Хозяйка Сумрака

Марина Колесова, 2012

Сфера Света и сфера Тьмы, а между ними и нашим миром – территория Сумрака, хозяйка которой, раздираемая внутренними противоречиями, имеет двоякую сущность и неординарные способности. Сумеет ли она в нашем мире найти то, что поможет ей выстоять в жестоком противостоянии противоборствующих сторон и сохранить хрупкий мир?

Глава 3

Они остановились перед воротами его загородной резиденции. Охрана быстро распахнула створки, пропуская их.

— Надо бы автоматические ворота поставить, но руки всё не доходят, — пробормотал Влад, припарковывая джип у дома.

Затем быстро вышел, обогнул его и, распахнув дверку, подал Алекто руку. Обернувшись, кинул ключи, подошедшему охраннику и, бросив ему: «Машину в гараж, сегодня больше никуда не поеду», под руку подвел Алекто к дверям трехэтажного каменного дома, построенного в вычурно-фантазийном стиле.

— Милости прошу, домой, сударыня. Отныне это Ваш дом, и Вы в нём хозяйка.

Алекто, никак не прокомментировав его слова, шагнула внутрь.

Дом был великолепен. Изысканные пролеты арок первого этажа притягивали взор. Главным акцентом интерьера была мраморная лестница в глубине высокого на два этажа вестибюля. Её широкие ступени, ведущие на балюстраду второго этажа, придавали солидность и внушительность всему облику дома.

Центральная часть балюстрады открывала вид на большой зал для приёма гостей, а боковые части терялись в глубине дома длинными коридорами.

— Пойдем, я покажу тебе дом, — Влад осторожно обнял её за талию.

Алекто непроизвольно поморщилась, но руку его не отвела.

В это время на балюстраду выбежала красивая зеленоглазая девочка лет тринадцати с ассиметричной стрижкой и серьгой в одном ухе.

— Папочка, привет! — прощебетала она, а потом, смерив Алекто оценивающим взглядом, — заинтересовано наклонила голову набок и спросила: — Это ты с кем?

— Теперь это твоя мать, — безапелляционным тоном проговорил Влад, крепче прижимая Алекто к себе.

— Ты шутишь, я надеюсь? — девочка удивленно распахнула свои большие и выразительные глаза.

— Нет, не шучу, Лиза. И требую, чтобы ты именно так обращалась к моей жене.

— Пап, у тебя крыша не поехала часом? — девочка покрутила пальцем у виска.

— Лиза! — резко начал Влад, но в это время в глубине дома зазвонил телефон, и девочка стремительно убежала по коридору.

— Алечка, не обращай внимания, — Влад развернул Алекто к себе и заглянул в глаза. — Я гарантирую, Лиза будет относиться к тебе с уважением, да и Сашка тоже.

— Я так понимаю, у тебя есть дети, даже двое… интересно… — Алекто усмехнулась.

— Да. Лиза ей скоро тринадцать будет и Сашка, ему восемнадцать исполнилось.

— Восемнадцать? — Алекто удивленно приподняла бровь. — А сколько тогда тебе?

— Мне тридцать два. Не удивляйся, Сашка — приемный сын… сын моей жены от первого брака, но он считает меня отцом, вернее он знает, что я не родной отец, но все равно считает отцом.. привык считать… черт, не знаю как сказать.

— Так у тебя и жена есть?

— Нет, жена умерла уже лет пять тому назад… Лизе ещё и восьми не было…

— И ты не женился больше?

— Нет. До встречи с тобой мне это было ни к чему.

— Сын здесь? — поинтересовалась Алекто, проигнорировав его комментарий.

— Должен быть здесь. Скорее всего, в своей мастерской. Он рисовать любит. Я ему нижний этаж правого крыла отдал под мастерскую…

— Пойдем, познакомь нас. С дочерью твоей, как я понимаю, мы познакомились… Только пожалуйста не надо требовать, чтобы твои дети называли меня матерью, это излишне.

— Нет, Аля! — в глазах Влада сверкнула решимость. — Они оба будут называть тебя именно так! Я не потерплю в моём доме другого отношения к моей жене.

— Я не твоя жена.

— Для меня ты — жена, если согласилась жить со мной, и другого отношения к тебе в этом доме не будет!

— Влад, я не хочу этого!

— Ты хочешь, чтобы я избавился от детей? — на его скулах заходили желваки.

— Я разве сказала это? — удивленно осведомилась она.

— Если дети останутся в этом доме, обращаться они к тебе будут именно так.

— Как надо понимать твои слова? Ты угрожаешь мне тем, что можешь выгнать собственных детей, если я не соглашусь, или что?

— Аля, ты понимаешь… — Влад судорожно сглотнул. — Я конечно дорожу отношениями с детьми… но… но если ты… если ты не хочешь жить с ними… не хочешь, чтобы у нас была семья, чтобы они относились к тебе как к матери… то, конечно… дети уедут. Лизу можно отправить в пансион за границей, а Сашка взрослый уже… Я ещё по дороге всё обдумал. Ты должна понять, я не могу позволить тебе уйти или кому-то в этом доме относиться к тебе не так, как положено, относиться к моей жене…

— Зачем ты всё так усложняешь?

— Я хочу, чтобы у нас была настоящая семья, поэтому всё будет именно так, как я сказал! — Влад больно схватил её за плечо.

И Алекто вдруг поняла, что не хочет настаивать на своём решении, чтобы вновь не сломить его. Таким он ей нравился больше. Гораздо больше.

— Хорошо, пусть зовут матерью, — она глубоко вздохнула и отвела взгляд. — Хотя что-то мне подсказывает, вряд ли они по доброй воле согласятся на это…

— Я заставлю!

— Дело твоё. Заставляй, если хочешь… я не стану вмешиваться.

— Спасибо, Аля, — Влад разжал руку и осторожно погладил по плечу. — Я это… не больно тебя схватил? Я не рассчитал что-то… ты не сердись…

Войдя в мастерскую, они увидели юношу, стоящего перед мольбертом. Его чёрные волосы были подобраны в хвост, он нервно кусал тонкие губы и вертел в руках кисточку.

— Саш, отвлекись, — окликнул его Влад, — я хочу познакомить тебя с моей женой и теперь твоей матерью.

— Здрасьте, очень приятно познакомиться, — обернувшись, юноша кивнул Алекто и вновь повернулся к мольберту.

Алекто вгляделась в картину. У юноши явно был талант. Цветопередача, ракурс, свет, мимика лица… Девушка на картине была бы очаровательной, если бы не пропорции, перспектива и явное незнание азов изображения движений человека.

— Ты давно рисуешь? — Алекто подошла ближе.

— С детства, — не оборачиваясь, ответил он.

— А где учился?

— Нигде… этому нельзя научиться, это надо чувствовать… это мой мир.

— Почему нельзя? Любой художник должен учиться, чтобы знать определенные технические приемы, хотя бы строение человека, например…

— Учат ремесленников. А я — творец!

— Ты уверен, что тебе бы это повредило?

— Безусловно. Кретины они там все. Что с них взять?

— Ты хоть раз пробовал учиться в художественной школе?

— Да даже не один раз. Много. Везде одно и тоже… с первого урока всё становилось ясно.

— Хочешь я докажу тебе, что знание азов позволяет творить лучше?

— Ну и как это можно доказать? — юноша нехотя отвернулся от мольберта и повернулся к ней.

— А вот как, — Алекто взяла из его рук кисточку, окунула её в тёмную краску на палитре и несколькими резкими мазками поменяла девушке разворот плеч, пропорции рук и обозначила перспективу на картине.

— Ты что сделала?! — парень даже задохнулся от гнева, — я три месяца на неё угробил, а ты всё испохабила! Да руки тебе оторвать и то мало будет, — он вырвал кисточку из рук Алекто.

— Ты как разговариваешь с матерью? — гаркнул на него Влад. — А ну извинись!

— Да какая она мне мать? Я вижу её первый раз! Или я теперь каждую твою шлюху должен буду матерью называть? Ты меняешь их словно перчатки, а я, значит, перед каждой прыгай?!

— Что ты себе позволяешь, щенок? — Влад ладонью наотмашь ударил сына по лицу.

Тот прижал руку к разбитым губам и, со злостью взглянув на Влада, тихо пробормотал:

— Ты не имеешь права себя так вести!

— А ты, значит, имеешь? — скулы Влада напряглись и даже подрагивали, а глаза превратились в злые щёлки.

— Я сказал, что думаю и что есть…

— Значит так… или ты сейчас же извиняешься перед моей женой сам или я тебя заставлю это сделать силой!

— Ты не имеешь права… Я уже совершеннолетний! И только попробуй мне хоть что-то сделать!

— Ах ты как заговорил… ладно… — голос Влада заледенел, — совершеннолетний, так совершеннолетний… Тогда совершеннолетний, собирай свои манатки и катись отсюда на все четыре стороны. Я даже знать не хочу больше, как тебя зовут. Денег ты ни копейки не получишь и за институт я твой платить тоже не буду. Так что сначала в коммуналку, где прописан, а оттуда в армию после грядущей сессии. Надеюсь, до этого с голоду не помрешь, если в переходах рисовать станешь. А дальше в армии тебя и накормят, и обучат, и быстро объяснят, кто какие права имеет, и где что ты рисовать будешь.

— Ты шутишь?

— Нет, мой совершеннолетний сын, не шучу! Я на редкость серьезен. Независимость надо заработать. Хочешь — флаг в руки, иди зарабатывай.

— А если я извинюсь?

Влад кивнул на Алекто, с легкой усмешкой наблюдающей за ними:

— Если она примет твои извинения, то можешь остаться. Так что постарайся извиниться так, чтобы она простила. И называть её будешь матерью. И никак иначе!

Сашка нервно сглотнул и, шагнув к девушке, которую привел отец, впервые внимательно посмотрел на неё.

Стройная, с серебристо-пепельными волосами, правильными чертами лица и голубовато-зелеными глазами. Глазами, в которых застыло спокойствие и какая-то отстранённость. Сашка ожидал увидеть в глазах так называемой матери что угодно: торжество, насмешку, ехидство, злобу, в конце концов, но только не спокойную отстранённость. Он глубоко вздохнул и, запинаясь, произнёс:

— Простите… вернее, прости… мама… я очень виноват… подобное больше не повторится… извини меня пожалуйста.

— Извинила, — односложно ответила она и, неожиданно лукаво улыбнувшись, тихо добавила: — Ты, кстати, зря так обиделся на меня из-за картины… посмотри на неё внимательно на досуге и поймешь, что зря.

— Хорошо, я посмотрю, — Сашка посчитал за благо согласиться. Не дай Бог отец опять разозлится. Давно Сашка его таким не видел. Не иначе как совсем без ума от своей новой пассии.

— Я могу попросить тебя? — отец в упор посмотрел на него.

— Да, пап, конечно.

— Поговори с Лизой и предупреди, что если гонор свой не убавит и к матери, как положено, обращаться не станет, то заставлю силой. Пусть лучше меня до этого не доводит.

— Пап, я конечно поговорю… но ты же знаешь, Лизку… — Сашка задумчив покачал головой, — ей трудно будет мамой назвать… назвать… — он замялся, подбирая слова, — нашу теперь мать так назвать… и меня она вряд ли послушает… может, ты не будешь требовать так сразу… может, ты дашь ей время хоть чуть-чуть привыкнуть… вряд ли она сразу сможет…

— Выдеру как сидорову козу, и сможет всё, — раздраженно бросил отец, и Сашка, не став больше спорить, вышел.

Поднявшись на второй этаж, он прошел к комнате Лизы и, постучав, вошёл.

Лиза сидела, забравшись с ногами, на широком подоконнике и разговаривала по телефону.

— Лиз, закругляйся, поговорить надо, — Сашка жестом подтвердил просьбу.

Лиза состроила рожицу, но разговор свернула и, выключив телефон, отложила в сторону.

— Ну что тебе?

— Отец привел в дом жену.

— Я видела это явление. У него что, совсем крыша поехала, неизвестную девку женой объявлять?

— Возможно, Лиз. Но настроен он очень решительно и требует, чтобы мы её называли матерью.

— Ага, счаззз… — Лиза саркастически хмыкнула, — только шнурки поглажу и сразу назову.

— Лиз, ты не горячись… ну что тебе стоит? В конце концов не всё ли равно как её называть… Не переломишь же язык себе, если так назовешь? Ну сделай отцу приятное.

— Сашка, ты рехнулся что ли? чтобы я матерью какую-то девку приблудную назвала? Да пошла она, знаешь куда…

— Лиз, очень похоже, что у отца это серьёзно… я его таким никогда не видел… не порть ты с ним отношения из-за ерунды… не надо в позу вставать. Кстати, если он действительно женился или женится на ней, она матерью по закону считаться будет.

— Может мачехой, но уж никак не матерью, и я скорее язык себе откушу, чем назову её так.

— Отец намерен силой тебя заставить так её называть.

— Пусть только попробует, обломается.

— Не обломается. Меня он уже заставил и на тебя наверняка управу найдет.

— Что??? — глаза Лизы распахнулись в пол-лица. — Ты её назвал матерью? Ты шутишь?

— Нет, Лиз.

— И ты согласился??? Ты что больной??!! Сашка, ты с ума сошёл? — Лиза спрыгнула с подоконника и, схватив брата за плечи, легонько тряхнула. — Как ты мог???

— Он сказал, что иначе выгонит меня, — Сашка невесело усмехнулся, — так что выбора у меня не было.

— Да я бы лучше ушла! Сама бы ушла, если б он только посмел… Сашка, ты идиот!

— Лиз, я был бы идиотом, если бы ушёл… Куда мне идти? В переходах рисовать, а потом в армию? Нет, это ты говоришь явный бред. К тому же тебе и не уйти никуда, и заставит он тебя силой, если выпендриваться и дальше будешь.

— Я лучше сбегу, чем так её звать буду!

— Куда? По вокзалам скитаться? чтобы тебя трахнули или пьяные бомжи или милиционеры?

— Дурак ты, Сашка!

— Нет, я реалист. Если нет возможности изменить ситуацию, надо поменять собственное отношение к ней. Я это давно знаю.

— Ты приспособленец, Сашка, — Лиза оттолкнула брата и шагнула в сторону.

— Ой-ой-ой… вы только посмотрите на неё… Просто мисс непреклонность и высокомерие… Посмотрю я, что ты запоешь, когда отец силой тебя заставит.

— И как же это он заставит? — она обернулась и зло посмотрела на него.

— Он сказал, что выдерет тебя как сидорову козу, если не станешь её так звать.

— Даже если выдерет, не назову!!! — в глазах Лизы засверкали слезы. — У меня была только одна мать, и она останется единственной навсегда!

— Лиз, успокойся, — Сашка, шагнул к сестре, притянул к себе и обнял. — Что ты всё так драматизируешь?

— Сашка, ты её действительно мамой назвал, да? — сестренка всхлипнула и испытующе посмотрела ему в глаза.

— Лиз, отец влюбился. И спорить с ним сейчас, себе дороже… Ну что тебе стоит пойти ему на уступки? Ведь он всё равно заставит тебя, только перед этим ещё и унизит.

— Не заставит! Он все равно ничего не добьется! Я лучше убегу и сдохну, чем так назову её! — Лиза вырвалась из объятий брата и, выскочив за дверь, побежала по коридору.

На лестнице она столкнулась с поднимающимся отцом.

— И куда же это ты так спешишь, позволь полюбопытствовать? — спросил он, жестко хватая её за плечо.

— Не твоё дело! Докладывать тебе не собираюсь! И девку твою матерью звать не буду, так и знай! — на одном дыхании выпалила она и постаралась вывернуться.

Однако вывернуться из жесткого захвата отца ей не удалось.

— Это как это дело не моё? — зло выдохнул он, притягивая её ближе к себе. — Я твой отец, я тебя пою-кормлю, а ты мне заявляешь такое. Ты отчет отдаешь в собственных словах? Или у тебя помешательство на фоне бурного гормонального всплеска и переходного возраста? Так учти, я тебе быстро мозги вправлю. Сашке уже вправил и с тобой церемониться не стану!

— Это у тебя крышу снесло, если ты только притащив любовницу в дом, её женой и нашей матерью объявляешь. Мне маму никто не заменит, так и знай!

— А она тебе мать заменять и не должна, но обращаться к ней так и вести себя с ней так, как положено с матерью, я тебя заставлю! И ты будешь это делать как миленькая!

— Не буду! Хоть убей, не буду!!!

— А это мы сейчас посмотрим, — отец грубо схватил Лизу за шиворот и потащил вверх по лестнице.

Она тут же стала брыкаться, вырываться, повалилась на ступени, а в конце, вывернувшись, сильно укусила отца за руку.

— Ах ты, мерзавка какая! — он на мгновение отдернул руку.

Этого Лизе хватило, чтобы кубарем скатиться по лестнице и, вскочив, добежать по коридору до одной из гостевых комнат. Вбежав, она захлопнула и быстро заперла дверь.

Дверь дернулась, и из-за неё раздалось грозное отцовское:

— Лиза, открой сейчас же, или я выбью дверь!

— Выбивай! — крикнула она.

— Лизка, если не откроешь сию минуту, и мне придется дверь выбивать, я отправлю тебя в психушку на пару месяцев, чтобы тебя там в чувство привели, обещаю! — отец в ярости шарахнул кулаком по двери так, что она задрожала.

Лиза затравлено оглянулась, прикидывая, что можно предпринять. Метнулась к окну. Но на окне решетка. Из комнаты не убежать, а дверь долго не выдержит. Особенно если отец догадается инструмент какой-нибудь принести. Попробовала кровать к двери придвинуть. Но кровать даже с места не сдвинулась. Громадина дубовая. Лиза в ужасе прижала руки к вискам и тут заметила тонкий декоративный шелковый шнур, удерживающий гардины у стены. Мысль пришла тут же. В любом случае она не позволит им так с собой обращаться. Она лучше умрет, чем даст себя унизить.

Она вскарабкалась на подоконник, перекинула шнур через блок крепления карниза. Сделала петлю и, накинув на шею, громко крикнула:

— Если ты выломаешь дверь, я повешусь!

— Лизка, кончай дурить! Открой дверь, и давай поговорим, — донеслось в ответ, но удары в дверь прекратились.

— Мне не о чем с тобой говорить! После того, что ты сказал мне, у меня больше нет отца! — Лиза нервно переступила ногами на подоконнике, соображая, что же дальше делать.

— Что??!! Ах ты… — громыхнуло за дверью, но голос отца вдруг резко смолк.

Лиза прислушалась и услышала приглушенный разговор, однако слов разобрать было нельзя.

А потом в комнате неожиданно появилась та девушка, которую привел отец.

Лиза могла поклясться, что дверь не открывалась, однако девушка стояла перед ней и, чуть нахмурившись и вскинув вперед правую руку, властно потребовала:

— Петлю осторожно с шеи снимай и спускайся!

Лизу стало подташнивать, закружилась голова, а рука непроизвольно потянулась к шелковому шнуру на шее. Однако, сделав над собой усилие и нервно сглотнув, она помотала головой и зло выдохнула:

— И не подумаю!

Девушка отца удивленно чуть приподняла брови, и озадаченно хмыкнула. Потом губы её сложились толи в полуусмешку, толи в полуулыбку и, помолчав немного, она совсем другим тоном продолжила:

— Не спеши совершить необдуманный поступок. Если ты сделаешь такой шаг, то лишишь себя возможности, как ощутить в полной мере радость земного существования, так и совершенствовать свою душу. Одним шагом ты лишишься всего… Снимай петлю, спускайся, и в этом случае я обещаю: твой отец не тронет тебя.

— И мне не надо будет называть Вас матерью?

— Лично мне всё равно, как ты меня будешь называть. Однако говорить что-то от имени твоего отца я не могу. При этом если сейчас ты сама спустишься, я гарантирую, что силой он тебя ни к чему принуждать не будет. Так что спускайся.

— Ага… чтобы он меня в психушку запихнул, как пообещал? Ну уж нет!

— Никуда он тебя не запихнет. Слово даю. Он сгоряча это сказал. Спускайся.

— Пообещайте мне из дома нашего уйти и больше никогда ни здесь не появляться, ни с отцом не встречаться, тогда я спущусь, — Лиза с нескрываемой злобой посмотрела на девушку.

— Именно этого я не могу пообещать. Но поверь, это не повод сделать тот шаг, что ты задумала.

— Повод! ещё какой повод! Вы отняли у меня отца и не хотите вернуть. Ну что ж будьте счастливы с ним, если сможете!

— Стой!!! Не двигайся! — грозно крикнула девушка, вновь вскидывая руку, но сделав над собой невероятное усилие, Лиза через тошноту и головокружение резко шагнула с подоконника.