Рекламная пауза

Марина Серова, 2010

На пустыре вблизи железнодорожной товарной станции был обнаружен труп девушки. В убийстве подозревается ее жених и однокурсник Николай Горобец. Он и обратился за помощью частному детективу Татьяне Ивановой…

Глава 5

Войдя в «Нарцисс», я обнаружила, что с тех пор, как туда заглядывал Николай, ничего не изменилось: парни с «телками» сидели в углу зала с правой стороны от входа. Над ними клубами поднимался табачный дым, не лишая, однако, только что вошедшего посетителя возможности прочитать висевший прямо рядом с ними плакат:

«Извините, у нас не курят».

Под этой надписью можно было, опять же без труда, прочитать добавление, сделанное шариковой ручкой:

«А у нас, извините, курят».

Стойка бара располагалась слева от входа. Лысый бармен ярко выраженной кавказской национальности через большое окно безучастно наблюдал за прохожими. Подойдя поближе, я прочитала на карточке, закрепленной на его белой рубашке:

«Мамедов Рустам Ибрагимович».

Эта надпись странным образом противоречила другой, вытатуированной у основания большого пальца его правой руки и позволяющей предполагать, что обладателя этого пальца зовут, либо звали в прошлом, Ашотом.

— Здравствуйте, — поздоровалась я, приблизившись к стойке. Нехотя оторвавшись от созерцания вечерней улицы, бармен перевел взор на мою скромную персону. Секунды за три раздев меня взглядом и оставшись, судя по масляно заблестевшим маленьким агатовым глазкам и слащавой улыбке, довольным результатами осмотра, он без всякого акцента ответил на приветствие:

— Добрый вечер, чего желаете?

— Кока-колу, пожалуйста. Если можно, похолодней.

— Конечно, можно. Для вас все, что угодно, — засуетился он, вытаскивая из-под стойки запотевшую бутылочку, — простудиться не боитесь?

— Лучше умереть от пневмонии, чем всю жизнь пить теплую кока-колу.

Он захихикал, наливая напиток в стакан:

— Хорошо сказано, надо запомнить.

Я тоже улыбнулась, кивнула головой, осушила стакан и сама вылила в него остатки из бутылки: пить я действительно хотела ужасно. Расправившись с остатками кока-колы, я небрежно спросила бармена:

— Рустам Ибрагимович, Эмма сегодня не появлялась?

Он равнодушно пожал плечами:

— Какая Эмма? Не знаю никакой Эммы.

— Да ладно тебе, — не отступала я, — у меня к ней срочное дело.

Я доверительно наклонилась в его сторону и, понизив голос, добавила:

— Есть возможность неплохо подзаработать.

— А-а, — удивленно протянул бармен, — так ты тоже… — глаза его забегали еще сильнее, а в уголках рта заблестела слюна.

— Размечтался! — осадила я его, отметив, что Эмму он все-таки знает. — Выкинь это из головы. Я по другой части. Если поможешь мне с ней связаться, то и тебе перепадет.

С одной стороны, бармен был разочарован, а с другой — проявил явный интерес:

— А по какой ты части?

— По денежной, — отрезала я. — Ну, так ты поможешь мне, или другого помощника подыскать?

— Зачем искать? — он недоуменно пожал плечами. — Загляни завтра в это же время. Я что-нибудь придумаю. Как тебя зовут?

— Татьяной.

— И что же, Танечка, я с этого буду иметь?

— Не волнуйся, Ашот Ибрагимович, не обижу.

Его слащавая улыбка слегка искривилась, а правая рука с наколкой, до того лежавшая на стойке, мгновенно исчезла под ней.

Я бросила на специальную тарелочку пятидесятитысячную купюру и, одарив бармена лучезарной улыбкой, покинула заведение, помахав на прощание рукой.