Заточённый ангел

Марина Кравцова (2023)

Анри — сын владельца известной парфюмерной фирмы. Но он — нелюбимый ребенок в семье, и даже подвергается травле.Несколько необычных знакомств многое меняют. Юноша обретает странную способность — видеть события давнего прошлого. А еще — встречается в кафе с официанткой, удивительно похожей на ангела с его любимой мистической картины.Но отныне судьба влюбленной пары — в руках мстителей, готовых на все, чтобы уничтожить семью Анри. Потомка знатного рода, в котором веками практиковалось чернокнижие…

Глава 14

Лиловые сумерки наползали на уютную улочку, которую друзья обозревали сейчас с высоты третьего этажа. Наступающая тьма мягко обволакивала пестрые витрины магазинчиков, белые зонтики уличного кафе, розовые кусты возле старых рыжих домов… Сен-Мишель, как, наверное, любой город, с приближением ночи обретал второе дыхание, окутывался флером загадочности.

— Мне кажется, что по вечерам волшебство куда проще обнаружить, почувствовать… — задумчиво произнес Анри. — Вот хотя бы свет фонарей… так и ждешь, что из них сейчас выпорхнет крошечная фейри.

Реми с привычным хмыканьем выпустил изо рта кольцо дыма.

— Ты поэт, Анри. Родился поэтом и останешься им, что бы ни стряслось. Вокруг тебя вьются женщины, а ты мечтаешь об ангелах.

— А ты?

— Что я?

— У тебя есть кто-нибудь?

— Сейчас нет. С Моник мы расстались, ты знаешь. Да и не нужен мне никто. Музыка — моя любовница, моя жена, моя страсть… Да нечего обо мне говорить, у меня все как всегда. А ты… так что решил-то?

— Я не вернусь в дом родителей, — тихо ответил Анри, рассеянно разглядывая проезжающие по улочке автомобили. — Отец устроит скандал, заблокирует мне все что можно. Но я не вернусь. Учебу, наверное, придется бросить…

Реми потушил сигарету о балконные перила.

— Ничего не бойся, — произнес он с непривычной теплотой в голосе. — Мы — «Белый космос», мы как братья, а ты — наш. Ни я, ни Поль, ни Кристоф с Жаном — никогда мы тебя не бросим. Не пропадешь, старик. Ты правильно решил. Даже не вздумай туда возвращаться.

— Спасибо… — сердечно ответил Анри и хотел еще что-то добавить, но зазвонил его смартфон. Он вытащил телефон из кармана брюк, принял входящий. — Грета? Как — уже здесь? Я же собирался за тобой заехать?

Звонкий, как рождественская игрушка, голосок весело ответил:

— Мне почему-то показалось, что лучше и интересней добраться самой… ты же рассказал мне, где живет Реми.

— И ты сейчас…

— На ближайшей автобусной обстановке.

— Так… Мы идем к тебе.

***

— Надеюсь, ты не из тех девчонок, что закатывают глаза при виде беспорядка? — ехидно спросил у Греты Реми Ришар, когда все трое переступили порог его квартиры. — Следовало бы, конечно, прибраться к твоему приходу, но мне было лень.

— И в этом он весь, — засмеялся Анри.

Грета оглядела беспорядок сочувственно и с большим интересом.

— Ой, ноты! Можно?

Реми кивнул.

Ноты были везде раскиданы по комнате — наскоро записанные на салфетках, тетрадных листочках, даже на полях газет. Похоже, вдохновение всегда неожиданно настигало Реми Ришара.

Девушка взяла одну из нотных записей, сосредоточенно вгляделась в нее.

— Какая красота! — наконец выдохнула она восхищенно. — Твое?

Снова молчаливый кивок.

— А стихи уже есть?

Ришар коротким жестом указал на Анри.

— Да, вот он написал.

— А я могла бы спеть…

— Правда? — Реми недоверчиво приподнял густую бровь. — Ну давай… нет, не сейчас. А когда все соберутся.

Долго ждать не пришлось. Сначала появился обаятельный длинноволосый Поль, солист «Белого космоса» и восторженный любитель мистики. Он много улыбался и потешно пародировал замашки большой звезды. Потом подтянулись и двое остальных — серьезный коренастый Жан — ударник, и совсем юный, чуть застенчивый Кристоф — «бог гитары», как звал его Реми.

Оказалось, что Грета испекла баварский пирог, что было встречено с искренним восторгом. Все расселись, где придется, и присутствие новой знакомой ничуть не добавило церемонности этому собранию. Анри удивился, как быстро девушка влилась в дружную компанию музыкантов. Она весело и с удовольствием болтала с ними, смеялась, охотно вступила в разговор с Полем, снова заговорившим о колдунах Сен-Мишеля.

— Кто же может точно знать что-то об этих колдунах, — возразила она ему, — если это был тайная, — она подчеркнула это слово, — организация?

— Слухи откуда угодно просочатся! — уверенно возразил молодой певец, небрежно тряхнув длинными кудрями. — Они ж не в вакууме обитали. Тем более, что это было совсем недавно. Говорят, их главного звали еще так интересно… Лю…

К изумлению Анри, Грета перебила Поля, причем, довольно нарочито и бесцеремонно:

— А рассказывал тебе Анри, что я на самом деле — фея? — в ее полном таинственности взгляде промелькнули изумрудные искры.

Все радостно захихикали, явно посчитав это милой шуткой.

— Зеленая фея, — нараспев произнес молоденький Кристоф, окинув загоревшимся взглядом необычные волосы девушки.

— Точно! — бойко подхватила Грета. — Я, вернее сказать, зелиген, немецкая лесная волшебница.

— Приколько, — серьезно отозвался не особо разговорчивый Жан. — Но, думаю, он имел в виду еще и другое. «Зеленой феей» у нас называют абсент.

— О!

— Пробовала?

— Нет.

— А хочешь?

— Конечно!

— Так-так-так, — вмешался Ришар. — Попробовать, конечно, никому не возбраняется. Но прежде, чем ты позволишь этим оболтусам начать себя травить, зеленая фея, я напомню, что ты выражала желание спеть. Хотел бы послушать безалкогольный вариант твоего исполнения нашей с Анри песни.

— С удовольствием, — просто отозвалась Грета. — Только позволь я начну со старинной немецкой баллады. Для храбрости. Все-таки — это мое основное направление.

И она запела.

Неожиданно ее золотистый голосок развернулся, обретая силу и власть над слушателями. Его переливы были подобны трелям соловья, а легкость, с которой Грета брала высокие ноты, зачаровывала, тянула ввысь. При всей своей солнечности, певица глубоко окунулась в тревожную мрачность средневековой песни, смешанную с грубоватой фривольностью. Пела на немецком. Но все, кто слушал ее сейчас, глубоко погружались в образы, творимые в воображении голосом и мелодией.

Анри, сидя в самом приличном на вид кресле в уголке, перевел взгляд на стоящего рядом Ришара — нравится ли ему? Тот прислонился к стене, скрестив руки на груди, и его лицо освещала на удивление мягкая, теплая улыбка…

А у самого юного Делоне вдруг замелькали перед глазами болезненно острые искры… мир погрузился во тьму, и он почему-то ясно понял — началось.

Через пение Греты в сознание пробился еще один голосок — более слабый, менее звучный, но очень приятный, задорный.

— Что ты поешь, сестрица? — спросил другой женский голос — сильный, ровный, прохладный.

И Анри увидел…

Приземистое белое здание, длинное, массивное, отгороженное от мира тяжелыми каменными стенами. Узкий церковный шпиль возвышается над ним, словно тянется изо всех сил к дождливо-темным облакам. Розы благоухают. Среди них две девушки медленно идут по маленькому саду, и одна из них поет, а другая прерывает ее вопросом.

— Это старая немецкая песня, — весело отвечает та, что помладше. Ей лет четырнадцать-пятнадцать. Полностью закрытое жемчужно-серое платье скрывает прелести едва развившейся фигурки. Пшеничные локоны уложены в простую прическу. — Меня садовник научил. Хорошо, что сестры не слышат. Даже если они и не поймут содержания, то все же… Ты ведь не выдашь меня, милая Катрин?

— Когда я выдавала тебя, проказница?

Вторая явно старше — уже взрослая девушка. У нее такое же, как у сестры, красивое утонченное лицо, нежное, цветущее, но его выражение иное — куда более спокойное и одухотворенное. Она чуть улыбается и поправляет покрывало послушницы, скрывающее ее волосы.

— О Дева Мария! Прости меня, Богоматерь, но до чего же скучно! — тянет младшенькая. — Как же я хочу поскорее выйти отсюда на волю. Не понимаю тебя, Катрин. Ты такая же монастырская воспитанница, как и я, почему ты вырядилась в одеяние послушницы?

— А ведь я не раз говорила тебе, Жанна, что хочу принять постриг. Ты рвешься поскорее покинуть эти стены, я же мечтаю остаться тут навсегда.

— Неправда! — темно-синие глаза девчушки распахнулись в изумлении. — Ты говорила, да… Но я подумала, что это шутка. Ты не можешь, Катрин… не можешь этого хотеть.

— Но почему? — старшая сестра ласково погладила Жанну по голове. — Я нашла свой путь здесь. Ты не понимаешь, милая. У тебя другой нрав, другие желания. Потерпи немного — еще два-три года, и тебе подыщут красавца-жениха, который заберет тебя отсюда, будет любить и баловать. А я останусь в обители, потому что тут мое сердце.

Жанна, сосредоточенно нахмурившись, кусала губы.

— А как же твой жених? — спросила она наконец. — Как же барон Жиральд де Лоне? Он будет против!

— У меня теперь другой Жених. Я стану невестой Христовой.

— Катрин, барон не согласится. Ты ведь уже давно обещана ему нашими бедными родителями, упокой Господь их души! Разве брачный договор не подписан?

— Да. Но теперь я послушница монастыря святой Урсулы. Никто не посмеет забрать меня отсюда против моего желания. Никто не дерзнет оспаривать невесту у Христа.

Жанна сокрушенно покачала головой, ее потемневшие глаза встревоженно заблестели.

— Сестра… барон не стар, красив, богат… он был бы тебе хорошим мужем. Но если ты разозлишь его… если откажешься выйти замуж… он отомстит.

…И снова Анри понемногу приходил в себя в привычном современном мире. И вновь Реми до боли сжимал его плечо, как тогда, в заброшенном доме. Грета уже закончила петь и принимала теперь дань заслуженного восхищения от молодых людей. А Ришар… Ришар смотрел на Анри глазами полными тревоги… и гнева.

— Что опять? — тихо, чтобы другие не услышали, спросил музыкант, его голос прозвучал взволнованно и жестко. — Снова будешь в молчанку играть? Тебе плохо? Отвечай! Тебя избили? Ты еще во что-то вляпался?! Будешь врать, я сам тебя прибью!

— Ты не поверишь, — слабо улыбнулся ему Анри. — Но у меня опять было виденье…