Сладкий ужас

Марина Серова

Вряд ли кто-либо узнал бы в этой законченной наркоманке секретного агента Юлию Максимову по кличке Багира. Именно в таком виде ей предстояло проникнуть на странное засекреченное предприятие на Северном Кавказе. Там работали наркоманы, которых для этого вербовали по всей стране. Они переправлялись на Кавказ, и ни один из них оттуда не вернулся. Внедрившись на объект, Юля уже на вторую ночь со сладким ужасом понимает, что хочет остаться здесь навсегда…

Глава 2

От моего дома до Северного Кавказа было немногим более тысячи километров, и если бы дороги позволяли развить на них скорость, доступную моему «Ягуару», то я могла бы добраться до места за четыре часа.

Но таких дорог, к несчастью, в нашей стране никогда не было, и ничто не говорит о том, что они появятся в ближайшем будущем. Кроме того, мне по пути необходимо было сделать несколько остановок. И пока неизвестно, сколько они потребуют времени.

У меня был выбор: либо перебираться из города в город на поезде, либо хотя бы половину пути проехать на машине.

Наверное, я бы выбрала поезд, поскольку моя Раиса Сулейманова никогда не могла бы и представить себя на машине такого класса, но, во-первых, мне хотелось опробовать свой «Ягуар» в деле, — до сих пор я прокатилась на нем несколько десятков километров по городу, а это все равно, что ездить на гоночном автомобиле по тротуару.

Второй причиной, почему я выбрала автомобиль, было то, что мне еще некоторое время хотелось остаться собой.

Я ничего не имею против Раисы Сулеймановой, но, в отличие от меня, она — наркоманка, со всеми вытекающими отсюда последствиями, вплоть до внешнего вида и гигиены.

Для большей достоверности, я еще вчера сделала себе несколько уколов в вену, чтобы мои руки при случае никого бы не удивили нетронутостью. При этом я использовала большую иглу и втыкала ее несколько раз, поэтому мои вены на левой руке были довольно живописны, и мне даже удалось добиться пары симпатичных синяков.

Сегодня я повторила эту процедуру без всякого удовольствия, хотя колола я себе витамины и глюкозу, но укол — он и есть укол, и может вызвать положительные эмоции разве что у законченного наркомана…

Ну и наконец, три или четыре пересадки с поезда на поезд и залы ожидания между ними… Одна мысль об этом укрепила меня в принятом решении, и я с удовольствием отправилась в гараж, чтобы вывести оттуда своего красавца.

Всю одежду Раисы я сложила до времени в багажник, поскольку, если бы я вырядилась в нее уже теперь, то меня остановил бы первый постовой. Он сразу бы обнаружил несоответствие пассажира и автомобиля, и мне пришлось бы долго объяснять ему, что это моя собственная машина.

Я проснулась сегодня на рассвете, поэтому, несмотря на то, что потратила несколько часов на сборы и прощание с домом, к обеду я надеялась быть уже в Волгограде, где проживал, по моим сведениям, один из тех людей, с которыми мне нужно было повидаться.

Как только я оказалась за городом, — а на то, чтобы выехать из него, мне потребовалось около часа, — я смогла убедиться в преимуществах своей машины перед бесконечными «Фордами» и «БМВ», которых я обгоняла при каждом удобном случае, особенно, если за рулем видела раздутого от гордости толстяка.

Надо было видеть эти перекошенные от злости физиономии!

Я добралась до Волгограда намного раньше обеда.

Теперь мне необходимо было оставить машину на автостоянке, а потом переодеться и перевоплотиться в Раису, что я и сделала при первой возможности.

* * *

Кафе «Юность», куда лежал мой путь, пользовалось в Волгограде недоброй славой. Когда-то это было довольно популярное кафе, но с годами, переходя из рук в руки, оно все более ветшало и постепенно растеряло приличную часть своей публики. И уже несколько лет как окончательно превратилось в забегаловку для посетителей самых непритязательных. Оно даже утратило свое название, так как вывеску однажды сняли, поскольку ее разбили, а очередной хозяин решил ее не восстанавливать.

Завсегдатаи называли кафе по-разному. Самое пристойное из его имен было «Гадюшник». Все понимали, что лучшего названия бывшее кафе сейчас не заслуживает.

Одно время здесь чуть ли не ежедневно происходили драки. Но теперь и эта агрессивная часть публики покинула свое некогда любимое заведение.

С тех пор его облюбовали тихие алкоголики и наркоманы, у которых уже не было ни сил, ни желания драться и спорить друг с другом. Хозяин заведения торговал в основном теперь дешевым вином и очень плохой водкой без всякой наценки. И, может быть, давно бы разорился, если бы не его основной «бизнес». Каждому школьнику в районе было известно, что в этой забегаловке можно в любое время разжиться «дурью», «колесами», «ханкой»…

Такие места есть, наверное, в любом городе, и если их до сих пор не уничтожили, то, видимо, потому, что они выполняют роль своеобразных отстойников для всякой «шушеры».

Хозяин и сам был всего лишь «шушерой», мелкой сошкой в огромной сети наркобизнеса, которого в любой момент могли подставить его же поставщики.

Кроме того, он был для них каналом связи, что и явилось основной причиной моего к нему визита.

Мне было известно, что иногда он сам стоит за стойкой и ведет дружеские беседы с постоянными клиентами, но в этот раз его на месте не было. Посетителей обслуживала не слишком трезвая «красотка» с полным ртом золотых зубов, которой на вид с одинаковым успехом можно было дать и двадцать восемь и сорок лет.

Я достала из кармана джинсов какую-то мелочь и направилась в ее сторону. Раиса Сулейманова в моем исполнении не была законченной наркоманкой. Она была бывшей «неформалкой», которая несколько лет баловалась винцом и «травкой» и, что называется, добаловалась.

Еще утром с помощью питательного крема я привела свои волосы в надлежащий вид, и они выглядели теперь немытыми, как минимум, месяц. Немного я поработала и над лицом, и с помощью немудреной косметики добилась эффекта припухлости, причем нездоровой, и следов заживающего синяка под глазом.

Я должна была производить впечатление женщины, которой до «низа» осталось еще годик-другой, и по взгляду «красотки» поняла, что именно так и выглядела. В ее глазах было не осуждение, а скорее сострадание и понимание, она воспринимала меня как одну из своих многочисленных клиенток, которые пока балансировали на грани…

Она и сама могла оказаться по эту сторону прилавка и наскребывать по карманам какую-то мелочь на стакан вина или рассчитывать на щедрость завсегдатаев заведения мужского пола.

— Чего желаешь, подруга? — спросила она меня.

— Вина, — тихо сказала я, выложив на прилавок несколько мелких монеток.

— Может, лучше спиртику? — сочувственно посоветовала она. — Те же деньги, а кроет — не вину чета.

— Да нет, — отказалась я. — Мне поправиться.

— Ну смотри, — пожала плечами она, наливая полный стакан дешевого вина.

Я облизала свои губы, демонстрируя мучительную жажду, и «красотка», заметив это, рефлекторно проглотила слюну.

Я отпила глоток, не отходя от прилавка. Вино оказалось не таким уж противным, поэтому я вздохнула с облегчением.

— А Роман у себя? — спросила я у не сводящей с меня глаз продавщицы.

— На месте, — кивнула она. — Ты к нему, что ли?

— По делу.

— К нему без дела только милиция ходит, — хохотнула она. — Сейчас позову.

Она вышла в дверь, и, пока ее не было, я незаметно для окружающих вылила большую часть стакана в мойку, оставив на его дне буквально один глоток.

— Зайди сама, — с серьезным лицом сказала мне «красотка». — Вино можешь с собой взять.

Я воспользовалась ее советом и со стаканом в руке отправилась в «кабинет» к хозяину. Кабинет вполне соответствовал забегаловке, хотя сам Роман выглядел прилично. Дорогой костюм, часы с браслетом, золотая печатка на безымянном пальце — все в нем свидетельствовало о его респектабельности.

Когда я присела к его столу, он говорил с кем-то по телефону:

— Конечно, дорогой, — показав мне указательный палец, что должно было означать одну минуту, говорил он в трубку, одновременно записывая что-то на листе бумаги. — Конечно. Я думаю, через пару дней прислать к тебе человечка. Ну, будь здоров!

Я сидела напротив него на краешке стула, сжимая в руках граненый стакан и время от времени делала из него микроскопические глотки.

Роман взглядом профессионала осмотрел меня с ног до головы, прошелся взглядом по моим истертым джинсам, вылинявшей майке и застиранной куртке, задержал на секунду взгляд на моих пальцах, которым я посвятила сегодня полчаса и теперь не жалела об этом.

Ногти мои были пострижены коротко, но так, что под ними невооруженным глазом можно было увидеть «многодневную грязь». Для большего эффекта я использовала для этого детский пластилин.

Я допила вино и несмело поставила пустой стакан к нему на стол.

— Я вас слушаю, — наклонил он ко мне голову.

— Я еду на Кавказ… — начала я.

— Так! — подбодрил он меня.

— Мне посоветовала подруга.

— Куда именно?

— Я точно не знаю… — сказала я неуверенно и рассказала ему ту версию, которую выучила назубок еще вчера вечером.

Она сводилась к тому, что моя питерская подруга прошлым летом сумела прожить несколько месяцев на Кавказе, время от времени выполняя поручения одного «дядечки», поручения касались наркотиков и всего, что с ними связано.

Это нужно было для того, чтобы сказать этому самому «дядечке» в Краснодаре, что меня к нему послал Роман, без такой рекомендации там появляться было рискованно, а Роман время от времени посылал к нему своих «клиентов».

— А чего вас на Кавказ-то потянуло? — спросил Роман. — Может быть, здесь останетесь? С работой помогу.

Видимо, я произвела на него недостаточно унылое впечатление, и он надеялся с выгодой использовать меня в своем «бизнесе». Но я была готова к такому повороту событий. Ни слова не говоря, я закатала рукав куртки и показала ему свои вены.

— Понятно, — вздохнул он. — И давно?

Я печально кивнула головой несколько раз, всем своим видом демонстрируя, что «сижу на игле» всерьез и не надеюсь слезть с нее теперь уже до конца.

Роман взял со стола листок бумаги, но прежде чем написать на нем несколько слов, спросил:

— Тебе сколько лет-то?

— Двадцать шесть, — сказала я, что соответствовало паспортным данным Раисы.

Я сообщила ему имя и фамилию, после чего он размашисто написал мне на листочке координаты моего следующего адресата в Краснодаре.

— На дорогу-то у тебя есть? — спросил он неожиданно, и мне показалось, что он собирается снабдить меня необходимой суммой.

— Конечно, я отложила, — заверила я его, пряча записку в карман куртки.

— Ну, тогда передавай привет, — улыбнулся он невесело.

Через полчаса я уже сидела в своем «Ягуаре» и размышляла на тему, ехать мне в Краснодар прямо сейчас или подождать до утра.

Я не могла появиться у Рустама (так звали «дядечку» в Краснодаре) раньше завтрашнего вечера, без машины быстрее туда не добраться, но в Волгограде мне тоже нечего было делать, поэтому я, не медля, отправилась в путь.

Основной моей задачей было теперь постараться выглядеть в Краснодаре так, чтобы не вызвать у Рустама никаких подозрений. А встреча с Романом доказала мне, что это вполне возможно.

До Краснодара было не меньше шестисот километров, торопиться мне было некуда, поэтому по пути я сделала несколько остановок, после каждой из которых все более походила на Раису Сулейманову и все меньше напоминала себе владелицу двухэтажного особняка.

На первой остановке я искупалась. Лет сто назад можно было, наверное, искупавшись в реке, почувствовать себя чистой. Над нашими речками на совесть потрудились многочисленные комбинаты на их берегах, поэтому из воды ты выходишь в жирных пятнах мазута, которые невозможно удалить без керосина, благоухающим ароматами неизвестного синтетического происхождения, а кожа твоя покрывается мелкой красной сыпью, скорее всего аллергической, поскольку мы до сих пор не сумели приспособиться ко всей таблице Менделеева.

Все это я испытала на собственной шкуре, причем буквально. Моя нежная еще пару часов назад кожа теперь напоминала скорее шкуру.

На второй остановке я повалялась в стогу, и не нашла в этом никакой прелести.

Чихая от пыли и разгоняя многочисленных мышей, я выкарабкалась оттуда на четвереньках, побродила в сандалиях по проселочной дороге, отчего мои ноги насквозь пропитались въедливой красноватой пылью, и окончательно перестала себя ощущать цивилизованным человеком и женщиной.

Но впереди меня ждала еще одна остановка, и она должна была стать последним штрихом в образе Раисы Сулеймановой.

На этот раз я остановила машину на обочине дороги у чахлого лесочка на берегу заболоченной речки. Это абсолютно соответствовало моим намерениям. Более гиблого места после захода солнца нельзя себе и представить.

Стоило мне только выбраться из салона автомобиля, как меня окружил целый рой комаров, которым я со смирением отдалась на съедение.

Эта пытка продолжалась минут десять. И только после этого я отомстила им! Я исхлестала себя с головы до ног, не оставив в живых ни одного летающего кровопийцы!

Все руки после этой расправы были у меня в крови, а лицо напоминало физиономию незабвенной «Королевы бензоколонки» в самый трагический момент ее жизни.

На этом я решила прекратить эксперименты над своим организмом и вовремя это сделала. Иначе, боюсь, мальчик на автостоянке в Краснодаре, увидев меня, тут же вызвал бы «Скорую помощь» или сам поседел бы за несколько минут от ужаса.

Он и так довольно странно оглядел меня, несмотря на то, что было уже темно, и автостоянку освещала одна-единственная лампочка на его будке.

Эта стоянка находилась на самом краю города, противоположном тому, где обитал нужный мне «дяденька».

В машине я оставила все вещи и документы, связывающие меня с собственной личностью, а после того, как провела небольшой сеанс самогипноза, полностью преобразилась в Раису Сулейманову.

После этого у меня изменились походка, тембр голоса и привычки. Поэтому я в первом же ларьке купила пачку дешевых крепких папирос и тут же прикурила у прохожего.

Судя по тому, как он поморщился при моем приближении, от юрисконсульта губернатора Юлии Сергеевны во мне ничего не осталось.

Еще на подъезде к городу я обратила внимание на холмы, полностью покрытые виноградниками. Туда-то и направлялась Раиса, чтобы устроиться там на ночлег.

Это вполне соответствовало ее образу жизни и социальному статусу. В первые весенние месяцы к югу со всех сторон стекаются бывшие хиппи и «неформалы», которых по внешнему виду и образу жизни зачастую трудно отличить от обыкновенных бомжей.

Хотя между ними есть одна большая разница: бомжи предпочитают всем радостям жизни алкогольные напитки, а их коллеги предпочитают наркотики. Поэтому среди бомжей есть люди преклонного возраста, а наркоманы до этих лет не доживают.

Возраст наркомана трудно определить по его внешнему виду. Иногда потасканной морщинистой нищенке на поверку оказывается не больше двадцати, а седому болезненному старичку на пару лет больше. Но мне не встречалось до сих пор наркомана старше тридцати. Допускаю, что где-то такие и существуют, но это скорее исключение из правила.

Вся эта публика летом перебирается на юг по двум причинам: здесь можно жить на улице, не опасаясь простудиться, и раздобыть наркотики по относительно дешевой цене.

А если у тебя не хватает денег на это, то можно наняться к кому-нибудь на работу за тарелку супа и ежедневную «дозу».

В этом случае их жизнь мало чем отличается от жизни раба, но у них просто нет другого выхода. Это лучше, чем пройти через все круги наркотической «ломки». От нее они в конце концов и погибают, но оттягивают этот момент насколько возможно.

А желающих получить такую практически бесплатную рабочую силу с каждым годом становится все больше.

Молоденькие наркоманки, чудом сохранившие внешнюю привлекательность, зарабатывают себе на дозу проституцией, но чаще всего это совсем малышки тринадцати-четырнадцати лет.

Пройдя несколько километров, Раиса оказалась на окраине одного из виноградников, облюбованных для ночлега стайкой молодых наркоманов. Они никак не отреагировали на ее появление, ночные гости здесь были делом обычным.

Раиса присела к тлеющему костру и достала папиросу. Прикурив от уголька, она с удовольствием затянулась.

Около костра сидело человек пять молодых людей того и другого пола. Судя по звукам, в нескольких метрах от них какая-то пара занималась любовью, но никто не обращал на это внимания.

У одного из присутствующих была гитара, и он напевал себе под нос что-то англоязычное. Когда он заканчивал одну мелодию, кто-нибудь произносил следующее название, и он затягивал новую. Так продолжалось довольно долго.

После очередной песни он отложил гитару в сторону и лег на спину поближе к костру.

— Ты кто? — спросил он Раису.

— Странник, — ответила она и бросила в костер потухший окурок.

— Мы все странники, — улыбнулся он. — Ты откуда?

— Из Питера, — равнодушно ответила Раиса.

— Гарик, — обернулся он в сторону кустов, — тут твоя землячка пришла.

— Пусть приходит минут через пять, — ответил ему голос из кустов.

— Тут тихо? — спросила Раиса.

— Как в могиле. А кого ты боишься?

— Ну мало ли… Облавы…

— Тут тебе не Питер. Тут свобода, — ухмыльнулся он.

Компания была довольно молодой и небезнадежной. Они скорее играли в хиппи, чем были ими на самом деле. Раиса даже подумала, что кто-то из них вернется через неделю-другую к себе домой, отмоется, переоденется и отправится на следующий курс того или иного учебного заведения, а в перерыве между «парами» будет рассказывать восхищенным однокурсникам, как «круто» он провел лето.

Уж больно свеженькими и веселыми они выглядели. Наркоманы со стажем уже не улыбаются. Улыбку или смех может породить у них только внушительная доза любимого зелья. А жизнь без нее кажется бесцветной и скучной, как прошлогодняя газета.

Через несколько минут из кустов действительно вылез Гарик, за ним подтянулась его подруга, совсем еще девочка.

Гарик покопался в линялом рюкзачке и достал оттуда початую бутылку вина.

— А которая тут землячка? — спросил он и вытащил из бутылки пробку зубами.

— Привет, — не поднимая головы от земли, отозвалась Раиса.

— Вино будешь? — повернулся в ее сторону Гарик.

— За неимением лучшего, — ответила Раиса и протянула к бутылке руку.

— От лучшего и сам бы не отказался, — скривился Гарик, — но увы…

Раиса сделала из бутылки пару глотков. Вино было совсем недурное, скорее всего это было что-то наподобие «Ркацители», и приятно утоляло жажду.

В последний раз Раиса пила несколько часов назад, но не стала злоупотреблять щедростью Гарика и хотела вернуть ему бутылку.

— Да пей, у нас этого добра много, — сказал он и тут же достал из рюкзака еще одну бутылку. Отпив из нее разом чуть ли не половину, он передал остальное своей подруге. Та неумело стала пить из горлышка мелкими глотками.

Струйка стекала у нее по подбородку, и она периодически вытирала его тыльной стороной ладони.

— Вы давно тут? — спросила Раиса.

— Кто как, — ответил Гарик. — Я — второй месяц. Петруха, — он кивнул на гитариста, — недели три назад объявился.

— Чем живете?

— Чем бог пошлет, — зевнул он во весь рот. — Ты случайно не дочь миллионера?

— Случайно нет.

— А жаль. На вино нам пока хватает, а вот с едой у нас туго. А от винограда полнеют… — ткнул он в живот свою подружку. — Вон как Маришку разнесло!

Маришка довольно захихикала.

— А у тебя с собой ничего нет? — произнес глухой женский голос с другой стороны костра, и Раисе пришлось прикрыть глаза рукой, чтобы разглядеть его хозяйку.

Это оказалась очень худая девушка с длинными темными волосами, она лежала на земле, свернувшись в клубочек, и Раиса не сразу ее заметила. Она была постарше, и за ее плечами угадывалась более драматичная биография.

У Раисы в сумке было немного анаши на подобный случай, и она решила поделиться с новыми знакомыми.

— На один косяк наберу, ради знакомства, — сказала она.

— Так что же ты молчала? — вскочила с места девушка, и только теперь Раиса рассмотрела ее как следует.

Она была не просто худая, а совершенно изможденная. А при ее росте это производило зловещее впечатление.

— Полина, — нерешительно вмешалась в разговор подруга Гарика, — может, не стоит?

— Отцепись, — огрызнулась на нее Полина. — У тебя забыла спросить.

Гарик ничего не сказал, но наличие у Раисы «дури» не вызвало у него большой радости. Полина взяла у Раисы папиросы и соорудила «косяк» с ловкостью фокусника. Сделав первую затяжку, она прислушалась к собственным ощущениям.

— Нормально, — оценила она качество зелья одним словом и передала папиросу Раисе.

К ним присоединился Петруха, через некоторое время Гарик, и косяк разошелся на четверых. К нему потянулась было Маришка, но получила от Гарика по рукам.

— Да я только разочек, — обиделась она.

— Мала еще, — строго ответил Гарик и передал папиросу Полине.

Та «добила пятку», то есть докурила последнюю затяжку и с сожалением бросила окурок в костер. На нее косяк произвел самое большое впечатление. Она стала оживленной, разговорчивой и смешливой. То же самое можно было сказать и об остальных. Но через пару минут Полина снова свернулась в комочек на земле и стала ритмично раскачиваться с закрытыми глазами.

Праздник продолжался недолго, через час все легли спать. И только Полина время от времени тревожно вскрикивала в темноте.

Ночь была теплой, и на небе сверкали огромные яркие звезды.