будто маркируя собственность, и повлекла к проходной. Я кинулась было за ними — но потом остановилась и вытащила телефон.

— Лиза…

— Не могу говорить, я за рулем.

— Тут у парня знак на виске. Точно такой, как…

— Ясно. Рядом Тень, она его сосет. Ищи.

— Может это быть его девушка?

— Проверь в первую очередь.

До начала пары оставалось пять минут.

* * *

В вестибюле я увязла в плотной толпе. Все торопились, все шли к лифтам, и я никак не могла сократить расстояние хоть на пару шагов. Я сжала амулет, высматривая Тень на ходу, — и чуть не грохнулась, так закружилась голова. Нет, надо сперва ее догнать…

В лифтовом холле они разделились. Брюнетка направилась к лифтам на географический, а Миша повернул к высотным лифтам на мехмат. Я погналась было за брюнеткой, но она слилась с толпой и так, под прикрытием, села в лифт. Оставшиеся в холле начали в голос канючить, что теперь точно опоздают: следующего ждать минуты две…

Ругаясь вполголоса, я развернулась и погналась за Мишей. Его уже не было на площадке; я удачно ввинтилась в лифт и оказалась там единственной девушкой. И, вероятно, единственным гуманитарием.

Они были неуловимо похожи — все почему-то очень высокие, я затерялась среди них, как мышка в траве. Сухие, поджарые, многие в массивных очках, они глядели на меня сверху вниз с интересом.

Я прокашлялась:

— На мехмат я правильно еду?

Заулыбались:

— Девушка, вы слишком хороши для мехмата…

Шутники, значит. Лифт набрал скорость — у меня снова закружилась голова. Говорят, первый проект университета отклонили, сказали — слишком много потребуется лифтов, вы нам спроектируйте что-то этажа на четыре…

— У второго курса сейчас какая пара?

— А конкретнее? — они оживились. — Группа? Кого вы ищете?

Я сообразила, что знаю только имя: Миша. Миша с мехмата, второй курс.

— У нас сейчас потоковая лекция, алгебра на шестнадцатом этаже, — раздалось из угла, и я увидела высокого очкарика в темном свитере, которого коллеги буквально втиснули в стенку. — Только мы опаздываем…

Лифт остановился.

* * *

Аудитория была историческая, на два этажа, я когда-то видела про нее документальный фильм. Все уже расселись: выйдя почти к самой кафедре, я сжала в кулаке амулет…

И сразу увидела пульсирующий отблеск. Миша сидел левее от центра, на виске у него светилось клеймо, рот и подбородок блестели свежей кровью. Я разжала руку — в обычном мире крови не было и знака не было: озабоченный студент раскладывал свои конспекты.

Мишин сосед толкнул его локтем и указал на меня. Мы встретились глазами; нет, он мне не обрадовался. Он не мог понять, за что ему такая радость: полузнакомая девушка таскается следом, будто на резинке.

Я замахала руками, умоляя, требуя, чуть ли не угрожая. Он нехотя выбрался из ряда — благо, сидел почти у прохода — и спустился ко мне:

— Оставь себе фонарик, ладно?

Я протянула ему бумажку, на которой косо-криво был написан мой телефон:

— Слушай… Если тебе станет плохо или случится что-то… непонятное, позвони, хорошо? Меня зовут Дарья Лебедева…

— Хорошо, — он почти успокоился, догадавшись, что я сумасшедшая. — Только больше не ходи за мной, ладно?

Я не успела ответить.

— Девушка, мне можно войти или еще нет?!

Я отпрыгнула. Монументальный преподаватель стоял за моей спиной, раздувшись от возмущения, а я преграждала ему путь к рабочему месту. Двести насмешливых взглядов наблюдали с амфитеатра, любовались бесплатным цирком.

— И-извините…

Из-за спины преподавателя в аудиторию проскользнул уже знакомый мне очкарик. Неожиданно подмигнул, расторопный какой.

Я выскочила из аудитории алая, как паруса, которые увидела на горизонте Ассоль. Ну, теперь обо мне точно пойдут легенды…

Зазвонил и задергался в кармане телефон.

— Лебедева, — закричала Настя в трубке, — тут Содом и Гоморра!

— Где?!

— На физре! В бассейне меньше половины группы, ты в списке системных прогульщиков! Или срочно прибегай, или ты без зачета и без стипендии!

И оборвала разговор.

* * *

Звонок Лизы застал меня на полпути между корпусами:

— Ну что, ты выяснила? Это его девушка?

— Не знаю, я не успела…

— Ну так поторопись! Если она хорошо присосалась, так через пару часов от парня будут рожки да ножки…

— А ты не можешь мне помочь? Ты или Гриша…

В трубке уже были короткие гудки. Я подумала: ну, за одну-то пару с Мишей ничего не случится, и рысью вбежала в спорткомплекс.

Вопли физрука были слышны уже в раздевалке. Обожаю этот принцип со школьных времен: за тех, кого нет в классе, влетает хорошим детям, которые явились.

— Я вам устрою! — трубным гласом ревел физрук. — Я в деканат пойду! Где Лебедева? Где Свиридова? Где эта, как ее… где половина группы, я вас спрашиваю?!

Приседая, подкрадываясь и применяя стеллс-технологии, я ухитрилась пристроиться к общей шеренге. Надо ли говорить, что резиновая шапочка у меня съехала на одно ухо, очки болтались на шее, а шлепанцы я и вовсе несла в руках?

— Лебедева здесь! — отважно крикнула Настя.

Физрук некоторое время разглядывал меня, покачиваясь, как кобра на хвосте перед атакой.

— Ладно, — сказал наконец, — в последний раз, Лебедеву из позорного списка вычеркиваем… Работать! Всем в воду!

Я прыгнула с бортика, не дожидаясь своей очереди на лесенке.

* * *

Миры существуют рядом — повседневный и тот, что за гранью. Это интуитивно понятно всем, это отлично знают дети и некоторые взрослые, об этом написаны тысячи книг. Кто-то видит другой мир средоточием кошмаров под тонким льдом, который вот-вот проломится. Кто-то — волшебной страной, где кроме чудовищ обитают чудеса. Кто-то боится заглянуть в едва приоткрывшееся окошко, кто-то всю жизнь ждет у запертой двери. А мне достаточно зажать в кулаке свой амулет с изображением глаза.

Я нырнула поглубже, метра на три, и, потихоньку выпуская воздух из ноздрей, сжала кулон. Задрожала вода; я увидела силуэты странных существ, не то рыб, не то медуз, слишком огромных для простого человеческого бассейна, они проявились — и тут же исчезли, как сахар. Рядом покрикивал физрук, бултыхались в воде мои однокурсницы, шлепали ноги по бортику, поднимались пузыри…

И вдруг меня захватило, как в пригоршню, и резко потянуло вниз!

Мне восемь лет. Я в ледяной воде, меня тащит на черное дно, воздуха не хватает, перед глазами мечутся цветные искры, а дна все нет, в этой речке нет дна, я тону, умираю, проваливаюсь в бездну, в преисподнюю. Все дальше свет, все меньше надежда, ее не было и нет, я тону, я проваливаюсь, я…

Пальцы судорожно сомкнулись на бортике бассейна. Я кашляла, хватала воздух ртом, а надо мной нависал физрук:

— Ты что? Ты что?! А ну быстро выходи из воды!

Я еле выползла, шатаясь. Перед глазами было темно — единственное светлое пятнышко, размером с почтовую марку, кое-как помогало мне ориентироваться.

Меня усадили на скамейку. Темнота перед глазами понемногу разошлась.

— Ты сегодня завтракала? — с подозрением спросил физрук.

— Не помню, — призналась я.

— Так иди и поешь! Анорексички хреновы! Хочешь, чтобы меня инфаркт хватил?!

Я побрела в раздевалку.

Миры существуют рядом, но повседневный хотя бы соблюдает правила. А тот, что за гранью, правил не знает — твоя жизнь для него столь же важна, как осенний листок в костре, как отражение стрекозы на водной глади, как прошлогодний билет в кино. Если забудешь об этом, если возомнишь себя бессмертным эльфом — что же, твои проблемы…

Я вышла из-под душа и подошла к зеркалу. И сразу увидела, что амулета на шее нет.

Обморочное состояние слетело с меня, как шляпа. Я метнулась назад, в бассейн, где все так же плескались и шлепали по воде мои однокурсницы, и через секунду была снова в воде.

— Лебедева, я куда сказал идти?!

— Я потеряла кулон…

— Я сколько раз говорил: перед занятием снимать кулоны, сережки, побрякушки!

Я не слушала его. Я ныряла и ныряла, ползала по дну, всматриваясь в белую плитку на своей дорожке — и на соседней…

Никаких амулетов. Чистое клетчатое дно.

* * *

— Лиза, я потеряла амулет и теперь ничего не вижу.

Она долго молчала в трубке. Я не знала, куда деваться от стыда.

— Круто, подруга, — пробормотала она наконец. — Даже не знаю, что тебе сказать…

Я отключила телефон и наконец-то разревелась как следует.

Бессонная ночь, рыдающая Настя, кровь и татуировка на виске, амулет в урне, подземелье, портал, Инструктор, мехмат, бездонная черная дыра посреди бассейна — все это наконец сложилось, сплавилось в единый груз, и у верблюда моей души подломились тонкие ноги терпения. Единственным пристанищем человека в таком состоянии мог стать только сортир — и я бросилась к первой же двери с подходящей пиктограммой. К счастью, внутри никого не было, занятия еще продолжались.

Скорчившись над раковиной, я ревела, оплакивая свою судьбу и себя, неудачницу, когда вдруг обнаружила, что в кабинке, только что пустой, теперь кто-то есть.

Внутри деликатно кашлянули. Приоткрылась дверь, и Гриша, в майке с анимешным персонажем — на этот раз ведьмочкой Кики, — посмотрел на меня с искренним сочувствием:

— Ну, все нормально на самом деле…

Я так растерялась, что даже перестала рыдать:

— Это женский туалет!

— Не вылезать же мне из стены в общественном месте, — резонно заметил Гриша. — Не все к этому привыкли, знаешь. А я тебе подмогу привел…

Он посторонился, выпуская из кабинки еще одного внезапного гостя: этому с виду было лет тридцать, высокий, мрачноватый, небритый, совершенно не похожий ни на студента, ни на препода.

— Это Пипл, — представил Гриша. — То есть его так зовут.

— Это! Женский! Туалет!

— Так здесь же никого нет, — возразил Гриша с восхитительной непосредственностью. В этот самый момент снаружи послышались голоса — и цокот каблуков, приближающийся с каждой секундой. Гриша насторожился:

— Ладно, я пошел…

Он исчез за дверцей кабинки, я толкнула этого Пипла в другую — и закрыла дверцу, загородила собой. Еле слышно зашипел баллончик, одна из старшекурсниц, вошедших в туалет, наморщила нос:

— Краской воняет?

— Ремонт, — приветливо объяснила я.

К счастью, она не стала ничего выяснять.

* * *

— Нет, ну додуматься до такого! Детский сад…

Я выглянула в коридор, дождалась момента, когда никто не смотрел, и выпустила этого Пипла. Не сказать, чтобы он мне очень понравился — у него был взгляд верблюда, снисходительный, свысока. А кроме того, вся эта унизительная суета с кабинками?..

— Ну, Гриша, он извращенец, что ли, или совсем дурак?..

— Ты всегда так много болтаешь?

Сказано было небрежно, будто невзначай. Я закрыла рот и для верности представила, что на губах у меня застежка-змейка и что она крепко заперта. Очень хорошее психологическое упражнение, помогает смолчать в ситуациях, когда каждое слово работает против тебя.

В молчании мы вышли из корпуса, прошли к Главному зданию, и здесь, на ступеньках, я снова увидела Мишу. Он резко изменился за те пару часов, что я его не видела: казался бледным, растерянным, даже стал ниже ростом. Его девушка стояла напротив и обеспокоенно спрашивала, а Миша нехотя отвечал — и мне безо всякого амулета было ясно, что он что-то от нее скрывает.

Она была невысокая, смуглая, черноглазая; она была Тень и сейчас, расспрашивая, тянула из парня жизненные соки. А у меня, как на грех, не было амулета.

— Эти? — спросил Пипл, проследив за моим взглядом.

Я кивнула. Застежка-змейка все еще надежно скрепляла мои губы.

Не говоря ни слова, он направился к ним. Подошел и начал о чем-то расспрашивать; брюнетка непроизвольно подняла брови — кажется, этот Пипл сумел ее огорошить. Она замотала головой, даже попятилась; мой новый знакомый обошел их по кругу, будто принюхиваясь, и вернулся ко мне.

— Она не Тень, — сказал озабоченно.

— Как?!

— Да вот так. Просто девчонка. А парня пиратят, и сильно.

— «Пиратят»… в смысле?

— Ну, я это так называю. Вроде как фильмы скачивать незаконно. Пиратским образом. Так и его сейчас скачивают…

— Скачивают… с торрентов, что ли? Человека?!

Он посмотрел на меня уже знакомым взглядом — умудренного верблюда, сверху вниз:

— Гриша сказал, ты с позавчерашнего дня в службе Доставки?

— Со вчерашнего.

Он вздохнул, типа, просвещать новичков не нанимался.

— Тень установила с жертвой контакт и выкачивает из нее жизненные силы. Так понятнее?

— Откуда ты знаешь? Ты что, тоже видишь эти знаки, кровь на лице…

Он помотал головой:

— Нет. Я чую. Нюхом.

Его ноздри чуть дернулись:

— У тебя вторая группа крови, духи Kenzo Flower By Winter Flowers, сегодня ты была в бассейне, ела пиццу «Маргарита» и пирожки, типа, с мясом.

Я долго молчала. Он доброжелательно ждал, пока я справлюсь с очередным шоком.

— Я тебя боюсь, — выдавила я наконец.

— И тратишь кучу времени на ненужные эмоции, — сообщил Пипл. — А парню-то осталось жить сутки от силы.

— Жить?!

— Из него качают время жизни — конкретно так… За час отбирается несколько лет. Завтра утром из парня будет труп.

— А что же нам делать?!

Он посмотрел снисходительно.

* * *

Миша и его подруга сели в маршрутку. Я подняла руку, останавливая машину. Притормозила зеленая «копейка»:

— Дорогу покажешь?

Пипл грубовато дернул меня за локоть, оттащил от машины и кивнул водителю, проезжай, мол.

— Ты чего? — я вырвала руку.

— В этой машине вчера такое возили, что я рассказывать не хочу, — сказал он отрывисто. — Вон синий едет, тормозни его.

Мы влезли в старую синюю «Мазду». Пипл повел ноздрями, но промолчал. Водитель ехал за маршруткой, ни о чем не спрашивая — благо, движение было небыстрое.

— Тебе, наверное, трудно, — сказала я, забыв о застежке на губах.

Он вопросительно поднял брови.

— Ну, с таким нюхом, — уточнила я.

— Я привык.

— Ну, «Парфюмер» Зюскинда ты читал? — я была уверена, что он заинтересуется, но он равнодушно покачал головой:

— Нет.

— Хоть кино смотрел?

Он ухмыльнулся:

— Ты все-таки очень много болтаешь.

Я оскорбленно прикусила язык. В этот момент маршрутка, за которой мы тянулись, остановилась впереди у обочины, и из нее выбрались Миша со своей брюнеткой.

* * *

Пипл шел по следу, как собака, не особенно при этом напрягаясь и, уж конечно, не водя по земле носом. Поэтому мы могли отстать и не бояться, что наши подопечные заметят слежку.

У подъезда девятиэтажки им повстречалась, видимо, соседка. Ее мы сперва услышали и только потом увидели.

— Я позвонила хозяину вашей квартиры! — кричала немолодая женщина. — А в следующий раз позвоню в милицию!

Миша что-то примирительно сказал, я расслышала только «Тетя Света, ну что вы…».

Женщина повысила голос:

— Бессовестные! У мужа мигрень, а они музыку врубают в семь утра!

Брюнетка вошла в подъезд, даже не глянув на расстроенную соседку. Я догадалась: это девушка врубает музыку. Она делает зарядку и будет делать, хоть соседи о стенку разбейся. Бедный Миша…

— Эта тетка не Тень случайно? — спросила я Пипла. Он мотнул головой.

Мы дождались, пока возмущенная женщина отойдет подальше, и двинулись к подъезду. На двери был кодовый замок, Пипл наклонился, будто невзначай, обнюхал кнопки и сразу набрал правильный номер. Внутри, в подъезде, было темно и сыровато, мне на секунду вспомнилось подземелье с порталом.

Пипл шел, неторопливо поднимаясь по лестнице, иногда останавливаясь, иногда склоняясь к дверям квартир.

— Младенец, мальчик, искусственное вскармливание. Пуделиха, у которой течка. Духи «Шанель», поддельные, фу… А здесь что?

Он остановился, подобравшись, как охотничий пес. Я замерла, боясь ему помешать.

Пипл выдохнул и расслабился:

— Ничего… Ничего здесь нет, никакой Тени, мы зря сюда приехали.

И зашагал по ступенькам вниз.

* * *

— Ты знаешь, в какой они квартире?

Он посмотрел на окна:

— В сорок первой.

— Тогда почему… ты… не можешь пойти к ним и сказать всю правду? Ты же видел, этот парень… Миша… он уже что-то чувствует, с ним что-то не так…

Пипл промолчал. Я сама вспомнила: не далее как сегодня утром я сама хотела предостеречь Мишу, и теперь он считает меня в лучшем случае дурочкой.

— Ты сказал, что ему осталось жить сутки от силы…

Пипл кивнул.

— А мы будем смотреть и ждать?!

Он зашагал прочь от подъезда, на ходу поманил меня за собой. Мы прошли мимо тети Светы — Пипл приветливо с ней поздоровался.

— Дело такое, — заговорил он, когда мы снова вышли на улицу. — Перед финалом Тень обычно вылезает из укрытия и подходит к жертве поближе. Если мы ее выследим раньше, чем он помрет, — мы молодцы.

— Он здоровый молодой мужчина. От чего ему умирать?

— Внешне это будет выглядеть как авария, криминал, внезапный инсульт — у молодых тоже бывает, хоть и редко. Даже самоубийство. По сути, внезапный конец жизни, которую сожрала Тень.

Мне стало холодно. Я остановилась:

— Послушай, значит, все аварии… взрывы, пожары, инсульты…

— Не все, — мягко возразил Пипл. — Тени подстраиваются под существующий тренд. Подкладывают, так сказать, своих жертв под несчастные случаи.

— Зачем это надо? Зачем они убивают?

— Питаются. Греются. Получают свой ресурс… Тебе куда сейчас? В общагу?

Я помотала головой:

— Подожди… Тень всегда подходит к жертве в последний момент?

— В девяноста процентах случаев.

— А если эта Тень, которая убивает Мишу… окажется в тех десяти процентах, что не выходят?

Пипл вздохнул. Я привычно потянулась рукой к амулету — и ухватила пустоту.

— Не переживай, — сказал Пипл. — Не видишь Теней — о’кей. Научись определять их по косвенным признакам.

— Это по каким же?

— Они вечно мерзнут, во-первых. Если в жаркий день видишь человека в теплом свитере и шарфе — обрати внимание. Во-вторых, они боятся молока: оно для них как кислота. Сомневаешься в ком-то — предложи хлебнуть молочка или выпить кофе со сливками. Откажется — значит, Тень.

— Или просто не любит молока.

— Или не любит, — легко согласился Пипл. — Ты как себя чувствуешь?

— Паршиво.

— У тебя сегодня был нехилый гормональный выброс, — сказал он задумчиво.

— И что это значит?

— Значит, что ты встретила кого-то, кто потом появится в эротических снах… У тебя как с сексуальной ориентацией?

— Традиционная! И это не твое дело! И перестань меня обнюхивать!

На меня с подозрением покосились прохожие. Я, спохватившись, замолчала.

— Прости, — сказал Пипл очень искренне. — У меня это профессиональная деформация. Я бываю бестактным.

И улыбнулся без капли высокомерия — искренне и с симпатией.