Поющая для дракона

Марина Эльденберт, 2017

В мире, где небо пронзают иглы небоскребов из огнеупорной стали, в мире, который когда-то был сожжен дотла, главенствуют иртханы – повелители драконов. Им подчиняются, их боготворят, им никогда и ни в чем не отказывают. Ну как никогда, я вот умудрилась отказать местру правящей семьи. Знать бы теперь, как сохранить работу, свою жизнь и… себя.

Глава 4

— Гримерная, — сообщила я тоном голографического экскурсовода, шагая так быстро, что только благодаря непонятному мне волшебству не поскальзывалась на каблуках. Попадавшиеся навстречу откровенно косились в нашу сторону, и я как-то равнодушно отметила, что моей репутации конец. От слухов теперь не отмоешься. — Гримерная, гримерная. Общая гримерная. Заглядывать будем? Там, правда, девушки могут переодеваться. Но вас это вряд ли смутит, верно?

— Вы со всеми так себя ведете? — Халлоран сощурился.

— Только с теми, кто меня достает. «Лунные вихри», — указала на черно-белое фото, где мужчины удерживали танцовщиц, и впрямь изогнувшихся в их руках как растущие луны. — В конце прошлого века две семейные пары танцевали при Ландстор-Холл и гастролировали по всему миру. После ухода со сцены отказались продать права на название и танцевальные номера, которые ставили сами.

— Эгоистично с их стороны.

— Вы так считаете?

— Искусство создается для того, чтобы нести прекрасное людям, разве не так?

— Даже если бы они их продали, не факт, что кто-то бы сумел повторить.

— Если бы композиторы закрывали права на мюзиклы, а режиссеры — на свои постановки, большинство шедевров осталось бы только в памяти наших предков. Теперь же мы с вами можем наслаждаться ими в той же мере, что и любой человек пару сотен лет назад.

Издевается он, что ли? Украдкой бросила быстрый взгляд, но лицо Халлорана оставалось бесстрастным. Огни от ламп в ажурных плафонах рассыпали неяркий свет, от чего его светло-серый пиджак казался металлическим, а темные волосы залитыми серебром. Да и сам он словно был существом из стали — двигался стремительно, быстро, останавливаясь разве что рядом с избранными фотографиями или портретами, слушая меня, а потом снова устремляясь вперед. Видно, что привык брать от жизни все и не привык отступать. Похвальное качество, в общем-то, если бы я не влетела в него в лобовую. В это самое качество и в его владельца.

— Там, — я указала в сторону закрытой двери, ведущей в соседнее крыло, — сидит наша администрация. Ничего интересного. А здесь…

Мы повернули за угол и оказались перед маленькой аркой, прикрытой портьерами. Настолько маленькой, что Халлорану пришлось пригнуться, чтобы пройти — правда, меня он пропустил вперед, поддерживая тяжелую ткань. В отличие от холодного света коридоров, здесь от простеньких настенных бра исходило тепло. Такое мягкое, солнечное, как в старых фильмах показывают. Играющее на ковролине нежными красками и превращая агрессивный красный в сочный коралловый. Просторная когда-то зала была завалена сверху и донизу.

— Сейчас здесь склад… всего.

Склад был действительно всего. Сюда сносили отжившие свое декорации, реквизит, старую мебель, сваленную горой, рамы от разбитых зеркал, портреты и репродукции, которым не нашлось места ни в залах для гостей, ни в коридорах. В ближайшем углу завалялась даже старинная люстра, щедро припорошенная пылью, с тысячами подвесок, которые жалобно зазвенели, когда Халлоран поддел одну из них пальцем. Блики света заиграли на них, отражаясь в его глазах, от чего создавалось странное чувство, словно на меня и впрямь смотрит дикий зверь. Неукротимый, опасный и непредсказуемый.

Отправив мысль ментальным пинком на задворки сознания, продолжила:

— Сердце Ландстор-Холл. На этом самом месте сто восемьдесят один год назад было построено первое здание… ну, если сделать скидку на высоту.

Современный клуб возвышается над городом на огромной площадке, стальной монолит уходит на сорок уровней вниз, внутри которых находятся парковки для гостей и лифты. А наверху устроилось новое здание, венчает которое полупрозрачный цветок. Этот цветок расположен как раз над большой залой, каждый лепесток подвижен, и во время шоу они могут меняться местами, от чего создается ощущение, словно небо над тобой распадается на части и собирается заново. Иногда — в хорошую погоду, на летних представлениях, лепестки раскрываются и гости, и актеры оказываются под настоящим звездопадом.

— Оно сгорело спустя десять лет после первого представления, во время ландсаррского налета.

Ключевые события историки называют по имени правящих династий, чтобы не путаться. Тогда в Мэйстоне правили Ландсарры, которых Совет двенадцати отстранил именно после этого страшного случая. На их место поставили предка Халлорана, Керрана I, и с той поры город больше ни разу не подвергался нападениям. Что неудивительно, из поколения в поколение благодаря бракам правящих семей кровь становится только сильнее. А его прапрапра… не будем уточнять, уже был достаточно силен, если не побоялся вступить в разоренный полыхающий и объятый ужасом город, из которого бежали даже правители. И развернуть драконов обратно, в их пустоши.

— Ру Прейс, тогдашний владелец Ландстор-Холл, на развалинах устраивал бесплатные представления. Он выходил сам как конферансье, а певцы и танцовщицы выступали прямо под открытым небом. Ру платил им из своих сбережений.

Нам рассказывали это на углубленном курсе истории искусств, куда я записалась после выбора специализации. Впервые услышав эту историю, я плакала. Представляла, как вечерами опустошенные, потерявшие близких люди тянутся к обгоревшим руинам кабаре, чтобы ненадолго забыться после восстановительных работ. И как над разоренным, ощерившимся гнилыми зубами городом садится красное солнце, разорванное пронзительной песней или завораживающими танцами.

— Его сын взялся за возведение нового здания, кода эсстерд Прейс доживал последние годы. Он думал, что не дождется завершения строительства, но за несколько дней до смерти все-таки успел посмотреть на четырехэтажный клуб, в котором было целых два зала. И гораздо больше мест для гостей.

Я вскинула голову, не совсем понимая, почему голос принадлежит не мне.

— Вы задумались, и я решил продолжить.

А еще он решил подкрасться ко мне вплотную, и теперь его иртхамство стояло непростительно близко. Холодный резкий аромат, смешанный с терпкой пряностью сигар. Исходящий от него жар — животный, волнующий, пламенной волной прокатился вдоль позвоночника. От макушки до кончиков пальцев ног, до сумасшедшего желания потянуться к нему, касаться кожи. Губами. Языком. Всем телом. Но прежде чем я позволила этой мысли себя оглушить, Халлоран притянул меня к себе. Резко, рывком, как захлопываются лепестки хищного цветка, поймавшего жертву. Горячие руки скользнули по обнаженной спине, вызывая новый прилив жара, а губы смяли мои — жестко, яростно, властно.

До судорожного вздоха, отозвавшегося в груди сладким теплом. До напряженных сосков, которые ласкала прохладная ткань. Хотелось чувствовать эти жесткие, горячие, подчиняющие губы. Запрокинуть голову, развести бедра, позволяя ему делать все, что он хочет. Позволяя себе делать с ним все, что хочу я.

В себя пришла, когда меня толкнули к стене, сжимая запястья над головой. От запаха пыли, от хруста чего-то под каблуком, а может, от осознания абсурдности ситуации — глава правящей семьи собирается поиметь певичку в подсобке. Просто сюжет для дешевого порнофильма.

Чем я вообще думала, когда привела его сюда? Купилась на разговоры про искусство, как последняя дура! Да не сдалось ему все это искусство со всеми трогательными историями вместе взятыми. Просто он привык добиваться своего. Так или иначе.

Поцелуй оборвался вместе с дыханием.

— О Ландстор-Холл вы тоже знаете все, не так ли?

Халлоран сощурился, но меня отпустил. Даже отступил на несколько шагов.

— Изучали на досуге? В перерывах, между совещаниями.

— Привык знать, с чем или с кем имею дело.

— О, это я уже поняла, — я поймала руки на подлете — не поправлять же прическу или платье, будет слишком мелодраматично. — И не скучно вам? Все обо всех знать.

— Это значительно упрощает жизнь. Особенно в нашем безумном мире.

— Вам непростительно давно не делали приятных сюрпризов.

— Под приятными сюрпризами вы понимаете то, что устроили в моем офисе? — он усмехнулся.

Чувства, что я пережила, растянутая над стеклом, обрушились всей своей силой. Последний раз я так себя чувствовала, когда неожиданно отключили горячую воду. Успела как следует вспенить и смыть шампунь, а геля для душа на мне было прилично. С визгом выскочила из-под ледяных струй, разбрызгивая пенные капельки по плитке. Вот только тогда я завернулась в полотенце, а здесь даже полотенца не было. Драконы его дери, почему всякий раз рядом с ним я чувствую себя голой?!

— В таком случае желаю вам счастливой размеренной жизни без неожиданностей, — прошипела я. Меня мелко потряхивало. — Можете сдать билеты в кассу, концерт отменяется. А потом следуйте по указателям и вспоминайте все, что прочитали про Ландстор-Холл, местр.

Шагнула в сторону арки, но пальцы иртхана сомкнулись на запястье наручниками.

— Не играй со мной, девочка, — низкий, угрожающий голос.

Помилуйте, от такого дракон под себя наделает, а я — это просто я. И можно я уже пойду?

— Не стану, — пообещала искренне. — А впрочем…

Последние его слова вызвали нездоровое веселье. Думает, что может мне указывать? Снова и снова тыкать носом в пол, как нашкодившего виара? Что ж, играть — так играть по-крупному!

— Вы знаете обо мне так много, а я о вас ничего. Несправедливо как-то.

Он приподнял бровь.

— И что же ты хочешь знать?

— Давайте по списку, чтобы все было справедливо. Ваши родители.

— Всю жизнь прожили в Мэйстоне. Отец правил сорок три года, — хмыкнул он. — Мать занималась благотворительностью, это известно всем.

— Да-да, знаю, — я махнула рукой. — Ваш брат учится в Академии, и все такое. Но это правда известно всем. А что не известно? Ну, вы же раскопали историю моей матери с отчимом. Что-нибудь такое пикантное было? Я имею в виду — остренькое, с перчинкой, семейные тайны?

Глаза иртхана сверкнули.

— Нравится ходить по краю, Леона-Бриаль?

Да, это у меня экстремальное увлечение такое: разозли Халлорана, называется, век бы его не видеть!

— А вам? — спокойно встретила его взгляд.

— Не боишься упасть?

— Иногда полет стоит падения.

— И сломанной шеи?

— Почему вы так не любите женщин, вам подружка изменила?

Меня полоснуло его силой. Наотмашь.

Не успела даже вдохнуть, как снова оказалась прижатой к стене. Запястья он без труда удерживал одной рукой, второй резко задрал мою ногу. Юбка поползла вверх, открывая плотное кружево чулок и ремешок пояса. Взгляд иртхана не просто горел — он полыхал огнем, алый цвет стремительно заполнял радужку.

— Поговорим начистоту, Леона-Бриаль. Такие девочки, как ты, очень любят играть с огнем. И умело набивают себе цену.

Колено уперлось мне между ног, заставив дернуться. Но тело отозвалось на это совершенно иначе: горячая волна прокатилась от самого низа живота и до груди, заставляя все волоски встать дыбом. Взгляд иртхана обжигал, сердце трепыхалось где-то в районе горла. И так же, как горели его глаза, горела и моя кровь, отравленная сквозь кожу жесткими прикосновениями. Прикосновениями, от которых мутился разум. Голова напоминала перевернутый зимний шарик с опадающими внутри снежинками, и когда Халлоран наклонился к моим губам, я со всей силы пнула его в бедро и оттолкнула.

— Отвали, драконище драное!

Не ожидавший такого отпора иртхан, пошатнулся и разжал руки. Я впечаталась в стену и поползла вниз, а он наткнулся на пирамиду из мебели. Раздался скрежет, лязг падающего ведра. Внутри оказалась какая-то дрянь бледно-желтого цвета, которая выплеснулась на пиджак и идеально прилизанные волосы Халлорана. Следом об пол бряцнулось ведро. Покатилось, сверкая остатками содержимого и оставляя за собой скользкий след.

Я смотрела на него долго.

Или мне так казалось. А потом перевела взгляд на иртхана и отчаянно пожалела, что ведро упало не на меня.

По дороге домой я не выпускала из рук телефон и смотрела исключительно на свое отражение. Отражение смотрело на меня огромными глазами и явно задавалось вопросом, на кой ему достался такой непутевый оригинал. Но темный экран не спешил оживать, а динамик — орать голосом разъяренной Эвель, что теперь я смогу петь исключительно в подземках. Думала, иртхан меня убьет — на месте, взглядом. Но Халлоран рывком стащил пиджак и вылетел из подсобки, а я на подгибающихся ногах поплелась в гримерку.

— Эй, дамочка! — недовольно напомнил о себе водитель.

Я встретилась с ним глазами в зеркале заднего вида и прочла все, что он обо мне думает: укурилась.

— С вас сорок семь тэррингов.

Сегодня квартира встречала меня благословенной тишиной, но порадоваться ей я не успела. Стоило распахнуть дверь — в нос ударил запах дешевых сигарет и пойла, вопли и пальба из визора. Свет был выключен, но холл и гостиную озаряли вспышки света с экрана, мутная завеса становилась то светлее, то темнее. Кто-то оглушительно заверещал, что-то разбилось, и я поняла, что Танни снова смотрит ужастик. Не одна.

Не снимая пальто и сапожки, прошла в комнату. В гостиной обнаружились двое лохматых парней, у одного из которых в носу и ушах блестели металлические кольца, а другой выглядел как герой комиксов, с размалеванным черно-белой краской лицом и выразительно стоящими разноцветными волосами. Посреди этого безобразия сидела моя сестрица, закинув ноги на колени одному, а голову на плечо другому. Все трое курили, на ковре валялась пустая бутылка и грязные бокалы.

— Эгей! Мамочка пришла! — воскликнул один из парней и помахал мне рукой. — Сейчас будет горячо.

— Это Грэнс, — сестра ткнула пальцем куда-то в сторону: так, что понять, кого именно мне представили, было невозможно. — А это Каррок.

— Я вам не мамочка, — первым делом коснулась панели выключателя. Свет зажгла самый яркий, заставив всех троих зажмуриться. — Это раз.

Выключила визор и увидела Марра. Он сидел у лестницы: тихий, напряженный. Уши прижаты, а хвост с глухим шкрябаньем елозит по полу.

Злой.

— А два? — проблеял второй кретин.

— А два — вы немедленно поднимете свои тощие прокуренные задницы с моего дивана и закроете за собой дверь. С той стороны.

— Эй! — сестренка вскочила, пьяно пошатнулась, но удержалась на ногах. — Это и моя квартира тоже!

— Но это не значит, что ты будешь таскать сюда всех подряд.

— Я че-то не понял, детка, ты нас сейчас выставляешь? — тот, что с разноцветными волосами, поднялся.

И не просто поднялся, угрожающе двинулся на меня.

Марр спружинил, раскинув крылья, а в следующий миг придурок с размалеванным лицом уже летел на ковер под оглушительный визг Танни и вопль своего дружка, который мгновенно протрезвел. Виар взмыл в воздух, а потом снова бросился на валяющегося на полу парня. Я успела только увидеть когти: заостренные, как лезвия, удлиняющиеся на глазах. И раскрытую пасть с иглами зубов, в которой рождался крохотный шарик пламени.

— Стой!

Бросилась вперед, заслонила собой придурка, который выл как подстреленный набл.

Понимала, что уже не успею увернуться, поэтому закрыла руками лицо и сжалась в комок, но боли не последовало. А вот ветерок, гоняющий выбившиеся пряди туда-сюда, показался очень и очень странным. Приоткрыла один глаз и обнаружила зависшего в сантиметрах от своего лица Марра. Он махал крыльями часто-часто — чтобы удержаться на лету, и смотрел на меня. Странно так смотрел, словно ждал, что я скажу дальше. Огня не было и в помине, когти втянулись. Я хлопала глазами, а виар внезапно взмыл под самый потолок и исчез на втором этаже.

— Хренасе, — выдал парень с кольцами в носу.

И тут меня затрясло.

Я вдруг осознала, что из-за этих дебилов Марр мог порвать на куски не только меня, но и Танни. Превратить любого из нас в огненные факелы.

— Пошли вон! — заорала я, хватая первого, кто попался мне под руку — а именно пытающегося подняться черно-белого.

Подтащила к двери, распахнула, вышвырнула к лифтам и не без удовольствия наблюдала, как трусит за ним его друг, оставляя на полу грязные ляпки со своих десятисантиметровых подошв. С треском захлопнула дверь и протопала к окну, распахнув створку от пола до потолка, позволяя свежести ворваться в заполненную мерзким вонючим дымом комнату. Не сказать, что воздух на улице сильно чище, но по крайней мере эта дрянь стремительно выветривалась, позволяя дышать полной грудью без боязни выплюнуть собственные легкие.

— Ты чего творишь? — заорала Танни, когда я схватила ее за руку и потащила на второй этаж.

Вообще-то сестра уже скоро перегонит меня по росту и по силе я ей не соперница, но в таком состоянии ее хватало только на то, чтобы еле переставлять ноги и ругаться словами, от которых уши грозили свернуться лепестками алакании трубчатой. Не дожидаясь, пока поток ругательств иссякнет, втолкнула ее в комнату и нажала блокировку замка. С той стороны принялись дубасить кулаками и ногами. Судя по ударам, еще и с разбегу плечом. Ну да. Там, где есть сила, мозги уже не требуются.

— Открой! А ну открой немедленно!

— И не подумаю. До следующей недели никакой улицы.

— Но завтра начинаются выходные!

— Вот именно.

— Ларрка долбаная! — донеслось из-за двери.

— Ах, да. Еще завтра утром уберешь квартиру и вычистишь тот отстойник, который вы здесь устроили. Позориться перед Мэлз я не собираюсь.

Мэлз — приходящая уборщица, которая содержит наш дом в чистоте и уюте. Приятная женщина, по-аронгарски разговаривает плохо, но для меня это не важно. У нее трое маленьких детей и муж, который работает на расчистке свалок от аккумуляторов, поэтому Мэлз днем вычищает клетки в зоопарке, а вечерами ходит по квартирам. Их семья из Калхакрии, небольшого государства за океаном. Там постоянные налеты, поэтому и уровень жизнь куда ниже, чем у нас в самом задрипанном нижнем районе.

— Ненавижу! — донеслось из спальни сестры.

В дверь что-то ударилось — судя по всему, ботинок. А я вздохнула, посмотрела превратившийся в кошмар домохозяйки холл, и… пошла убираться. Ну не могу я оставить до утра эту грязищу, да и успокоиться не помешает. Перед глазами до сих пор стояла оскаленная пасть Марра и когти, летящие в лицо. Случись им достигнуть цели, руки бы располосовали до кости. Далеко не факт, что кости бы целы остались: у виаров основное оружие даже не зубы, а когти. Так природа распорядилась — сил, чтобы защитить себя огнем перед горными драконами у них не хватает, зубами броню не взять. А вот перебить связки на лапах и крыльях когтями можно вполне.

Переоделась в домашнее, подвязала волосы и превратилась в нечто среднее между певицей из Ландстор Холл и Леоной Ладэ, какой я была до смерти мамы. Тогда еще только мечтала о том, что буду петь, но все мои мечты не шли дальше подпевания в ванной или на кухне, когда приходилось готовить ужин, загружать стиральную машинку или разгружать посудомоечную.

Пару раз уронив тряпку мимо ведра, поняла, что мне нужно выпить.

А что выпить, если из спиртного у нас в доме только ягодная настойка трехгодичной давности? Мне нельзя крепкие напитки из-за голоса, а гости у меня бывают редко. Из-за Танни.

Как выяснилось, настойка превратилась в застывшую дрянь, которую я вылила в раковину. Включила чайник и уселась пережидать последствия стресса: руки мелко дрожали. Может, чай спасет. Или кофе. Или просто горячей водички хлебнуть?

— Чего дрожите? — мрачно поинтересовалась у побелевших пальцев. — Ничего же не случилось.

Ну да. Только Халлорану по моей милости на голову упало ведро, а Марр чуть не нашинковал меня на спагетти.

Шкряб-шкряб-шкряб.

Шкряб. Шкряб.

Повернула голову и увидела Марра, виновато загребающего пушистыми лапами. Он смотрел мне в глаза и урчал, и я протянула ему руку. Одно движение — и мне уже тыкаются ладонью в нос, не переставая утробно урчать. Не выдержала, погладила, и шерсть над лобовыми чешуйками тут же раскрылась цветочком. Виары вообще долго злиться и обижаться не умеют, но если уж разозлились…

За все время, что Марр живет у нас, такое случилось впервые. А пьяный придурок вряд ли отдавал себе отчет, насколько виары чувствуют агрессию, и уж совершенно точно он не знал, что «подчиняющий» ошейник на нем только для вида, муляж. Ошейники, которые надевают на домашних питомцев, напрямую связаны с подавляющими волю кристаллами. Несмотря на то, что кристаллы блокируют инстинкты, иногда они все равно прорываются, но при малейшей угрозе достаточно просто нажать кнопку, чтобы зверя не стало. Ужас, в общем.

Благо хоть делаю я быстрее, чем думаю. Мальчишку виар бы порвал, а меня вот не тронул.

— Глупый ты, — сказала негромко, — надо уметь держать себя в… лапах.

— Ур-р-р-р, — ответили мне.

Внушительное пузико устроили на сиденье, лапки свесили по обе стороны от стула, хвост закинули на низенькую спинку. А голову куда? Ну мне на колени, разумеется, куда же еще. Я продолжала чесать довольно урчащую животину, пока не щелкнул чайник. Только тогда вспомнила про уборку, которую затеяла. И да, животину еще на улицу вывести надо, пока уборки не добавилось.

— Гулять пойдем?

— Виу!

Дважды звать не пришлось, миг спустя когти бодро цокали уже в коридоре.

А мои каблуки — спустя несколько минут — тоже. Правда, гораздо менее бодро.

Танни сидела на одном конце дивана, я — на другом. Между нами стояла миска с вафельными снеками, куда мы по очереди запускали руки. На меня дулись, хотя по-хорошему, дуться полагалось именно мне. Но не получалось, поэтому я пыталась сосредоточиться на шоу, где дальние родственники обретали друг друга после долгих лет разлуки. Понятно же, что все подставные актеры, но чтобы расслабиться и отвлечься — самое то. И не думать, что скоро меня уволят. Эвель так и не позвонила: видимо, решила высказать все в лицо.

Так, хватит об этом. Я захватила горсть вкусной вреднятины и принялась ей ожесточенно хрустеть. В шоу как раз выступали мужчина и женщина, нашедшие на улице маленького мальчика и воспитывавшие его до тех пор, пока не объявилась мамаша, заявившая на ребенка свои права. После суда мальчика вернули биологической матери, а им отказали в опекунстве. Они были разлучены на года, зато теперь встретились.

— Ску-ко-тень! — заявила сестра, закидывая ноги на подлокотник.

Первая заговорила — значит, хочет помириться.

— А мне нравится.

— Фигня. Только не говори, что ты во все это веришь.

— Не скажу. Но кому-то не помешает поумерить цинизм.

— П-ф-ф-ф, — Танни ясно обозначила свою позицию на сей счет. — Мой родной папашка ускакал к первой попавшейся свободной бабе, сверкая задницей. Какой придурок приволочет себе оборвыша с улицы?

— Я взяла Марргента.

Из-за дивана донесся вздох, напоминающий человеческий. Виару было не до наших препирательств, просто очень сложно вынести полную миску вафельных шариков со вкусом бекона, ни один из которых до сих пор не перепал ему. А между тем миска стремительно пустела, и это был серьезный повод для печали.

— Ага. Только налоги за него ты не платишь.

Это правда. На детей налоги такие, что мало не покажется — перенаселение сейчас страшное, особенно на нижних уровнях. Медицина тоже недешевая, аборты в социальную страховку не включены, не говоря уже о безработице. Вот и процветают повсюду подпольные, смертность от которых очень и очень высокая.

Кстати, о налогах. Надо поискать визитки владельцев клубов, которые мне присылали. Надеюсь, я их не все выкинула. Кое-каких сбережений на первые месяцы хватит, а вот потом может начаться напряг, если не найти приличную работу. Ключевое слово приличную. Но я найду. Ближе к Смене времен ожидается еще одно прослушивание в опере, попробую на него попасть.

— И вообще Марр у нас не зарегистрирован, у него даже кристалла нет. Поэтому однажды ночью он нас сожрет.

Сестра сделала страшные глаза, дотянулась до пульта и щелкнула, переключая канал.

— Эй!

Выхватить пульт я успела, но на этом все и закончилось — потому что с экрана визора на меня воззрился Халлоран. Точнее, не на меня, а на возвышавшуюся над собравшимися на пресс-конференции светловолосую журналистку. Лицо иртхана было жестким, в глазах сверкал металл: попадешь под такой прицел, легко не отделаешься. Поскольку залипла я намертво, Танни пришлось слушать вместе со мной его выступление по «Соларс Ван», главному канала Мэйстона.

— Моя позиция по этому поводу была и останется однозначной. Браконьеры, производители рэгста и все, кто имеет к этому хотя бы малейшее отношение, заслуживают высшей меры.

— Совершенно с вами согласна.

Камера тут же перескочила на другого журналиста, вскинувшего руку.

— И все же. Уровень жизни многих сейчас оставляет желать лучшего. Могут ли рассчитывать на снисхождение те, кто вынужден всеми силами содержать свои семьи?

— И разрушать другие? — Халлоран привычно приподнял бровь, взгляд его стал еще более жестким.

— Какие меры предпринимаются для сокращения безработицы и снижения роста преступности на улицах Мэйстона?

— Только за последние годы было открыто несколько новых предприятий. Должности на автоматизированном безопасном производстве доступны для любого, кто хочет трудиться, не говоря уже о местах на управлении.

Властная сила, исходящая от него даже с экрана визора, заставляла ловить каждое слово.

— Но чтобы занять управляющую должность, нужно учиться!

— По-вашему, это имеет значение?

— Разумеется, образование имеет значение.

— Значение имеет только то, хочет ли человек расти. Все прочее — отговорки.

Кадр сменился, и я поняла, что это была запись. На экране возникла телеведущая, расположившаяся за столом между двумя представительными мужчинами. Над ними висел огромный экран, по которому продолжалась пресс-конференция с Халлораном, только уже без звука.

— Две недели назад в Мэйстоне произошло разоблачение и захват крупной подпольной лаборатории по производству рэгста — синтетического наркотика на основе драконьей крови, — ведущую отличали огромные карие глаза, которые из-за подводки казались еще больше. Стрижка у нее была «под мальчика», прошлый век, но ей удивительно шло. — Этот опасный бизнес процветает уже долгие годы: чем «старше» кровь, тем дороже наркотик. Сегодня у нас в гостях местр Вэлис Горальски — ученый-драконолог…

Седовласый подтянутый мужчина слева от нее поднял руку.

— И Джаден Биллс, ведущий специалист фармацевтической компании…

— Ты что, правда будешь это слушать? — сестра ткнула меня в бок.

Я раздраженно покосилась на нее:

— Тихо!

–…оценить, насколько справедливо заявление местра Халлорана касательно высших мер. Правда ли, что рэгст влияет на силу иртханов?

— Пока что его действие до конца не изучено, — тот, кого назвали ведущим специалистом, взглянул на экран, — но да, он влияет на магию, как и кровь, на основе которой создается наркотик.

— Как именно влияет?

На уроках истории нам рассказывали, что в древности шаманы Пустынных земель — земель, где появились первые иртханы, вливали себе кровь драконов. Этот ритуал считался священным: получая кровь зверя, перенимаешь его силу. Древние кланы иртханов делились на охотников и защитников. Защитники оберегали поселения от налетов, охотники добывали кровь: неразбавленная, она дарила не только пьянящую эйфорию, но и повышала силу иртхана, возводила даже середнячка на небывалую высоту. Вот только эффект от этого был жуткий — потеря рассудка и превращение в зверя. В переносном смысле, конечно.

— Вызывает кратковременный, но очень мощный прилив сил.

— По закону за употребление такого «допинга» полагается пожизненное заключение с конфискацией имущества. За производство и распространение, как и за браконьерство — смертная казнь. Вы считаете это справедливым?

— Более чем, — отозвался фармацевт.

— Местр Горальски?

— Вполне, — тут же подтвердил драконолог, — поймать взрослого дракона — задача не из легких, поэтому по большей части похищают оставленных без присмотра детенышей. Родителей выманивают, разжигая костры, в которые подбрасывают раннарскую траву.

Раннарская трава — сильнейший раздражитель для драконов. Чувствуя ее запах, они свирепеют и начинают метаться, срываются с мест и нападают на всех, кто окажется у них на пути.

— Иногда похищают даже яйца из гнезд: кровь нерожденного дракона тоже годится для производства. Даже если ненадолго позабыть о вреде, который наносится людям, это бесчеловечно.

Тем не менее браконьеры рисковали и продолжают рисковать жизнью в охоте на подростков: чем старше особь, тем выше качество и сильнее воздействие. А значит, и денег больше.

— Правда ли, что магия иртханов возникла благодаря драконам?

— Принято считать, — драконолог сцепил руки на столе, — что именно ритуалы вливания силы породили среди людей первых иртханов. Тех, кто способен укротить драконов. Некоторые до сих пор называют нас драконами, что, как мы знаем, не совсем верно.

Ну разумеется, у них от драконов только магия и инстинкты. Которые обострились благодаря сражениям со зверем: попробуй тут помедли, когда рядом зверюга, способная насквозь прошить кончиком хвоста или пригвоздить когтями к земле. Не говоря уже о потрясающей возможности превратиться в уголек или ледяную статую.

— Способен ли рэгст привести к необратимой физической трансформации?

Ученый невольно улыбнулся.

— Даже если бы такое было теоретически… повторюсь, теоретически, возможно, эсса… Боюсь, нет.

— Вы отрицаете саму возможность оборота?

— Я из тех скептиков, кто считает легенды просто легендами.

Эти легенды уходили корнями далеко в древность. Согласно им первые иртханы могли оборачиваться драконами, чтобы сражаться на равных. Впоследствии они от этого отказались, потому что такое превращение полностью уничтожало личность. Было ли такое на самом деле, никто не знает.

— Почему же?

— Наша магия по-прежнему полна загадок, но мне достаточно сложно представить себе этот процесс. Здесь замешана колоссальная энергия — пожалуй, на ее высвобождение уйдет весь внутренний резерв высшего, не говоря уже о рядовом иртхане. Таком, как я, например. Это верная смерть.

Драконолог многозначительно приподнял брови.

— Сейчас нас ждет небольшой перерыв, а после…

— Слава небесам! — раздалось справа.

Я повернулась к Танни. Сестрица наклонилась между колен, делая вид, что ее сейчас стошнит прямо на ковер.

Передача прервалась, пустили рекламу.

«Друга-а-ая жизнь», — запела девушка, управляющая открытым флайсом. Она счастливо улыбалась, рядом устроился мужчина, тоже ослепительно сверкающий зубами. Новенькая иссиня-черная модель мчалась по загородной дороге, петлявшей между гор. Склоны покрывали бесчисленные деревья, от зелени рябило в глазах, а над летящей по магистрали парой раскинулось безбрежное синее небо.

Рекламой этой виртуальной реальности пестрели все щиты города, она была в аэропоездах и на всех телеканалах. Летела с экранов визоров и рассыпалась голографическим мерцанием на верхних уровнях. Какой-то умник придумал мир без драконов и магии, и разбогател. В нем люди могут спокойно путешествовать между городами, устраивать пикники, а природа там отличается от нашей — деревья не на учете, не только в парках и не под охраной ОПЗП, из них даже делают мебель и книги. Впрочем, до него, кажется, кто-то написал похожий роман, который особого успеха не имел. Зато сейчас с автором ведутся переговоры об экранизации.

Звяк.

— Скотина летучая!

Я увидела только улепетывающего по лестнице Марргента и размахивающую миской Танни. Кажется, пока я смотрела на Халлорана и слушала историю его далеких предков, остатки вафельных шариков сожрал виар. А сестрица-то куда смотрела, спрашивается? На «Другую жизнь», что ли? Этого еще только не хватало! На нее сейчас вся молодежь подсажена, да и не только молодежь.

— Леа… По поводу вчерашнего…

Угумс. Сейчас начнется.

— Я вчера… ну, перегнула.

— Именно.

— В общем, я… слушай, все же обошлось.

С извинениями у Танни всегда были проблемы.

— Обошлось. Не считая того, что я полночи драила гостиную и слушала твои пьяные ругательства.

Ругалась она и впрямь долго. Пока не вырубилась прямо в одежде. На сей раз в плед ее закутывала я.

— Еще раз выкинешь что-то подобное, из дома будешь ходить только в школу и обратно. Ясно?

Танни кивнула.

— Я могу с Марром всю неделю гулять. Хочешь?

— Как ты вообще додумалась их домой привести?

— Ну… — она уселась на диван, стягивая волосы сразу тремя разноцветными полосатыми резинками в палец толщиной. Волосы разноцветные, и резинки тоже, все должно быть гармонично. — Просто у нас в классе есть две ларрки…

Под моим взглядом она осеклась и поправилась.

— В общем, они элита. А все остальные вроде как мимо бегают. Я с ними поцапалась, они натравили на меня парней, а Грэнс и Каррок помогли им вломить…

— Парням, я надеюсь?

Сестра кивнула, я же прикрыла глаза и мысленно застонала. Судя по всему, ожидается очередной вызов в школу.

— Ну а потом я решила их отблагодарить, купила бутылку вина, сигарет, и мы немного посидели.

— Кстати, о сигаретах.

— О-ой…

Я хмыкнула. Судя по их состоянию, и бутылка вина была не одна. Но упоминать об этом не стала.

— Я больше не буду, — поспешно сказала Танни. — Правда. Леа… Отдай мне ключи, а?

— Нет, — сказала я, поднимаясь и предупреждая возражения, добавила уже жестче: — Нет!

Все-таки не умею я быть строгой. Как подумаю, что Танни придется все выходные дома просидеть, сердце кровью обливается. Но иначе нельзя — если сядет на шею, потом ее оттуда не снимешь.

— А если надолго задержишься, кто с Марром гулять будет?

Я вздохнула. Вспомнила обтекающего непонятно чем Халлорана и ответила:

— Не задержусь.