КроШа. Книга вторая

Марина Кистяева, 2018

Ради семьи мы готовы на всё. Прописная истина.Если у тебя она есть – семья… А если те, кого ты считал родными, тебя предали? Что тогда?Создать новую семью. Где будешь только ты и твой малыш.Тимур Сардынов точно знал, что ему надо от жизни и четко следовал установленному плану. Пока не вмешалась Судьба…Можно ли разделить душу надвое и разорвать нервущуюся связь?На что пойдешь ты, Тимур, ради семьи? Содержит нецензурную брань.

Глава 2

Трудно сказать, как Лера представляла возвращение в поместье Сардынова. Думала ли она, что ее встретит Диана и хоть что-то скажет? Да и хотела ли она видеть личную помощницу? Больше нет, чем да. Та выполнила свою функцию — связалась с ней и попросила вернуться. Скорее, тут была даже не просьба, а завуалированный приказ.

Дмитрий всю дорогу молчал. Лишь посматривал на нее в зеркало заднего вида. Наверное, и с ним поговорили.

Они попали в небольшую пробку, простояли с час. За этот раз Дмитрию было сделано три звонка, на которые он отчитался:

— Стоим.

Как ни странно, чем дольше они ехали, тем спокойнее становилась Лера. Словно в ее сознании постепенно всё раскладывалось по полочкам. Или это провидение решило сделать ей малюсенький подарок в виде дополнительного времени, чтобы она свыклась с мыслью, что у нее под сердцем зародилась не одна, а сразу две жизни?

Лера не знала, как отреагирует на подобную новость Тимур.

Она знала другое — в договоре ни слова не говорилось про второго ребенка.

Ни слова.

Уж она-то в этом была уверена. Договор она успела выучить наизусть.

Коттедж встретил ее молчанием. Лере даже показалось, что парни у ворот странно косятся на нее. Умом она понимала, что это лишь иллюзия, сердце всё равно стыдливо ёкнуло.

К себе в спальню идти не имело смысла. Зачем заставлять Тимура ждать? Он, наверняка, уже видел, что они приехали. Скинув пальто, Лера начала подниматься по лестнице.

Вчера они расстались не особо хорошо, Тимур уехал в дурном настроении. Опять же, непонятно, где он провел ночь и в каком настроении вернулся. А тут новость.

И какая…

Лера поднималась с тяжелым камнем на сердце.

Как она ни готовилась к их встрече — подготовиться не получилось.

Дверь в кабинете была приоткрыта. Но Лера все равно постучала.

— Заходи.

Вроде бы спокойный тон.

Да, слишком спокойный.

Иногда Лера спрашивала себя — неужели Тимур настолько замороженный циник, что его ничто не колышит, или у него сумасшедший уровень контроля?

Лера склонялась ко второму варианту. Потому что однажды она видела, как он вышел из себя. Как на его лице отразились истинные эмоции.

Интуиция шептала ей — возможно, история повторится.

Тимур сидел в кресле, скрестив руки на груди. Ноутбук был открыт, но он в него не смотрел. Папка с документами напротив закрыта. Значит, не работал.

Ждал ее.

И думал. Наверняка, думал.

Все просчитывал.

Что очень плохо для неопытной Валерии.

— Итак, ты беременна.

Холодные слова, за которыми скрывалась тщательно сдерживаемая ярость, обрушились на нее.

Но Лера их приняла спокойно. По крайней мере, постаралась. Она приказала себе расслабиться и ни в коей мере не поддаваться на эмоции. Сейчас они — худшие советники.

— Да.

Её голос прозвучал так же ровно.

Девушка ранее всеми правдами и неправдами гнала от себя мысли про беременность. Потому что отчаянно боялась последствий. Но нет-нет, да и допускала их. И в те минуты слабости она пыталась представить, как сообщит Сардынову о том, что забеременела. Сколько не пыталась — так и не смогла.

Как оказалось — правильно.

За нее это сделали другие.

— И у тебя многоплодная беременность…

Термин-то какой подобрал!

— Да. Я рожу двойню.

Она стояла посреди кабинета. Не спешила проходить и садиться в кресло напротив.

Она помнила, чем закончился их прошлый разговор в этом кабинете. Сардынов поимел ее, разложив на столе.

Сегодня одна из ее задач — не подпустить его к себе.

Ни к чему.

Сначала им надо поговорить.

Тимур не двигался. Как сидел, скрестив руки на груди, так и продолжил. Но на его лицо Лере было страшно смотреть. Нет, оно не подурнело за сутки, оно, по-прежнему, оставалось мужественным и интересным.

Страх вызывали серые глаза. Холодные. Жестокие. Пронзающие тебя насквозь. Вскрывающие твою сущность, пытающиеся проникнуть туда, куда вход запрещен.

Они смотрели на Леру. Скользили взглядом по ее лицу. Губам. Глазам. Ниже. И снова возвращались к лицу.

Потом, оглядываясь назад, Лера не понимала, как смогла вынести этот выворачивающий душу взгляд и паузу, по размеру равную целой Вселенной. Так и продолжала стоять и ждать, что он скажет и предпримет дальше.

Его реакция была очень важна. И она не могла не последовать.

— У тебя были в роду двойни? Нет. У меня тоже не было. Так скажи, пожалуйста, Лера, откуда появилась многоплодная беременность?

Лера, дыши… и помни: спокойствие — твой основной козырь…

Девушка пожала плечами.

— Тимур, твой вопрос не ко мне. К генетикам, как минимум. Ты правильно информирован — в моей семье ни у кого не было двойни. Ни разу. Если и есть, то у очень дальней родни. Для меня многоплодная беременность — такая же неожиданность, как и для тебя.

— Неужели? — голос Сардынова все-таки завибрировал.

Девушка облизнула пересохшие губы. Зря не догадалась смазать их гигиенической помадой или увлажняющим гелем.

Пока Лера держалась. Ей очень хотелось сесть. Даже не так. Упасть. На диван, на кровать. На что-то мягонькое. И никак не хотелось стоять посредине кабинета, как нашкодившая ученица перед директором школы и думать, как извернуться, чтобы не выгнали из учебного заведения. В ее случае было все куда серьезнее.

— Я не поняла сути твоего вопроса. Я не могла предвидеть…

— Я не про предвидение! — грубо оборвал её Тимур и, резко подавшись вперед, с силой ударил раскрытыми ладонями о поверхность стола. Его лицо исказилось от обуревавшего гнева, который вот-вот уже готов был вырваться наружу. — Я про то, что у нас с тобой были разные реакции на сообщение о том, что ты беременна двойней. Скажи, что почувствовала ты, когда Орешко сказала, что у тебя два эмбриона? Начистоту, не лукавя!

Каждое его слово звучало, как выстрел. Как свист ножа, летящего точно в цель.

— Я обрадовалась, — Лера и не собиралась лукавить. Для чего?

Сардынов хлопнул ладонями вторично и усмехнулся.

— А чему ты обрадовалась? Продолжи! Мне интересно тебя послушать!

Лера плотно сжала губы.

Чего он добивается?

Вспышки ее гнева? Старается вывести ее из себя?

О, нет, господин Сардынов, она малость закалилась, пока жила с тобой под одной крышей!

— Рождение ребенка — всегда радость. Тут — двойная!

— Лера!

Его рычащие нотки невольно отразились на девушке. Когда на тебя кричит здоровенный, злой мужчина, тут волей неволей начинаешь испытывать желание быть осторожной в высказываниях.

Геныч немного уступал в комплекции Тимуру. Но одно дело, когда на тебя орет, порой и матом, родной брат, который и волоску не позволит упасть с твоей головы, и другое дело — чужой мужчина, которого ты абсолютно не знаешь. Который тщательно скрывает себя.

Лера переплела пальцы и, тщательно подбирая слова, проговорила:

— Тимур, не кричи на меня.

Ее слова подействовали на мужчину неожиданным образом.

Он пару секунд молчал, а потом откинулся на спинку кресла и рассмеялся. Его смех иначе, как гомерическим, назвать было нельзя.

Дурное предчувствие медленно овладевало девушкой. Она надеялась на продуктивный разговор? Глупая.

— Лера, ты что-то путаешь, — просмеявшись, хлестко бросил он. Сейчас перед ней сидел новый Сардынов — мужчина, привыкший отдавать четкие приказы и не терпящий неповиновения. Если раньше она его видела уставшим, но, в большинстве случаев, тактичным с ней, то сегодня все изменилось и не в лучшую сторону.

Перед Лерой появился делец. Хваткий и жестокий.

Чьи планы внезапно разрушились.

И что теперь? Он будет искать виновного?

Пусть ищет.

Лера понаблюдает за этим процессом.

— Если я позволила себе что-то лишнее, прошу меня извинить, — она постаралась максимально отзеркалить его тон.

Между ними по-прежнему стоял контракт, в котором четко было прописано — покорность.

Покорность, мать ее ети!..

То есть ссориться с Тимуром нельзя. Ни под каким предлогом. Чтобы он ей ни говорил, и чтобы она ни думала по поводу его слов и действий.

От Сардынова едва ли не ощутимо исходил негатив. Им пропитался весь воздух кабинета. И он давил на хрупкие плечи Леры. И чем сильнее он давил, тем яростнее внутри девушки разгоралось желание выстоять. Смочь. Противостоять.

Не дать себя задавить его авторитетом и жизненным опытом. Даже не опытом. Скорее, возможностями, едва ли не безграничными. Богатый мужчина с очень хорошими связями. И она… Обычная студентка из обычной семьи.

Сардынов приглушенно выругался и с силой сжал губы, отчего желваки на его скулах нервно заходили.

— Ты понимаешь, что мы попали в очень дерьмовую ситуацию? — он не желал сбавлять оборотов.

Раз он ее спрашивает, значит, она имеет право отвечать, не так ли?

— Ситуация с моей беременностью не может быть дерьмовой.

— Лера, не надо, — он сделал предупреждающую паузу, от которой Лере стало реально плохо. Даже тошнота подкатила к горлу. — Не надо со мной сейчас играть в непонимание. Ты и я, мы оба знаем, что в контракте прописан один ребенок. Один! Мои юристы лохонулись по полной, — от него жаргон звучал куда настораживающе, чем мат. — Они старались предусмотреть все. И многоплодную беременность можно было ожидать в случае ЭКО. Но тут… Ты не должна была забеременеть двойней. Не должна… Но забеременела.

— Да. И мне думалось, у тебя будет другая реакция, — каждое его слово ударяло по и без того натянутым нервам.

— Она и была бы другой, не случись форс-мажора.

Лера, не в состоянии дальше вести разговор, кивком головы указала на кресло:

— Я пройду? Сяду?

— Давно пора. Не знаю, почему ты застыла посредине комнаты, — раздраженно бросил Тимур.

Леру так и подмывало сказать, что она не чувствует себя свободно, когда он кричит на нее и обвиняет, не пойми в чем не только в его кабинете. Она себя вообще не чувствует комфортно на его территории. Тут ничего нет ее. И никогда не будет.

Она — гость.

Причем гость невольный.

Лишь когда Лера опустилась в холодное кожаное кресло, поняла, что совершила ошибку. Теперь ее от Тимура отделяло расстояние чуть меньше метра. Пожелай, он спокойно сможет до нее дотянуться.

И его холодные глаза, смотрящие на нее едва ли не с ненавистью, тоже слишком близко.

Тимур молча наблюдал, как она усаживается. Сейчас его фигура напоминала коршуна, застывшего в воздухе и в любой момент готового наброситься на уже выбранную жертву. Он следил за каждым ее движением. Отмечал любое изменение эмоций на лице. Но надо отдать должное девчонке — та хорошо держалась.

— Итак, Лера, я не буду ходить вокруг да около. Давай сразу переходить к делу. Что ты хочешь?

Хорошо, что теперь не было видно ее рук. Лера сжала их в кулаки, отчего короткие ногти впились в мягкую ладонь. Боль иногда бывает полезной. Она отрезвляет, не дает впасть в некий ступор. Да, боль бывает полезной.

— Хочу спокойно выносить и родить здоровых детей.

Это была истинная правда.

Родные живы, пусть и не совсем здоровы, но за них душа более-менее спокойна. Наступил другой переломный момент в жизни Леры. Она будет мамой.

Лера, конечно, знала, что нередко бывает, когда девушки беременеют сразу. Она же надеялась, что у нее будет хотя бы немного времени. Месяц-два. А тут… Из огня да в полымя.

Кажется, ухмылка окончательно приклеилась к губам Тимура.

— Похвальное желание. И сказанное, главное, вовремя. Спокойно — камень в мой огород. Что ж… Мы сейчас, милая, с тобой поговорим, и будет у тебя спокойная жизнь. Любой каприз.

У Леры пересохло в горле, потому что его слова прозвучали, как угроза. Явственная.

— Спасибо, — она сделала над собой титаническое усилие, чтобы продолжить говорить. В горле образовался ком, который никак не хотел исчезать. Но Лера лучше сдохнет от жажды, чем обратится к Тимуру с просьбой налить воды. — На ранних сроках велик риск выкидыша…

— Вот не надо… — яростный рык остановил ее. Она даже вздрогнула и снова пожалела, что села рядом с Тимуром. Лучше бы на диван, что стоял у стены. Мужчина, заметив, что она побледнела, снова выругался. — Лера, прошу тебя… Думай, что говоришь.

— Я — думаю.

— Нет, — в подтверждении своих слов он покачал головой. — Ты не представляешь, до какой степени я сейчас взбешен. И рассказывать о том, что с девушкой происходит за период беременности — не самый умный ход. Я все знаю. Уж поверь… И тебя, и меня сейчас волнует лишь одно — контракт. А именно — второй ребенок.

Лера откинулась на спинку кресла и тихо протяжно выдохнула.

Плевать… Пусть видит, как тяжело ей дается разговор с ним. И если он такой умный и осведомленный, то пусть задумается, что ей нельзя чрезмерно волноваться.

— Я полностью с тобой согласна. В контракте ни слова не говорится про второго малыша, поэтому…

— Сколько ты хочешь?

Сначала Лера даже не поняла сути вопроса. Нахмурилась и непонимающе уставилась на мужчину.

— Что? — а потом… — Ты про деньги?

— Так точно.

— Стой, ты…

Черт! Как же сложно сформулировать мысль, когда эмоции, которые приходится сдерживать, бьются через край.

— Ты же не хочешь купить…

Нет, она не в состоянии была ЭТО произнести вслух.

Линия губ Сардынова стала ещё жестче.

— Ты меня правильно поняла. Я предлагаю тебе внести в контракт доп. соглашение. И увеличить сумму.

Лера быстро-быстро покачала головой. Ее сердце сжали, точно тисками. Боль в груди разрасталась огненным цветком. Ни вздохнуть, ни выдохнуть. А тут еще и жажда. Да и тошнота никуда не девалась. Лера понимала, что тошнит ее не из-за беременности, а от того, что давление скакнуло. Или от голода. Она не помнила, когда ела в последний раз. Последнее было плохой привычкой, которую надо будет стремительно менять.

— Тимур, — Лера постаралась его имя произнести, как можно спокойнее. — Послушай меня, пожалуйста. Один раз. Думаю, ты поймешь и…

— Лера, — он ее снова оборвал. Слушать явно не хотел. — Я все знаю, что ты мне сейчас скажешь. Что ты «не такая». Что пойти на договор со мной, тебя вынудили обстоятельства. Никто и не спорит. Ты — хороший человек. Покладистая. Умная. Добрая. Хорошая любовница, — а последнее он к чему приплел? — Но! Мне на все это плевать. Я хочу и второго ребенка. И готов платить.

Если раньше по спине Леры то и дело пробегал холодок, то теперь ее словно в кипяток кинули. Причем, этак неаккуратно. Просто толкнули в спину.

И она полетела…

— Тимур, — она снова обратилась к нему, хотя в глубине души и понимала, что её жалкая попытка достучаться до него ни к чему не приведет. — Твой разговор о деньгах — пустое.

— Неужели?

Он ударил по самому больному. В одно простое слово вложил столько яда, что Лера едва ли не захлебнулась им.

Она ничего не ответила. Лишь вскинула кверху подбородок.

Он оценил ее жест.

Снова подался вперед, наклонившись как можно глубже, максимально приблизив свое жесткое лицо к ее фигуре.

— Ты же должна понимать, что я ни за что не отдам тебе ребенка…

Вот он это и сказал.

Ожидаемо.

И как же страшно.

Он сказал без угрозы, без насмешки.

Констатация факта.

Она медленно улыбнулась в ответ.

Спокойно так.

— Тимур, и ты должен понимать, что я не отдам тебе второго ребенка.

Он был готов к этому заявлению.

— Знаю. Поэтому я с тобой пока и веду диалог.

— Пока? — это слово низвергало всё хорошее, что теплилось в душе Леры.

Что давало надежду…

Нет-нет-нет! Стоп-стоп-стоп!

Думать о плохом она не имеет права! Да и нельзя забывать, что Сардынов сейчас находится в таком состоянии, что готов применить угрозы в том числе. За него говорят эмоции.

Ей же главное — не отреагировать на них так, как он того добивается. Не выказать страха.

— Пока, Лера, — он, не мигая, смотрел на нее. — Ты сама сказала — тебе необходим покой. Душевное равновесие. Вот я и хочу покончить разом с возникшим… недоразумением.

— Мой ребенок — не недоразумение.

— Твой… — Тимур снова скривил губы, и Лере безумно захотелось его ударить. Схватить со стола первый попавшийся предмет и запустить им в него.

— Мой, Тимур.

Он хотел что-то сказать, его губы зашевелились, потом, видимо, передумал. Лишь продолжил гипнотизировать ее взглядом.

Это было давление. Открытое.

Они оба понимали, что оказались в непростой ситуации. Может, и правильно выразился Сардынов — в дерьмовой. Потому что, как ни крути, выхода пока не было.

Лера за себя знала — второго ребенка не отдаст.

Потому что второй малыш — это её спасение.

Звучит малодушно? Так она и не заявляла о себе, как о сильной личности. А спасение ей необходимо. От той тьмы, от той безнадежности, что обрушится на нее в роддоме, когда она напишет отказ от ребенка. То, что напишет — она ни разу не сомневалась. Она выполнит свою часть договора.

Теперь же… У нее будет свое личное счастье. Та частичка, что не позволит ей скатиться в бездну, тот лучик счастья, что осветит непроглядную тьму.

У нее есть шанс на будущее.

Она не шелохнулась под взглядом Тимура. Могла собой гордиться — потому что выдержала его.

Но когда мужчина начал медленно подниматься, ее нутро предательски сжалось. Уж лучше бы он сидел…

Лере надо было тоже подняться, чтобы ни в коем случае не давать ему еще одного преимущества над собой. Не смогла. Слабость накатила на девушку. Может быть, все-таки попить?

Между тем, Тимур, не спеша, играясь с ней и, точно осознавая, что делает и как воздействует на собеседницу, обошёл стол и встал рядом с креслом.

Лера, не желая поддаваться на его провокацию, продолжила сидеть, делая вид, что не замечает его фигуры, нависшей темной башней над ней. И лишь когда он сделал последний шаг, встав сбоку от нее, и наклонился так близко, что обдал теплым дыхание щеку Леры, её сердце испуганно ойкнуло.

— Мне сейчас в голову пришла очень интересная мысль, — его слова, как холодные жемчужины, покатились по телу девушки. — Ты решила пойти в ва-банк? Сыграть по крупному?

Страх внутри Леры усиливался. Непростой разговор оборачивался для нее серьезнейшим испытанием. И то, что мужчина стоял рядом, пришел на ее территорию комфорта без приглашения, не придавало ощущения, что разговор для неё закончится хоть каким-то позитивным решением на будущее.

Когда Тимур стоял рядом, сбивалось дыхание. Всегда. У нее, наверное, уже выработался условный рефлекс — мужчина подходит ближе, значит, будет секс. Мышцы живота рефлекторно сжались. Груди слегка потяжелели. Странная реакция.

— Не понимаю тебя. Я не играю в игры, — выдавила она из себя, отчаянно желая, чтобы он отошел от нее.

И ведь не сбежишь. Не встанешь и не уйдешь.

— Неужели? — голос Тимура еще понизился. Стал хриплым. Едва ли не бархатистым. И от того усилилось предчувствие надвигающейся беды. — Возможно, ты еще и сама не понимаешь. Но, милая девочка, я ни за что не поверю, что за тот отрезок времени, когда ты вышла из кабинета Орешко и прибыла ко мне, тебе ни разу в голову не приходила одна занятная мысль.

Лера, чувствуя, как окончательно сбивается дыхание, облизнула пересохшие губы и сильнее сжала кулаки.

— И какая же?

— Озвучить?

— Как хочешь.

Ей на самом деле было все равно.

— Ты быстро в уме сложила дважды два. Поняла, что я ни за что не отдам второго ребенка. Буду за него биться. Потому что разлучать близнецов — паскудное дело. Поэтому ты и отказываешься от моего предложения дополнить контракт соглашением. Зачем тебе какая-то определенная сумма, когда можно получить все?

Если бы Сардынов её ударил, она была бы меньше шокирована.

— Что?.. — тихо сорвалось с ее губ.

— Да, да, Лера, и не надо мне сейчас говорить, что ты такая правильная и не думала о том, что с помощью двух детей сможешь поиметь меня. А что? Крутая перспектива. Богатый муж, обеспеченная жизнь. Чем не вариант?

Больше Лера слушать не могла. Условия контракта и постоянный самоконтроль остались на периферии гнева и возмущения, что накрыли девушку с головой.

— Не вариант! — зло рыкнула она, все же титаническим усилием не позволив себе повысить голос. Хотя хотелось. Очень хотелось. А ещё хотелось обернуться и посмотреть в наглое лицо Сардынова. Самоуверенный ублюдок! Неужели он думает, что она… Что она… С ним… Господи! — Вот вообще не вариант, Тимур Олегович! Я никогда не думала о тебе, как о муже! Да мне и в страшном сне…

Она не договорила, потому что сильные пальцы сжали хрупкие плечи.

— Не распыляйся. Чтобы ты мне сейчас ни сказала — не поверю.

— Знаешь, что…

Она сделала попытку сбросить руки и встать. Ей не позволили.

— Еще раз повторю — не распыляйся. А лучше — помолчи.

Черт…

Лера прикрыла глаза.

Помолчать…

Помолчать!

Хорошо! Она, мать вашу, помолчит! Ни черта больше не скажет! Ни единого слова!

Да пошел он! Это Сардынов! Далеко и надолго!

Леру затрясло. Но она послушалась его.

Она всегда слушается его!!! Потому что контракт…

Хотя очень сильно помимо того, что хотелось послать Сардынова, хотелось рассмеяться. Как это сделал он пятью минутами ранее. Иронично и откинув голову назад. И в этом смехе выразить все презрение к его предположению!

Она и Сардынов! В браке! До скончания лет… В радости и печали… В болезни и здравии…

С ума сойти! Одно дело — с ним спать. Потому что надо. Потому что она — продалась. К чему лукавить? Уж себе-то она может назвать вещи своими именами. И другое дело — согласиться с ним жить добровольно. Каждый день просыпаться с ним, видеть его холодное лицо, и слышать равнодушный голос. Ни эмоции, ни тепла. Про любовь Лера даже не заикается. Она с трудом представляла, что такого равнодушного человека можно полюбить. А с его стороны про любовь даже заикаться опасно.

Лера, в виду своего максимализма и веры в людей, искренне считала, что каждый человек способен на любовь. Только у всех она разная. Кто-то, любя, готов кинуть к ногам любимого человека все, ничего не требуя взамен. Дышать рядом с ним. Быть рядом с ним. Видеть его. Готов даже отпустить, если того потребуют обстоятельства… Потому что любит и желает тому счастья. Даже не с ним.

А есть другая любовь. Одержимая. Эгоистическая. Когда люди перешагивают через трупы — в прямом и переносном смысле — лишь бы обладать объектом своей одержимой страсти. Иметь его. Подчинять. Запереть в клетке и никому не показывать. Потому что — его… Его навсегда. Несмотря на слезы. Несмотря на затравленный взгляд. И, порой, несмотря на не сходящие синяки на теле.

Да, любовь бывает разной. У каждого она своя.

Какая может быть у Сардынова — Лера знать не желала.

Да и ни разу за все время общения у нее в голове не вставали рядом два слова — Тимур и любовь. Потому что изначально их отношения простирались в другой плоскости.

Его же предположение, что она захочет выйти за него замуж, мотивируя наличием двух детей — абсурдность в чистом виде. Никогда. Ни за что. Ни за какие деньги.

Хотя есть хорошая присказка — никогда не говори «никогда».

Но сейчас не о ней.

Тимур, удостоверившись, что она послушалась его — отошел. Лера, открыв глаза, наблюдала, как он подошёл к бару и, достав пузатую бутылку и стакан, щедро плеснул прозрачной жидкости в него.

— Ты беременна, теперь мне снова можно пить, — в очередной раз усмехнулся Тимур.

А ведь и правда… После того, как он сказал, что больше не возьмет ее в алкогольном опьянении — так и было. Что ж… Одно очко в пользу Тимура.

Лера никак не прокомментировала его реплику.

Еще не могла.

За первым стаканом последовал второй. Кто-то решил сегодня «на радостях» накидаться?

Не ее дело. Ей бы до спальни дойти да упасть на кровать. Или поплакать в ванной, чтобы никто не слышал и не видел.

И покушать. Хорошо покушать.

Тимур со стуком поставил стакан на полку и встал, подперев спиной шкаф. Посмотрел на наблюдающую за ним Леру.

— Хреновый у нас разговор получается. Переговоры не удаются.

Лера снова смолчала.

Она высказала свою позицию. Сообщила, что беременна. Что он от нее хочет еще?

— Ладно, — протянул он, и снова дурное предчувствие покатилось по телу девушки. Как-то настораживающе прозвучало одно-единственное слово. — Я не хочу и не буду опускаться до угроз и шантажа. Все-таки ты беременна, ранние сроки и да, я меньше всего хочу, чтобы у тебя случился выкидыш. Тебе нужен относительный покой. Что ж… Будем его каким-то образом создавать. И еще…Чтобы у тебя не осталось иллюзий по поводу нашего с тобой сотрудничества, Лера.

Он сделал паузу, ожидая ее реакции.

Ее не последовало.

— Ответь мне на вопрос — у тебя хорошая память?

Лера удивленно вскинула брови кверху и медленно кивнула.

— Не жаловалась.

— Но ты не помнишь меня?

Вот тут уже пришла пора и округлять глаза.

А после и хмуриться.

Потому что не просто так задавал вопросы Сардынов.

Ох, не просто так…

— Нет. А должна?

Еще один смешок.

— Мы с тобой встречались. Давно, но встречались. Напомнить?

Лера выпрямила спину и подавила в себе желание сказать «нет».

Если Тимур завел разговор об их якобы прошлом знакомстве, значит, здесь имеется тайный смысл. Или какой-то намек.

— А надо? — она решила схитрить.

— Чтобы у тебя развеялись кое-какие сомнения относительно меня. Чтобы ты нечаянно этак не надумала себе, невесть что… Что я, например, пойму тебя. Войду в положение. И прочее…

От его, казалось, спокойного тона повеяло замогильным холодом. Иначе и не скажешь. Да, шантажировать он не станет — благодетель наш. Он пойдет каким-то другим путем.

Более изощренным.

— Тимур, что ты мне собирался напомнить? Напоминай.

Она пыталась сохранить остатки спокойствия и достоинства.

Он выждал небольшую паузу, за время которой Лера все же предприняла попытку вспомнить его. В клубе пересекались? Блин, нет! Точно нет! Слишком колоритная внешность. По-любому запомнился бы, если не ей, то Светулечку, с которой они всегда по клубам и ходили.

Дальше… Где она могла с ним пересечься? Универ? Вряд ли. Офисы, где она проходила практику? Опять же, она помнила всех, с кем общалась.

Где же… Где…

— Ты была ребенком, Лера, — он вновь прочитал ее мысли. — Но, думаю, ты вспомнишь нашу встречу.