Хрустальный шар судьбы

Марина Серова, 2011

К частному детективу Татьяне Ивановой обращается Альбина Черкасова. Недавно убили невесту ее сына, студентку медицинского колледжа Марианну Новожилову. Она умерла от отравления ядом замедленного действия в квартире врача, под руководством которого проходила практику. Новожилова зашла к нему за капельницей и внезапно скончалась. Сыщица едет в колледж. Одна из студенток высказывает предположение, будто смерть девушки связана с ее сиротским прошлым. Известно, что перед смертью Марианна развернула активные поиски пропавшей подруги Вероники – бывшей воспитанницы того же детского дома…

Глава первая

— Кружится Земля вокруг своей оси, ну а мне двадцать лет! — весело распевала я вместе с включенным радио, безбожно греша против истины и не испытывая ни капли угрызений совести.

А с чего бы мне их испытывать, если я чувствовала себя совсем юной и счастливой этим солнечным летним днем? Не зря же говорится, что женщине столько лет, на сколько она себя ощущает. А это во многом зависит от настроения. Мое же настроение было просто чудесным, можно даже сказать, беспричинно чудесным, совсем как в юности, когда ты постоянно живешь с ощущением счастья в душе. Ну и о чем тут еще говорить?

Я возвращалась на своем «Ситроене» с турбазы, на которой провела целых пять отличнейших дней в компании со своей подругой, Светкой-парикмахершей, и с парочкой старых друзей-приятелей. Погоды, как говорится, стояли дивные, свинина для шашлыка была выбрана самая лучшая, сок и минералка хранились в холодильнике и были приятно прохладными, а красное вино — ледяным.

К концу недели мое тело покрылось ровным темно-коричневым загаром с золотистым отливом, а натуральные светлые волосы побелели и стали почти льняными, совсем как в детстве. Отдых явно пошел мне на пользу, я успела расслабиться, наполниться новыми силами и зарядиться энергией и бодростью.

Но, как бы ни было мне хорошо на волжских берегах, признаться, я ощущала радость и облегчение от возвращения домой. Что ни говори, а дома всегда лучше, чем где бы то ни было. Я уже соскучилась и по любимому дивану, и по дискам с излюбленными фильмами, по телевизору с интересными программами, да и по работе, честно говоря, я тоже соскучилась. Может быть, кому-то это и покажется странным, но я люблю свою работу. И если бы мне суждено было родиться заново, я бы, не задумываясь, с радостью вновь выбрала профессию частного детектива — трудную, опасную, порою изнурительную, но такую интересную!

Поставив машину в гараж, я направилась в ближайший супермаркет, так как холодильник дома был не только пуст, а даже и выключен, дабы не накручивать электроэнергию впустую все эти дни. Наполнив корзину любимыми продуктами, запасясь тремя литрами апельсинового сока и большой банкой кофе, я, пройдя через кассу, прошествовала наконец к себе домой. Не успела я повернуть ключ в замке, как сразу почувствовала родной, ни с чем не сравнимый запах родного жилища.

— Фу-у-ух-ты! — произнесла я, плюхаясь на мягкое сиденье дивана после того, как рассовала продукты по местам.

Пока в кухне закипала вода для кофе, я лениво пощелкала телевизионными каналами и, в очередной раз убедившись, что смотреть, в сущности, нечего, выключила телевизор и пошла доваривать свой любимый напиток. Вернувшись с чашкой в комнату, я машинально остановилась, чтобы проверить записи на автоответчике домашнего телефона. Их было немного, а вот пропущенных вызовов — порядочно. В основном это были старые друзья, которые уже дозвонились мне на сотовый. Но вот один номер, незнакомый мне, высветился аж двадцать три раза! Кто-то очень упорно меня добивался…

Я не стала перезванивать, так как стараюсь руководствоваться правилом: не бежать впереди паровоза. Надо будет, сами позвонят. Не успела я об этом подумать, как телефон разразился заливистой трелью. Я посмотрела на экран — так и есть! Тот самый номер. Не став скрываться, я подняла трубку.

— Алло? Алло? — высокий женский голос звучал взволнованно и удивленно одновременно. — Я могу поговорить с Татьяной Александровной Ивановой? — вопросила женщина.

— Я внимательно вас слушаю, — ответила я.

— У меня к вам очень важное дело! Слава богу, что наконец-то я дозвонилась! А то я уже подумала, что вы сменили номер, и как вас теперь разыскивать, непонятно… Когда мы с вами можем встретиться?

— Вы, простите, по какому вопросу? — прервала я эмоциональные эскапады незримой собеседницы.

— Я? То есть… Я как бы… — голос зазвучал несколько растерянно, однако женщина быстро взяла себя в руки. — Я, можно сказать, по самому что ни на есть прямому вопросу! По вашей профессиональной части. Мне нужно, чтобы вы раскрыли преступление!

— А что за преступление? — изо всех сил скрывая тоску в голосе, поинтересовалась я.

Я, конечно, успела соскучиться по работе — сама себе только что в этом признавалась, каюсь. Но чтобы вот так, что называется, с корабля на бал… К такому повороту событий я была, честно признаться, не готова. У меня имелись совершенно определенные планы на сегодняшний вечер, как-то: ничего не делать и тупо отдыхать. От чего? От отдыха, как бы парадоксально это ни звучало! Сменить активный отдых на пассивный. Вот так. И эта женщина со своим преступлением никак не вписывалась в мои планы. В душе я даже надеялась, что ее дело окажется какой-нибудь ерундой и мне удастся убедить дамочку, что оно вполне потерпит до завтра. А может быть, и вообще от него можно будет отказаться.

— Убийство! — разочаровала меня потенциальная клиентка. — Совершено убийство!

— Кого убили-то? — вяло полюбопытствовала я, подавив вздох.

— М-м-м… — дамочка слегка запнулась, но потом заговорила увереннее: — Убили одну молодую девушку. Ее отравили.

— Откуда у вас такая уверенность? — спросила я.

— В смысле? — не поняла женщина.

— Ну, может, это был несчастный случай? Или самоубийство?

Женщина как-то обиженно засопела.

— Вы прямо как милиция говорите, — сказала она. — А я думала, что вы заинтересованы в том, чтобы действительно раскрыть преступление…

— Извините, пожалуйста, — взяв себя в руки, сменила я тон. — Просто мне необходимо знать подробности. Я вовсе не пытаюсь куда-то «сплавить» ваше дело.

Хотя именно такая мысль возникла у меня в начале нашей беседы.

— Понимаете, — продолжила я, — иногда человек может заблуждаться, полагая, что произошло убийство. Может быть, девушка отравилась сама?

— Даже если это так… — тон дамочки неожиданно стал твердым. — Я хочу, чтобы вы это установили. Я не могу больше смотреть, как мальчик мучается! Он совершенно не находит себе места, и я опасаюсь за его здоровье. Поэтому все должно выясниться раз и навсегда!

— Что за мальчик-то? — подивилась я. — И почему он мучается?

— Ах, я же не сказала вам! — раздосадованно произнесла моя собеседница. — Дело в том, что с этой девушкой встречался наш сын. Они… как бы это сказать… Дружили. И теперь, после ее смерти, он не находит себе места.

— Ну что ж, — пожала я плечами. — Тогда нам действительно нужно встретиться, чтобы вы мне все рассказали.

— Я подъеду прямо сейчас! — заявила женщина, не дослушав меня до конца. — Ждите!

И, не успела я опомниться, как она положила трубку, оставив меня слушать треньканье коротких гудков… Мне ничего не оставалось, как вновь пожать плечами и отправиться в кухню, варить новую порцию кофе.

Звонок домофона прозвучал буквально минут через десять, из чего я сделала вывод, что женщина либо живет совсем близко, либо лихо водит машину.

Вскоре моим глазам предстала высокая, стройная дама лет сорока с небольшим, миловидная, очень ухоженная, одетая в открытый сарафан в бирюзово-синих тонах, узко присборенный в талии и с пышной длинной юбкой. Светлые волосы женщины были забраны наверх и сколоты симпатичной заколкой в виде перламутровой раковины. Золотистый загар ровно покрывал ее плечи, на которых не было бледных полос от бретелек купальника. Видимо, она либо посещала солярий, либо загорала на пляже топлес. На стройных ногах женщины красовались бело-синие босоножки со стразами, в руках она сжимала полосатую, в тон сарафану сумочку.

Женщина бросила взгляд на мою дорожную сумку, брошенную в коридоре, на мои мокрые после душа волосы…

— Ой, простите, я, наверное, не вовремя? — спросила гостья. — Вы с дороги?

— Ну, что теперь об этом говорить, — усмехнулась я. — Проходите, раз уж пришли.

— Вы все-таки простите меня, Татьяна Александровна, — продолжала она, снимая босоножки. — Я не знаю, есть ли у вас дети…

— Нет, — разочаровала ее я.

— Ну, все равно, думаю, что как женщина вы меня поймете, — говоря это, визитерша прошла за мной в комнату и села в предложенное кресло. — Мой сын очень страдает, я не могу на это спокойно смотреть! Он забросил учебу, друзей, похудел…

— Это я уже поняла, — прервала я ее. — Что все-таки случилось? И как вас зовут, кстати?

— Альбина Юрьевна, — немного запоздало представилась клиентка. — Фамилия наша — Черкасовы. Может быть, вы слышали? Мой муж работает в городской администрации…

— Увы, нет, — ответила я. — Хотя знакомые в администрации у меня есть. Но не думаю, что это сейчас важно. Расскажите о вашем деле.

— Сейчас, сейчас, — торопливо закивала Альбина Юрьевна. — Ох! Я просто очень волнуюсь…

Безукоризненный маникюр и макияж гостьи, однако, свидетельствовали о том, что даже сильные треволнения не мешают ей заботиться о собственной внешности. Видимо, она привыкла в любых обстоятельствах, что называется, держать марку и блюсти имидж.

— Одним словом, у нас есть сын, Виталик. Ему двадцать один год. Учится в университете, на физико-математическом факультете, отделение нанотехнологий — он очень способный мальчик. Виталик занял перовое место на городской олимпиаде, и его приняли в университет без экзаменов, представляете?!

Она восторженно взглянула на меня.

— Очень похвально, — кивнула я. — А что же произошло с его девушкой?

— Да-да, — Альбина Юрьевна помрачнела и затеребила подол пышной юбки сарафана. — В общем, примерно год тому назад он познакомился с девушкой… Ее звали Марианна.

— Какое интересное имя, редкое, — мимоходом заметила я.

— Да, да, — как-то печально подтвердила Черкасова. — Только вот…

Она снова замялась.

— Вам не нравилась эта девушка? — прямо спросила я.

Альбина Юрьевна вздохнула.

— Чем же? — продолжала допытываться я.

— Да понимаете… Нет! — она прижала руки к груди. — Я ничего не хочу о ней сказать плохого! Может быть, она и замечательная девочка! Она умненькая, трудолюбивая, настойчивая, вежливая… Никогда не грубила, не ругалась. Училась в медучилище.

— Ну и прекрасно! — кивнула я. — Так в чем проблема-то?

— Проблема в том, что она из детского дома. Приезжая, из Пензы, кажется. Ну вы поймите сами… — Альбина Юрьевна склонилась ниже и заговорила доверительно: — Ведь Виталик — совершенно ей не пара! Он вырос в интеллигентной семье, в большом городе. У него и круг друзей соответствующий! Ну, словом… Вы понимаете.

— Понимаю, — вновь усмехнулась я.

— Я еще раз говорю, что ничего лично против Марианны я не имела, это все объективные факторы, поймите! Я не собираюсь поливать ее грязью! Тем более что ее уже нет в живых…

— Вот именно! — жестко напомнила ей я. — Может быть, все-таки поговорим об этом подробнее? Какая теперь разница, пара — не пара она была вашему сыну, если она умерла? Скажите лучше, когда это случилось? Где? Ваш сын был рядом с ней, когда она отравилась?

— Нет-нет, что вы! — воскликнула Альбина Юрьевна, округлив и вытаращив свои ярко-голубые глаза. — Это произошло в совершенно постороннем месте!

— Что значит «постороннем»? — сощурилась я.

— Ну, не имеющем к нам никакого отношения, — подчеркнула Альбина Юрьевна, решительно проведя ладонью в воздухе. — На какой-то чужой квартире какого-то ее знакомого. Виталик не знает этого человека!

— Так, Альбина Юрьевна, — устало произнесла я. — Давайте все-таки мы с вами определимся: мы собираемся прояснить факты смерти Марианны, причем сделаем это беспристрастно, не обсуждая пока что вашего Виталика. Или его подозревают в убийстве Марианны? — я пристально посмотрела Альбине Юрьевне в лицо.

— Да что вы! — глаза Черкасовой стали похожи на блюдца, а и без того высокий голос зазвенел, как натянутая струна. — Как вам могло такое в голову прийти?!

— Чем она отравилась? — вместо ответа спросила я.

— Каким-то медицинским препаратом, ядом, — сказала Альбина Юрьевна.

— Наркотиком? — уточнила я.

— Нет, кажется, нет… — неуверенно ответила она. — Я забыла название, но вы можете уточнить это в милиции. У вас же, наверное, есть туда… доступ?

— Есть, не переживайте, — успокоила ее я. — Так почему вы все-таки решили меня нанять, уважаемая Альбина Юрьевна, если, как я понимаю, Марианна не была вам особенно дорога и смерть ее вы, в общем-то, не оплакиваете?

— Ну зачем вы так… — смутилась Черкасова. — Я, конечно, не могу сказать, что любила ее, как родную дочь, но все же мне небезразлично, что она погибла. К тому же Виталик очень переживает. Я же говорила, что даже беспокоюсь за его здоровье.

— То есть, Альбина Юрьевна, вы можете твердо меня уверить, что вашему сыну ничего не грозит, его ни в чем не обвиняют, и лишь желание вытащить его из депрессии подвигло вас обратиться к частному детективу? Я вас прошу ничего от меня не скрывать, потому что я все равно узнаю правду. И если уж вы обращаетесь ко мне за помощью, то в ваших же интересах быть со мной искренней до конца.

— Я все понимаю, — кивнула сердобольная мама. — И абсолютно честно могу сказать, что Виталика ни в чем не обвиняют. По правде сказать, мы не сразу решились на то, чтобы нанять вас — ведь с момента смерти Марианны прошло уже больше недели… Муж поначалу даже и слышать не хотел ни о каком частном детективе. Но потом он и сам понял, что иначе добром дело не кончится. Виталик закрылся в своей комнате, по сути, он отгородился от всего мира. Он даже плакал первые дни!

Альбина Юрьевна прижала к глазам надушенный платочек и продолжила:

— Сначала Виталик не знал, что делать. А потом у него появилась эта идея насчет частного расследования. Уж не знаю, сам ли он до этого додумался, или кто-то из друзей ему подсказал, но я ухватилась за эту мысль. Если все выяснится, может быть, мальчик наконец успокоится? Понимаете, у него появилась цель! Вначале была полная апатия, а теперь он ждет, что убийца будет найден.

— И что тогда? — вскинула я голову. — Он пойдет и, в свою очередь, убьет его?

— Ох, да что вы! Боже упаси! — совсем перепугалась Черкасова.

— Я просто хочу, чтобы наше сотрудничество строилось на деловой основе, а не на эмоциях, — пояснила я. — Ни вам, ни мне совершенно не нужно, чтобы ваш сын наломал дров. Скажите, он вообще человек импульсивный?

— Иногда бывает, — призналась Альбина Юрьевна. — Но редко. И потом, что значит — импульсивный? Он никогда даже не дрался ни с кем! Он учиться всегда любил, за компьютером много времени проводил.

— То есть он не подвержен вспышкам агрессии?

— Нет, — категорически махнула рукой Черкасова.

— А вы что-нибудь знаете о том, кто мог желать смерти Марианны? Что за круг общения у нее был? Где она проживала?

Я задала Альбине Юрьевне целый ряд важных вопросов, памятуя о том, что она толком не ответила на предыдущие. Я уже поняла, что моя клиентка весьма импульсивна и относится к тому типу людей, которые действуют, повинуясь исключительно чувствам, а не разуму и логике. Ну что ж, это, конечно, всегда несколько осложняет работу с ними, но все же несмертельно — я привыкла к разным клиентам, и Альбина Юрьевна в этом смысле была не самым плохим вариантом. По крайней мере, она не пыталась давать мне указаний, как вести расследование.

— Жила она в общежитии, ей дали комнату от училища, — более или менее внятно ответила Черкасова.

— Одна? Или она делила с кем-то эту комнату? — уточнила я.

— Не знаю.

— Адрес, где произошла ее смерть, вам известен?

— Нет…

— Словом, вы ничего не знаете, — со вздохом вынуждена была констатировать я. — Придется побеседовать с вашим сыном. Надеюсь, вы не будете возражать, ведь это означает — подвергнуть мальчика такому стрессу? — не в силах скрыть иронию, уточнила я.

— Я понимаю необходимость этого, — поджав губы, согласилась Альбина Юрьевна. — Виталик сам ждет не дождется, когда появятся хоть какие-нибудь новости.

— Кстати, а это лично Виталик дал вам номер моего телефона? — поинтересовалась я.

— Нет, Сергей. Муж, в смысле, — пояснила Альбина Юрьевна. — Когда мне удалось его убедить в том, что нужно нанять частного детектива, он сказал — так и быть, но только с условием, чтобы это был свой человек.

— Что значит — свой? — удивилась я. — Первый раз слышу, чтобы я была своей для вашего мужа! Мы с ним даже не знакомы и, думаю, никогда не виделись.

— Может быть, я не совсем удачно выразилась, — поправилась Альбина Юрьевна. — Я просто имела в виду, что муж начал действовать через свои каналы. И один из его коллег порекомендовал мне вашу кандидатуру. Виктор Павлович Арбузов — знаете такого?

— Ах, вот оно что, — протянула я. — Тогда все понятно.

Чиновник городской администрации, Виктор Павлович Арбузов был мне давно знаком. Несколько раз мне приходилось пересекаться с ним по делам, несколько раз мы встречались в разных ситуациях, в том числе и на светских мероприятиях. Отношения у нас были вполне дружелюбными, и я не удивилась, что он посоветовал Черкасову обратиться ко мне.

— У вас есть фотография Марианны? — спросила я.

— С собой нет, — растерялась Альбина Юрьевна. — А что, нужно было взять? Я могу попросить у Виталика…

«Непонятно, какого рожна она так спешила сюда, если толку от нее никакого», — с невольным раздражением подумала я, однако постаралась ничем не выдать своих чувств.

— Думаю, Альбина Юрьевна, вы все-таки поспешили со своим визитом ко мне, — заметила я вслух.

— Как поспешила? — удивилась Альбина Юрьевна. — Я третий день вам названиваю!

— Я говорю в том смысле, что лучше было бы мне самой приехать к вам, — сказала я. — От вас, к сожалению, я не могу получить полноценную информацию: вы и сами не в курсе многих вещей. Надеюсь, ваш Виталик окажется лучше осведомлен о жизни своей девушки.

— Вы что, хотите поехать к нам прямо сейчас? — спросила Альбина Юрьевна.

— А зачем тянуть-то? — улыбнулась я. — Вы на машине?

— Да, шофер ждет внизу.

— Тогда будьте добры, подождите там же, я скоро спущусь, — попросила я.

— Подождите, а деньги? — Альбина Юрьевна затеребила свою сумочку. — Ведь я взяла с собой определенную сумму. Вот, возьмите. Думаю, этого хватит?

Денег было достаточно — и за несколько дней расследования, и на расходы. Что ж, причин отказываться от этого дела у меня не было, и я молча кивнула.

— А теперь разрешите, я все-таки соберусь, — сказала я и, когда Черкасова, понимающе кивнув, покинула мою квартиру, достала из сумочки замшевый мешочек, в котором хранились мои гадальные кости. Этими двенадцатигранниками я пользуюсь уже много лет, обращаюсь к ним с любым важным для меня вопросом. И всегда получаю достоверный ответ. Нужно лишь правильно расшифровать выпавшее толкование. Но за годы общения с костями я научилась делать это мастерски. Сейчас косточки сообщили мне следующее:

«3+21+25» — «Вы займетесь благородной работой, даже если она будет незаметна для окружающих».

Приятно, когда твоя работа высоко оплачивается. Но вдвойне приятнее, когда она еще и оказывается благородной!

Я улыбнулась, быстро оделась, причесалась и, довольно подмигнув своему отражению в зеркале, спустилась на улицу.

Альбина Юрьевна восседала на переднем сиденье серебристого «Ниссана» рядом с симпатичным водителем лет тридцати двух — тридцати пяти. Он небрежно осмотрел меня и, услышав, как хозяйка что-то сказала, вышел из машины и открыл заднюю дверцу.

— Благодарю, — бросила я, усаживаясь в мягкое кресло, и машина лихо стартовала с места.

Жили Черкасовы в районе Набережной Космонавтов, в новом девятиэтажном доме, снабженном охраной. Альбина Юрьевна, выйдя из машины, подняла голову и посмотрела на один из красно-кирпичных балконов. Я проследила за ее взглядом, но никого не увидела. Моя клиентка вздохнула и, покачав головой, прошагала к подъезду.

Мы поднялись на девятый этаж, женщина отперла дверь, и мы прошли внутрь. В квартире было прохладно, даже холодновато: сплит-система, видимо, была установлена на минимальную температуру. В условиях нынешней жары это было, конечно, приятно.

Квартира Черкасовых оказалась двухуровневой. Альбина Юрьевна первым делом прошла по лестнице на второй этаж. Однако она очень быстро вернулась и, перегнувшись через перила, радостно провозгласила:

— Поднимайтесь, пожалуйста, Виталик вас ждет!

— А ваш муж дома? — полюбопытствовала я, ступая на лестницу.

— Увы, пока нет, — развела она руками. — И неизвестно, когда вернется. Он может задержаться допоздна, это обычное дело.

Я прошла по коридору второго этажа, сопровождаемая хозяйкой, к комнате, дверь в которую была приоткрыта. Альбина Юрьевна автоматически нацепила на лицо слащавую улыбку и толкнула дверь.

— Виталик, а вот и мы! — пропела она каким-то приторным голосом, который звучал преувеличенно ласково, с сюсюкающими интонациями.

Я, конечно, не мать, и даже не психолог, но все же мне показалось, что для разговора с сынишкой, которому уже перевалило за двадцать, подобный тон не очень-то подходит.

Решив особо не церемониться с нежным юным созданием, я прошла в комнату и столкнулась взглядом с миловидным молодым человеком с длинными волнистыми темно-русыми волосами, казавшимися очень мягкими. Парень полулежал на широком диване с дымчато-голубоватой обивкой. При моем появлении он поднялся. В его глазах виделись вопрос и оценка. Он скользнул по мне взглядом, чуть сощурился и неожиданно улыбнулся.

— Добрый вечер, — приятным тенором поприветствовал он меня. — Я Виталий, а вы — Татьяна Александровна?

— Да, Виталик, это та самая Татьяна Александровна, о которой нам рассказал дядя Витя, — все с той же слащавой манерой разговора влезла Альбина Юрьевна. — Ты уж поговори с ней, сынок, расскажи ей о…

— Альбина Юрьевна, — решительно вмешалась я, поскольку мне уже надоела эта материнская гиперопека. — Если я не ошибаюсь, именно Виталий был инициатором того, чтобы я принялась за эту работу? Тогда ваши уговоры побеседовать со мной выглядят несколько странно, согласитесь…

— Мама, оставь нас, пожалуйста, вдвоем, — попросил сын, пристально глядя на мать.

В его голубых глазах, явно доставшихся сыну от матушки, я неожиданно заметила злой огонек.

— Я просто думала, что, может быть, смогу помочь, — принялась оправдываться Альбина Юрьевна, но Виталик перебил ее:

— Мы и сами прекрасно справимся. Лучше приготовь нам что-нибудь.

— Хорошо, хорошо, сейчас я все сделаю, — прижимая ладони к груди, сказала Альбина Юрьевна и пошла к выходу. Однако у двери она все же обернулась и задержалась на несколько секунд.

— Мама, ну! — раздраженно повысил голос Виталик, и Альбина Юрьевна метнулась в коридор.

Я едва заметно улыбалась.

— Извините, — пробормотал Виталик, глядя в сторону. — Мама порой бывает невыносима.

— Давай не будем об этом, — попросила я. — Меня сейчас интересует конкретная информация, чтобы я могла начать расследование. Итак, рассказывай, с самого начала. Где и как ты познакомился с Марианной?

— В центре «Волга-спорт», — сразу же ответил Черкасов-младший. — Это было почти год тому назад. Я занимался там теннисом, а она пришла на фитнес. Я сразу обратил на нее внимание и предложил подвезти. Она согласилась. Так мы и познакомились…

— Чем она тебе понравилась? — мягко спросила я.

— Ну, это зачастую происходит иррационально, сложно объяснить с точки зрения логики, — пожал плечами Виталик. — Хотя и с этой стороны все понятно: Марианна была очень красивая, веселая. Яркая девушка, заметная. Но… Таких ведь много, понимаете? А понравилась мне именно она. Значит, дело в чем-то другом.

Он посмотрел на меня с недоумением, словно и сам не понимал, чем же еще его привлекла Марианна.

— Ладно, понравилась, и все! — махнула я рукой. — Она была совсем одинока, как я понимаю?

— Да, она из детского дома, — кивнул Черкасов.

— Ты что-нибудь знаешь о той ее жизни?

— Да, она неоднократно мне об этом рассказывала. Говорила, что она сирота. Детский дом вспоминала с теплотой, ни о ком слова плохого не сказала.

— Она давно приехала в Тарасов?

— Год назад и приехала!

— И сразу пошла на фитнес? — удивилась я.

— Ну, а что тут такого? — нахмурился Виталик. — Она была очень жизнелюбивая, хотела многое попробовать. Я ее прекрасно понимал: это мы выросли в городе, в благополучных семьях. А у нее многого не было, очень многого. И ей хотелось наверстать упущенное, все попробовать.

— В смысле — все? — насторожилась я. — Алкоголь, наркотики?

— Нет, — поморщился Виталик. — Я совсем не об этом! Марианна, кстати, была равнодушна к таким вещам. Я как раз сейчас понял, чем она меня зацепила. Она была… Неиспорченная, понимаете? Нет, она не была ограниченной простушкой из маленького провинциального городка, хотя и приехала именно оттуда. Она была очень одарена интеллектуально. Поверьте, это так, я бы просто не стал встречаться с девушкой, с которой мне неинтересно беседовать. Я вам попытаюсь объяснить! — воскликнул он и даже вскочил с дивана.

Я заметила, что в глазах его возникло возбуждение.

«А мальчик все же импульсивен, — отметила я про себя. — Интересно, до какой степени проявляется в нем это качество?»

— Ну, вы понимаете, у родителей денег много, да? — кивком ответил он за меня на свое утверждение.

— Ну, наверное, — вставила я, а Виталик продолжал:

— Сразу могу сказать — я с раннего детства ни в чем не нуждался. Отказа в средствах не знал. Позволить мог себе многое, хотя особо не наглел. Я вообще домосед по натуре, меня шумные компании не привлекают. Но, тем не менее, побывал, конечно, во многих местах. И алкоголь, конечно, пробовал, и сигареты…

— А наркотики? — осторожно спросила я.

— Траву курил пару раз, — признался Черкасов. — Но это давно было, еще на втором курсе. Но сразу бросил.

— Что? Не понравилось? — усмехнулась я.

— Наоборот, — признался Черкасов. — Понравилось, потому и бросил.

Я высоко подняла брови.

— Испугался, что смогу подсесть, — пояснил он. — А там и до синтетики недалеко. Сколько наших из универа ушли из-за того, что всего лишь пару лет назад начали «герой» баловаться. А начиналось все так невинно!

— Надо же, какой ты прагматик! — удивленно констатировала я. — И сила воли у тебя, оказывается, есть…

— Это из-за маменьки у вас сложилось обо мне мнение, как о хлюпике, — криво ухмыльнулся Черкасов, и я вдруг отметила в его тоне явное неуважение к матери.

Нет, он не высказывался оскорбительно в ее адрес, он вообще не стал давать ей никаких характеристик, но я безошибочно поняла: Виталик Черкасов не уважал свою мать, для которой он сам был, кажется, центром Вселенной…

— Ты хотел рассказать о своем отношении к Марианне, — напомнила я.

— Да! — подхватил Черкасов. — Понимаете, она была не такая, как другие девушки. Она была… Настоящая! Марианна не была подвержена никаким стереотипам. Ну, как обычно проводят свободное время большинство современных девушек? Дискотеки, ночные клубы, бары… В качестве подарков, естественно, они предпочитают драгоценности, косметику, новый телефон. Ноутбук, шубу — куда же без нее! — или даже машину, смотря по финансовому состоянию кавалера. А знаете, что Марианна попросила меня ей купить, когда я пригласил ее в бар?

— Что же? — заинтересовалась я.

— Килограмм черешни! — улыбнулся Виталик, и в глазах его появилось ностальгическое выражение. — Как раз стоял июль, мы катили по городу, мимо рынка проезжали, а там черешня — крупная такая, спелая, почти черная. Так вот, в бар Марианна, кстати, пойти отказалась, а вот на черешню набросилась с удовольствием. Я ее понимал: в детдоме она такого, конечно, не видела.

— И что? Ей совершенно были неинтересны развлекательные заведения города? — недоверчиво спросила я. — Ты же говорил, что ей хотелось все попробовать!

— Да, но не в том смысле. Попробовать — значит, посмотреть и оценить. Мы ходили с ней и в бар, и в ночной клуб, но после первого же посещения Марианна составляла свое представление об этих заведениях и больше идти туда не хотела. Понимаете? Увидела — не понравилось — «больше не пойду». Я говорю, она не была порочной.

— Да никто ее в этом и не обвиняет, — пожала я плечами.

— Мама могла наговорить вам что угодно, — буркнул Виталик. — Я знаю, что они с отцом не любили Марианну. Они хотели, чтобы я нашел девушку своего круга, — последние слова он произнес с манерно-чопорными интонациями, явно передразнивая родителей. — А девушки моего круга — все, как одна, похожи друг на друга, — заключил он своим обычным голосом. — А Марианна не боялась быть непохожей на кого-то.

— Над ней не посмеивались? Не называли старомодной?

— Пробовали, — неожиданно рассмеялся Виталик. — В медучилище одногруппницы какие-то начали к ней прикалываться, а она их так отметелила! Сумкой медицинской.

— Вот как? Боевая девушка, однако! — покачала я головой.

— Еще какая! — восхищенно проговорил Виталик. — Она себя в обиду не давала, всегда могла постоять за себя!

«Ну, понятно, детдомовское детство не прошло для нее даром, — отметила я про себя. — Не могло ли оно вылиться в склонность любые разногласия решать через драку? А это чревато… Всегда найдется тот, кто сильнее тебя. Не физически, так по уму…»

Вслух же я спросила:

— У вас были близкие отношения? Извини, что спрашиваю, мне это нужно.

Виталик искоса посмотрел на меня и усмехнулся, отвернувшись к окну.

— Да, были, — наконец произнес он. — Совсем недавно…

— В смысле? — осторожно уточнила я.

— Марианна долго не хотела. Я сперва настаивал, потом просто ждал. Понял, что если я напролом пойду, она меня совсем отошьет.

— Или сумкой отметелит, — улыбнулась я.

— Нет, что вы, она со мной была нежной, — вздохнул Виталик, и в голосе его зазвучали грустные нотки.

— Ладно, с лирикой мы определились, теперь давай перейдем к сухим фактам, — постаралась я своим тоном настроить его на деловой лад. — По факту смерти Марианны ты что-нибудь знаешь?

— Ее отравили, — как-то растерянно произнес Черкасов.

— Это я уже поняла, — махнула я рукой. — Где, когда? Точная дата, время смерти…

— Это произошло девятнадцатого июня, — ответил Виталик. — Сразу после обеда. У Марианны закончились занятия, и она пошла к одному своему знакомому. Он врачом на «Скорой» работает, она собиралась у него капельницу взять. Они как раз учились системы ставить, она хотела потренироваться.

— На ком? — подняла я бровь.

— Ну, можно было и на мне, — пожал он плечами. — Я не возражал. Витаминчики покапать — всегда полезно.

— Фамилия этого врача? И откуда она его знает?

— Она с ним на практике познакомилась. Фамилия его Лебедев, зовут Анатолий. Я его видел пару раз, Марианна забегала к нему то за тонометром, то за лекарствами какими-то.

— Ну и как он тебе?

— Нормальный мужик, — снова пожал плечами Черкасов. — Спокойный.

— А ты не ревновал к нему Марианну? Не боялся, что она периодически к нему «забегает»? — прищурилась я.

— Нет, что вы! — Виталик посмотрел на меня с таким удивлением, словно я сморозила несусветную глупость. — Он ведь старый уже! Ему под сорок!

«Да уж, — с досадой подумала я. — Просто совсем глубокий старик!»

И невольно я позавидовала юности Черкасова, его возрасту, когда все, кто старше двадцати пяти, кажутся тебе пожилыми людьми.

— Ты с ним беседовал после смерти Марианны?

— Нет, я не подумал как-то… Мне не до того было, — смутился Виталик.

Видимо, мысль побеседовать с главным свидетелем совершенно не приходила ему в голову. Что ж, это понятно, если ты не собираешься лично заниматься расследованием убийства. Но по-человечески-то… неужели ему не было интересно?

— Но я читал его показания, — немного порадовал меня Виталик. — К нам из милиции приходили, я их попросил… Так вот, там сказано, что Марианна пробыла у него совсем немного, всего пару минут. Даже в квартиру не проходила. Взяла капельницу, они перебросились парой фраз с Лебедевым, и она уже собралась уходить. Вышла из квартиры и почувствовала себя плохо. Лебедев сказал, что она схватилась за сердце и стала оседать на пол, прямо на лестнице. Он ее подхватил, хотел занести в квартиру и тут понял, что она уже умерла. Он тут же вызвал «Скорую» и милицию. Те констатировали смерть.

— А самого Лебедева не задержали по подозрению? — удивилась я. — Он же первая кандидатура!

— Задержали, — кивнул Черкасов. — Но потом выпустили.

— Почему?

— Вот этого я не знаю, — покачал он головой. — У нас милиция еще до его задержания побывала.

— Ты после этого и решил к частному детективу обратиться?

— Ну да, — подтвердил он. — А что делать, раз милиция не может убийцу найти? Лебедева выпустили, а никого другого не арестовали.

— А ты сам как считаешь? Лебедев не может быть виновником смерти Марианны?

— Думаю, нет. Зачем это ему? Они и общались-то чисто по делам. По мелким, профессиональным.

«Ой ли? — подумала я. — Это еще нужно выяснить. Пока что я вижу только одну сторону медали, очевидную для Виталика. И насчет этого Лебедева надо мне поинтересоваться в милиции как можно скорее. Интересно, кто ведет это дело? Хорошо бы, кто-то из своих».

— Адрес Лебедева тебе известен? — спросила я.

— Точно не знаю, но показать могу. Мы как-то заходили к нему вместе с Марианной. Это возле Липок, такой сталинский дом с монументальными подъездами, знаете?

— Знаю, конечно, — кивнула я.

— Третий этаж, дверь направо. Металлическая.

— Хорошо, — я записала данные в блокнот. — Марианна приехала из Пензы?

— Да, из Пензы. Год тому назад.

— Номер детского дома, в котором она воспитывалась?

— Восемь, — на мое удивление, сразу ответил Черкасов.

— Фамилия девушки?

— Новожилова. Марианна Викторовна.

— Фотографии ее у тебя есть?

— Да, конечно, — Черкасов с готовностью подошел к угловому компьютерному столу, пощелкал по клавиатуре и открыл папку с фотографиями.

Марианна была действительно красивой девушкой: чуть выше среднего роста, длинные черные волосы, карие с зеленью глаза, отличная спортивная фигура… Выглядела она действительно броско, заметно. И одежда ее была яркой, но небезвкусной. Модная обувь, разные по цвету и моделям сумки… Я внимательно рассмотрела девушку на всех снимках и повернулась к Виталику:

— Откуда у нее деньги на фитнес? Она работала?

— Нет, только подрабатывала Ну, уколы, там, делала на дому и все такое.

— Так откуда деньги? Ты ей давал?

— Нет. Хотя я старался помогать ей по мере сил — мне это несложно. Но Марианна умела распоряжаться средствами. Она не была транжирой.

— И все же? Со стипендии медучилища не будешь менять сумки под каждый наряд, — кивнула я на фотографии. — Да и фитнес стоит недешево. А ведь ей еще и питаться нужно было. Родителей у нее нет, помочь некому. Ты много давал ей денег?

— Нет, немного. Но ей что-то полагалось от государства, кажется, как выпускнице детского дома. Я не знаю, сколько конкретно ей платили, никогда не интересовался этим. Но Марианна не жила впроголодь. К тому же в Пензе она продала квартиру.

— Квартиру продала? — изумилась я. — Это уже интересно!

— Ну да. Им же по окончании детского дома выделяют жилье. Марианне досталась однокомнатная квартира. Но она не хотела жить в Пензе, продала квартиру и приехала в Тарасов.

— Однако здесь она жилье не приобрела? Правильно я понимаю? — задумчиво спросила я.

— Не приобрела. Ей же дали комнату от общежития — зачем покупать? Это она так рассуждала.

— А деньги от продажи квартиры непонятно где… — протянула я и, повернувшись, прямо обратилась к Виталику: — Тебе что-нибудь известно про эти деньги?

— Ну, знаете! — возмущенно вскинул он голову. — За кого вы меня принимаете? Чтобы я задавал ей такие вопросы!

— Да не кипятись ты, — поморщилась я. — Кипяток прямо такой крутой! А принимаю я тебя за человека, который был близок этой девушке! Может быть, ближе всех, поскольку больше никого в этом городе у нее не было. И я думаю, что она должна была именно с тобой делиться своими планами. Или я ошибаюсь?

— Нет, все так, — сбавив тон, кивнул Виталик со вздохом. — Но об этих деньгах мы действительно никогда не говорили. Меня они не интересовали, а Марианна… Я вам уже говорил, что она была практичной девушкой. У меня не было сомнений, что она правильно распорядится этими средствами. В банк положит, к примеру.

— Но ведь она сирота! Наверняка она была неопытна в таких вопросах. Ее вполне могли обмануть какие-нибудь мошенники.

— Не знаю, не знаю, — повторил Черкасов. — Мы это не обсуждали.

«Ладно, сама выясню, то есть постараюсь выяснить это в милиции. Может, они уже успели что-то раскопать? Интересно, где эти деньги и кому они теперь достанутся? Понятно, что завещания у девятнадцатилетней девчонки скорее всего никакого и не было… Кому в таком возрасте придет в голову составлять завещание? Но чем черт не шутит? В общем, нужно все это уточнить. Виталик, конечно, оказался полезнее, чем его мама, но все же информации маловато. Нужно ехать в милицию и к Лебедеву. А также в училище и в общежитие. А потом, если понадобится, и в Пензу смотаться. И все это следует начать завтра, прямо с утра».

Разговор с Виталиком, пожалуй, пора было заканчивать. У меня осталось всего несколько вопросов, после чего я собиралась попрощаться с ним, но тут послышался стук в дверь, затем она мгновенно отворилась, и на пороге появилась Альбина Юрьевна. Было совершенно очевидно, что постучалась она чисто для проформы.

— Я прошу прощения, что задержалась с угощением, — начала она, внимательно оглядывая лицо своего сына. — Сергей Николаевич приехал с работы, мы разговаривали… Татьяна Александровна, милости прошу поужинать с нами. Мы как раз садимся за стол. Виталик, и ты… идемте.

Виталик вопросительно посмотрел на меня. Я хотела было отказаться, но потом подумала, что за столом смогу пообщаться с Черкасовым-старшим, чтобы «определиться» со всем их семейством за один вечер.

— Хорошо, спасибо, — я поднялась и пошла вслед за Альбиной Юрьевной, которая спускалась впереди меня, цокая по ступенькам подметками своих домашних туфелек леопардовой расцветки, на небольшом каблучке.

Сергей Николаевич уже восседал в просторной гостиной за столом. Это был мужчина лет сорока семи, невысокий, с не очень выразительной внешностью, чуть лысоватый, в очках с тонкой золотистой оправой. Одет он был в стандартный, хотя и хорошо сшитый, серый костюм. Сергей Николаевич, нахмурившись, читал газету. Увидев всю нашу компанию, он отложил ее, протер очки салфеткой и пристально посмотрел на меня водянистыми серыми глазами. Я отметила, что Виталик своей миловидностью и смазливостью явно пошел в мать. Черты лица его отца были гораздо более простыми и блеклыми.

«Такой тип внешности хорошо бы подошел для наружки, — невольно подумала я, подавляя улыбку. — Пройдешь мимо — и не заметишь!»

— Сережа, это и есть Татьяна Александровна, она уже взялась за работу. Сразу видно настоящего профессионала, недаром Витя ее так хвалил! — чрезмерно бодрым и оптимистичным голосом заговорила Альбина Юрьевна, легонько подталкивая меня к столу.

— Добрый вечер, — скучным голосом проговорил Черкасов. На лице его не отразилось никаких эмоций.

Мы сели за стол, и появившаяся домработница разлила по тарелкам суп с фрикадельками.

— У нас всегда поздний обед, — с извиняющейся улыбкой проговорила Альбина Юрьевна. — Это все из-за Сережиной службы. Он так много работает! И мы все из-за этого страдаем. Я просто плакать готова!

«Посмотрела бы я, как бы ты запричитала, если бы он лишился своей службы! Навзрыд бы зарыдала!» — неожиданно со злым сарказмом подумала я: Альбина Юрьевна начала меня раздражать своей чрезмерной эмоциональностью, всеми этими «ахами» и «охами».

— Очень вкусно, — вежливо откликнулась я, попробовав суп.

— Виктор Павлович говорил, что обычно вы тратите на расследование дня три-четыре, это так? — спросил вдруг Сергей Николаевич, не отрываясь от еды.

Виталик бросил на него быстрый взгляд.

— По-разному бывает, — уклончиво ответила я. — Но это редко занимает больше недели.

Черкасов ничего не ответил, лишь неопределенно кивнул. Во взгляде Виталика я уловила настороженность. Наверное, он испугался, что отец может поставить какие-то условия, ограничивающие мои действия, и это заставит меня отказаться от расследования. Но Черкасов-старший больше ничего не сказал на эту тему.

После обеда нам подали кофе с мороженым — натуральный, крепкий, горячий — отличный десерт! Покончив с ним первым, Сергей Николаевич поднялся и, бросив жене: «Я в кабинет», хотел было покинуть гостиную, но я окликнула его:

— Сергей Николаевич, можно задать вам пару вопросов?

Черкасов застыл на месте, после чего произнес:

— Да, разумеется. Спрашивайте.

— Наедине, — уточнила я.

Его раздумье длилось буквально полсекунды:

— Хорошо, после десерта загляните ко мне.

По тому, как нахмурились тоненькие выщипанные брови Альбины Юрьевны, я сделал вывод, что ей не очень-то приятен такой поворот событий и она не совсем довольна моим поведением. Но вот тем ли, что я останусь с ее мужем наедине, или же тем, что я осмелилась потревожить его после тяжелого трудового дня, — этого я так и не смогла определить.

Не отказавшись от второй чашки — уж очень вкусным был кофе, нечасто встретишь подобный, будучи у кого-то в гостях, — я решила закончить беседу с Виталиком.

— С кем Марианна общалась в училище и в общежитии? Ты знаешь какие-нибудь имена?

— У нее не было близких подруг, — сразу же ответил он. — Так, приятельницы. В комнате она жила с девушкой по имени Наташа. Я видел ее несколько раз, когда мы заходили к Марианне.

— Ты бывал у нее в общежитии? — удивленно спросила Альбина Юрьевна, застыв с чашкой в руке, и уголки ее губ поползли вниз.

Виталик не удостоил мать ответом и снова заговорил со мной:

— А в училище она со всеми общалась одинаково дружелюбно.

— За исключением тех девушек, которых она отметелила сумкой, — напомнила я ему.

При этих словах Альбина Юрьевна аж подскочила на стуле.

— Марианна дралась?! — с ужасом, показавшимся мне несколько преувеличенным, даже притворным, спросила она у сына.

Виталик проигнорировал вопрос матери, сморщившись при этом, однако, словно съел кислую дольку лимона. Альбину Юрьевну подобная реакция явно не удовлетворила.

— Виталик! — повысила она голос. — Что, Марианна была такой хулиганкой?

Виталик резко повернулся к матери. Несколько секунд он смотрел ей прямо в глаза, причем взгляд у него был таким, что у меня даже мурашки пробежали по спине. Затем он медленно приблизил свое лицо почти вплотную к лицу матери и тяжело выдохнул:

— Нет!

Альбина Юрьевна, не ожидавшая подобного, отшатнулась и уже с неподдельным ужасом уставилась на сына. Некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Мама, — наконец глухо, но твердо произнес Виталик. — Я тебя очень прошу, никогда — ты слышишь, никогда! — не касайся имени Марианны и всего, что с ней связано! — Затем он повернулся ко мне и совершенно спокойно произнес: — Одну из ее знакомых девушек звали Катя Переверзева. Вторую я по имени не знаю, но, думаю, это можно выяснить в училище. Вы собираетесь туда поехать?

— Да, причем завтра.

— А еще куда? — поинтересовался Виталик.

Я улыбнулась.

— В разные места, — ответила уклончиво. — Ты уж за меня не беспокойся, я знаю, что делать.

— Просто Виталик переживает за исход расследования, — не упустила возможности вставить свой комментарий Альбина Юрьевна.

— Расслабься, — бросила я ему, стараясь не обращать внимания на мамашу. — У меня еще не бывало нераскрытых дел. Спасибо за обед, я еще совсем немного у вас задержусь. Где кабинет вашего мужа?

Альбина Юрьевна, разумеется, поднялась и лично пошла меня провожать. Введя меня в кабинет, она — словно бы невзначай — хотела остаться там, но Сергей Николаевич смерил ее молчаливым, но красноречивым взглядом, и супруга нехотя удалилась.

Кабинет хозяина дома был оборудован без помпы, очень функционально. За время пребывания в одиночестве Сергей Николаевич успел снять пиджак и остался в светло-сиреневой рубашке с короткими рукавами и в брюках. Он сидел за письменным столом перед включенным компьютером. Однако я заметила, что никаких важных данных на экране не высвечивалось: там красовалась раскладка старого доброго пасьянса.

Черкасов предложил мне сесть и молча смотрел на меня, не задавая никаких вопросов и, видимо, предоставив мне эту прерогативу.

— Вы общались с милицией? Они делились с вами версиями о произошедшем? — сразу же перешла я к делу.

— Версиями не делились. Потому что, как я думаю, у них и самих их нет, — усмехнулся Черкасов. — Правда, мне пообещали, что этим делом займется лично начальник убойного отдела.

— Вы хорошо знали Марианну?

— Постольку-поскольку, — ответил Сергей Николаевич. — Сами видите, во сколько я домой приезжаю. Да и они, молодежь, в смысле, не очень-то стремились сидеть в нашей компании, как вы понимаете. Но за столом мы общались, конечно.

— Альбина Юрьевна призналась, что ей не очень нравился выбор сына, — осторожно бросила я, внимательно следя за реакцией Черкасова.

— Альбине не понравился бы любой выбор Виталика, — засмеялся Сергей Николаевич. — Увы, из нее выйдет ужасная свекровь. Можно только посочувствовать нашей будущей невестке.

— Откровенно, — склонила я набок голову, с легкой улыбкой оценив этот ответ.

— Объективно, — пожал плечами Черкасов. — Когда Виталику было всего три года, Альбина призналась, что уже заранее ненавидит его будущую жену.

— Вот даже как? — удивилась я.

— В общем-то, ничего странного. Женщин такого типа много.

— Вы заговорили об отношениях невестка-свекровь. У Виталика были такие планы — жениться?

— Если и были, то он с нами не делился. Но нет, думаю, вряд ли. Не в ближайшем будущем. Ему же нужно закончить университет. Да и Марианна училась. Да и вообще, сейчас многие молодые люди не спешат скрепить свой союз брачными узами. Что ж, это вполне объяснимо: они же и так все имеют! Зачем им эти сложности? Хотя в натуре Виталика, надо отметить, романтизм присутствует.

— А вы были бы против этого брака? — прямо спросила я.

— Да, — столь же прямо ответил Черкасов, не отводя глаз.

— Почему? Вас смущало материальное положение Марианны?

— Нисколько, — покачал он головой. — Я бы обеспечил Виталика и его молодую жену всем необходимым. Татьяна Александровна, неужели вы думаете, что я рассчитывал бы на то, что моего сына будет содержать жена или ее родители? Уж наверное я вполне в состоянии позаботиться о его будущем. И о многом я уже позаботился. Меня в большей степени волновала наследственность невесты. Вы ведь в курсе, что она — детдомовская?

— Да, — подтвердила я.

— Ну вот, это все и объясняет. Кто были ее родители? Неизвестно! Может быть, это какие-то алкоголики, наркоманы, убийцы или вообще психически нездоровые люди? А от этого, извините, зависит здоровье моих внуков! И я не мог легкомысленно отнестись к этому вопросу.

— Так вы запрещали эти отношения?

— Разве можно что-то запретить взрослому сыну? Нет, в принципе, можно, конечно. Можно пригрозить, лишить финансирования или чего-то еще… Но я не думаю, что это — лучший выход.

— Но вы говорили с сыном на эту тему?

— Говорил. Но каждый из нас, что называется, остался при своем.

— И что же вы еще предприняли?

— Ничего, — с легким удивлением пожал плечами Черкасов. — Я просто решил запастись терпением, практически будучи уверен, что со временем все само пройдет. Виталик пресытился бы романтикой и ему бы стали в тягость эти отношения. Все-таки, какой бы милой ни была эта девушка, детдомовское воспитание в ней чувствовалось. Это только в сказках люди с разным социальным положением живут долго и счастливо. В реальности милому принцу добрейшая бессловесная Золушка осточертела бы уже через пару месяцев.

— Давайте все-таки оставим сказки в стороне, — улыбнулась я. — Значит, вы не требовали, чтобы Виталик разорвал отношения с Марианной, хотя и были против?

— Нет. Он бы все равно их не разорвал на этом этапе.

— И тем не менее именно вы нанимаете частного детектива, чтобы расследовать обстоятельства смерти Марианны?

— Поймите меня правильно, Татьяна Александровна. Для меня важнее всего, чтобы вся эта история поскорее закончилась. И ради этого я готов пойти на такую мелкую жертву. Мне проще заплатить частному детективу, чем потерять доверительные отношения с сыном.

И он с легкой насмешкой посмотрел на меня.

— Что ж, вы мудрый человек, — кивнула я. — Значит, вас не очень-то волнуют результаты расследования, лишь бы они прояснились как можно скорее?

— Можно сказать и так, — согласился Черкасов. — Хотя это звучит, наверное, несколько цинично. Но я хочу, чтобы Виталик получил то, что ему сейчас и нужно, чтобы эта история не затянулась надолго и не мешала ему жить дальше. А в том, что он быстро успокоится, я не сомневаюсь. И девушек таких, как Марианна, в его жизни будет еще не одна. Что же касается фактов по этому делу, то, думаю, вам лучше поинтересоваться всем этим в милиции. Да и друзья Марианны могут рассказать о ней куда больше, чем я. Надеюсь, я прояснил свою позицию?

— Да, вполне, — кивнула я, поднимаясь. — Что ж, Сергей Николаевич, спасибо за беседу. Если вам понадобится узнать, как продвигается расследование, можете мне звонить.

Черкасов кивнул и углубился в экран.

Не успела я покинуть его кабинет, как буквально сразу же, словно бы из-под земли, нарисовалась Альбина Юрьевна. Во взгляде ее угадывалось любопытство, которое она не могла скрыть, ей хотелось выяснить, как пришла моя беседа с ее мужем. Отделываясь от мадам общими фразами, я прошла в прихожую, быстренько обулась и, попрощавшись с хозяйкой и с выглядывавшим из-за ее плеча Виталиком, поспешила на выход.

— Шофер ждет внизу, — сказала Альбина Юрьевна. — Он вас отвезет.

Что-то неуловимое послышалось мне в ее голосе, нечто, показавшееся мне странным, но я так и не поняла, что это было.

До дома меня доставили очень быстро, однако когда я поднялась в квартиру, то обнаружила, что уже половина двенадцатого ночи. Но, поскольку материала для анализа у меня пока что было маловато, а усталость после недельного пребывания на Волге давала о себе знать, я не стала ничем «грузиться», а просто расстелила постель и улеглась спать, оставив все дела до завтра.