Цена главной роли

Марина Серова, 2017

В разгаре съемки популярного телесериала из жизни вампиров. Звездный состав, толпы фанатов у гостиницы, вспышки фотоаппаратов на каждом шагу, глянцевые обложки с портретами всенародных кумиров… Изнанку красивой телевизионной картинки телохранителю Жене Охотниковой еще предстоит узнать. Стоит ли главная роль сломанной личной жизни, проклятия родных и психического здоровья? От кого же ей защищать своих прославленных клиентов – от завистников-коллег или от вампира, которого каждый творец растит в собственной душе?

Глава 2

В эту минуту в дверь номера постучали. Стук был формальным — так, пара ударов для приличия, и вот гость уже ворвался в комнату, широко шагая и размахивая руками. Если бы хозяин номера только что вышел из ванной, у него не было бы времени даже халат накинуть.

— Нет, ты смотри, что этот змей вытворяет! — сиплым басом воскликнул гость, и я поняла, что передо мной женщина. Приземистая, квадратная, точно сейф, в каком-то бесполом наряде, состоящем из широких штанов и бесформенного свитера. Над губой просматривались усики.

— Добрый вечер, Натэлла Борисовна, — криво улыбнулся режиссер.

Гостья уставилась на меня во все глаза и бесцеремонно поинтересовалась:

— Так, а это еще кто?

Глаза у Натэллы оказались очень выразительными: большие, с поволокой и «кинематографическими» тенями. Зато прическа представляла собой гнездо из крашенных хной волос, скрученных в узел на макушке. Из узла во все стороны торчали старомодные шпильки.

— Евгения Охотникова, телохранитель, — лениво отозвался режиссер. — Будет охранять нашу звезду.

Женщина протянула мне руку:

— Натэлла.

Пришлось приподняться и ответить на рукопожатие.

— Натэлла Борисовна — второй режиссер, — пояснил Каменецкий и встал, уступая гостье свое кресло.

— Присядь, Ната, передохни. Что случилось?

Гостья с размаху плюхнулась в кресло, которое жалобно охнуло под ней, вытащила из кармана штанов пачку сигарет и зажигалку, жадно закурила и только потом ответила.

— Случилось?! — Дама изобретательно выругалась. — Случилось так, Стас, что у нас сегодня первый день съемок. И тут я узнаю, что Максик на рассвете сиганул с моста. И съемки сорваны к свиньям!

Натэлла Борисовна немного покурила с чрезвычайно озабоченным видом, потом взглянула на меня.

— Конечно, радует, что гаденыш выжил. Только не пойму, как ему это удалось?

— Благодари Евгению, — хрюкнул режиссер. — Она отважно прыгнула вслед за мальчиком и держала его на воде до тех пор, пока не подоспели спасатели.

Трое киношников уставились на меня. Ох, что-то мне подсказывает: если бы я не успела спасти синеглазого самоубийцу, они бы не слишком расстроились.

Натэлла смерила меня оценивающим взглядом и заявила:

— Что ж, отличная идея — нанять телохранителя. Если Евгения снимет с нашей шеи этого мерзавца, у нас будут развязаны руки.

Тут второй режиссер обратилась ко мне:

— Просто сделайте так, чтобы Макс дал нам закончить проект.

— Постараюсь, — коротко ответила я.

Натэлла кивнула, хлопнула себя по коленям и встала. Загасила сигарету в стакане с минералкой и громогласно объявила:

— Собрание в столовке через пятнадцать минут. Попрошу не опаздывать.

Когда дама-режиссер вышла, Каменецкий обратился ко мне:

— Так что?

Я тоже поднялась и сказала:

— Готова приступить в работе немедленно. Где Максим?

Вместе с продюсером мы прошли по коридору в номер Ионова. Молодой актер лежал на постели поверх покрывала. Максим был в джинсах, белоснежной майке и домашних кожаных мокасинах. Вид у звезды был какой-то сонный.

— Стас, эти гады в белых халатах меня совершенно измучили, — пожаловался юноша. — То томограф, то кардиограф, или как эта штука называется. В общем, я устал. Наверное, работать сегодня не смогу.

Тут актер заметил меня и резко сел. Напускная томность слетела с него, как шкурка с банана:

— Эй, а она что здесь забыла?

— Встань! — резко приказал Станислав Сергеевич. — Приведи себя в порядок. Натэлла собирает народ, через десять минут внизу. Не вздумай опоздать. Кстати, Евгения — твой новый телохранитель.

Пока продюсер и его юный протеже перебранивались за моей спиной, я успела осмотреть номер. Он был неплох, и пусть стиль «а-ля рюсс» я не одобряю, с точки зрения безопасности в этой гостинице всегда все было в порядке. Иногда я и сама рекомендовала «Стольный град» своим клиентам из числа приезжих, и именно из соображений безопасности. Хорошая кухня есть не только здесь, а вот где вы найдете стены в три метра толщиной, узкие окна с зеркальными стеклами, бдительную охрану на входе и еще кое-какие полезные мелочи?

Я подождала, пока спор за моей спиной закончился — Каменецкий предсказуемо победил, — и обернулась. Макс успел накинуть рубашку и пригладить волосы. Лицо у него было обиженным, как у ребенка, которого вместо третьей порции мороженого заставляют есть невкусную котлету.

Станислав Сергеевич бросил: «Жду вас внизу» — и вышел.

Мы с Максом остались наедине. Некоторое время охраняемый объект беззастенчиво разглядывал меня. Я сделала профессионально непроницаемое лицо.

— Темных очков не хватает, — наконец подвел итог наблюдениям Максим. — Для завершения образа.

— Нас ждут, — напомнила я. Совершенно не собираюсь ссориться с избалованным мальчишкой. Я на работе, так что эмоции — непозволительная роскошь.

Ионов еще некоторое время смотрел на меня. Видимо, юноша был умнее, чем могло показаться на первый взгляд. Довольно быстро он сообразил, что я всего лишь инструмент всесильного продюсера и спорить со мной так же бесполезно, как пытаться перекусить наручники.

Актер бросил взгляд на часы — вполне натуральный «Патек Филипп» — и поспешил на собрание, а я последовала за ним.

Интересно, кто из современных молодых людей носит механические часы, да еще премиум-класса? Новый знакомый не показался мне таким уж состоятельным. Одежда у него недешевая, но ничего особенного, чемодан, который я успела заметить в его комнате, — подделка под известный бренд. Делаем вывод: часы — это подарок. Интересно-интересно…

Столовка, которую упомянула Натэлла, была громадным банкетным залом. Сейчас гостиница была почти целиком занята киношниками, и все они собрались за пустыми столами. Я внимательно разглядывала эту разношерстную толпу. Следующие двенадцать дней мне придется охранять Максима от всяческих опасностей. Возможно, и от кого-то из этих людей.

Вскоре я сообразила, что молодые люди приятной внешности, сидевшие неподалеку, были актерами, снимавшимися в сериале, а граждане постарше — видимо, съемочной группой и техническим персоналом.

Макс пробрался к столику, за которым сидел Каменецкий, и устроился рядом. Пришлось и мне сесть туда же. Венедиктова нигде не было видно. В зале было столько народу, что стоял сплошной тихий гул, точно как в улье.

Натэлла Борисовна встала и вполголоса сказала:

— Тишина!

Голоса немедленно стихли, и воцарилась стеклянная тишина. Если бы кто-то уронил хоть скрепку, было бы слышно.

— Я собрала вас, чтобы сообщить неприятное известие. — Голос Натэллы без всякого напряжения заполнял огромный зал. — Мы потеряли первый съемочный день.

Видимо, группа у Натэллы была вышколенная, никто даже не изменился в лице, хотя было видно, что известие не понравилось присутствующим. Только темноволосый красавец в модном свитере швами наружу поднял руку, точно школьник, желающий спросить, можно ли ему пописать.

— Что, Кирилл? — с усталым вздохом спросила дама-режиссер.

— Натэлла Борисовна, я только хотел спросить, кого благодарить за этот подарок, — поинтересовался молодой человек.

Все взгляды обратились к Максу. Очевидно, все уже знали, что произошло утром. Но Натэлла жестко проговорила:

— Обсуждать это мы не будем. Придется ужать график, другого выхода не вижу. Сегодня всем отдыхать. Можете погулять по городу… если найдете здесь что-нибудь интересное. — Судя по голосу, сама она в этом очень сомневалась. — Я поеду отсматривать натуру, раз уж так сложилось. Юрий Сергеевич и Костя едут со мной, остальные — обедать. Завтра подъем в семь, завтрак в восемь, выезд в половине девятого. Все свободны.

Натэлла в сопровождении двух мужчин покинула зал, а оставшиеся завозились и принялись недовольно переговариваться. Каменецкий поднялся, и голоса смолкли.

— Хочу представить вам нового участника нашей группы. — Станислав Сергеевич указал на меня. Я осталась сидеть. — Евгения Охотникова — специалист по безопасности. Просьба оказывать ей всяческое содействие и тем более не мешать. Все ясно?

Продюсер обвел сидящих взглядом, который показался мне угрожающим, после чего вышел из зала. Все присутствующие немедленно уставились на меня и Макса. «Специалист по безопасности» — это мне понравилось. Пусть гадают, о чем речь.

За соседним столиком я увидела Соню — девушку с черными кудряшками, которая сопровождала Макса в больницу. Увидев, что я на нее смотрю, Соня пересела к нам на освободившееся место Каменецкого.

— Натэлла Борисовна велела мне помогать вам, — с улыбкой сказала толстушка.

Официанты принялись разносить подносы с обедом, и внимание киношников переключилось на еду.

— Помогать? — удивилась я.

Честно говоря, я всегда работаю одна. Да и какой помощи можно ждать от пухленькой девицы лет двадцати.

— Все что попросите. — Соня преданно уставилась на меня. — Я помреж, помощник режиссера. Моя задача — создавать условия для работы всем на площадке.

Просто кудрявый джинн из лампы.

Я смерила взглядом толстушку и сказала:

— Да, пожалуй, вы можете мне помочь. Мне нужна информация обо всех в этом зале.

Соня уже открыла рот, чтобы поделиться со мной сведениями о членах съемочной группы, но Макс резко встал.

— Я не голоден, — морща аристократический нос, заявил актер. — Не собираюсь здесь сидеть и смотреть на эти осточертевшие рожи. Я иду к себе.

Пришлось встать и мне. Молча я проводила охраняемый объект до самого номера. Макс собрался уже хлопнуть дверью у меня перед носом, но я придержала створку, не давая ее закрыть. На руках молодого актера вздулись мышцы. Если я не выгляжу как Кевин Костнер в фильме «Телохранитель», это вовсе не значит, что я не могу действовать так же, как он.

Максу пришлось уступить, и я вошла в номер. Юноша бросился на кровать прямо в обуви и демонстративно достал телефон. Я уселась в кресло и мирно сказала:

— Послушайте, Максим, нам нужно кое-что прояснить.

Ионов мрачно молчал.

— Станислав Сергеевич нанял меня ради вашей безопасности. Нравится вам это или нет, но двенадцать дней, до вашего отъезда из Тарасова, я буду рядом. Так что предлагаю заключить перемирие. Я ведь вам не враг. Просто выполняю свою работу.

Макс отложил телефон и наконец-то посмотрел на меня.

— Хорошо, — наконец выдохнул синеглазый красавец. — Я понял. Стас заботится о моей безопасности, поэтому нанял вас. Всем остальным глубоко плевать, если на следующий день после съемок я сгорю заживо. Им бы только доснимать последние шесть серий.

Надо же, оказывается, он все понимает. И то, как относятся к нему окружающие, и то, каким его воспринимают. Да, мальчик вовсе не глуп. Просто очень красив. Когда видишь такое совершенство, как-то не верится, что у него и кое-какой интеллект имеется.

— Не думайте, что я не ценю заботу Стаса, — тихо произнес Максим. — Он единственный, кому я небезразличен. Чего вы хотите?

Мне понравился его тон — ровный, деловой. Когда маска капризной звезды сползала, под ней оказывался вполне нормальный человек. Нормальный, да. Если бы не склонность к суициду.

Больше всего мне хотелось задать ему несколько вопросов именно об этой тяге к саморазрушению. Но сейчас было не время. Рано, парень мне пока не доверяет. Ничего, я выясню все что нужно.

— Не мешайте мне выполнять мою работу. Я гарантирую вашу безопасность, только не делайте глупостей. Договорились?

— Глупостей? — Макс нахмурил изящные брови. — Каких глупостей?

— К примеру, не стоит пытаться скрыться от меня. Свежие идеи посетить какое-нибудь уединенное место вроде леса или стройки тоже отнесем к этой категории. В одиночку вы больше не выходите в город, только в моем сопровождении. Не садитесь в машины к незнакомым людям, да и к знакомым не советую. Если собираетесь отправиться куда-то, заранее сообщите мне. Если я признаю объект недостаточно безопасным, визит придется отменить. Держите меня в курсе своих планов.

— Чувствую себя шестилетней девочкой, — усмехнулся актер. — Вы что, серьезно? Просто охрана американского президента из плохого боевика.

— Вспомните, что было сегодня утром, — без тени улыбки парировала я. Мой собеседник наморщил гладкий лоб. Один-ноль в мою пользу.

— Ладно, обещаю не мешать вам, — кивнул Макс. — А сейчас я хотел бы поспать. У меня голова трещит. Надеюсь, вы не собираетесь сидеть у моей постели?

Юноша поднялся, чтобы проводить меня.

— Не собираюсь. — Я встала. — Только заприте дверь и не открывайте никому, кроме меня и Станислава Сергеевича.

— Всенепременно. — Макс шутливо поклонился, но тут же поморщился, видно, голова у него и вправду болела.

Меня немного удивила его манера говорить. То он выражался как стопроцентный гопник, а то вворачивал обороты прямо-таки из дворянского лексикона. Ощущение такое, будто он еще не вполне переварил недавно полученное образование. А вот детство его прошло среди людей, которых принято называть простыми.

И еще. Мне показалось, Максим кому-то подражает. Вот этот жест, каким он откинул назад кудри со лба, то, как он поддернул рукав рубашки, глядя на часы… Вроде совсем недавно я это где-то видела.

Мой клиент поморщился и достал несессер, а из него маленькую аптечку. Он уже вытряхнул на ладонь таблетку и собирался проглотить, как я схватила его за руку:

— Стойте! Не надо!

Макс удивленно покосился на мою руку, сжимавшую его запястье.

— Почему? Это просто таблетка от головной боли, я всегда их принимаю.

— Сейчас.

Я открыла свою сумку и извлекла оттуда собственную походную аптечку. Лекарствами я пользуюсь редко, но иногда они бывают необходимы. Вот и сейчас я протянула юноше упаковку разрекламированного средства:

— Возьмите лучше это.

Макс не стал спорить и послушно проглотил мою таблетку.

— Я вернусь через полчаса, — пообещала я. — Заприте дверь. Я возьму на ресепшн запасной ключ.

Решив проблему с ключом (я позвонила Каменецкому, он — портье, и ключ мне выдали), я вернулась в банкетный зал. Киношники в полном составе были еще там — лениво обедали, перебрасываясь шутками. Никто не спешил прогуляться по городу и насладиться его красотами. Здесь я их вполне понимаю. Если зимой, в снегу, Тарасов даже красив, а летом весьма живописен, то в марте оценить его красоту не способен даже очень снисходительный гость.

Соня помахала мне рукой, и я подсела к ее столику.

— Вы голодны? — спросила девушка. — Хотите, я позову официантку? Станислав Сергеевич велел включить вас в состав группы, так что на вас выписаны суточные.

Я согласилась — не столько потому, что проголодалась, скорее просто не хотелось выделяться. Исследование рагу на тарелке я отложила на потом, а сейчас попросила Соню:

— Начинайте. Объясните мне, кто есть кто.

— Неужели вы так сразу запомните? — удивилась девушка.

— У меня тренированная память, — усмехнулась я, — попробую. Для начала, с кем уехала Натэлла Борисовна?

Соня отложила вилку и принялась загибать пальцы:

— Юрий Сергеевич — наш главный оператор. У него в подчинении шесть человек, вон они сидят. Костик руководит осветителями. Вы же понимаете, что значит свет на съемках! Натэлла Борисовна очень уважает профессионалов и всегда советуется с ними, а не просто командует. Кстати, Костика она переманила из другой телекомпании.

Соня добросовестно перечисляла гримеров, костюмеров, декораторов и прочих, а я вглядывалась в незнакомые пока лица. У всех была общая черта — обведенные синевой глаза.

— Послушайте, Соня, — спросила я наконец, — а почему у всех такой изможденный вид? Как будто вы всей съемочной группой работали на лесоповале. Или разгружали вагоны с цементом. Или вас вампиры покусали.

Соня захихикала:

— Надо же, вы сразу заметили! Вообще-то вы правы, в последние полгода мы много работали. Это только кажется, что у нас работа легкая. На лесоповале легче, так мне иногда кажется.

— Почему это? — заинтересовалась я. Мне тоже всегда казалось, что бегать с хлопушкой, на которой написано «“Школа вампиров”, сто шестая серия, дубль восемь», не так уж сложно.

— Что вы, — затараторила Соня, — у нас очень плотный график. Это только в кино делают несколько дублей подряд, а у нас стараются снять с одного-двух. Это означает, что к началу съемок все должно быть готово: свет, звук, камеры. Бутафория, костюмы, само собой. Не дай бог, какой-нибудь меч забудешь! Актеры должны знать текст. Натэлла Борисовна не любит халтуры. Слышали бы вы, как она кричит, когда недовольна, — и девушка втянула голову в плечи, хотя Натэллы здесь не было.

— Значит, съемками руководит Натэлла Борисовна? А как же господин Венедиктов?

— Он отвечает за сериал в целом, — махнула рукой Соня. — А второй режиссер для того и нужен, чтобы Илья Антонович не отвлекался на мелочи. Он же у нас маэстро.

— Правда? — изумилась я. Илья Венедиктов не показался мне таковым. Хотя я не видела его в работе. Может быть, он действительно маэстро — со всеми недостатками, присущими гению.

— Что вы, Илья Антонович очень креативный. Это ведь его идея — снять последние серии на натуре! — восторженно рассказывала Соня. Похоже, девочка искренне восхищалась режиссером. — Поэтому мы и приехали в Тарасов. Хотя обычно никто такого не делает.

— Почему?

— В павильоне снимать в сто раз дешевле, — пожала плечами Соня. — А теперь пришлось тащить сюда всю съемочную группу, оборудование. Знаете, сколько места оно занимает? Две фуры! Их перегнали сюда, пока мы летели самолетом.

— Неужели это только ради того, чтобы снять сцены на заброшенном заводе? — потрясенно спросила я, представив фуры, мчащиеся по ночному шоссе.

— Станислав Сергеевич говорит, это придаст достоверности нашему проекту, — без особой убежденности сказала Соня.

— Так вы заканчиваете свой сериал?

— Да, ждем не дождемся! — засмеялась девушка. — Снимаем давно, график плотный, выходных мало, а иногда совсем нет. Вот поэтому у всех такой усталый вид.

— Как это, нет выходных? — удивилась я. — У вас что, нет профсоюза? Это же нарушение ваших прав!

Соня с жалостью взглянула на меня:

— Да что вы! Только пожалуешься — вылетишь за ворота. А на твое место десять желающих… Нет, мы рады, что у нас есть работа. Но, честно говоря, еще больше рады, что проект скоро закончится.

— А что, следующего сезона не будет? — поинтересовалась я, разглядывая пару за соседним столиком.

— Будет, конечно, — тряхнула кудряшками помреж. — После финальной серии проект ждет перезагрузка, а съемочную группу и актеров — отпуск на три недели. Станислав Сергеевич обещал.

Да, эта девушка — просто кладезь бесценной информации.

— Соня, а кто эти двое? Молодой человек с длинными волосами и девушка-блондинка?

— О-о, это наши звезды! — протянула толстушка.

— Я думала, ваша звезда — Макс Ионов, — удивилась я.

— Это само собой, — кивнула помреж, — но и они тоже. Одной звезды мало, понимаете?

— Нет, — честно ответила я.

Вообще-то кинематограф — мое хобби, так что я довольно много знаю о мире кино. Но мир сериалов для меня загадка. В кино одного звездного имени вполне достаточно, чтобы зрители валом валили в кинотеатр. Чарли Чаплин. Вера Холодная. Мэри Пикфорд. Кэри Грант. Кэрол Ломбард. Омар Шариф. Вивьен Ли. Хэмфри Богарт. Жан Габен. Ален Делон. Бельмондо, в конце концов. То есть так было в те дни, когда люди ходили в кино.

— Вы не понимаете нашей специфики! — Соня с удовольствием принялась просвещать меня. — Чтобы зрителю было интересно, каждый должен найти в сериале героя по душе. Вообще-то у каждого проекта есть своя целевая группа, но, само собой, мы пытаемся ее расширить. Например, чтобы наш сериал смотрели мужчины, в нем обязательно должна быть девушка, причем красивая. Это Алена, вон она сидит. — И Соня кивнула на блондинку за соседним столиком, а потом указала на ее соседа, высокого брюнета в свитере швами наружу и с длинными, стянутыми в хвост волосами.

— А это Кирилл. Правда, он милый? Основной наш зритель — это, конечно, девушки от двенадцати-тринадцати лет и старше. Девушкам нравятся разные типы героев, поэтому у нас их двое, блондин и брюнет.

Заметив, что я на него смотрю, красавец-актер послал мне неотразимую улыбку — видимо, выбрал лучшую из своего арсенала. Я улыбнулась в ответ. Мне понравился заинтересованный взгляд Кирилла. Очевидно, этот актер не прочь пообщаться со мной, а мне так нужны дополнительные источники информации…

— Кирилл играет Винсента, младшего брата главного героя, — продолжала объяснять Соня.

— А главный герой — это Максимилиан, вампир-романтик? — Я припомнила статейку из глянцевого журнала.

Соня закивала:

— Да, а Винсент — такой циник, разочарованный во всем. И еще они никак не могут поделить Амелию. В смысле, Алену.

— Разочарованный вампир — это сильно. И кто придумал всю эту компанию?

— Как кто? Сценаристы, конечно. — Соня завертела головой. — Что-то я их не вижу. Они милые ребята, братья. А вон, смотрите, это Кром, оборотень. Владик Малеев.

Парень, сидевший через проход от нас, поднял голову от тарелки и смерил меня тяжелым взглядом. Выглядел он точь-в-точь как «бычок» из какой-нибудь бандитской бригады.

— Оборотень? — изумилась я.

Соня во все глаза уставилась на меня:

— Вы вообще-то смотрели наш проект? Нет?! Тогда вы ничего не поймете. Давайте я вам принесу сценарий.

— Зачем? — испугалась я.

— Почитаете в свободное время, разберетесь во взаимоотношениях персонажей.

Соня таращилась на меня с преданностью пуделя. Вообще-то мне нет необходимости читать сценарий, мне глубоко плевать на взаимоотношения героев этого сериала, да и времени свободного не предвидится. Но Соня так болела за свой обожаемый «проект», что я кивнула:

— Несите.

Она нырнула под стол, извлекла портфель, немного покопалась там и вручила мне тонкую пачку сцепленных степлером листов:

— Вот, это завтрашняя серия.

Что ж, мои полчаса истекали. Пора было возвращаться к Максу, проверить, все ли в порядке. Очень хотелось пообщаться с душкой Кириллом, но я решила отложить это до следующего раза.

Я поднялась в номер. Максим мирно спал, обняв подушку. Лицо его было красивым и безмятежным. Что же заставило этого юношу броситься с моста в ледяную реку? Загадка.

Я спустилась вниз и немного пообщалась с охраной. «Стольный град» был для меня местом знакомым — сколько раз приходилось охранять людей, проживающих здесь. Услуги мои стоят довольно дорого, а гостиниц высокого класса в Тарасове раз-два и обчелся. Ничего удивительного, что я была лично знакома и с начальником секьюрити, и с самими охранниками. Я знала, что здесь все на высоком уровне, включая охрану, и пока Максим на территории гостиницы, беспокоиться мне не о чем. Разве что он решит утопиться в джакузи.

Мне отвели соседний с Ионовым номер. Для этого пришлось переселить того парня, что играл оборотня. Поскольку это была личная просьба Каменецкого, «оборотень» не решился возражать. Бросая на меня мрачные взгляды из-под нависающих бровей, Владик Малеев перенес свои пожитки на третий этаж, а я заняла его номер. По моей просьбе передвинули шкаф. Я знала, что за ним есть дверь, соединяющая номера, и потребовала ее отпереть. Теперь я могла попасть к Ионову в любое время.

Поскольку Максим мирно спал и делать мне было нечего, я уселась в кресло и принялась листать сценарий, полученный от Сони. К сценарию прилагался синопсис, иначе говоря, краткое содержание всего происходящего. Видимо, чтобы создатели сами не забыли, кто кого убил в первой серии и за что именно.

Вопреки моим ожиданиям, эта киношка не оказалась совсем уж бестолковым трэшем. Это был длинный обстоятельный рассказ о буднях школы, где обучаются юные вампиры. Наш ответ «Сумеркам».

Главный конфликт строился на соперничестве двух братьев — романтичного Максимилиана и циника Винсента. Первого играл Ионов, второго — Кирилл Кулагин. Действие сериала происходило в России, но герои носили красивые иностранные имена. Страсти кипели нешуточные — парни никак не могли поделить сердце красотки-вампирши Амелии. Еще за Максом охотился его личный враг, оборотень Кром. С ним я уже знакома — именно его я выселила из номера.

Сюжет был закручен довольно лихо и приятно удивлял свежестью и нестандартными ходами. Диалоги звучали остроумно и интересно, я даже мысленно поаплодировала сценаристам. Главная проблема, насколько я поняла, заключалась в том, что это был уже четвертый сезон. Герои, запертые в стенах своей школы, уже перепробовали все: они дрались, влюблялись, объявляли бойкот второстепенным персонажам, теряли и находили какую-то родню, друзья мирились и ссорились, влюбленные расставались и сходились снова. Кажется, сценаристы исчерпали все возможные решения.

Поскольку герои-вампиры были бессмертными и вечно юными, это лишало авторов многих соблазнительных возможностей — подростковых попыток самоубийства, проблем взросления…

Сценаристы с честью выходили из трудного положения, но к концу четвертого сезона порох иссяк и у них. Судя по синопсису, финал был не ясен самим авторам. Они, конечно, предлагали свои варианты завершения истории, причем целых четыре. Кстати, в одной из версий герою Макса предстояло покончить с собой, выйдя на солнечный свет. В другой вампира-романтика убивал собственный брат, чтобы занять его место. В третьей его должен был прикончить давний враг оборотень Кром. И только в одном из вариантов герой Ионова оставался жив.

Да, шансы выжить у Максимилиана один к трем, и я должна как можно скорее выяснить, о чем это говорит. Надо же, а ведь я и не думала, что почерпну что-то полезное из сценария.

Я пролистала серию, которую будут снимать завтра. Диалоги, ремарки… По мне, скучища страшная. Я люблю кинематограф, причем мне нравится творчество самых разных режиссеров. Разухабистый Эмир Кустурица, тонкий Вонг Карвай, философ Мохсен Махмальбаф, интригующий Найт Шьямалан, автор «Шестого чувства» и «Знаков».

А тут четвертый год тянется бесконечная подростковая сага. Да, я понимаю: фанаткам, этим «божьим коровкам», ужасно интересно, что сказал Винсент своему брату на кладбище за школой и спасется ли в восемьдесят восьмой серии Максимилиан от оборотня Крома. Но кроме «божьих коровок», боюсь, никто не способен оценить этот сериал. Уж точно не я, давно вышедшая из подросткового возраста.

До вечера не произошло ничего, что заслуживало бы внимания. Максим проснулся и слонялся по своему номеру, перелистывал сценарий, щелкал пультом телевизора (юного актера интересовал исключительно футбол). Я не надоедала ему — к чему раздражать звезду. Парень выглядел нездоровым и бледным. В какой-то момент я услышала, как его тошнит в туалете. Интересно, с чего бы это? Юноша почти ничего не ел, даже на ужин не пошел и отказался от Сониного предложения принести еду в номер. Если бы он был девушкой, я бы еще могла строить какие-то догадки, а так не знала, что и думать.

Максим рано улегся спать под тем предлогом, что завтра рано вставать, а он типичная «сова». Примерно в десять вечера в мою дверь постучали. Я напряглась, поскольку гостей совершенно не ждала. За дверью оказалась Соня. Натэлла Борисовна, как выяснилось, недавно вернулась в гостиницу и теперь приглашает меня «на кофеек».

Кофе в такой час нормальные люди не пьют, но я пообещала, что приду. Натэлла показалась мне деловой и компетентной, а с таким человеком стоит наладить контакт.

Номер Натэллы Борисовны оказался полулюксом. Хозяйка сидела за столом, и при первом же взгляде на него стало ясно, что приглашение «на кофеек» не более чем фигура речи. Стол был уставлен бутылками и разнообразной закуской из гостиничного ресторана. Дама-режиссер предпочитала русскую кухню, а из спиртного — дорогие сорта виски.

Признаться, я несколько удивилась: завтра съемочной группе предстоял трудный день, о чем несколько раз было сказано вслух, причем самой же Натэллой, и вдруг такое застолье. Если она любит выпить, для чего это афишировать? Тем более передо мной, малознакомым человеком, который через двенадцать дней исчезнет из жизни съемочной группы?

Натэлла Борисовна сидела за столом, и вид у нее был усталый. Мне она указала на свободный стул.

— Присоединяйтесь ко мне, Женя. Ничего, что я так запросто? У нас, киношной братии, не принято разводить церемонии.

Я уселась за стол.

— Да вы не стесняйтесь, наливайте. Мужчин здесь нет, поухаживать за нами некому. Так что как-нибудь сами.

Я никак не могла сообразить, что нужно от меня этой женщине.

— Спасибо, но спиртное сегодня меня как-то не привлекает, — честно призналась я. — А вот на чай, пожалуй, соглашусь.

Натэлла взяла телефон, и вскоре нам принесли чай. Себе она щедро плеснула виски в стакан с толстым дном и с видимым удовольствием пригубила.

— Ох, хорошо. Замерзла как собака.

— Вы ездили в Громаково? — спросила я. — На заброшенный завод?

Натэлла кивнула и наполнила тарелку. Жадно жуя, она принялась рассказывать:

— Дороги у вас просто кошмарные. Где-то в районе как его… крекинга у нас отвалилось колесо. Пришлось искать автосервис, ждать, пока починят. А сам завод мне понравился. Место для съемок совершенно неподходящее — холодно, сыро. Но атмосфера впечатляет. Ладно, надеюсь, мы не успеем всей группой заработать ревматизм.

— А чья была идея снимать финал на заводе? — поинтересовалась я.

— Стас предложил, — не отрываясь от тарелки, ответила Натэлла.

Вот тут я удивилась. Совсем недавно Соня утверждала, что съемки в нашем городе — это инициатива Венедиктова.

Натэлла положила себе еще красной рыбы и гостеприимно указала на стол:

— Угощайтесь, Женя! Мы, киношники, как солдаты: ешь, пока дают, спи, пока можно. А то потом некогда будет.

Да, это мне было знакомо.

Я взяла бутерброд, а дама-режиссер, как будто только этого и ждала, воскликнула:

— Расскажите же мне о себе! Я просто сгораю от любопытства.

Ага, вот и выяснилась причина, по которой меня сюда пригласили. Натэлла хочет знать, кто я такая и что собой представляю. И еще насколько я опасна.

Совершенно не собираюсь откровенничать с незнакомым человеком, но какую-то информацию сообщить придется. Человек, который ничего не рассказывает о себе, выглядит странно и вызывает подозрения.

— Ничего интересного в моей биографии нет, — пожала я плечами. — Несколько лет живу в Тарасове, у меня здесь родственники. Работаю телохранителем. Пока никто не жаловался. Вот, пожалуй, и все.

Натэлла испытующе смотрела на меня. Она явно ожидала продолжения. Но навыки психокоррекции собеседника — это то, чему нас учили еще на первом курсе Ворошиловки.

— По большей части моя работа — это рутина, а вовсе не стрельба и погони, как принято думать. Совсем не то, что ваша профессия! Меня всегда привлекал мир кино…

— Деточка, — басом сказала явно довольная Натэлла, — мы снимаем не кино, а сериал.

— Не важно. Красивые молодые актеры, необычные декорации, яркие костюмы. Повороты сюжета, за которыми следишь, затаив дыхание… Все это так захватывающе! Даже техническое оснащение фильма: эти камеры, микрофоны, софиты — все это необычайно стильно! И вы всем этим командуете! Как вам удается держать все под контролем?

Моя довольно примитивная уловка сработала, лесть попала в цель. Всякому приятно, когда им восхищаются. Но тут я даже не кривила душой, моя собеседница и в самом деле тянула громадный воз ответственности, и все здесь держалось на ней. Натэлла улыбнулась:

— Секрет прост: я ответственно отношусь к делу. Сама не расслабляюсь и другим не позволяю.

— Наверное, главные трудности вовсе не технические, да? — наивно поинтересовалась я.

Натэлла хлебнула из стакана и кивнула:

— Разумеется, самое сложное — это люди.

— Актеры, конечно? Избалованные успехом, капризные звезды…

— Наши ребятишки пока еще не совсем звезды, — фыркнула Натэлла, — но некоторые зазвездились порядочно.

— Это вы о Максиме Ионове. — Я уже утверждала, а не спрашивала. — Скажите, а какой он человек? Понимаете, мне же придется с ним довольно плотно общаться. Раз уж я отвечаю за его безопасность, мне просто необходимо все о нем знать.

На самом деле это была ложь. Телохранителю вовсе не требуется глубоко понимать психологию объекта. Мое дело — прикрыть его, если кто-то решит причинить ему вред. В худшем случае придется ронять его, объект, уводя с линии огня и прикрывая своим броником. Люди устроены одинаково: голова, две руки, две ноги и корпус. Индивидуальные особенности в моем деле не так важны.

Но меня заинтересовал синеглазый самоубийца. Если кто-то объяснит, что творится у него в голове, может быть, мне действительно легче станет с ним работать.

Натэлла поморщилась:

— Мальчишку просто избаловали! Талантливый паренек, признаю. Но ничего особенного. Таких в любой актерской школе на пятачок пучок. Кроме смазливой мордашки, Максику особо нечем похвастать.

Тут Натэлла спохватилась, что перемывает кости одному из своих с человеком посторонним. Но я устремила на нее простодушный взгляд снизу вверх (что при нашей разнице в росте было трудновато), и Натэлла успокоилась.

— Другие ребятки гораздо талантливее Максима. Вот, к примеру, Владик.

Я вспомнила каменную челюсть и надбровные дуги неандертальца. Видимо, на моем лице отобразилось искренне недоумение, потому что Натэлла рассмеялась:

— Да, вот что значит фактура. Симпатягу Макса вы считаете актером, а Владик некрасив… Между тем он необычайно талантлив. Мальчика ждет большое будущее. Если бы я была продюсером, то сделала бы проект целиком под Малеева. Скоро всех злодеев в мало-мальски приличном кино будет играть только Владик…

Я еще раз попыталась свернуть на моего подопечного, но Натэлла была еще не настолько пьяна, чтобы обсуждать неприятную ей тему. Ладно, лучше не обострять. В конце концов, о Максе мне расскажут другие члены съемочной группы. Я решила вернуться к теме более безопасной:

— Скажите, это ведь необычно, что сериал снимают на каком-то заводе?

Натэлла отодвинула тарелку, плеснула себе еще виски и откинулась на спинку стула.

— Вообще-то, да. Так можно снимать кинофильмы, а сериалы куда проще и дешевле — в павильоне. Атмосферу завода можно передать и там. Немного краски, марля по углам… Такой эффект, как на натуре, конечно, не получится, но на телевидении его никто и не ждет!

— А как же «Игра престолов»? — коварно спросила я. Натэлла тут же выпрямилась на стуле и принялась с жаром оправдываться:

— У американцев совершенно другой бюджет! А у этого проекта в особенности! Вы хоть представляете, сколько стоит их серия и сколько наша?

— Нет, — призналась я. — Значит, фактор денег в вашем деле решающий?

— Не все так однозначно. — Натэлла закурила и вкусно выпустила дым. — Бывают проекты, снятые за небольшие деньги. Эксклюзивный сценарий, или новая тема, или не раскрученные, свежие лица — и вот он выстреливает!..

Я внимательно слушала. Режиссер посмотрела на меня и вздохнула:

— Но вообще-то вы правы, Женя. Деньги в этом деле решают очень многое.

— Деньги — это не ваша головная боль, это забота продюсера, — хитро забросила я удочку.

— Само собой, многие продюсеры стараются сделать фильм подешевле. Нет смысла вкладывать в проект большие средства, если можно сэкономить. Результат будет примерно одинаковый.

— Как это? — не поняла я. — Вы хотите сказать, что плохой фильм, сляпанный за три копейки на коленке, принесет продюсеру столько же денег, как достойный, с отличными актерами, декорациями и прочим?

— Нет, — хмыкнула Натэлла Борисовна. — Я хочу сказать, что даже дешевый сериал, если его поставить в прайм-тайм, принесет столько же денег, сколько качественный. Деточка, вы знаете, каким образом окупается сериал?

Я помотала головой. Разговор начинал меня занимать, хоть он и не касался напрямую моей работы.

— За счет рекламы, разумеется! Цена рекламной минуты измеряется по прайм-тайму.

— Зачем же тогда вообще напрягаться? — расстроилась я. Сериалы я не смотрю, но как зрителю мне стало обидно. Вот все у нас не как у людей, в моей любимой стране…

— Не все измеряется деньгами. — Натэлла выпустила дым из ноздрей. — Стас себе не позволяет явного безобразия. Он достаточно давно в этом бизнесе, чтобы не ставить перед собой задачу по-быстрому срубить бабла — и на Мальдивы с девочками. Он хочет делать достойное кино и делает. А прибыль — это так, бонус к успеху.

— Значит, у Станислава Сергеевича есть другой источник дохода, более стабильный, — сообразила я.

Пришлось, однако, прикусить язык, потому что разговор у нас выходил каким-то слишком откровенным. В конце концов, мы с Натэллой знакомы всего несколько часов.

— Не стесняйтесь, деточка, спрашивайте, — разрешила режиссер. Кажется, она слегка захмелела после трудного дня и долгой дороги. И после двух порций «Рэд лейбл», конечно.

— Я слышала, — доверительно поделилась я, — что за границей сериалы снимают, чтобы деньги заработать. А у нас — чтобы отмыть. Это правда?

Натэлла расхохоталась, громко и искренне.

— Деточка, я на такие вопросы не отвечаю! Мое дело — кино снимать. Если хотите, можете сами спросить у Станислава Сергеевича.

Я представила физиономию продюсера.

— Нет, спасибо, — твердо сказала я. — Предпочитаю оставаться в неведении.

Натэлла снова залилась хриплым смехом. Отсмеявшись, она продолжила уже серьезно:

— Деньги в этом бизнесе крутятся немалые. Тридцатисекундный ролик рекламы в прайм-тайм стоит несколько миллионов.

Я посмотрела на стоптанные полуботинки Натэллы, потертые джинсы и растянутый свитер. Н-да, что-то не похоже, чтобы с этих миллионов ей много перепадало. Моя собеседница правильно истолковала этот взгляд и ничуть не обиделась:

— Сверхдоходы не распространяются на съемочную группу. Мы зарабатываем прилично, но ничего особенного.

— То есть вы создаете качественный продукт, который хорошо продается, а все сливки снимает господин Каменецкий?

— Естественно! — Натэлла погасила сигарету и тут же закурила новую. — Совсем как рабочий на заводе. Или нефтяник у буровой скважины. Мы всего лишь наемные работники, и любого из нас можно в любую секунду заменить.

— Думаю, вас, Натэлла Борисовна, заменить не получится.

— Вы мне льстите! — сиплым басом протянула дама-режиссер.

Но это была вовсе не лесть.

— Значит, производство сериалов — дело затратное, но в конечном счете прибыльное? — вернулась я к интересующей меня теме.

— Обычно создание сериала идет по одному из трех бизнес-сценариев. — Натэлла помахала сигаретой в воздухе. — Иногда продюсерская компания самостоятельно создает сериал и продает, так сказать, готовый продукт. Другая возможность — нанять производителей-подрядчиков, а получившийся продукт продать от своего имени. Есть еще третий вариант, когда телекомпания заказывает сериал на определенную тему.

— А как они узнают, какая тема будет интересна зрителю, а какая нет? — наивно поинтересовалась я.

— Там же не дураки сидят, — усмехнулась Натэлла. — Это бизнес, понимаете? У них есть маркетинговые отделы, которые просчитывают, что будет интересно аудитории. К примеру, лет десять назад выстрелил сериал о дурнушке. А сейчас этой темой никого не удивишь.

Тут я рискнула задать вопрос, который вертится в голове у каждого телезрителя:

— А почему сериалы такие длинные?

Натэлла от смеха едва не опрокинула на себя свой виски.

— Детка, если бы ты знала, сколько раз меня спрашивали об этом!

— И все-таки? — не отставала я.

— Подумай сама.

— Деньги, да?

— Разумеется. Продукт, то есть сериал, продается не целиком. Платят за каждую серию. Поэтому производитель заинтересован в том, чтобы сделать свой фильм как можно длиннее.

Я припомнила сериалы начала 1990-х — то-то меня тогда так удивляло, почему это, когда в комнату входит новый персонаж, остальные бросаются пересказывать ему весь сюжет с самого начала.

— Но мы такими вещами не занимаемся! — Натэлла строго посмотрела на меня и опрокинула третий стаканчик. — Мы создаем качественный продукт, за который нам не стыдно.

— А вы ведь с самого начала в этом деле? — продолжала я расспрашивать. Меня не на шутку заинтересовал разговор. Да и кому не хочется узнать закулисные тайны этого бизнеса?

Натэлла благодушно кивнула:

— Да, деточка, с самого начала. Сумасшедшие были денечки… Конечно, мы допустили много ошибок. Но мы же начинали даже не с нуля, а с уровня, скажем так, ниже плинтуса. И многого достигли, можешь мне поверить. Освоили технологию многокамерной съемки, научились строить декорации, — кстати, это целое искусство. А чего стоит поставить свет! Сейчас сериальный бизнес у нас пусть и не дотягивает до Штатов, но все же стоит крепко. А еще в середине 1990-х, представь себе, в России снимали не больше сорока часов в год. В год! Только вдумайся, Женя! А сейчас снимают много, но все равно не хватает.

— Как это не хватает? — возмутилась я. — Простите, Натэлла Борисовна, я не поклонник сериалов, если уж начистоту. Я предпочитаю авторское кино. Но, кажется, сериалов сейчас с избытком, куда ни ткни, обязательно какое-нибудь «мыло»…

Я подумала, что сейчас изрядно захмелевшая Натэлла кинет в меня соленым огурцом, но просчиталась. Дама хитро прищурилась и погрозила мне пальцем:

— Э-э, нет! Наши проблемы тянутся еще оттуда, из 1990-х. Тогда сериалов было мало, вот и показывали их каждый день. Это называется «линейка» — с понедельника по пятницу. А в Штатах, например, другой принцип показа — «вертикаль». Одна серия один раз в неделю, скажем, по средам. В остальные дни идет другой сериал.

— Да так забудешь, что там было неделю назад! — возмутилась я как самый настоящий зритель. На минуту я даже забыла, что вообще-то «мыло» не смотрю.

— Нашему зрителю «линейка» удобнее, он к ней привык, — кивнула Натэлла. — Но сценаристы крутятся как караси на сковородке. Только представьте, сколько у них работы. Да и качество нельзя снижать. Халтурить не дадут, иначе рейтинг снизится и проект закроют…

Я почувствовала, что новая информация уже с трудом помещается в моей голове. Но тут Натэлла вскинулась:

— Кстати, Женя, вы знакомы с нашими сценаристами?

— К сожалению, не успела познакомиться, — призналась я.

— Сейчас! — Натэлла достала телефон и потыкала пальцами в кнопки. Попадала она, честно скажем, не с первого раза.

— Алло? Боря? А, извини, Леня, это ты? Слушай, мы тут кофеек пьем… да. И нам позарез необходимо крепкое мужское плечо. Точнее, два. Нет, конечно, ты прав — четыре! А то мы сами не справимся. Жду.

Спустя минуту в дверь номера осторожно постучали.

— Заходи! — громко скомандовала Натэлла, и в номер вошли двое молодых мужчин. Не было ни малейшего сомнения, что они братья, разве что один, в стильных очках, был чуть выше и тоньше, а второй казался более приземистым и очков не носил.

Братья уселись за стол, и Натэлла собственной рукой щедро плеснула каждому виски.

— Здравствуйте, — поприветствовал меня тот, что в очках. — Вы, должно быть, та самая таинственная незнакомка, что спасла нашего дорогого Макса?

— Евгения, — представилась я и потихоньку отодвинула от себя стакан со спиртным.

— А я Леонид. Очень рад.

— Нет, я рад больше, — возмутился второй из братьев, Борис. — А вообще-то мы оба рады. Позвольте представиться: братья Коэн.

Я подняла брови:

— Вообще-то братья Коэн — режиссеры…

— Ух ты! — восхитился Лева. — Ценю эрудицию. А мы сценаристы этого замечательного проекта. И фамилия наша Коган. Скажите, вы действительно прыгнули с моста, чтобы спасти Ионова?

Конец ознакомительного фрагмента.