Сам себе Парамон

Марина Нугманова, 2023

Сборник фантастических рассказов. Истории уводят читателя в другие миры, где внеземные цивилизации вмешиваются в ход чужой эволюции, где любой имеет возможность примерить на себя жизнь на другой планете, где в кафе вместо еды можно заказать любые переживания. Несмотря на фантастичность происходящего, герои задаются вечными важными вопросами, которые помогают им познать себя и свое место в жизни.«У мира есть только одна цель – сыграть с нами в игру, но не для того, чтобы выиграть, а для того, чтобы научить играть». Такой фразой характеризует свои произведения Марина Нугманова, где вымышленные миры служат только для того, чтобы заставить человека искать и познавать себя.

Я помнил, но забыл…

Только Рекс понимал меня. Огромный пёс находился рядом, положив морду на нашу постель. Я уловил его утреннее желанье — такое примитивное, но такое естественное.

Мамочка — так чаще всего она себя называла — спала на самом краю кровати. Рекс жалобно посмотрел на неё и ткнулся волосатой мордой в лицо. Недовольно поморщившись, она закуталась в одеяло по самую макушку. Только прядь светло-русых волос осталась виднеться на подушке.

Собака отстранилась и, присев на задние лапы, замерла. Её уши навострились, а глаза стали внимательно изучать хозяйку. Повисла долгая пауза, и наконец мамочка не выдержала. Она выглянула из-под одеяла и ласково улыбнулась псу. Рекс только этого и ждал: он весело взвизгнул и вскинул на кровать передние лапы, но, не рассчитав сил, задел огромный похожий на шар мамин живот. Я болезненно сжался внутри этого живота. Пёс, почуяв это, отступил — он всегда очень чутко ощущал моё состояние.

Мамочка порывисто схватилась за живот. «Какая глупая собака! Она когда-нибудь навредит малышу!» — мгновенно уловил я её гневные мысли. Она не могла справиться с раздражением, и ее настроение погрузило меня в поток покалывающих льдинок. Я сжался, но леденящий поток не прекращался:

«Рекс, немедленно на место! Ты допросишься, и я обязательно отвезу тебя в деревню!» — уловил я мамочкины мысли. Но тут же гнев сменился на милость: «Как там мой Антошенька?» — Она погладила рукой свой живот, и тёплая волна блаженства окатила всё моё маленькое тельце. Мне было хорошо — я наслаждался. А Рекс, стараясь не привлекать к себе внимания, тихонечко удалился на своё место в прихожей.

Всё утро мы гуляли в парке. Пёс бежал по дорожке и принюхивался, проверяя свою территорию на наличие непрошенных гостей. Мамочка любовалась золотом осеннего леса и с наслаждением шуршала сухой листвой, загребая её ногами. Только мне было неспокойно. Моё убежище вдруг резко перестало меня устраивать. Что-то неуловимое тревожило меня, но я никак не мог понять, что именно. А в друг Рекс и правда навредил мне? Да нет, не может быть…

Я прислушался к маминым мыслям. Она перебирала их, как драгоценные бусины на чётках. Она думала обо мне, о нашем будущем и моём отце. Монотонность её размышлений обычно успокаивала, но только не сегодня. Тревожное ожидание не давало мне покоя, и я с опаской пытался осознать происходящее.

В глубине леса раздалось тявканье собак. Рекс залаял в ответ, и мама, сильно натянув поводок, попыталась утихомирить пса. Но через секунду выронив повод, со страхом прижала руки к животу. Она ощутила резкую боль, которая одновременно пронзила её и меня. Я в отчаянии забарахтался, но спрятаться было некуда, боль преследовала, выворачивала нутро, жалила и свербила. «Началось», — в смятении уловил я мамочкины мысли. И понял, что началось самое страшное и главное наше с ней испытание.

Несколько следующих часов мы с мамой отчаянно пытались избавиться друг от друга. Мамочкины мысли настигали бушующим ураганом, и я барахтался в них почти в беспамятстве. Я терпел не только свою боль, но и не знал, куда деться от материнской. Успокаивали только редкие минуты затишья, когда она гладила рукой свой живот и мысленно твердила, что мы справимся. Я цеплялся за это из последних сил. И наконец свершилось — я появился на свет.

Первое время я находился в забытьи, медленно приходя в себя, пытался осмыслить своё новое состояние. Тело не подчинялось мне так, как я бы хотел. Глаза видели только силуэты предметов, реальность которых я больше ощущал в сознании, чем наяву. Окружающие звуки пугали своей непонятностью. Мир казался враждебным, и я чувствовал себя в нём совершенно чужим и одиноким. Единственный способ, которым мне удавалось выражать отчаяние, был крик, а единственным по-настоящему понимающим существом — собака.

Становилось легче оттого, что мама не оставляла меня ни на минуту: «Антошенька, смотри какая погремушечка. Хочешь взять её?». И, чтобы сделать ей приятное, я подчинялся, брал игрушку своей маленькой ручкой и с наслаждением наблюдал, как мама светится пёстрыми огоньками разноцветного счастья. «Антошенька, милый, ну что же ты не даёшь мамочке себя запеленать? Туго тебе, да? Ну, родной мой, так надо. Потерпи». И я покорно терпел пелёнки, крепко кутающие моё тело.

Я часто ощущал присутствие отца. Его мысли были надёжными, как скала. Мне нравилось нырять в его рассуждения, рассматривать чёткие параллели и наблюдать красоту логических цепочек. Он часто смотрел на меня изучающе: сравнивал, анализировал и как будто чего-то ждал. Мы редко гуляли вместе, но в один из солнечных дней он решил присоединиться к прогулке.

Конец ознакомительного фрагмента.