До потери пульса

Марина Серова, 2012

Над Домом быта нависло чье-то проклятие! – убеждены и сотрудники сферы обслуживания, и их испуганные клиенты. За последний месяц там произошло несколько несчастных случаев со смертельным исходом, и многие уверены, что по Дому быта спокойно разгуливает опасный злоумышленник. Но частный детектив Татьяна Иванова не верит в предполагаемого маньяка. Следы преступлений приводят к известной красавице и фотомодели Маше Кашинцевой. Недавно с девушкой произошла ужасная трагедия – она попала в серьезную автокатастрофу. Теперь у Маши изуродовано лицо и сломаны ноги. На карьере модели можно поставить жирный крест. У обиженной красавицы появилось множество поводов отомстить сотрудникам злополучного Дома быта, которые, по мнению бывшей модели, причастны к произошедшей с ней трагедии…

Глава 2

Парковка около Дома быта на Обуховской была забита, я с трудом нашла местечко для своего «Ситроена», вышла из него, поставила авто на сигнализацию и направилась к центральному входу. Проходя мимо парикмахерского салона, я подумала — не зайти ли мне к «тетке», поздороваться с ней? Но, вспомнив, как долго она вчера томила меня совершенно ненужными подробностями из жизни своих многочисленных родственников, я прошла мимо «Пальмиры». Прости, «тетушка», но я пока по тебе ни капельки не соскучилась.

С Корниловой мы встретились на лестнице. После недавних событий она избегала лифта, а я специально пошла наверх пешком, чтобы приглядеться к тому, что происходит в здании. Попутно я заглядывала на каждый этаж, смотрела, какие фирмы там расположены, и вот, на площадке четвертого этажа, мы и встретились.

— Как настроение в первый рабочий день? — поинтересовалась моя работодательница.

— Бодрое.

— Замечательно. Сейчас я познакомлю вас с коллективом. Он у нас дружный и трудолюбивый. — Корнилова распахнула дверь, над которой красовалась фиолетовая вывеска «Ирис»: — Здравствуйте, девочки!

— Здравствуйте! — отозвались дамы бальзаковского возраста. Как позже выяснилось, одна из них была приемщицей заказов, а другая — закройщицей.

— Вот, это Татьяна Александровна, наш новый менеджер по работе с персоналом. А это — Людмила и Светлана. Елена Федоровна уже здесь?

— Пока нет, — ответила приемщица.

— Ладно, Татьяна Александровна, вы меня подождите пару минут, я сделаю один звонок, а потом проведу для вас экскурсию по ателье. — И Корнилова скрылась за дверью своего кабинета.

— Вы можете повесить свой плащ сюда. — Людмила показала рукой на вешалку, стоявшую в углу.

— Спасибо, — я с благодарностью приняла это предложение, потому что в здании было жарковато.

— Значит, вы теперь с нами будете работать? — Приемщица приветливо улыбнулась мне.

— Да, — кивнула я.

Мы обменялись двумя-тремя дежурными фразами, прежде чем Ольга Николаевна вернулась в приемную.

— Так, ваш кабинет будет рядом с моим. Вам предстоит делить его с Еленой Федоровной, — при этих словах Людмила со Светланой многозначительно переглянулись. — Пойдемте дальше. Здесь, как вы, наверное, уже догадались, примерочные. А это — комната для приема пищи, а если проще — бытовка. Если хотите, можете приносить обед с собой и разогревать его в печке СВЧ, так многие делают. Будет повод для неформального общения с людьми. Также вы можете спуститься на первый этаж, в кафе, там уже другие люди и другие разговоры.

— Понятно.

— Так, здесь — раздевалка, шкафы для одежды. А здесь у нас пошивочный цех, а еще дальше — складские помещения.

— Здравствуйте, Ольга Николаевна. — Невысокий мужчина лет сорока, вышедший из цеха, подобострастно поклонился начальнице, а на меня даже не взглянул.

— Николай, что у нас с оверлоком? — строго осведомилась Корнилова.

— Уже все нормально, я заменил вчера деталь, так что он пашет сегодня, как зверь, — ответил техник и удостоил меня беглым взглядом.

— Понятно. Да, вот еще что, в бытовке одна лампочка перегорела, — вспомнила Ольга Николаевна.

— Я уже поменял ее, — уведомил ее Николай и застыл в ожидании следующего вопроса или задания.

Он напомнил мне пса, готового кинуться за палкой, брошенной хозяйкой, чтобы принести ее обратно в зубах. Но Корнилова жестом дала ему понять, что она полностью удовлетворена его работой, а новых заданий у нее пока нет. Мужчина в синей спецовке учтиво поклонился и направился в сторону приемной. Ольга Николаевна распахнула двери в пошивочный цех, пропустила меня вперед и представила работницам как нового менеджера по работе с персоналом. Некоторые женщины даже не оторвали глаз от машинок. Похоже, кадровые перестановки были им малоинтересны. В общем, фурора среди рабочего контингента я не произвела.

— Ну вот, собственно, и все, — подытожила начальница. — Я думаю, вы у нас быстро освоитесь.

— Надеюсь, — ответила я.

Мы вернулись в приемную. Дверь в кабинет, который мне предстояло делить с главным бухгалтером, была приоткрыта. Корнилова распахнула ее начальственным жестом и сказала:

— Вы уже здесь, Елена Федоровна? Доброе утро. Я хочу вам кое-кого представить. Идемте. — Ольга Николаевна махнула мне рукой. Я взяла плащ и вошла в кабинет. — А вот и Маринина замена — Иванова Татьяна Александровна. Теперь она будет заниматься и кадрами, и договорами.

— Здравствуйте! — поприветствовала я главбухшу, крашеную брюнетку лет тридцати с небольшим, но она мне не ответила.

Изумленный взгляд Корзун так и вопрошал: «А вы ничего не перепутали?»

Это меня ничуть не смутило. Окинув кабинет беглым взглядом, я нашла, что он чересчур маленький даже для двух человек, но выбирать мне не приходилось. Я пристроила свой плащ на вешалку и положила сумку на стол, заваленный бумагами.

— А мы не слишком торопимся с принятием на работу нового сотрудника? — наконец пришла в себя бухгалтерша. — Вдруг Марина завтра вернется? По-моему, надо было подождать, хотя бы до того, как она официально уйдет в декрет.

— Ничего, Лена, все будет нормально. Я Мелиховой сегодня звонила, она сказала, что ее выписывать не собираются. Да, еще она просила вам передать, что у нее будет девочка. Марина так этому рада!

— Да, девочка — это хорошо, — заметила Корзун.

— В общем, Татьяна, осваивайтесь, не буду вам мешать, — сказала Корнилова и закрыла дверь, оставив меня наедине с Корзун.

Елена Федоровна явно была не в восторге от моего появления. Тем не менее высказывать мне свои претензии она не стала. Включила компьютер и уткнулась в монитор. Я же стала просматривать бумаги, которыми был завален отныне мой стол. Рассортировав их по стопкам, я навела мало-мальский порядок, а затем переключилась на стеллаж, стоявший рядом со столом. Там тоже был бардак, оставшийся после беременной Мелиховой. Примерно через час все папки стояли корешок к корешку, я заскучала и решила, что надо бы пройтись по зданию. В конце концов, я «устроилась на работу» в ателье вовсе не для того, чтобы целый день сидеть в кабинете, занимаясь бумажками. Я встала, взяла свою сумочку и, ни слова не говоря Лене, пошла к двери.

— Вы куда? — спросила она.

— К Корниловой, — ответила я.

— Занесите ей эти платежки на подпись. — Корзун, не поднимая на меня глаз, положила на край своего стола несколько бумажек.

— Это чья работа бумаги относить? — уточнила я.

— Мы здесь все делаем одно дело, — ответила она.

— Не думаю, — сказала я и вышла из кабинета.

— Что?! — донеслось мне вдогонку.

Ну вот, первый мой рабочий день начался с конфликта. Наверное, надо было взять платежки, занести их Корниловой, а потом идти по своим делам, но я все-таки не девочка на побегушках! Начну сразу источать любезность, так эта Лена на меня попробует еще что-нибудь навесить. А у меня здесь совсем другая миссия. Я вышла из ателье, спустилась на третий этаж, заглянула туда и, увидев в конце коридора какую-то толпу, решила пройти мимо нее, дабы послушать, о чем говорит народ. Речь шла о каком-то Толяне, и я предположила, что, возможно, говорят они все как раз о Синичкине, лаборанте, отравившемся химикатами. Как раз в этом секторе здания находилось «Бюро товарных экспертиз». Я остановилась у стенда, сделала вид, что читаю размещенную на нем информацию, и прислушалась к общему разговору.

— Да не было у него ничего с Машкой, и быть не могло, — сказала какая-то девица в белом халате. — Вы вообще можете представить их рядом?

— А почему, собственно, нет? — возразил мужчина средних лет.

— Гена, можно подумать, ты не знаешь, какие у Машки были запросы! — усмехнулась девица.

— Не знаю, я с ней близко не общался. Может, она только с виду была такой высокомерной, а в душе она совсем другая.

— Ага, вся такая мягкая и пушистая!

— Лиза, вот ты не веришь, а я однажды слышал, как Толян с ней по телефону разговаривал, и у меня создалось такое впечатление, что они обсуждали совместно проведенный вечер.

— Может, он с какой-нибудь Машей и провел вечер, но только не с Кашинцевой!

— Подумаешь, вечер, не ночь же, — сказала девушка, до сих пор хранившая молчание, и все засмеялись.

Я решила, что речь идет вовсе не о Синичкине, и пошла своей дорогой. Спустившись по другой лестнице на второй этаж, я прогулялась по нему, остановилась у помещения турфирмы «Пять континентов» и начала от нечего делать знакомиться с его «горячими» предложениями. Вскоре боковым зрением я заметила мужчину, который пять минут назад доказывал девушкам из «Бюро товарных экспертиз», что некий Толян крутил амуры с Машей Кашинцевой. Он вошел в офис турфирмы. Я заглянула туда и поняла, что Геннадий — сотрудник «Пяти континентов»: он прикрепил на пиджак фирменный бейджик. Пока что все это ровным счетом ничего не значило, но в память мне врезалось.

Затем я спустилась на первый этаж, нашла кафетерий, взяла чашечку кофе эспрессо и села за столик у окна.

— Можно к вам присоединиться? — через минуту спросил меня низкорослый молодой человек лет двадцати пяти — двадцати восьми и, не дожидаясь ответа, плюхнулся напротив меня. — Спасибо, что не отказали.

— Просто не успела, — добродушно парировала я.

— Неужели вы хотели это сделать? — удивился тот. — Быть этого не может!

— Почему не может? — Я с удовольствием поддержала этот разговор. Мне нужны были новые знакомства.

— Да потому, что вы как раз и пришли сюда, чтобы встретиться со мной! Разве нет?

— Самоуверенно звучит, очень. — Я пригубила эспрессо.

— Нормально! — Молодой человек размешал сахар в чашке и спросил: — Скажите, а почему я вас никогда раньше не видел?

— Потому, что я только первый день здесь работаю.

— Здесь — это где? — уточнил мой визави.

— В ателье «Ирис».

— Понятно. А я — в «Метагалактике».

— Я еще очень плохо здесь ориентируюсь. «Метагалактика» — это…

— Модельное агентство, — пояснил мой собеседник.

— Так вы — модель? — заинтересовалась я. — В какой рекламе вас можно увидеть?

— Нет, я фотограф, и, между прочим, самый лучший в Тарасове!

— Скромно, — съязвила я вновь.

— Да, вот тут я действительно поскромничал. На самом деле я один из лучших фотографов в стране! Вас как зовут? — поинтересовался он.

— Таня.

— А я — Илья. Илья Кузьмин. Слышали обо мне?

— Нет, — призналась я.

— Шутите?! Вы не могли обо мне не слышать!

— Илья, а вы себе льстите, — усмехнулась я.

Кузьмин никак не отреагировал на мое замечание. Он просто сидел и смотрел на меня, и я даже догадалась, о чем он думает и что скажет в следующую минуту.

— Таня, а хочешь, я сделаю тебе фотосессию?

Этот вопрос оказался таким предсказуемым!

— А что, мы уже на «ты»?

— Есть возражения?

Я задумалась и через минуту ответила:

— В принципе нет.

— Ну, так как насчет моего предложения? — уточнил Кузьмин.

— Я его отклоняю. Мне это не интересно.

— Да, Танюша, ты не перестаешь меня удивлять! Все девчонки от пяти и до пятидесяти пяти лет мечтают о профессиональной фотосессии.

— Пятидесятипятилетние девчонки?! — расхохоталась я.

— Да, представь себе, есть и такие. А есть и двадцатипятилетние старушки, до смерти скучные, потому что живут они в мире стереотипов и условностей. Но ты ведь не такая?

— Не уверена. Я как раз сижу и думаю, что мне пора возвращаться в ателье. — Я поставила на стол пустую чашку. — Илья, было приятно с тобой пообщаться, но меня ждет милая рутина. Пока.

— Милая рутина! Как это трогательно! — бросил мне вдогонку фотограф.

Я вышла из кафетерия и поднялась на лифте на четвертый этаж.

— Ну и где вы, интересно, столько времени ходите? — осведомилась бухгалтерша, едва я вошла в кабинет.

— Да так, к тетке зашла. — Я с самым непринужденным видом уселась за свой стол и начала пролистывать бумаги, появившиеся на нем во время моего отсутствия.

— И кто же у нас тетка? — не преминула поинтересоваться Елена Федоровна.

— Наталья Бережковская.

— Понятно, значит, вы сюда по блату попали, — в голосе главбухши прозвучало презрение.

— Ну, разумеется, — подтвердила я. — Разве в наше время можно найти хорошую работу иначе, как по знакомству, или по блату, если вам это совковое выражение больше нравится?

— То есть вы считаете, что нашли хорошую работу? — усмехнулась Корзун.

— Конечно.

— А это ничего, что она временная? Вот родит Маринка, подкинет свою малышку бабушке и выйдет на работу…

— То есть это место настолько хорошее, что Мелихова даже готова пожертвовать положенным ей по закону декретным отпуском?

— Она — будущая мать-одиночка. А ее мама — пенсионерка, так что вполне логично, чтобы бабушка сидела с ребенком, а Марина работала.

— Извините, Елена Федоровна, вы меня отвлекаете. — И я очень «заинтересовалась» каким-то договором.

Бухгалтерша хмыкнула и замолчала. Я подумала, что победа и в этом раунде нашей словесной дуэли осталась за мной. Впрочем, это не слишком радовало. Было бы гораздо полезнее для дела, если бы мы с Корзун нашли общий язык. Она могла бы мне изложить свою версию того, что происходило в последнее время в этом здании. Но Елена приняла меня в штыки. Судя по всему, с Мариной Мелиховой у нее было полное взаимопонимание, а я не понравилась ей с первого взгляда. Ну и ладно, в конце концов, двенадцатигранники советовали мне упрочить свои позиции, а не вербовать сторонников. Именно этим я и должна заняться.

Вчера Корнилова говорила мне о проекте договора с новым поставщиком текстиля. Она попросила меня посмотреть его своим свежим взглядом и подчистить, если я, конечно, найду в нем какие-нибудь шероховатости. И я углубилась в чтение договора. Елена Федоровна громко заговорила с кем-то по телефону, старательно отвлекая мое внимание от работы. Причем ее докучливая болтовня носила личный характер. Мне пришлось по несколько раз перечитывать каждый пункт контракта, чтобы вникнуть в смысл. Как Корзун ни мешала мне сосредоточиться, я все-таки дочитала договор до конца и нашла, что в нем просто необходимо исправить несколько пунктов. Пометив это на отдельном листочке, я отправилась к Ольге Николаевне.

— Ну, как ваши дела? Осваиваетесь? — спросила она.

— Да, потихоньку. Я прочитала контракт…

— Ой, да это совсем не к спеху! Можете еще пару деньков над ним поработать, чтобы Лена видела, что вы заняты делом. А как насчет расследования? Продвинулись?

— Да, я прошлась по этажам и коридорам… Скажите, вы случайно не знаете, кто такая Маша Кашинцева? — вспомнила я имя, врезавшееся мне в память.

Услышав это имя, Корнилова изменилась в лице, правда, она быстро совладала с собой и сказала:

— Да кто ж ее не знает! Маша — личность известная, самая перспективная модель из «Метагалактики». Точнее, была ею.

Я вспомнила, что «офисный планктон» тоже говорил о Кашинцевой в прошедшем времени, поэтому уточнила:

— Она тоже умерла?

— Нет, не умерла, но попала в аварию и серьезно пострадала. Говорят, лицо у нее сильно изуродовано, ноги-руки переломаны… Кости, конечно, срастутся, но вот карьера ее однозначно загублена, — из уст Корниловой это заявление прозвучало без всяких признаков сочувствия к Маше. — Вот уж поистине, нельзя верить в бесконечность собственного природного ресурса.

— Ольга Николаевна, когда произошла эта авария?

— Да уж месяца три тому назад, если не больше. Я точно не помню. Татьяна Александровна, а почему вы спросили о Кашинцевой? Вы думаете, что дорожно-транспортное происшествие, случившееся с Машей, следует принять за отправную точку последующих событий, которые, собственно, и побудили нас с Наташей обратиться к вам?

— Я пока не знаю.

— Лично я думаю, что та авария тут совсем ни при чем. Во-первых, Кашинцева сама была ее виновницей…

— Откуда вы знаете? — спросила я.

— Ну это ни для кого не секрет. Об этом происшествии даже по телевизору сюжет показывали. Автомобиль «Сузуки Свифт» выехал на встречную полосу и врезался в маршрутную «Газель». К счастью, ее водитель и пассажиры отделались легким испугом, а вот сама виновница аварии серьезно пострадала. Но если даже допустить, что кто-то своим неблагоразумным маневром спровоцировал Кашинцеву выехать на встречную полосу, то все равно нельзя ставить эту аварию в один ряд с тем, что произошло потом. Между тем ДТП и смертью Частоколова прошел значительный период времени — месяца два примерно. А затем трагические события начали случаться едва ли не каждую неделю.

— И все — под крышей этого здания, а Маша пострадала на улице.

— Вот именно. Извините. — Корнилова ответила на телефонный звонок.

Я жестом показала, что ухожу. Моя начальница не возражала. Сидеть сиднем в своем кабинете я не собиралась, поэтому прошла мимо двери и оказалась за пределами территории. Мне не давал покоя вопрос — почему Ольга Николаевна так странно отреагировала на имя бывшей фотомодели? Какие у них могли быть точки соприкосновения? Я решила расспросить об этом свою «тетушку» и спустилась на цокольный этаж.

— Ну наконец-то! — воскликнула Наталья Петровна, увидев меня. — Я все жду, когда моя дорогая племянница соизволит ко мне зайти, а ее все нет и нет! Ну как, Танюша, уже освоилась? Ольга тебя не обижает?

— Нет, все нормально.

— Смотри, если что-то не так, я с ней поговорю. — Бережковская явно играла на публику. Теперь едва ли не весь персонал ее салона узнал, кто я такая и что здесь делаю. — Ладно, пойдем ко мне, посплетничаем.

— Пойдемте, тетя Наташа.

Вскоре мы расположились в крохотном директорском кабинете. Хозяйка поплотнее закрыла дверь и сказала:

— Татьяна Александровна, извините, что я с вами так по-родственному общалась на людях. Вы же понимаете, надо поддерживать легенду.

— Да, конечно. Наталья Петровна, я зашла к вам, чтобы спросить о Марии Кашинцевой.

Бережковская состроила кислую мину. Я сразу поняла, что ей эта девушка тоже была не по сердцу.

— А почему она вас вдруг заинтересовала? — осведомилась хозяйка салона красоты, не дождавшись моих объяснений.

— Я случайно узнала, что Мария не так давно попала в аварию, и подумала — а вдруг именно с этого происшествия все и началось?

— Нет-нет, — тут же возразила Наталья Петровна, — то ДТП как-то совсем не вписывается в общую концепцию. А что Ольга об этом говорит?

— Она солидарна с вами. — Скрывать это не имело смысла.

— Понятно. А о том, что ее сын Никита встречался с Машкой, Оля вам сказала? — Бережковская заговорщически понизила голос.

— Нет.

— Значит, промолчала… Оно и понятно, Ольга эту Кашинцеву терпеть не могла, а потому приложила все усилия к тому, чтобы они расстались. Честно говоря, я ее понимаю. Машка Никите совершенно не пара, — категорично заявила Бережковская.

— Почему?

— Нет, чисто внешне они неплохо смотрелись вместе. Он такой высокий, статный брюнет, она — смазливенькая блондинка. Но Никите нужна совсем другая девушка. Он — серьезный, трудолюбивый парень, после смерти отца, еще будучи студентом, он занялся его бизнесом и вот уже два года прекрасно справляется.

— А какой у него бизнес? — уточнила я.

— Станция техобслуживания.

— Понятно.

— Так вот, когда Никита просто встречался с Машкой, Оля с этим еще как-то мирилась, а когда он задумал на ней жениться, моя подружка сказала — не бывать этому браку! Не хватало того, чтобы она начала обременять своим непомерным транжирством новую семью! Я Олю понимаю, ведь Машка — абсолютная пустышка. Природа отпустила ей полный комплект красоты, но пожадничала в отношении мозгов. Поклонников у нее было море, причем самых разных возрастов. Говорят, один заказчик рекламы, в которой она снималась, подарил ей машину, на ней Кашинцева и разбилась. Вот как вы думаете, Татьяна Александровна, за какие такие заслуги она такую «премию» отхватила?

— Наверное, у них были какие-то отношения, — я недвусмысленно улыбнулась.

— Правильно! С кем у нее только не было этих «отношений»! Между прочим, после Никиты она с Частоколовым встречалась, но тот ее бросил, потому что приревновал к кому-то.

— Вы имеете в виду директора турагентства, умершего от сердечного приступа? — переспросила я.

— Ну, разумеется! Я собственными ушами слышала, как она разговаривала с какой-то подружкой по мобильному телефону и называла Сергея жутким ревнивцем. По-моему, Машка считала себя звездой такой огромной величины, которой абсолютно все позволительно — крутить одновременно несколько романов, хамить всем направо и налево… Знаете, какую истерику она мне здесь однажды закатила?

— По какому поводу? — спросила я.

— Сейчас расскажу. В общем, пришла однажды эта красавица к нам в салон и говорит — имидж гламурной блондинки мне надоел, хочу перемен! Мои девчонки начали было отговаривать ее от кардинальных изменений внешности, но потом поддались на ее уговоры. В итоге из блондинки с длинными волосами Кашинцева превратилась в жгучую брюнетку с асимметричным каре. Образ леди-вамп, на мой взгляд, как раз отражал ее внутренний мир. Маша ушла от нас, очень довольная таким преображением, а вечером вернулась — и устроила скандал.

— Вот как? Чем же была вызвана такая резкая перемена ее настроения?

— Оказывается, она поехала отсюда на какой-то кастинг и завалила его — ее новый образ не понравился заказчику. Наверное, ему как раз нужна была туповатая блондинка. Этот отказ больно ударил по самолюбию Кашинцевой, ведь она была убеждена в полнейшем совершенстве своей красоты. Разумеется, она не сумела достойно перенести свой провал и обвинила в случившемся моих девочек. Машка обзывала их такими словами, которые употребляют разве что торговки на оптовом рынке стройматериалов. Женя даже расплакалась. Разумеется, я встала на защиту моих девочек и нарвалась на такой отпор! Машка дошла до того, что пригрозила мне тем, что в два счета закроет мой салон. Ей, видите ли, достаточно только шепнуть об этом кому следует! — Бережковская усмехнулась. — Но я, естественно, не растерялась и спросила — почему же ее крутой покровитель не помог ей пройти кастинг? Кашинцева не нашла, что мне на это ответить, хлопнула дверью так, что из нее стекло чуть не вылетело, и ушла. Вот такая непростая она штучка.

— Наверное, авария ее как-то изменила? Я имею в виду не внешность, а внутренний настрой.

— Не уверена. Скорее всего, Машка считает недели и дни до того, как она вновь примется ходить по коридорам этого здания, вбивая своими каблуками всем в головы абсолютную уверенность в собственном совершенстве. Вы не поверите, но мы узнавали ее по стуку каблуков!

— Но я слышала, что у Кашинцевой лицо сильно изуродовано. Вряд ли она сможет вернуться в модельный бизнес, где успешность напрямую зависит от внешности.

— Татьяна Александровна, а на что же тогда пластическая хирургия? — тут же нашлась хозяйка салона красоты.

— Я об этом как-то не подумала.

— У меня есть одна клиентка, она тоже попала в аварию, результатом которой была открытая челюстно-лицевая травма. Я видела Тамару до этого, с этим и… после пластики. Знаете, что я вам скажу? После операции она стала еще интереснее, у нее появилась какая-то харизма. Так что у Машки имеются все шансы вернуть себе былую красоту, а то и улучшить свои внешние данные.

— Но ведь на пластику деньги нужны…

— Ну, это уж не наша с вами забота! Уж кто-кто, а эта стерва деньги найдет. Лично мне Машку ни капельки не жалко. То, что с ней произошло, вполне закономерно, — подвела итог Наталья Петровна.

— Возможно, вы в чем-то правы. Знаете, я, пожалуй, пойду. Мне надо еще над договором поработать, — я показала ей скатанные в трубочку бумаги.

— Не буду вас задерживать, а то еще Оля на меня обидится, что я вас от работы отвлекаю. Да, Татьяна Александровна: не говорите Корниловой, что я вам об отношениях Никиты и Машки рассказала. Конечно, мне надо было промолчать. Ольга собралась бы с мыслями и сама бы вам об этом поведала, но… как-то слетело это у меня с языка.

— Не беспокойтесь, я не проговорюсь, — пообещала я, подумав, что с моими клиентками будет гораздо продуктивнее общаться по отдельности.

Я вышла из «Пальмиры» и как-то инстинктивно направилась в сторону модельного агентства «Метагалактика». У входа висел огромный портрет блондинки с порочным взглядом и капризными губками.

— Интересно, кто это? — спросила я у проходившего мимо мужчины, кивнув на огромный постер.

— Маша Кашинцева, — ответил он, — фотомодель. Только она здесь больше не работает.

— Правда? А почему?

— Понятия не имею, — пожал он плечами. — Я вообще-то не из этой фирмы, а из похоронного агентства «Пантеон». Это в другом крыле здания.

— Понятно.

В «Метагалактику» я не зашла, поскольку на двери висела табличка: «Идет съемка. Просьба — не беспокоить». Ладно, не буду беспокоить. Достаточно того, что я узнала, как выглядела Мария до той злополучной аварии. Лицо ее показалось мне знакомым, вероятно, я видела ее в какой-то рекламе. Кашинцева действительно отличалась заметной красотой, и смириться с последствиями аварии ей наверняка было очень сложно. Месть вполне могла стать для нее терапией, отвлекающей ее от грустных мыслей.

Я развернулась и пошла к лифту.