Тот, кто приходит со снегом

Марина Суржевская, 2018

…Я убегала, скользила по лунному свету все дальше от дома. Чем дальше от центра мироздания, тем непонятнее становились миры и те, кто их населял. Все меньше магии и силы, все больше железа. Чем дальше от центра мироздания, тем меньше люди знали о фреях и всадниках зимы. Тем больше забывали истинное. И все же я любила каждый новый мир. И искала – в каждом. Искала ответ. Лишь один… Самый важный ответ! А Терен искал меня.В оформлении обложки использовано фото с сайта shutterstock, автор Irina Alexandrovna.

Vinteren — зима (норв.)

Sommer — лето (норв.)

Из моей квартирки почти под крышей старого дома была видна улица и огни проспекта. Центр города совсем рядом, и мне нравилось слушать шум голосов, смех, иногда даже песни.

К ночи снова пошел снег. Крупный, пушистый, медленный. Он укрывал тротуары, ограды, кованые решетки балконов, замирающих от восторга людей. Газетные заголовки и телевидение захлебываясь кричали о небывалой зиме, о снеге, которого здесь насыпало так много, что это сочли аномалией. Выключив свет, я смотрела, как прохожие поднимают глаза к небу и улыбаются. А потом оглядываются воровато — не видит ли кто, высовывают языки и ловят снежных бабочек губами, словно расшалившиеся щенки. И неважно, сколько лет этому прохожему. Так делали и студенты в распахнутых от жара молодости куртках, и приличные женщины, и даже благообразные старички в фетровых шляпах. Похоже, снег во всех будил что-то детское и шаловливое. А может, это все наступающий праздник, что подмигивал многочисленными гирляндами и озорными фонариками с деревьев и крыш.

Город ждал чуда.

Внизу, в тени дома, шевельнулась фигура, и я вздрогнула на миг.

Показалось?!

Слишком рано! Пожалуйста, пусть это будет не он! Мне надо еще немного времени. Я не готова!

Обнявшись, из-за угла вышла парочка, прошли пару шагов и остановились, слившись в поцелуе. Молодые, горячие… Любящие. Тоже уже хмельные и от снега, и от горячего вина, что продается в картонных стаканчиках на проспекте.

Я прижала ладонь к заполошно стучащему сердцу. Показалось… Все дело в снеге…

И все же стало не по себе. Решила пройтись. Туда, туда, где люди, смех, голоса, веселье… Туда!

Торопливо схватила куртку, сунула босые ноги в сапоги. Мельком оглядела себя — джинсы, черная футболка, длинные красные волосы стянуты в хвост… сойдет. И выбежала из дома, не закрыв дверь. Брать у меня нечего.

Снега навалило столько, что у парадной я провалилась в сугроб. Ойкнула, отряхнулась. От парочки влюбленных осталась тонкая протоптанная дорожка следов, похожая на птичью. Черк — черк, остановка… черк-черк, остановка… Я ступила на эту тропку, двинулась осторожно, с досадой отмахиваясь от кружащихся снежных хлопьев. Красиво… Но не для меня. Глядя на снег, я хотела плакать. И потому — скорее, скорее туда, где музыка и толпа… Там можно плакать, и никто не заметит… Даже я сама.

Проспект был слышен, но еще не виден. В этом крылась удивительная загадка старого города. Центр, бурлящий и разукрашенный, был совсем рядом, но чтобы добраться до него, надо миновать ряд темных фасадов, пройти через двор-колодец, а потом свернуть на узкую дорожку между двух почти слепившихся боками домов. Глухие подворотни в шаге от хмельного веселья.

Я сунула озябшие ладони в карманы. Надо было взять перчатки и шапку. Шарф… но я снова забыла. Как обычно.

Да и неважно. Заболеть все равно не получится. А снег… я привыкла к нему.

Вперед, вперед, быстрее… сердце стучало торопливо и снова тревожно. Проклятый снег. Оглянулась. За пушистой завесой лишь силуэты домов. Ни одного человека. Повернула голову. И вздрогнула. В пелене снега стоял человек. Мужчина. Высокий, темноволосый…

Сердце обреченно остановилось. Нашел. Он всегда меня находит. Он всегда приходит со снегом, что указывает ему мои следы. Он всегда…

Попятилась, хотя и знала, что бесполезно.

И тут же сомкнулись вокруг талии мужские руки. Чужие руки.

— Смотри, какая красотка и совсем одна! — воскликнул хмельной и веселый голос. Я дернулась, вывернулась, оглянулась. Двое. Молодые, веселые, взбудораженные. Последнее время все в городе такие. Снег принес все это. Куртки у парней нараспашку, глаза азартно блестят… блондин и рыжий, симпатичные.

— Лучше убирайтесь, — тихо пробормотала я, когда блондин вновь дернул меня к себе. — Вы не понимаете!

— Да не бойся, красавица! — парни переглянулись, рассмеялись. Глухой двор затих, вслушиваясь в происходящее. — Мы тебе понравимся, вот увидишь!

— Уходите! — рявкнула я. — Вы два идиота!

— Тю, Джин, она нас оскорбляет? — удивился рыжий.

— Строптивая, — согласился его друг. — Или глупая?

Умная. В отличие от вас.

— Вы не понимаете! — я снова забилась, стремясь вырваться. Но две пары рук держали крепко и многообещающе. — Вы ничего не понимаете!

— Так ты расскажи! Или я расскажу! Знаешь, почему меня называют Джин? Я желания исполняю! Есть у тебя желание, красавица?

Парни весело рассмеялись, радуясь молодости, празднику, снегу. Своей короткой человеческой жизни. Счастливые…

— Уходите, — прошептала я. — Он уже здесь!

— Кто? Санта Клаус? — расхохотался Джин, норовя забраться руками под мою куртку.

Я замерла на миг. Снег прекратился. Словно белый занавес сдернули.

— Тот, кто приходит со снегом… — прошептала я.

Он стоял там — в тени дома. Черное драповое пальто, брюки, туфли. Руки в карманах. Голова непокрыта, и на темных волосах блестят в свете фонаря тающие снежинки. И глаза тоже отливают желтизной, только вот я знаю, что фонарь здесь не при чем.

Два невезучих приятеля тоже заметили гостя и подобрались. Тот молчал, глядя на меня. Рассматривал мое побледневшее лицо, выбившиеся из хвоста красные прядки, тело, прижатое к чужому торсу… И желтизна в глазах блестела уже явно и так недобро, что даже хмельные парни почуяли неладное.

— Эй, ты кто такой? А ну проваливай, пока тебе не наваляли!

Он подошел спокойно, даже медленно. Но я точно знала, что таится за этой неспешностью. И люди почуяли, вскинулись. Их инстинкт все же пробудился и смог добраться до затуманенного разума.

— Отпусти ее, — тихо и бесцветно произнес тот, кто пришел со снегом.

— Вали отсюда, понял? — Джин прижал меня крепче, рыжик неожиданно сунул руку в карман и взмахнул ножом. Не от злости, а от глупости. Сталь мягко блеснула, отразив ночные огни. Я похолодела.

— Не надо, — прошептала отчаянно. Глупые, глупые люди! — Не надо, Терен!

— Вы что, знакомы? — догадался Джин.

— Виделись в прошлой жизни, — негромко произнесла я. Губы Терена дрогнули, словно он хотел улыбнуться.

— В каждой из них, — не сводя с меня взгляда, добавил он. И, наконец, оторвавшись от моего лица, посмотрел на парней. Те вздрогнули. Терен повел ладонью. Странный, неуместный жест…

— В этом мире нет магии, — сказала я. Тот, кто пришел со снегом, удивленно и насмешливо поднял бровь.

— Какой нелепый мир, Мира, — он все-таки улыбнулся. И парни рядом со мной расслабились, решили, что все это глупая шутка. Или что мы так же хмельны, как они сами…

Зря.

Первый удар Терена свалил Джина. Второй — рыжика. Промежуток времени между двумя рухнувшими телами — меньше удара сердца. Люди даже не увидели движения. А у Терена даже не сбилось дыхание.

— Идем.

Я мельком обернулась на глупых парней, решивших позабавится не там и не с той. Уловила тихий стон — живы. Легко отделались. Повезло. Даже не похоже на Терена. Он не терпит тех, кто ко мне прикасается.

Молча подошла к мужчине, молча встала рядом. Он окинул меня одним взглядом — от макушки до носков сапог. Вздохнул.

Мы вышли на проспект так же молча. И сразу попали в круговорот веселья, шума, ярких огней, крикливых зазывал и сладких ароматов. Я покосилась на моего спутника. В желтых глазах ничего не прочитать, на губах чуть заметная усмешка. Он спокоен и кажется расслабленным. А мне так хочется кричать…

Терен остановился возле яркого вагончика на колесах, от которого упоительно пахло шоколадом. В городе было много таких вагончиков. Никуда они не ехали, зато из яркого окошка торговали сладостями, хмельными напитками и кофе. Терен протянул продавцу сложенную купюру и указал на яркую картинку в витрине.

— Пей, Мира, — мои руки согрел картонный стаканчик. Я сделала осторожный глоток. Горячее вино, травы, мед… глинтвейн — так называют это люди.

Терен тоже отпил. Кивнул одобрительно. Людская толпа обтекала нас с двух сторон, словно море скалу. Никто не задел нас краешком рукава, никто не глянул косо. Даже продавец вагончика молчал. Хотя мы и стояли у ярко освещенного окошка, не давая подойти другим покупателям. Это не магия, просто инстинкт. Люди чувствовали, что лучше пройти мимо. Ощущали ЕГО на ином, более глубоком уровне.

— В этом мире нет магии, — оторвала взгляд от плавающей в глинтвейне апельсиновой дольки. — Совсем нет. Это самый последний мир. Край Вечного Мироздания. Ты понимаешь? Больше некуда идти…

Терен мягко отвел мою руку со стаканчиком. И так же мягко поцеловал. Даже не поцелуй — легкое, мимолетное касание. Дыхание на губах. Запах вина и специй. Медовая горечь. Сбившийся вдох. Тяжелый удар сердца. Желание, высветлившее и без того желтые глаза.

И тут же отстранился. Раньше, чем поцелуй поработит нас обоих.

— Вкусно, — чуть слышная хрипотца в его голоса отозвалась внутри меня пробуждающимся огнем.

Вкусно. И слишком мало. Для нас обоих.

Я залпом, как водку, допила глинтвейн, смяла стаканчик и бросила в урну.

— И что дальше? — подняла голову, посмотрела со злостью. — Что?

— Погуляем, Мира. — Терен задумчиво смотрел на проспект. — Здесь красиво.

Я кивнула, растеряв свой запал злости. Терен поставил на снег недопитый глинтвейн, и взял меня за руку. Я посмотрела вниз, на наши соединенные ладони. Закусила губу.

— Терен…

— Погуляем, — повторил он. — Кажется, сегодня праздник?

— Да, — я тяжело сглотнула. — Новый год.

— А чем их не устраивал старый? — улыбнулся он. Он неспешно двинулся вдоль проспекта, все так же держа меня за руку.

— Люди верят, что новый будет лучше, — я вздохнула. — А старый заберет все обиды, боль и неудачи. Они наряжают елки и загадывают в этот день желание. Как… как фреи делали в последнюю ночь зимы.

— Зима здесь в самом разгаре, — заметил Терен.

— Да.

Мы шли мимо ярких витрин, сияющих огней, вкусно пахнущих кофеен и веселых людей. В воздухе витал аромат снега, глинтвейна и мандарин. А еще он пах — шоколадом. И Тереном… для меня.

— Почему ты всегда забываешь надевать шапку? — вдруг спросил он.

— Что? — я так растерялась, что даже остановилась. — Шапку? Я… не знаю.

— У тебя холодные руки. Ты замерзла. Зайдем, — он кивнул на мигающую всеми цветами вывеску.

— Я не замерзла. Терен, я…

— Идем, Мира.

— Терен! — я почти выкрикнула его имя. — Я не замерзла! Просто…

— Значит, замерз я, — насмешливо улыбнулся он. Я не ответила на шутку. Замерз? Он? Тот, кто приходит со снегом?

Ну конечно…

Терен потянул меня к двери, не желая принимать мой беззвучный крик. Не желая говорить. Я обреченно двинулась следом.

Оставили куртку и пальто в гардеробе. Внутри буйствовало веселье — какой-то клуб. Много молодых, веселых и смеющихся лиц, легкий туман хмеля, приятная музыка. Мы сели за столик, молоденький официант мигом принес напитки.

— Комплимент от заведения! — радостно известил он.

Я хмыкнула, ну конечно, от заведения… Никому кроме нас оно не сделало такой комплимент. Впрочем, нечему удивляться. Магии в этом мире нет, но сейчас есть Терен. И еще идет снег. А значит, все будет так, как он захочет.

Конец ознакомительного фрагмента.