Поющая для дракона. Книга 2. Пламя в твоих руках

Марина Эльденберт, 2017

Наша жизнь у всех на виду: моя на сцене, его – на вершине власти. Мир иртханов не примет полукровку без имени, Совет не простит правящему неверного выбора. Мои чувства могут стоить мне репутации, его – развязать войну. Но это не объяснить огням, соединившим нас. Он меня не отпустит, а я не готова от него отказаться. Куда заведет нас эта опасная страсть?

Глава 3

Мне бы радоваться, что не дружу с леденцами. Потому что сейчас я бы точно им подавилась или выплюнула. Да, прямо в этот непробиваемый лоб, чтобы наверняка дошло.

— Надену, ага, — сказала я. — С удовольствием! Наклоняйся.

Могу еще миску с остатками салата надеть, на драконью голову с шедевральными идеями. А что? Ему пойдет.

А у меня сейчас дым из носа пойдет. Как у Марра, который набегался по парку перед сном.

Нет, не охамели ли вы, такое предлагать?!

Спрыгнула со стула, сжимая в руке кожаную полоску, но меня быстро перехватили и прижали к себе. Спиной.

— Пусти! — брыкнулась, в результате чего оказалась вжата в столешницу.

— Леона, — негромко произнес он. — Моя дикая огненная драконица… Ты так отчаянно цепляешься за свободу… Но свобода внутри тебя. Заметь, я не сказал, кому сегодня ночью придется примерить ошейник. Ты решила это сама.

Халлоран перехватил мои руки и свел их вместе, поглаживая ладони. Зажимая дурацкий подарок так, что из сведенных лодочек торчала только застежка. Отвел мои волосы со спины, легко перебросив их на плечо. Длинные пряди скользнули на стол и расплескались по стеклу волнами, собирая все блики приглушенного теплого света.

— Еще скажи, что сам его наденешь, — прошипела, примериваясь, как бы так извернуться, чтобы цапнуть его за руку.

— А ты этого хочешь?

Че-го?

Ярость моментально испарилась, осталась только растерянность. А еще власть сильных рук и близость горячего тела, от которого мое разогревалось и плавилось. Каждая частичка меня сейчас превратилась в дрожащий оголенный нерв.

— Так что, Леона? Хочешь увидеть его на мне?

Голос Халлорана звучал тихо, но твердо. Не оставляя ни малейших сомнений, что случись мне сказать «да», он его наденет. Жесткие губы коснулись шеи, от вспыхнувшего на коже огонька по телу прокатилась волна жаркой дрожи. Такой же жаркой, как полыхающие над нами светильники, тонкие пластинки которых уже казались раскаленными от запертых внутри ламп.

— Нет, — выдохнула тихо. — Нет. Не хочу.

— А чего ты хочешь?

Он развернул меня лицом к себе. Провел пальцами по губам, размыкая их — сильно, уверенно, за миг до того, как повторил этот жест поцелуем. Раскрывая мой рот, словно уже брал, бесстыдно и яростно, прямо на этом столе. Я ответила, позволяя огню захлестнуть волной. Подкинуть до небес, где кончалась реальность. Наверное, так чувствуешь себя во время полета, когда мир внизу теряет очертания, остается только бьющий в лицо поток. Не то ледяной, не то обжигающий. И дыхание, тихим стоном вырывающееся из груди, когда он тебе это позволяет.

— Не в ошейнике дело. Ты просто боишься, Леона. Боишься довериться мне. Боишься довериться себе. Тому, чего хочешь на самом деле. Тому, что ты выбираешь. Каждую минуту. Каждый миг.

Сейчас край столешницы упирался в спину, а сердце колотилось так, что я чудом не прыгала в такт ему. Халлоран коснулся моего виска, чтобы заправить волосы за ухо.

— Нет власти большей, чем ты даешь мне сама. Своим выбором, — он подался вперед, повторяя меня, словно мы были единым целым. — Ты моя, и ты это знаешь. Моя. И будешь ей снова и снова, — резко добавил он, заставляя содрогнуться от интимной властности этих слов.

Возбуждение нахлынуло волной, стирая все возражения. Все мысли и все, что нас разделяло. Я подалась вперед, стягивая с него пиджак, чтобы снова ощутить под пальцами стальные мышцы. Чувства обострились настолько, что когда Рэйнар потянул наверх свитер, я закусила губу. Прикосновения губ, повторяющие скольжение ткани по коже, заставляли выгибаться дугой. Подняла руки, чтобы ему помочь, и дернулась, когда новый поцелуй ожег грудь.

Свитер отлетел в сторону, я потянула вниз его брюки, чтобы снова чувствовать своего мужчину. Безоглядно, откровенно, горячо — всю силу его желания под пальцами. Лаская мягкими прикосновениями, сцеловывая рвущееся из груди рычание, сильнее сжимая ладонь.

Хриплый стон Рэйнара отозвался внутри сладкой… немыслимо сладкой дрожью.

Потянулась губами к губам, вплетая пальцы в жесткие волосы.

Мы целовались так, словно это была наша последняя ночь. А может быть, первая и единственная, когда не можешь насытиться друг другом просто потому, что все время будет мало. Он вжимал меня в себя, сквозь алое пламя проступило мое отражение. Вертикальный зрачок раскрылся почти во всю радужку. Наверное, именно так постигаешь истинный смысл слов «утонуть в глазах».

— Признай это, Леона.

— Признать — что? — выдохнула между поцелуями.

— Скажи, что ты моя.

Закусила губу и покачала головой, глядя в горящие омуты. Безумные — наверное, такие же у меня.

Рэйнар прищурился, а потом резко развернул спиной к себе.

Сейчас я горела чуть ли не ярче, чем в первый раз. От жадных поцелуев, от скольжения ладоней по разгоряченной коже, заставляющих дыхание сбиваться еще сильнее. От требовательных губ, дразнящие касания которых прокатывались жаркими волнами от стянувшихся в бусины сосков до самого низа живота.

— Скажи это, — хрипло.

Его пальцы скользили по внутренней поверхности бедер в жестокой дразнящей ласке. По внутренней поверхности бедер, и дальше… Скользили по чувствительно полыхающей коже, едва касаясь, заставляя кусать губы, чтобы не начать подаваться навстречу его руке. Сердце заходилось в сумасшедшем ритме, от томительно-сладкого желания, накатывающего и отступающего, хотелось кричать.

— Скажи! — прорычал он, раскрывая меня пальцами.

Всхлипнула и выгнулась, подчиняясь ритму жестких ласк. Столешница под сжавшимися пальцами казалась ледяной.

— Твоя, — выдохнула хрипло. — Твоя, твоя, твоя…

Несколько мгновений промедления показались чуть ли не вечностью.

Всплеск огня, короткий, мощный — и мы снова стали единым целым. Дернулась, подаваясь навстречу резким яростным движениям. Открываясь, принимая, подчиняясь.

Это было не похоже ни на что: гореть вместе с ним.

Сливаться воедино телами и огненной сущностью.

Дышать на двоих, забывая о том, что когда-то было иначе.

Сладкая судорога прокатилась от низа живота по всему телу. За ней — следующая. Еще и еще.

Я выгнулась, падая в его руки. Почувствовала, как в губы мне течет хриплый рык, как перекатывается под кожей металл мышц, как сильная пульсация внутри рождает новый виток наслаждения.

Огненный, сумасшедший, заставляющий повторять его имя: одними губами, шепотом, или всей грудью — со стоном, на выдохе.

До тех пор, пока мир не вспыхнул сверхновой, и я не утонула в его объятиях.

Утро встретило меня непривычно ярким светом. Открыла глаза и зажмурилась: холодное солнце ударило в упор, отраженное от сотен стальных полос и стеклянных заплаток. Оно текло с небес, подернутых облаками с тяжелой свинцовой каймой, заполняя ослепительными лучами все пространство. Несколько минут я просто лежала, свернувшись комочком, подтянув к себе одеяло и разглядывая комнату из своего гнезда. Гостевая спальня, в отличие от спальни Халлорана, оказалась более ласковой, в ней преобладали теплые тона. Наволочки на маленьких подушках были теплого персикового цвета, одна большая почему-то валялась на полу.

О случившемся вчера напоминало все: и припухшие губы, хранящие вкус жадных поцелуев. И приятная слабость во всем теле — легкая и ненавязчивая, от которой так просто избавиться, едва оказавшись под душем. Вчера мы не могли оторваться друг от друга — до бессильного изнеможения, когда подгибаются колени, а глаза закрываются сами собой. Когда болезненно-сладкое наслаждение накатывает волнами, уводя за собой на какие-то новые, неизведанные высоты.

Удивительно, но сегодня я чувствовала себя заново родившейся. Свежей, полной сил и готовой на всяческие подвиги.

Вот только сейчас первый подвиг совершу — из-под одеяла вылезу, и…

— Доброе утро.

— Привет.

Обернулась и села на постели, глядя на вошедшего иртхана. Уже в костюме, разве что с потемневшими после душа влажными волосами, до которых невыносимо хотелось дотронуться.

Халлоран глянул в сторону окна и нахмурился.

— Совсем забыл про жалюзи.

Хихикнула.

— Странно было бы, если бы ты про них вспомнил.

— На что это ты намекаешь?

— Ну… не знаю. Может на то, что ты слишком устал?

На самом деле сюда он принес меня на руках. Точнее, сначала отнес в душ, а потом уже сюда. И это было приятно. Не передать как.

— Нравится меня дразнить? — он прищурился.

— Ага, — призналась честно. — Очень.

— В таком случае просыпайтесь быстрее, эсса Ладэ. У нас с вами есть время на неспешный завтрак и обсуждение домашнего задания. Если поторопитесь, останется еще и на дразнилки.

— Не стану уточнять, что ты имеешь в виду под дразнилками.

Взгляд его потемнел.

— Правильно, не уточняй, а то останешься без завтрака.

В ответ показала ему язык и потянулась. Одеяло поползло вниз, повторяя изгибы тела и открывая… в общем все, что выше пятой точки. Не без удовольствия отметила, какие искры сверкнули в глубине драконьих глаз. Ну да, облизывайтесь, облизывайтесь. Но у меня завтрак по расписанию, и вообще я ничего не знаю. Сами настояли, чтобы я с вами ночевала, местр Халлоран. Да еще и одежды не выдали, за халатом вон как далеко тянуться.

Драконище покинуло спальню так стремительно, словно его срочно вызвали на подписание договора федерального значения. Я снова хихикнула, поднялась и направилась в душ. Просыпаться окончательно.

— Однажды, дорогой, ты проснешься дру-гим,

И прошлое из памяти развеется, как дым.

И звезды будут лишь нам с тобой светить,

И ты меня тогда не сможешь не лю-бить.

Здесь даже ароматы геля для душа были другие: цветочные, фруктовые, гораздо более мягкие, чем в прилегающей к спальне иртхана ванной комнате. Я попробовала несколько, но остановилась на ванильно-сливочном. От него бодрость стремительно пошла в гору — в утренние гели для душа производители всегда добавляют легкий энергетик. Хотя с тем способом, который мне вчера показал Халлоран, не сравнить. Интересно, у этой техники есть какое-нибудь научное название? Переливание огней, например. Звучит забавно.

— Пока же ты играешь, а в сердце твоем лед,

И ты все время хочешь забежать вперед…

Но вот что я скажу, мой милый, сейчас:

Со мной такое не пройдет, не в э-тот раз!

Настроение было замечательным, а еще каким-то хулиганским. Поэтому я даже не стала одеваться, выползла к завтраку как была. В халате и с рассыпавшимися по плечам волосами. Заглянула на кухню, но там никого не обнаружилось. Кроме ошейника, который я подобрала с пола и засунула в карман, во избежание. Заберу с собой и подарю Марру, а то кто знает, на какие еще дикие фантазии кожаная полосочка наведет его иртхамство. Хм… ну и где мы собираемся завтракать? Или завтрак предлагается приготовить мне?

Глянула на телефон: новых сообщений от Танни не было. Вчера я успела только написать ей, что меня сегодня не будет, и прочитать ответ: «Очеушенной ночки», — после чего всерьез задумалась о воспитании подростков. С этой мыслью и отключилась, прямо с телефоном в обнимку.

Эрри в гостиной вылизывала лапу. Заметив меня, демонстративно повернулась тыльной стороной чистокровной виари.

Не удержавшись, показала вредине язык.

— Леона! Ты что здесь делаешь?

Халлоран стоял наверху, пришлось задирать голову.

Что-что, ошейник прячу. Не видно, что ли? Надеюсь, что не видно. Я даже сунула руку в карман, запихивая компромат поглубже.

— Ты что-то говорил про завтрак, или это кодовое название, как дразнилки?

— С завтраком все в порядке, — он протянул мне руку. — Пойдем.

Пришлось снова подниматься наверх, мы прошли по коридору, мимо спален. Завернули за угол и оказались у стеклянных дверей, выводящих на просторную лоджию. Под ногами — деревянные! — полы, по которым так и хотелось походить босиком. На широком бордюре у панорамных окон были разбросаны подушки, там же лежало несколько книг. Отсюда было видно Лаувайс, пустоши, кусочек Гельеры и даже уголок моста Паллинас: выпукло-вогнутой громады с монументальными опорами. Подошла к окну, бросив мимолетный взгляд на накрытый стол и мягкие кресла. Вне всяких сомнений, это было самое уютное место в его квартире. Самое уютное и самое теплое — несмотря на то, что в пентхаусе света хватало везде.

— Нравится? — Рэйнар подошел ближе и обнял меня со спины.

Я даже сопротивляться не стала, хотя волоски на коже встали дыбом.

— Очень.

— Это хорошо. Вчера мы не договорили по поводу моего третьего желания…

Ик.

Нет, серьезно. Ик.

Он серьезно?

Ик еще раз.

Неожиданно Халлоран рассмеялся, низкая вибрация его смеха прокатилась по моему телу волной совершенно ненормального будоражащего огня.

Прежде чем я успела сказать, что с извращенцами не знаюсь, в руки мне легли два билета. Темно-красный пластик с логотипом-голограммой, раскрывшимся множеством огненных лепестков драконьего цветка.

— Я тебя приглашаю, Леона. Зингспридская опера. Артомелла.

Из меня вдруг разом вышел весь воздух, как в детстве. Когда в «замри» выдохнешь на полную и зажимаешь нос двумя пальцами: на время, кто дольше так простоит.

Вживую слушать оперу, о которой раньше могла только мечтать, оказаться в зале, где пела Шайна. Тот, кто однажды там побывал, уже не сможет оценить другие — из-за особой акустики голоса возносятся до таких высот, что звучание отзывается в каждом сердце. Я хотела этого до умопомрачения и боялась не меньше. Не окажется ли «Артомелла» без Шайны сверкающей подделкой в оправе для бриллиантов? Знаю, это глупо и по-детски, Эллина Райт тоже выкладывается на выступлениях, но ничего не могу с собой поделать.

— Леона?

Пришлось в срочном порядке возвращаться в реальность.

— Это… несколько неожиданно.

— Не хочешь идти?

— Хочу, но…

Но Рэйнар собирается представить меня миру. Не только миру иртханов, всей Аронгаре. Наше появление в опере точно не останется незамеченным.

И все-таки это было приятно.

— Хочешь, чтобы я стала твоей на всех телеканалах страны?

— Ты — моя женщина, и я не собираюсь это скрывать.

Моя, моя, моя… жуткое собственническое драконище. Как-нибудь точно нацеплю на него медальку, пока он будет спать.

— Твоя невеста уже знает, что у тебя появилась женщина? — фыркнула.

— Нет.

Замечательно.

— Потому что у меня нет невесты.

Нет?.. Странная, сумасшедшая, по-детски искренняя радость напугала. Просто ее было отчаянно много, она затопила меня всю. Она, и еще непростительное чувство надежды. Надежды на что?

— А та рыженькая, которая гостит в Мэйстоне?

— Ревнивая. — Он разве что не облизнулся, убирая волосы с моего плеча, в небрежной ласке касаясь бьющейся ниточки пульса пальцами.

Да кто бы говорил! Сам каждый раз напоминает про Рингисхарра.

В отместку подалась назад, вжимаясь в его пах ягодицами. Чем вызвала хриплый выдох-рычание.

— Я? С чего бы. Просто решила уточнить некоторые формальности.

— Формальности? — иртхан помрачнел.

Так тебе и надо.

— Ну да. Надо же знать, что говорить журналистам.

— Что ж, формально у меня невесты нет, хотя некоторые считают иначе. Наше с ней знакомство ограничивается официальными встречами. Когда Ирргалия приезжала в прошлый раз, мы с ней неудачно сходили в оперу. И по настоянию отцов проверяли совместимость огней.

— Стесняюсь спросить, как.

Неожиданно он расхохотался. Смеялся так, что даже Эрри к нам заглянула, но перехватив мой прищур, гордо вздернула голову, потом хвост — и тут же удалилась.

Отсмеявшись, Халлоран развернул меня лицом к себе.

— Это делается с помощью крови и магического ритуала, Леона.

Минутка стыда. Почувствуй себя розовым драконом, называется.

— Проверка крови проводится под особым заклинанием, когда соединяются пораненные руки будущих супругов и выясняется, тянутся ли огни друг к другу.

Не сомневаюсь, что совпали они идеально, потому что его мать до сих лелеет мечту объединить крылышки Мэйстона и Флангстона. Да и сама Ирргалия вряд ли решила тут задержаться из-за благоприятного климата и дружбы с местрой Халлоран. Но ревность — чувство бессмысленное, надо с ним завязывать.

— Так вы согласитесь сопровождать меня в оперу, эсса Ладэ?

— Я подумаю, местр Халлоран.

— Думайте. Времени еще предостаточно, — Рэйнар развернул меня к столу, отметая все возражения, которые крутились в голове. — Пойдем. Обсудим домашнее задание.

Все еще немного оглушенная, устроилась на стуле, разглядывая карточки. Они были именные, а номер ложи заставил сердце биться чаще. Центральная, предназначенная для главы Совета и правящих. Именно оттуда Аррингсхан смотрел на Шайну. Именно там ее голос впервые положил начало их истории, о которой до сих пор ходят слухи. В те годы ему уже было около сорока, и он возглавлял Совет. Самый молодой правящий, который занимал это место за всю историю Аронгары. Неудивительно, что он поздно женился — вся его жизнь была сосредоточена на карьере.

— Я вышлю тебе материалы с методиками тренировки голоса. — Халлоран снял крышку с подноса и на тарелку ко мне перекочевал хрустящий дымящийся тост. За ним второй. — Заниматься нужно каждый день, Леона. Не меньше двух часов, иначе ничего не получится.

— Знаю, — закатила глаза, — я же в вокальной школе училась.

Меня смерили серьезным взглядом. Настолько серьезным, что глаза выкатились обратно, с трудом подавила желание сложить руки на коленях, а еще лучше на столе, и сесть ровно. Вот ведь скалодром чешуйчатый. И не скажешь, что только что меня обнимал.

— В Академии тонкостям эмоций посвящен целый курс.

Да я уже прониклась всей серьезностью положения на двенадцать жизней вперед.

— Ну мне-то Академия не светит, — пожала плечами, намазывая хлеб тоненьким слоем масла. Оно таяло мгновенно: не то что наш классический заменитель с ароматизаторами, и пропитало хлеб от корочки до корочки. Натуральное, такое вкусное, что стоило невероятных усилий не схрумкать весь хлеб одним куском, как оголодавший Марр. Дабы придать себе благородный вид, уставилась в кофейную чашечку и рассматривала кремовые щупальца сливок и пенку. — И даже всего один ма-а-алюсенький профессор…

Заметив тяжелеющий взгляд иртхана, показала ему язык.

— Мне правда нравится тебя дразнить.

Халлоран прищурился.

— У тебя были хорошие преподаватели по вокалу. Голос уже поставлен, почти готов как инструмент для ментальной магии.

Вот так учишься себе петь и не подозреваешь, что заодно постигала азы иртханского мастерства. Ну, частично. Видимо, это тоже происходило неосознанно, как в случае с игрой голосом, из-за моего более чем интригующего происхождения. Забавно, что если бы Халлорана в тот вечер не занесло в Ландстор-Холл, я бы так ничего и не узнала. Даже он не сразу понял, почему его так зацепил мой голос, что уж говорить обо мне.

— Сейчас тебе нужно только научиться им управлять. Осознать, в чем отличие эмоционального призыва от приказа. Как отключать эмоции на ходу, как к ним вернуться. Как работать с командами, и как грамотно разорвать ментальную привязку.

— Разорвать что?

— Когда ты отдаешь приказ или играешь голосом, ты цепляешь сознание. Образно выражаясь, сплетаешь нить между собой и ведомым. Если грамотно не отпустить, могут возникнуть проблемы.

— Например?

— Например, обезумевший дракон пойдет жечь все подряд, потому что его ударило волной твоей силы.

Миленько.

— А ты будешь мучиться сильной головной болью.

И совестью заодно. Эм…

Тут мне как-то резко расхотелось есть.

— Рэйнар… на юбилее… я же грамотно это сделала?..

Или нет? Или вообще не сделала?

— Не совсем.

То есть я обеспечила толпе иртханов головную боль?.. Правящим и всей мэйстонской аристократии? Надо проверить, сохранила ли я телефоны Приста и Рольгена. Нет, правда.

Халлоран неожиданно улыбнулся, становясь на несколько лет моложе.

— В отличие от драконов, мы умеем с этим справляться. С последствиями ментальных атак, и с их предупреждением. Этому тебе тоже предстоит научиться.

— То есть если кто-то попытается отдать мне приказ, я смогу с этим справиться?

— Почти мгновенно. Разберемся с этим, и пойдем дальше.

— А что будет дальше?

— Работа с потрясениями. С сильными потрясениями. Будешь учиться делать все то же самое в стрессовых ситуациях.

Можно я сразу пойду? Не дальше, а просто отсюда. У Рэйнара, конечно, талант создавать стрессовые ситуации, но мне дорога моя короткая жизнь. И нервы. И цвет волос. Ладно, последнее снимается, я все равно крашусь, чтобы образ выдерживать. Но вот как-то не хочется помереть от остановки сердца в расцвете лет.

— Только не говори, что ты через пару недель повезешь меня к драконам.

— Не скажу. К драконам я тебя не повезу, пока сама не попросишь.

Ну ладно. С остальным как-нибудь разберемся. Наверное.

Если, конечно, меня не заставят и впрямь стоять на одной ноге. На перилах смотровой площадки Драконьего шипа.

И нет, я не попрошусь к драконам. Ни. За. Что.

— А ты правда учился управлять голосом с детства?

— Правда.

Ого.

— У меня немного другой уровень ответственности, Леона. Тебе нужно всего лишь научиться справляться с собственной магией и «слышать» эмоции. Свои и других.

— Переливать огни ты меня тоже научишь?

— Что?

Секунд десять я наслаждалась подобием непонимания на непробиваемом лице, потом Халлоран хмыкнул.

— М-да. Так это еще никто не называл.

— Но ты же не сказал, как это называется.

— Делиться силой можно только после слияния огней. Ты передаешь частицу своей магии, чтобы восстановить силы, вплести ее в чужой огонь невозможно. Если только они уже не смешались однажды.

Взгляд его снова потемнел, он коснулся ладонью моих пальцев, и я поспешно отняла руку.

— А если огни просто принимают друг друга?

— Ничего не получится.

Чудненько. Значит, у наших огней уже давно все замечательно, и они превосходно чувствуют себя в компании друг друга. Не сказать, как я за них рада!

— Телепатии мы тоже будем учиться?

Брови его сошлись на переносице, взгляд заледенел, и я прикусила язык. Об этой стороне магии Халлоран мне не рассказывал.

— Ментальной связи научить нельзя. Она либо есть, либо нет. — Голос его звучал жестко. — Эту особенность мы впитали вместе с кровью драконов, но получается это не у всех. Разумеется, необходимое условие — взаимное приятие огней. Такое действительно возможно, если магия сильна. Но как ни странно, ключевой элемент здесь не магия, а доверие. Близость.

Теперь понятно, почему у драконов это работает, а у иртханов не всегда.

Остаток завтрака мы говорили о том, как лучше тренировать голос и приказы. Я избегала лишних вопросов, дабы случайно не наткнуться на очередную «запретную» тему из файлов Рингисхарра. Сосредоточенно внимала, потому что предстояло заниматься в одиночестве, а на выходных ожидался мини-экзамен. Изредка бросала взгляды в окно, где тяжелые облака уже цеплялись краями друг за друга, но в основном смотрела на него, зная, что мы не увидимся целую неделю. Понимая, что мне не хочется вставать из-за стола, не хочется с ним прощаться. Но все имеет обыкновение заканчиваться.

Даже завтраки.

Разумеется, мне «повезло» встретить Зетту. Как раз в ту минуту, когда Лидс спрашивал, во сколько меня забрать, зев лифта распахнулся и выплюнул на стоянку певицу. Взгляд которой самонаводящимся магнитом присосался ко мне. Оценив обстановку, та вздернула подбородок и направилась в сторону своего флайса, звонко цокая каблучками. Эта встреча несущественно отличалась от наших с ней отношений, но завтра весь Ландстор-Холл будет знать о моем сопровождении.

Скрипнув зубами, я помянула всех — наградившего меня силой папочку, драконище-перестраховщика и случайные встречи с кем не надо. Сказала, что освобожусь часа через три, нырнула в лифт, который привез Зетту, о чем тут же сильно пожалела. Не знаю, какими духами она пользовалась, но аромат был просто сногсшибательный. В прямом смысле: приторно-сладкий настолько, что захотелось водички. Заполнявший собой все и вызывающий стойкое желание сунуть нос в шарфик.

После двухдневного перерыва Ландстор-Холл встретил привычной суетой, блеском нарядов, музыкой и огнями. Эвель сухо поздоровавшейся со мной в коридоре и осторожным молчанием Клари. После того разговора гримерша предпочитала обходить меня стороной и общаться исключительно по необходимости. Впрочем, сегодня все на меня косились — после случившегося в городе моя персона привлекала особое внимание, как лицо, «особо приближенное». Поразительно, как быстро расходятся слухи в одном маленьком… ну ладно, не очень маленьком коллективе. Широкие улыбки в лицо, шепотки за спиной и взгляды, которые мне полагалось не замечать.

Я старалась не разочаровывать: если замечала, то чисто случайно.

После выхода в оперу с Рэйнаром, таких взглядов будет в разы больше.

Не говоря уже о слухах.

Клари орудовала пуховкой, как планшетным ластиком, словно собиралась стереть мне лицо. Пару раз чуть не ткнула кисточкой в глаз, после чего я сообщила, что если у нее еще раз сорвется рука, я скажу Эвель, что мне нужна новая гримерша. Руки сразу перестали срываться, и все прошло довольно сносно. Не считая вздернутого носика и надутых губ — видимо, тесное общение с Зеттой не проходит бесследно.

Когда она уже заканчивала наносить грим, мне позвонил Хейд.

— Как дела у будущей примы Мэйстонской оперы?

Я бы и рада была рассмеяться, но Клари заканчивала с контуром губ.

— Ум.

— Я не вовремя?

— М-м-м… — Отодвинулась от карандаша и повернулся на вертящемся стуле. — Мне сейчас на сцену выходить.

— О, ну тогда я быстро. Как насчет увидеться завтра? У меня интересные новости по поводу премьеры.

— Шутишь? Я с радостью!

Динамик у меня не фонил, но Клари уже навострила ушки. Это было видно по тому, как осмысленно она собирала кисточки, аппликаторы, щипчики и прочее, постоянно перекладывая с места на место и поправляя ремешки.

— Тебе удобнее до или после?

— Лучше до. На этой неделе я тоже пою ночами.

— Заметано. Сбрось адрес, откуда тебя забрать.

Прежде чем я успела подумать, как сочетается Лайтан Хейд, флайсоциклы, личный водитель и охрана, он уже попрощался.

Везет мне в последнее время на мужчин, которые знают, чего хотят, а главное, не стесняются об этом сообщить. Читай, поставить перед фактом. Правда, на Хейда злиться не получалось: его сшибающая с ног самоуверенность совершенно не походила на приказные мотивы Рэйнара. Вот только теперь мучайся любопытством, что же он мне хотел сообщить. А главное, почему это нельзя сделать по телефону или по электронной почте.

Клари закончила и оставила меня в царстве зеркал и света — до выступления оставалось всего-ничего, нужна коротенькая распевка. Вместо того, чтобы заняться делом, снова покосилась на мобильный. Наверное, это было глупо — ждать сообщения или звонка от Рэйнара, но я все равно ждала. Даже несмотря на то, что после случившегося дел у него невпроворот, и вообще. Просто хотелось услышать его голос.

Подумала, не набрать ли самой, но потом все-таки отложила телефон.

Распевка сегодня далась мне в разы легче: сказывались голосовые тренировки магии. Им я посвятила целых три часа после обеда, когда вернулась с занятий по вождению. Довольная: инструктор отметил явные успехи. Не знаю, как насчет явных, но у меня уже перестали потеть ладони, когда я оказывалась напротив панели управления. Сердце не ухало в пятки, когда нас кто-то подрезал, а скорость пугала все меньше. Глядишь, так и флайс покупать придется. Интересно, что драконище скажет тогда по поводу охраны и водителя? Буду катать Рольгена от моего дома в Ландстор-Холл и обратно?

— Бри, охрененно выглядишь! — Дрэйк встречал меня за кулисами, и не удержался от порыва обнять.

Я покосилась на него — не поймаю ли осуждение в темных глазах друга, но он, кажется, был искренне счастлив меня видеть. Да и вообще ни словом не обмолвился о случившемся. Только подмигнул, провожая на сцену, где нас встречали аплодисментами.

Привычный туман от дорогих сигарет, игра света и тени.

Нет-нет, но я посматривала на ложу, которую снимал Халлоран. Сегодня портьеры в ней оказались задернуты: значит, там никого. А жаль, мне хотелось, чтобы он пришел. Хотелось петь для него и знать, как разгорается в зеленых глазах пламя. Пламя, способное поглотить нас обоих.

Так, о чем я вообще думаю?

— Изгибы рек, ладони солнечных долин

Легко, струясь, накроет неба палантин.

Сейчас я взгляд… твой пристально ловлю,

Но не скажу, как сильно я тебя люблю.

Взгляд привычно скользил по залу. За ближайшим столиком молоденькая девушка беззастенчиво целовалась с мужчиной, приглушенный холодный свет играл на его волосах серебром. Я ловила ответные взгляды, и рассыпала улыбки — легко и радостно. Эвель могла говорить все, что угодно, но я безумно скучала по сцене. Безумно скучала по гостям, которые пришли послушать, пусть даже сегодня самое начало недели. Конечно, посетителей было меньше, чем в выходные, но свободных столиков оказалось не больше трех. Свет играл на черных узорах зеркальных витражей, скользил по клавишам рояля. Чарующая игра Дрэйка и мой голос сливались воедино, раскрываясь под сводами залы.

— Забытый миг, когда сидели мы с тобой

На парапете… крыши поднебесной той.

И мир мечты… перед глазами расцветал,

И рук моих… в те годы ты не отпускал…

Ночное выступление короче, чем вечернее. Оно и неудивительно, но людей меньше не становилось. Провожали нас с Дрэйком овациями, я же почти не чувствовала усталости. Даром что время позднее, музыка, голос, огонь — бурлили, хотелось продолжать петь. Что я и делала себе под нос, пока мы шли по коридору к гримерной.

— Как насчет собраться у нас в пятницу? — поинтересовался пианист.

Я понимающе улыбнулась:

— Вальнар?

— Разболтала уже?

Я легонько ткнула его локтем в бок.

— Эй! Ты о будущей жене говоришь.

— У моей будущей жены язык без костей, — проворчал он, но тут же ослепительно улыбнулся. — Ладно, я просто хочу вспомнить старые-добрые времена. А то дальше суета со свадьбой наберет обороты, так до нее в неформальной обстановке и не увидимся.

— Но Вальнар там все-таки будет? — уточнила я.

Дрэйк развел руками.

— Я ему честно сказал, что могу просто тебя пригласить. Но сливаться мы не станем, Бри. Клянусь.

— Я в вас ни на минуту не сомневаюсь.

— Так что насчет пятницы?

— Скажу ближе к выходным. Хорошо?

Увидеться с друзьями хотелось, но еще больше хотелось увидеться с Рэйнаром. Не представляю, правда, что я буду делать до пятницы… Хотя рабочая неделя пролетает быстро. На следующей уже день рождения Танни, надо будет ей еще подарок купить. Напомнить отчиму, присмотреть кафе — все-таки шестнадцать лет, совершеннолетие. Надеюсь, все получится, особенно надеюсь на кафе: дома послать кого угодно проще, чем на людях. Хотя сдается мне, Танни и публичность не остановит, но будем верить в лучшее.

— Договорились, — Дрэйк поцеловал меня в щеку.

— Передавай привет Лэм.

— Обязательно.

Лампы вокруг зеркала гудели. Сколько раз говорила Клари, чтобы она их выключала, когда уходит. В последнее несколько дней они дико шумят, когда перегреваются. Эвель обещала прислать мастера, но видимо, у нее не дошли руки. Или мастер не дошел. Надо будет напомнить.

Цветов сегодня было не очень много, зато перед зеркалом лежала коробочка. Небольшая такая, сочно-изумрудная, как трава в рекламе виртуальной реальности «Другая жизнь» про мир без драконов и магии. Эта тема с каждым днем становится все более и более популярной. Когда снимут фильм по книге «Мир без тебя», обязательно пойду. Очень хочу посмотреть это кино, наверняка будут невероятные спецэффекты. Интересно, кого пригласят на главные роли?

Прикоснулась к коробочке, повторяя пальцем стильный черный узор: визитки не было, но я сразу подумала про Рэйнара. И улыбнулась.

Вот же… ему только волю дай, что на этот раз? Бриллианты и билеты в оперу были. Развязала бант, потянула крышку наверх, и тут в гримерную заглянул Дрэйк.

— Слушай, Бри, я тут забыл спросить по поводу…

Договорить он не успел, потому что я все-таки открыла подарок.

И в лицо мне ударил черный гудящий рой.

Кожу обожгло дикой болью, снова и снова. Вскинула руки, закрывая лицо, когда меня схватили за плечи и толкнули к двери. Мы вылетели в коридор, и пианист запечатал жужжащее облако в гримерной. Привалился к стене, но тут же отпрянул.

— Зар-раза!

Хлопок, словно надутый пакет лопнул.

На самом деле широкая ладонь друга с размаху впечатала в стену что-то. Или кого-то.

Скула горела так, словно меня приложили лицом к раскаленной гладильной установке. Так же горели шея, ухо и руки, коридор начинал расплываться перед глазами. Я бы упала, если бы Дрэйк не подхватил.

— Бри! Тихо-тихо-тихо… — он уговаривал меня так, словно я была ребенком и собиралась плакать.

Откуда-то вынырнул Смерч, бессменный секретарь Эвель. На краю сознания мелькнула мысль, что после выходных она постоянно засиживается допоздна.

Увидев нас, блондин как-то подозрительно побледнел.

— Что за…

— Врача вызывай, живо! — рявкнул Дрэйк. — И Эвель сообщи! Не стой столбом, твою ж…

Сильный голос выдернул из оцепенения так же, как минутой раньше мужчина выдернул меня из гудящего смертоносного роя. Меня затрясло, я вцепилась в друга мертвой хваткой, словно кто-то собирался отрывать. Слез не было, но это упущение с лихвой искупала дрожь. Моими зубами только барабанные ритмы перебивать, громыхали они как неисправные жалюзи под порывами ураганного ветра. Не спасали даже сильные руки Дрэйка.

— Все, Бри, все… они тебя не тронут.

Он погладил меня по волосам, мягко отстранился, заглядывая в лицо.

И поморщился.

А потом попытался взять на руки, но я покачала головой.

— Сама дойду.

Вопрос в том, куда.

— Точно? — Дрэйк посмотрел с сомнением, но все-таки осторожно приобнял за талию.

Мы медленно петляли знакомыми коридорами Ландстор-Холл, приглушенное мерцание ламп в стеклянных ловушках «под старину», темно-красный и золото, фото на стенах и квадраты модульных зеркал. Кажется, мы двигались в направлении кабинета Эвель, и очень скоро выяснилось, что я не ошиблась: в приемной нас уже встречал взволнованный Смерч.

— Веди ее туда, — он коснулся ладонью панели, и дверь в начальственный кабинет открылась. — Врача вызвал, Эвель сообщил. Она только-только уехала, но уже возвращается.

Вернулась та и впрямь быстро: к тому времени моя шея уже сама напоминала гладильную установку. Не знаю, как насчет промышленных масштабов, но ложки об нее точно можно было плавить. Начальница побледнеть не успела, следом за ней влетел врач и устремился к диванчику, на который меня усадил Дрэйк. Молодой мужчина с залысинами, довольно приятный. Кажется, я его даже узнала: он работал в частной клинике и дружил с Эвель. Приезжал на вызов, когда одна из танцовщиц «случайно» упала на лестнице и сломала ногу перед премьерой.

— Эсса Ладэ, ну-ка… смотрите на меня… А вот это на сгиб локтя.

Мне тут же всучили обезболивающую саморастворяющуюся пластинку, которую я послушно приложила к коже. По мере того, как отступала боль, сознание прояснялось.

— Это для вас, эсстерд Беркинс.

Такую же мужчина протянул Дрэйку.

По просьбе врача что-то принесли на подносе. Глянув туда, отпрянула.

— Мерзость какая… бр-р-р… — произнес Смерч и приподнял дохлую пчелу за крылышко.

— Это не мерзость, эсстерд Харрис. Рагранская пчела.

Черное, с белыми полосками существо, размером с треть моего мизинца. Вымирающий вид, который держится только благодаря частным пасечникам, вкладывающим в разведение огромные деньги. В отличие от Аронгары, где пчеловодство поставлено на поток, в стране, откуда я родом, совсем другие приоритеты. Тем не менее рагранский мед самый вкусный и натуральный, поэтому цена у него запредельная. Пчелка, что сейчас валялась на подносе кверху лапками, стоила целое состояние. Одна. А сколько их было в той коробке?

— Вам повезло, эсса Ладэ, что у вас нет аллергии, — врач прервал ход моих мыслей. — Но антигистаминный препарат я все равно вколю. Он без снотворного эффекта, так что отвечать на вопросы сможете.

Кивнула, не особо отдавая себе отчет в том, на что соглашаюсь.

Кто мог позволить себе такой «подарок»?

Только иртханы…

Рагранские пчелы — отсылка к моему происхождению.

В кабинете Эвель становилось все больше народа: сначала появилась насмерть перепуганная Клари, которую привел охранник. Потом нарисовался начальник службы безопасности Ландстор-Холл: крепкий, седовласый мужчина с широкими плечами и удивительно теплым для его профессии взглядом карих глаз. Меня уже не трясло, но друг не отходил ни на шаг, как заправский телохранитель. Ему тоже досталось — сейчас он напоминал боксера, который пропустил удар: одна губа раздулась, левый глаз заплыл.

Не хотелось даже думать, как выгляжу я.

— Можно мне зеркало?

— Зеркало подождет, эсса Ладэ, — по лицу врача стало ясно, что он думает о такой идее.

Убедившись, что обезболивающая пластина растворилась, мужчина принялся колдовать над моим лицом и руками. Я чувствовала только касания пальцев и покалывание: легкие, далекие, как надавливание на кожу через подушку. Даже обещанный укол оказался едва ощутимым, я ойкнула скорее по привычке.

— Ну вот и все. Почти.

Эвель куда-то постоянно выбегала, трясущаяся Клари рассказывала безопасникам, что коробку ей вручил посыльный, с «суммой сверху». Это означало, что подарок нужно положить на самое видное место в гримерной. На такого рода чаевые в Ландстор-Холл всегда закрывала глаза, потому что у певиц и танцовщиц было множество поклонников. Некоторые предпочитали сохранять инкогнито, за букеты и подарки без подписи платили даже больше, чем за именные. Поэтому гримерша принесла коробку, поставила на столик и даже лампы включила, чтобы обратить внимание.

— Проверьте камеры, — донесся до меня резкий голос Эвель.

— Записи уже у вас на почте.

— Так, эсса Ладэ. Теперь просто сидим, хочу понаблюдать за вашим состоянием. Но если я прав, все обошлось.

— Зеркало принесли? — голос Эвель. — Леона, детка, как ты себя чувствуешь?

Вот что мне еще непонятно, так это с какой радости вокруг такая суета?

Глянула в зеркальце, которое мне подал Смерч, и зажмурилась. Онемевшая из-за лекарств скула выглядела страшно: укус с нее «растекся» на щеку, ухо напоминало парус, а шея с правой стороны полыхала огнем. Отнюдь не в поэтическом смысле слова, увы.

— Не расстраивайтесь, — снова подал голос врач. — Выпишу вам мазь и пластины, которые нужно будет накладывать каждые два-три часа. Сильнодействующие и дорогие, результат того стоит, но к сожалению, быстро избавиться от следов все равно не получится.

Современная медицина способна справиться с серьезными ранениями и переломами в считанные дни — была бы страховка или деньги. А пчелиные покусаки придется лечить аккурат столько же, если не дольше.

Парадокс.

— Эсстерд Беркинс, присядьте сюда. Повезло, что вы оказались рядом.

Да, мне основательно повезло. Повезло, что я отвернулась к Дрэйку — лицо почти не пострадало. Повезло, что реакция у него хорошая: пианист выдернул меня из роя, вытолкал за дверь и запечатал «подарочек» в гримерной.

Тут только я вспомнила, что вместе с пчелами в гримерной остались все мои вещи, в том числе и мобильный. Что Рольген должен был меня встречать — сколько: полчаса, час назад? У меня даже волосы на голове зашевелились. Что он мог подумать, если я не вышла, не отвечаю, вообще не подаю никаких признаков жизни? И почему, если он должен меня охранять, его до сих пор здесь нет?

— Эсса Ладэ, вы готовы ответить на несколько вопросов? — ко мне приблизился начальник службы безопасности.

Ответ мы с ним получили одновременно, потому что дверь в кабинет снова распахнулась.

Все присутствующие замерли, как на стоп-кадре: на пороге стоял Халлоран.