Анекдот в осенних ботинках

Марина Серова, 2007

Как вы поступите, если, вернувшись домой и весело позвякивая ключами, обнаружите в темном коридоре воришку? Таня просто подставила подножку убегающей тени. Что ж, справедливо и результативно! Но почему-то тощий налетчик, неуклюже распластавшись на полу, не подает признаков жизни… Татьяна Иванова – частный детектив и много раз встречалась со смертью. Однако в собственном доме уложить злополучного домушника… Поди докажи теперь, что все произошло случайно! Мало того, само событие явилось началом целой серии загадочных смертей, происходящих почему-то именно там, где появлялась Татьяна…

Глава вторая

Жили они в однокомнатной квартире на улице Чехова, что находилась довольно далеко от моего дома. На звонок открыла худенькая женщина с темными кругами под глазами. Выглядела она лет на шестьдесят, хотя, присмотревшись, я поняла, что ей на самом деле гораздо меньше. Видимо, ее подкосило известие о сыне.

Я вдруг почувствовала угрызения совести. Черт, совсем не подумала о том, что приперлась в совершенно неподходящий момент! Ведь людям сейчас, мягко говоря, ни до кого. К тому же к этому примешивалось некоторое чувство вины за смерть Андрея. В самом деле, что я скажу его матери? Что ко мне залез ее сын, я его застала, потом врезала как следует… Материнская любовь неизбежно возьмет верх над объективностью.

Ладно, все равно уже пришла. Попробую вести себя как можно мягче и тактичнее.

— Вы меня извините, пожалуйста, — вложив в свое обращение максимум сочувствия и уважения к ее горю, сказала я женщине. — Мне необходимо поговорить с вами насчет вашего сына…

— Ах, вы из милиции… — тихо ответила женщина. — Проходите, пожалуйста. К нам теперь часто ходят.

Слава богу, мне не пришлось объяснять ей, кто я. Соврать в такой ситуации мне вряд ли удалось бы. Женщина провела меня в комнату и указала рукой на кресло. Я обратила внимание, что обстановка в комнате далеко не роскошная, мебель уже старенькая, потрепанная, Видимо, доход этой семьи невысок. Да еще такое горе навалилось…

— Хотите чаю? — каким-то равнодушным голосом предложила женщина.

— Нет-нет, спасибо, — отказалась я и представилась: — Меня зовут Татьяна Александровна.

— А я — Звягинцева Валентина Александровна, — все тем же ровным голосом представилась мать Андрея.

— Да-да… — Я замялась, мысленно стараясь взять себя в руки и задавать конкретные милицейские вопросы. Но так как я сама не очень хорошо себе представляла причины и цели своего визита сюда — вернее, причина-то была ясна, но вот цели… — то никак не могла сообразить, с чего начать.

— Расскажите мне об Андрее, — наконец попросила я. — Как можно подробнее. Для расследования все пригодится.

На самом деле мне ничего не могло пригодиться из ее рассказа, но я понимала, что женщине легче будет разговориться, если она начнет повествование с малозначащих деталей.

— Андрюша всегда был непослушным мальчиком, — заговорила Валентина Александровна. — И в школе учился плохо, учителя на него жаловались. Отец ремнем порол — не помогало.

Она замолчала, вспоминая своего сына маленьким. Потом продолжила свой рассказ:

— На собрания родительские меня все время вызывали, говорили, что сын плохо ведет себя. Я разговаривала с Андреем, ругала, просила, он все молчал. У него такой характер от рождения. Ну вот, а потом, как школу закончил, в техникум поступил. Я думала, может, наконец, за ум возьмется, ан нет. А тут еще отец умер, так Андрей совсем от рук отбился. Ничего слушать не хотел, грубил только все время. Деньги стал из дома таскать. Я говорила — что ж ты делаешь, ведь нам и так жить не на что…

— Валентина Александровна, — воспользовавшись паузой, спросила я, — а когда вы поняли, что Андрей принимает наркотики?

— Да не сразу, — призналась она. — Откуда я знаю, как это проявляется? В наше время такой гадости не было. Только стала замечать, что сын какой-то не такой стал. То лежит часами, в стенку смотрит, то вдруг ни с того ни с сего энергия у него появляется, а то орать на меня начинает.

— А раньше Андрей вам не грубил?

— Ну, особо ласковым он никогда не был, — махнула она рукой. — Но деньги раньше не воровал и меня не обзывал. А тут вообще, словно с катушек слетел.

— Как же вы жили вместе?

— Ну, как? — пожала она плечами. — Ужасно, конечно. Поэтому, когда он ушел, я даже вздохнула с облегчением.

— Куда ушел? — удивилась я. — Разве он жил не с вами?

— Сперва со мной. Только потом с девкой какой-то познакомился, стал у нее пропадать. Она, по-моему, той же дрянью баловалась! — неприязненно сказала Валентина Александровна.

— А что за девушка? Где живет?

— Да я и не знаю, где. Знаю только, что шалава она, и больше никто. Я думаю, что это она сына моего к наркотикам приучила! — с горечью и гневом проговорила Звягинцева.

— Почему вы так думаете? — осторожно спросила я.

— А кто же еще? — искренне удивилась Валентина Александровна.

Я еще раз поразилась материнской необъективности. Собственно, к такому пора привыкнуть и воспринимать спокойно. Естественно, мать всегда защищает свое дитя. Родной сынок, что бы ни натворил, никогда виноват не будет. Всегда найдется кто-то, на кого можно возложить ответственность за все выходки любимого чада. Я ожидала примерно чего-то подобного, поэтому просто слушала, стараясь вычленить из рассказа Валентины Александровны хоть какое-то рациональное зерно.

— Она вечно как чумная ходила, — все-таки привела более существенные аргументы женщина. — И денег у них постоянно не хватало, Андрей ко мне ходил клянчить. А на что им особо тратить? Детей-то у них нет! Да и слава богу, что не заделали, кто у них мог получиться-то при таком образе жизни? Дурачок какой-нибудь, и больше ничего! А с другой стороны… Теперь вот внуков мне никогда не дождаться. — Звягинцева всхлипнула, промокнула глаза и со вздохом махнула рукой: — Хотя я уж и смирилась с этим давно!

— Валентина Александровна, а как зовут эту девушку? — спросила я, кивая в ответ на ее реплики в адрес этой особы.

— Да Ирка-шалава, как еще ее звать-то! — махнула она рукой. — Путалась со всеми подряд!

— Так она живет где-то рядом? — спросила я.

— Да вроде рядом, она часто тут крутилась. Вы спросите у кого-нибудь во дворе, вам подскажут.

— Да-да, непременно. Валентина Алксандровна, похороны когда? — Я еще не знала, пойду ли туда и зачем мне все это, но на всякий случай спросила.

— Послезавтра, — ответила Звягинцева. — Скорее бы уж… — Она как-то спохватилась, произнеся эти слова, и тут же заговорила, оправдываясь: — Нет-нет, вы не подумайте, что я побыстрее мечтаю сына зарыть, просто устала очень… Если бы вы знали только, какое испытание — с наркоманом жить, прости Господи! Ох, не дай бог, вы не подумайте, что я вам такого желаю… — Она приложила руки к груди.

— Да я понимаю, понимаю, — поспешила я ее успокоить. — Конечно, горе такое…

— Да не то слово! Ведь я ж его растила, старалась. Хотела, чтобы он человеком стал, чтобы радость приносил родителям на старости лет… — Женщина снова всхлипнула. — Да я бы обрадовалась, если бы он с хорошей девушкой встречался и она родила от него… Сейчас бы хоть внук у меня остался или внучка. Только бы здоровенькие!

Я встала и заглянула в кухню. Нашла на полочке стакан, наполнила водой и, вернувшись в комнату, протянула его Валентине Александровне. Та машинально выпила воду, вытерла губы и села, подперев рукой подбородок.

— Вы знаете, — покачав головой, сказала она, — может, это и звучит кощунственно, но у меня даже на душе легче… Ужасно звучит, но я просто за последнее время устала так, что мне жить не хотелось. Вечные его ломки, кражи денег из дома, приезды милиции, жалобы соседей… Мне людям стыдно в глаза смотреть! Сколько раз в больницу его отвозила, думала, вылечится наконец — нет, все напрасно!

— Валентина Александровна, скажите, а с кем дружил ваш сын?

— В детстве были у него друзья, а теперь прощелыги одни, их и друзьями-то не назовешь! Ох, да сюда кто только не шлялся! Среди ночи могли припереться запросто. Я и по именам-то их не знаю. Так, шваль всякая.

— Понятно. — Я поблагодарила Валентину Александровну и встала. Выяснять здесь больше нечего.

Выходя из квартиры Звягинцевых, я подумала, что теперь нужно разыскать Иру и расспросить ее. После разговора с матерью Андрея я перестала испытывать какую бы то ни было симпатию к нему. И угрызения совести приутихли. Теперь стояла задача поговорить с Ирой. Может быть, дать денег Валентине Александровне, чтобы компенсировать моральный ущерб? Хотя какой, к черту, ущерб?! Ведь, как бы цинично это ни звучало, я по сути дела избавила Звягинцеву от нахлебника, который не только не помогал ей ничем, но еще и тянул с нее деньги. Однако, раз уж я косвенно виновата в смерти близкого ей и Ире человека, то передам им денег, может быть, не называясь, и на этом посчитаю свою миссию оконченной. И поставлю точку на этом деле.

Выйдя на улицу, я увидела сидящих на лавочке бабулек и подошла к ним. Бабульки, при всей их зловредности — самые ценные агенты. Правда, теперь мою деятельность сложно охарактеризовать с рациональной точки зрения. Здесь Киря оказался прав. Но это превратилось в мою личную потребность — разобраться в жизненных перипетиях Андрея Звягинцева. Такое я позволяю себе крайне редко, только в единичных нестандартных случаях. И сейчас представился именно таковой: пусть косвенно, но я стала причиной смерти Андрея. И буду копаться в этом, пока душа моя не успокоится. Хотя и понимаю, что с юридической точки зрения я ничего нового здесь не открою.

— Добрый день, — поприветствовала я тем временем старушек.

Бабульки закивали, с нескрываемым интересом глядя на меня.

— Скажите, пожалуйста, вы не знали Андрея Звягинцева?

— Андрюшку-то? — тут же спросила одна из бабулек. — Как же его не знать? Сызмальства тут жил. Только нет его больше. Отгулялся, голубчик, умер. Видать, бог наказал.

— Ох, не говорите так, Варвара Григорьевна, — возразила другая. — Какой бы ни был, а все ж человек. Жалко…

— Жалко! — возмутилась Варвара Григорьевна. — А Валентину не жалко? Женщину чуть в гроб не вогнал… Прости господи! — перекрестилась она.

Вторая старушка посмотрела на меня и спросила:

— А ты, дочка, откуда будешь-то?

— Из милиции. — Бабулькам я могла врать легко.

— А-а-а… — протянула та понимающе. — Расследуете, да? Так чего ж тут расследовать, и так ясно: от наркотиков своих умер, от гадости этой.

— Там есть некоторые невыясненные обстоятельства, — проговорила я, дивясь про себя осведомленности бабушек. Ведь сама только недавно выяснила причину смерти Андрея. Впрочем, бабки могли ничего и не знать, а просто сделать собственные выводы и быть абсолютно уверенными в их правильности. Наркоман? Наркоман! Значит, от наркотиков и умер. Все просто. — Так вот, мне нужно узнать адрес девушки, у которой жил Андрей, ее зовут Ира. — Мне захотелось поскорее завершить общение.

— Да кто же ее знает, где она живет, — пожала плечами Варвара Григорьевна. — Крутилась тут, к нему ходила, да и не только к нему. А где живет, мы не знаем. Да она с нами и не разговаривала никогда.

— А у кого можно узнать? — полюбопытствовала я. — Понимаете, мы не знаем даже ее фамилии.

— Да фамилию я знаю, — сказала вдруг собеседница Варвары Григорьевны и принялась пояснять: — Я как-то на лавочке сидела, а она по двору идет. Идет — и словно не видит ничего вокруг. А тут Мишка Коробов ее окликает: «Ирка!» А она — ноль внимания. Он еще раз окликнул: «Ирка! Рябоконова!» Вот так-то я фамилию ее и услышала.

— А потом он чего? — заинтересованно спросила Варвара Григорьевна.

— Да догнал ее, за руку взял и повернул к себе. Тут только Ирка и поняла, что ее окликают. Как пьяная шла.

Эти слова донеслись уже мне в спину. Услышав фамилию Иры, я тут же повернулась и чуть ли не бегом побежала к своей машине, сквозь зубы поблагодарив старушек за уделенное мне внимание.

Так, значит, Ира Рябоконова. Плохо, конечно, что я не знаю ее отчества — проще найти адрес, — но и это уже хорошо. К тому же я примерно знаю ее возраст, да и Рябоконова — фамилия достаточно редкая. Попробую что-то выяснить в адресном столе. В крайнем случае, найду через знакомых ментов.

В адресном столе мне дали два адреса. Я сравнила их и выбрала тот, что ближе к дому Звягинцевых. Раз Ира часто крутилась там, значит, и жила где-то поблизости. Вырулив на центральную улицу, я поехала по ближайшему адресу.

Дом, в котором она жила, располагался на тенистой небольшой улочке. Въехав во двор, остановилась напротив старой двухэтажки. Строение оказалось очень ветхое. Его, конечно, давно пора было снести, но пока что оно стояло, и люди даже умудрялись жить в нем. Хотя каким образом — представлялось весьма смутно.

Поднимаясь на второй этаж по скрипучей лестнице, которая при каждом шаге норовила просто рассыпаться под моими ногами, я остановилась перед обитой дерматином дверью с номером пять. Обшивка на ней пооблупилась во многих местах, из-под нее торчали клочки ваты. Кнопки звонка не было.

Я достала из сумочки ключи и постучала по замочной скважине. Мне никто не открыл. С досады я пнула дверь ногой и тут только поняла, что она не заперта. Я потянула на себя ручку и просунула голову в коридор. Там была абсолютная темнота.

Вдруг раздался страшный грохот, и я почувствовала, как что-то скользкое и тяжелое свалилось мне на голову, чуть не свернув при этом шею. От неожиданности я присела. Потом, поняв, что больше ничего не гремит и не падает, потянулась к сумочке за спичками. Когда зажгла одну из них, то чуть не закричала от ужаса: передо мной в луже крови распласталось чье-то тело! Мои руки, блузка, брюки были выпачканы в липкой красной жидкости. Большего кошмара нельзя себе представить!

С трудом заставив себя подняться с пола, я, пошатываясь, приблизилась к стене и нащупала выключатель. Свет вспыхнул неожиданно. При нем увиденная мной картина оказалась еще страшнее, словно я попала на съемку фильма ужасов.

Лицо девушки, лежащей на полу, было располосовано так, что определить его черты казалось затруднительным. Никаких сомнений в том, что она мертва, ее внешний вид не вызывал. Порванная одежда вся пропиталась кровью, так же как и длинные светлые волосы. Создавалось впечатление, будто здесь орудовал какой-то маньяк.

Стараясь не потерять рассудок, я огляделась в поисках телефона. Его, конечно, не было и быть не могло в подобной квартире. Я вышла на лестничную площадку, собираясь найти телефон на улице, но, взглянув на себя, вовремя опомнилась. Да уж, вид у меня — как у человека, только что разделавшего тушу. Руки в буквальном смысле по локоть в крови, возможно, и лицо перепачкано. Но мне совершенно не хотелось лезть в сумочку за зеркалом и смотреть на себя.

Остановившись перед лестницей, я в растерянности размышляла, как же быть. В этот момент распахнулась дверь соседней квартиры. Оттуда вышла полная пожилая женщина с химической завивкой на рыжих волосах. Увидев меня, она раскрыла рот и издала какой-то протяжный вой.

— Успокойтесь, — кинулась я к ней, но та отпрянула, закрываясь большой хозяйственной сумкой, и буквально заголосила.

Сразу же из дверей повысовывались соседи, всполошенные ее криком.

— Успокойтесь, — пытаясь перекричать женщину, что мне удавалось с трудом, объясняла я. — И вызовите, пожалуйста, милицию. В вашем доме, в пятой квартире труп. Я его обнаружила, поэтому и перепачкалась в крови.

Все смотрели на меня с испугом, к которому теперь примешивалось еще и любопытство. Наконец одна из женщин вышла из своей квартиры и сказала:

— Ну что ж, милицию все равно звать нужно. Пойду позвоню.

Она зашлепала ногами в тапочках на босу ногу по лестнице вниз. Я вздохнула и полезла в сумочку за сигаретами. К этому времени кровь на моих руках уже высохла и стянула кожу. С жадностью затягиваясь, я выпускала дым и тут же делала следующую затяжку. При этом я заметила, что пальцы дрожат.

А у кого бы не дрожали, доведись пережить подобное? Я была настолько шокирована, что напрочь забыла о таком достижении цивилизации, как мобильный телефон. И что он лежит у меня в сумочке и благодаря ему милицию можно было вызвать безо всяких проблем.

Вскоре вернулась женщина и сообщила, что милиция скоро приедет. Все как-то сразу облегченно вздохнули и засуетились.

— А кого убили-то? — подала голос женщина, та, что первая наткнулась на меня.

— Не знаю, — тихо ответила я. — Девушку какую-то. Волосы светлые…

— Так это Ирку, наверное, — вступила другая. — Говорила я ей — не доведут делишки твои до добра!

Я была настолько выбита из колеи происшедшим, что даже не поинтересовалась, что понимает женщина под Ириными «делишками».

— Да хахаль ее и пристукнул, наверное. Обкурились оба или обкололись, вот он и прибил ее! Оба разбойники!

Под хахалем-разбойником подразумевался, видимо, Андрей. Но я знала, что он умер еще вчера, поэтому не мог убить Иру. Да и Ира ли это вообще? Еще неизвестно. Соседи-то ее не видели! А может быть, она была уже мертва вчера? То есть — Андрей убил ее, потом полез ко мне, а девушка все это время лежала здесь бездыханная? Или…

В голове бродила такая каша, что хотелось сжать ее покрепче, чтобы хоть как-то прояснить мозги. И очень хотелось на свежий воздух, но выходить в окровавленном виде на улицу я не решалась. Вот милиция приедет, тогда и разберемся.

Милиция приехала на удивление скоро. Володи Кирьянова среди прибывших не оказалось, что меня не на шутку расстроило. С Кирей все-таки легче было бы объясняться. С другой стороны, присутствие незнакомых людей заставит меня держать себя в руках и не позволит расслабляться. Сейчас нужно максимально четко описать, как все произошло.

Ко мне подошел высокий, довольно молодой человек в форме капитана и представился Стрижниковым Константином Алексеевичем. Он попросил меня назвать свое имя, адрес и другие анкетные данные.

— Иванова Татьяна Александровна, — машинально отвечала я. — Закончила Тарасовский юридический институт, бывший сотрудник прокуратуры, в данный момент являюсь частным детективом, — при этом я достала из сумочки водительское удостоверение — единственный документ, который у меня был при себе в данный момент.

Капитан с интересом посмотрел на меня. Я не стала говорить, что знакома со многими сотрудниками правоохранительных органов, считая, что, во-первых, это и так очевидно, а во-вторых, все разъяснится очень скоро, и я смогу уехать домой.

— А как вы сюда попали? — удивленно спросил Стрижников.

— Константин Алексеевич, — устало проговорила я, — если вы не возражаете, то нельзя ли мне привести себя в более-менее приличный вид? А потом я готова ответить на любой ваш вопрос.

— Да-да, конечно, — с готовностью ответил Константин Алексеевич. — Только не в этой квартире, — кивнул он на пятую. — Там сейчас идет осмотр места происшествия.

Он повернулся к соседям, застывшим в дверях квартир.

— Кто-нибудь из вас не мог бы предоставить женщине возможность умыться? — спросил он.

Сразу же нашлось несколько желающих, убедившихся, что Константин Алексеевич настроен ко мне весьма дружелюбно. Одна из женщин, настроенная решительнее всех, сильнее распахнула дверь своей квартиры и пригласила меня к себе.

Она провела меня в ванную, где я наконец смогла посмотреть на себя в зеркало. Лучше бы этого не делать! На меня смотрело какое-то чудовище, не имеющее ничего общего с моим реальным обликом. На правой щеке багровели четыре красные полосы, видимо, я провела по ней пальцами. Волосы на лбу слиплись в красноватые сосульки. Очевидно, они запачкались, когда тело девушки упало на меня.

Вспомнив этот момент, я содрогнулась. Противные мурашки немедленно поползли по всему телу. Страшно! Хоть я человек не особо впечатлительный и достаточно сильный морально, боюсь, что представшая сегодня моему взору картина будет долго преследовать меня по ночам в кошмарных снах. Интересно, волосы отмоются? Если нет, то придется прибегнуть к помощи Светки-парикмахерши, чтобы соорудила мне новую спасительную прическу, дабы я могла спокойно появляться на людях. Тьфу ты! Вот уж не думала, что придется обращаться к Светке. Тем более что мы вроде как поссорились и не разговариваем.

Размышляя об этой чепухе — видимо, под влиянием шока, — я отмыла лицо, кое-как постаралась отскрести волосы и даже застирала воротник и рукава блузки хозяйственным мылом, лежавшим на краю раковины. Конечно, блузка не отстиралась, и на ней остались бурые пятна, — ну да и черт с ними, дома замочу с отбеливателем. Главное, что я теперь хотя бы не вызываю оторопь своим видом.

Выйдя в коридор, я поблагодарила хозяйку квартиры за любезно предоставленную мне ванную и пошла к Константину Алексеевичу, который ждал меня в машине на улице.

— Ну вот, Татьяна Александровна, теперь, когда вы более-менее успокоились, поедем к нам. Я хотя бы кофе вас напою, — проговорил он, слегка улыбаясь.

— У меня своя машина, — ответила я.

Константин Алексеевич с удивлением посмотрел на меня:

— Вы хотите вести машину в таком состоянии? Татьяна Александровна, это неразумно.

— Не беспокойтесь за меня, я всегда сосредоточенна, что бы ни случилось, — заверила я его.

— Что ж, вы мужественная женщина, вам даже позавидовать можно, — произнес он с нотками уважения в голосе.

— Я поеду впереди, — сказала я и добавила, усмехнувшись — Чтобы вы не подумали, будто собираюсь от вас бежать.

— Что вы, что вы! — замахал руками капитан Стрижников. — Я даже и не думал так! Вас никто ни в чем не подозревает!

Я только вздохнула и пошла к машине. Дойдя до нее, повернулась к капитану и попросила:

— Константин Алексеевич, не могли бы вы вызвать подполковника Кирьянова? Мне бы хотелось с ним посоветоваться.

— Я попробую с ним связаться, — ответил капитан. — Но не знаю, сможет ли он найти время. Хотя, если вы знакомы лично…

— Он приедет, можете не сомневаться, — ответила я уверенно.

Однако Киря не приехал. Но вовсе не потому, что ему было наплевать на судьбу своей давней знакомой, не раз выручавшей его самого, а просто-напросто потому, что его не было на месте. Пришлось мне общаться со Стрижниковым наедине.

В отделении, куда мы приехали, обстановка была примерно такая же, как и на работе у Володи Кирьянова.

«Все эти конторы одинаковы», — подумала я, садясь на жесткий стул в кабинете Стрижникова и всей душой радуясь про себя, что не задержалась в свое время в этой структуре надолго.

Я честно рассказала капитану о том, как все получилось. Глаза его все больше прищуривались.

— Так, значит, Андрей Звягинцев умер у вас дома? — переспросил он.

— Да, — со вздохом ответила я.

— А скажите, Татьяна Александровна, зачем вам вообще понадобилось ехать к этой Ире? Кстати, именно ее труп вы обнаружили. Соседи ее опознали, несмотря на то, что лицо сильно изуродовано.

— Я сама не знаю, — помолчав, призналась я. — Я и Володе так сказала, можете спросить у него. Просто чувствовала свою вину, пусть и косвенную, понимаете?

Не знаю уж, понимал меня Стрижников или нет, но он кивнул.

— Люди, которые не раз убивали человека, возможно, не поймут меня, — вдохновенно продолжала я. — Они наверняка не так остро это воспринимают, но я столкнулась с подобным случаем в первый раз… И надеюсь, что в последний, — передернулась я. — Когда Киря… — я запнулась, — простите — подполковник Кирьянов сказал, что я не виновата в смерти Звягинцева, мне стало немного спокойнее, но все равно чувствовала, что должна что-то сделать для этой семьи. Пошла к его матери, хотела просто поговорить о нем. Она рассказала мне про Иру. И я решила для полной очистки совести поговорить с Ирой. Я делала все это исключительно для себя, понимаете? Ну, чтобы потом не мучиться угрызениями совести. Думала, поговорю с Ирой, дам ей и Валентине Александровне денег, и на этом все закончится. Но, приехав к Ире, нашла только ее труп…

Да еще как нашла… — Вспомнив о том, как на меня упало скользкое от крови тело, я почувствовала подкатывающую к горлу тошноту. Всколыхнувшееся чувство отвращения заставило меня потянуться к стоящему на столе графину с водой. Стрижников услужливо пододвинул мне стакан.

Вода была теплая и противная на вкус, но все-таки помогла мне справиться с тошнотой.

— Вот, собственно, и все… — подвела я итог. — Подъехала я около часа дня. Девушка была уже мертва.

Осталось узнать результаты экспертизы, которая установит время смерти, сопоставить все факты. Расспросить соседей, не видели ли они, кто приходил к Ире до меня.

— Вы, я смотрю, разговариваете, как сотрудник милиции, — с уважительным удивлением произнес Константин Алексеевич. — Так часто разговариваете с Кирьяновым о его профессиональных делах?

— Скорее, это мои профессиональные дела, — улыбнулась я. — Если бы вы знали, сколько мне приходилось таких дел расследовать…

— Вы давно занимаетесь частными расследованиями? — мгновенно переключившись, поинтересовался Стрижников.

— Достаточно, — заверила я его. — Так что эта история для меня далеко не первая. И трупов я за свою жизнь видела немало. Но все равно очень неприятно. Тем более таким образом! Когда труп падает буквально тебе на голову — это…

— Я понимаю, понимаю, — поспешно проговорил Стрижников. — Ну что ж, Татьяна Александровна, думаю, что могу вас пока отпустить. Я понимаю, что вы ни в чем не виноваты… — он посмотрел на меня, как-то странно прищурившись, — но вынужден просить вас никуда не уезжать из города.

— Вы не верите мне? — прямо спросила я.

— Нет, просто вы можете нам понадобиться, — глядя куда-то в сторону, ответил он.

Все ясно. Может, он и не подозревает меня, конечно, но сомнение в моей честности у него, безусловно, есть. Так, Татьяна Александровна. Теперь вам предстоит еще доказывать, что вы не верблюд. Что ж, к таким вещам я в своей практике давно привыкла. Не первый год, как говорится, замужем. Но вот что обидно — мне за это никто ничего не заплатит.

Я, честно признаться, больше люблю работать за деньги. Нет, я никогда не откажу в помощи, если речь идет о близком мне человеке. И для друзей запросто могу потрудиться бесплатно. А в данном случае дело касалось самого близкого мне человека — меня самой. И, похоже, придется защищать свое честное имя. Конечно, никто меня пока не обвиняет, но я очень не люблю, когда на меня смотрят с недоверием. Кирьянов, возможно, будет возражать. Ну и черт с ним! А, собственно, почему он обязательно будет возражать? Киря меня давно и прекрасно знает, и у него никогда еще не находилось повода усомниться в моих профессиональных качествах. К тому же я ему не жена, не дочь и даже не любовница. Так что особенно волноваться за меня у него резона тоже нет.

Выйдя на улицу, я села в свою девятку и закурила. Нет, расследование начинать сегодня не буду. У меня просто нет сил. Сейчас домой, холодный душ — и спать. А вот завтра…

Я почти не сомневалась, что Иру убил такой же наркоман, один из ее так называемых друзей. Об этом говорил и характер совершения преступления: разве нормальный человек проявил бы такой садизм? Скорее всего, просто пырнул бы ножом, и все. А тут уж больно зверски убийца ее исполосовал. Или настолько сильно ненавидел? Ладно, разберемся.

Я пульнула окурок в окно и завела машину. По дороге не стала даже останавливаться у магазина, чтобы купить продукты, полагая, что есть сегодня вряд ли захочу.

Дома приняла душ и собиралась уже лечь спать, как зазвонил телефон. Звонил Кирьянов, которому уже доложили об очередной неприятности, свалившейся на его старую знакомую. Кирьянов разозлился страшно и орал на меня в трубку. Он даже не представился и не поздоровался.

— Что ты делаешь, Татьяна? — гремел он. — Разве я не предупреждал тебя, чтобы ты не лезла не в свое дело? Что ничего хорошего из этого не выйдет? Выполняй свои заказы, работай себе тихо-мирно, а глупостями не занимайся! Для чего ты ввязалась туда, куда вообще не следовало ввязываться?! Нашла на свою голову труп! Во всех смыслах!

Киря явно не следовал логике. Во всяком случае, насчет того, чтобы «тихо-мирно» работать, он однозначно ляпнул сгоряча. Сама моя профессия не предусматривала тишины и мира. А про трупы и говорить нечего. Собственно, без трупов моя профессия многое теряла, как бы нелепо и цинично это ни звучало.

Я спокойно слушала Кирины упреки, даже не пытаясь оправдаться. Да, на этот раз он выразился верно. Я влезла не в свое дело и теперь расплачиваюсь. Так оно и есть!

— Да, Киря, — спокойно ответила я. — Полностью с тобой согласна. Я сама нашла проблему на свою голову.

Кирьянов так поразился моему спокойному тону, что даже резко замолчал. Он ожидал, что я, как всегда, начну кричать в ответ, защищая себя, говорить, что живу так, как хочу, и что он мне не указ, и пусть оставит меня в покое и все такое. Но вот моего спокойного равнодушия никак не ожидал.

Помолчав несколько секунд, Киря осторожно спросил:

— Татьяна, с тобой все в порядке?

— Да, Володя, — ответила я.

Но Кирьянов не поверил, потому что тут же сказал:

— Я к тебе заеду после работы, жди, — и повесил трубку.

Я в свою очередь тоже положила трубку на рычаг и со вздохом откинулась в кресле. Спать мне расхотелось. Необходимо наметить планы на завтрашний день. Я включила негромкую музыку, которая всегда действовала на меня самым лучшим образом, и стала размышлять.

Размышления мои прервал звонок в дверь. Я открыла и увидела подполковника Кирьянова собственной персоной.

— Киря, если ты пришел трепать мне нервы внушениями, какая я дура, то хочу сразу же тебе заявить, что не намерена ничего выслушивать. Я все знаю сама, — решительно пресекла я все возможные нападки со стороны давнего друга уже на пороге.

— Да нет, — поморщился Киря. — Я немного погорячился, ты меня прости. Я понимаю, каково тебе, и приехал для того, чтобы помочь.

— В таком случае проходи, — улыбнулась я, пропуская Володю в комнату.

Кирьянов разулся и, пройдя в комнату, сел в кресло.

— В общем, так, — начал он. — Я наехал на экспертов, чтобы они как можно скорее доложили о результатах. Короче, смерть Иры наступила около двенадцати часов дня.

— Я в это время находилась у Валентины Александровны Звягинцевой, — сообщила я, закрывая глаза и массируя веки пальцами.

— Отлично, отлично, — обрадовался Кирьянов. — Тебя, конечно, никто не обвиняет, но все же иметь алиби — замечательно.

— Киря, не объясняй мне прописные истины, — поморщилась я. — Как-никак я сама юрист, если помнишь.

— Конечно, конечно. Просто я хочу, чтобы ты осознала свое положение. Я постоянно буду в курсе всех дел, всех новых обстоятельств, и думаю, что тебе ничего не грозит. Но я бы очень хотел, Таня… — Кирьянов пододвинулся поближе и сказал, серьезно глядя мне прямо в глаза: — Я хотел бы тебя попросить не ввязываться больше ни во что. Я сам разберусь.

— Киря, ты же знаешь, что я не смогу усидеть на месте… — тихо проговорила я в ответ.

— Татьяна! Я знаю, что ты — женщина работящая, — перешел Киря на другой тон. — И не можешь долго сидеть сложа руки. Но иногда у меня создается впечатление, что тебе все равно, что делать, лишь бы не бездействовать. Это неразумно. Я обещаю, что все проконтролирую. Расследование, я имею в виду.

— Я не сомневаюсь, Киря, но позволь мне тоже участвовать.

— Даже если не позволю, ты же все равно ослушаешься, — вздохнул Кирьянов. — Я же тебя знаю! Поэтому и не приказываю, а просто прошу! Прошу, пойми ты меня, как человека прошу!

Я внезапно прониклась Кириными словами. Он смотрел на меня серьезно, и я поняла, что он действительно меня просит. Видимо, мое вмешательство и впрямь может сыграть в данный момент не самую лучшую роль. И понятно, почему: я «засветилась» в двух смертях, которые, по всей вероятности, связаны между собой. По крайней мере, жертвы были знакомы.

— Ладно, Киря, — согласилась я. — Пока я уступаю тебе. Но ничего конкретного обещать не могу — посмотрим, что произойдет дальше.

— И на этом спасибо, — проворчал Кирьянов, не ожидавший от меня такого великодушия.