А ларчик просто открывался

Марина Серова

Этой иконе несколько веков. Какие только люди и события не прошли перед грустным ликом Тверской Богоматери. И вот новое испытание – во время выставки в музее убит охранник, и уникальное творение древнего мастера исчезает. Где же она, утраченная реликвия? Явится ли снова людям или сгинет навсегда в собрании какого-нибудь коллекционера? Это зависит только от лучшего частного детектива города Татьяны Ивановой, от ее тонкого расчета, готовности рискнуть, если надо, жизнью и от ее упрямства, наконец…

Глава 3

Когда мы подошли к музею, нас встретил тот же охранник, но теперь он, хоть и весьма неохотно, распахнул перед нами дверь.

— Проходите, — сердито сказал он и добавил: — Только ничего не трогайте.

— Всенепременно, — ответила я и вошла внутрь.

Вопреки моим ожиданиям, я не увидела суетящихся вокруг места преступления ментов, да, собственно, и самого места преступления тоже. Я в нерешительности остановилась возле самого входа.

— Проходите, пожалуйста, — видя мою растерянность, засуетился Алексей Петрович, — это здесь.

Мы обогнули покрытую ковром широкую лестницу и вошли в зал. Еще с порога я увидела белый контур, оставленный работниками органов на месте, где раньше лежал труп охранника.

— Вот, — сказал Белов, аккуратно переступая через меловые линии, — это Итальянский зал. Выставка располагалась здесь.

— Замечательно, — пробормотала я, хотя, конечно, ничего замечательного во всем этом не было.

Судя по контурам, труп лежал ногами к двери, практически в самом проходе. Руки широко раскинуты — похоже, охранник или не успел, или не счел нужным достать оружие.

— Скажите, вы видели труп?

— Да, — поморщившись, ответил Алексей Петрович. — Его застрелили, насколько я могу судить, в упор. У него вся грудная клетка была разворочена так, словно в него из пушки стреляли.

— А лежал он лицом вниз или вверх?

— Вверх.

Странно. Из какого бы оружия и с какого бы расстояния в него ни стреляли, входное отверстие в любом случае должно быть меньше выходного. Если, конечно, в него действительно не стреляли из пушки. А раз Белов говорит, что у него была «разворочена» грудная клетка, значит, стреляли в спину. Каким же тогда образом он мог лежать на спине лицом вверх, да к тому же еще и ногами к проходу? Это все мне предстояло выяснить. Интересно, что думает по данному поводу наша доблестная милиция. Боюсь только, получить ответ на сей вопрос в виду Сашкиного неадекватного поведения мне не светит. По крайней мере, пока не светит.

— А пропала только одна икона? — спросила я, оглядывая зал, стены которого были увешаны иконами самых разных размеров.

— Да. Только икона Тверской Богоматери. Причем, понимаете, что странно… В этой коллекции есть гораздо более редкие и ценные иконы, стоимость которых превышает стоимость украденной.

— Ну здесь как раз ничего странного нет. Этому может быть два объяснения. Если предположить, что кражу совершили не профессионалы, то они попросту могли не знать реальной стоимости икон и взяли первую попавшуюся. Ну а если это дело рук настоящих знатоков своего дела, то они могли преднамеренно взять не самую редкую икону, чтобы ее было проще сбыть. Меня куда больше интересует другой вопрос — почему взяли только одну икону. Может быть, преступникам была нужна именно икона Тверской Богоматери?

— Но кому она могла понадобиться?

— Да мало ли… Каким-нибудь сектантам, например… А потом, убив охранника, преступники могли просто испугаться и не решились задерживаться дольше. Взяли первое, что увидели. Кстати, где находилась украденная икона?

— Вот здесь, — показал Алексей Петрович на пустое место на стене прямо напротив входа в зал.

— Ну вот видите, это место сразу бросается в глаза, — сказала я, машинально доставая из кармана сигареты. — Скорее всего, так и было, хотя судить о чем-то наверняка еще рано.

— У вас есть какие-нибудь предположения?

— Ничего определенного я пока сказать не могу, — ответила я, поднося сигарету ко рту. — Хотя есть несколько вещей, за которые можно было бы зацепиться.

— Извините, пожалуйста, — пробормотал Алексей Петрович, опасливо глядя, как я хлопаю себя по карманам в поисках зажигалки, — но у нас здесь не курят…

— Да-да, простите, — я торопливо засунула сигарету обратно. — Думаю, все, что было нужно, я уже увидела.

— Тогда пойдемте на улицу, в сквер. Там вы сможете покурить.

Было видно, что Алексею Петровичу явно неприятно находиться в помещении, где пару дней назад был застрелен охранник.

— Что ж, пойдемте. Тем более что наш постовой уже, наверное, начинает нервничать.

Милиционер, впустивший нас, действительно несколько раз заглядывал в зал, не зная, что ему делать — сторожить вход или следить за нами. Поэтому он с явным облегчением открыл дверь, выпуская нас на улицу.

— Всего доброго, Сережа, — сказала я, не без удовольствия наблюдая за тем, как округлились его глаза, когда я назвала его по имени.

Мы вышли в сквер и сели на лавочку в тени великолепных каштанов. Я наконец достала сигареты и с наслаждением затянулась.

— Так вы что-то нашли из того, что упустила милиция? — осторожно спросил Белов, дождавшись, когда я выпущу дым.

— Ну, во-первых, я не знаю, что нашла милиция. А во-вторых, я ничего не искала, а просто на основе увиденного пыталась составить картину преступления.

— Ну и как?

Я только пожала плечами — говорить о чем-то было еще рановато.

— Поймите, — умоляюще глядя на меня, сказал Алексей Петрович, — мне абсолютно все равно, кто украл эту икону и понесет ли он за это какое-нибудь наказание. Мне крайне важно найти ее саму. Икона из частной коллекции, и если я ее не верну… — он только в отчаянии махнул рукой.

Конец ознакомительного фрагмента.