Дочь Генерала. Книга 2

Марина Кистяева, 2020

Сильные мира сего… Кто они? Те, кто всегда в тени. Кто обладает властью, но чьи лица никому не известны? Григорий – один из них. И он влюбился. Впервые в жизни. Как мальчишка… Всё шло идеально, пока на ЕГО девочку не обратил внимание Генерал Коваль. ВТОРАЯ КНИГА ДИЛОГИИ

Глава 4

Обратный вызов пошёл практически сразу же.

Даша выдохнула, потом ещё раз и подняла телефон, незаметно для себя сползая по стене на пол.

Нажала на кнопку вызова.

Тишина.

Оглушающая и сводящая с ума.

Когда она раньше читала фразу, что кто-то слышит дыхание другого человека по телефону, ей казалось это выдумкой, преувеличением. Людей разделяли километры, да и связь зачастую подкачивала.

Сейчас же она слышала. Прерывистое и одновременно глубокое, вызывающее в ней непонятные тревожные эмоции, что вихрем кружили в голове и груди, и которые никак не удавалось взять под контроль. А она должна. И так слишком расслабилась, потеряла управление своей жизнью. Ей хватило смелости и отчаяния сорваться в ночь, в метель и уехать из дома Дмитриева, а что сейчас с ней происходит? Расслабилась? Если она и дальше будет вести себя таким образом, то ничего удивительного, если в конечном итоге её жизнью будут управлять другие люди.

— Даша…

— Привет, Гриша.

Ей удалось взять контроль над голосом. Хотя бы пока над ним. Не дрожал, без всхлипывания, практически ровный.

— Не сбрасывай вызов, — прозвучало всё так же хрипло. — Нам надо поговорить.

— Да. Надо.

Его голос пробирал, забирался к ней под кожу и вызывал воспоминания, которые она давно погребла под толстым слоем обиды и негодования. Почему-то вспоминалась не их последняя ночь, когда он растоптал её девичье тело, намеренно показывая, кто в доме хозяин. А другие… Как он целовал её в подъезде… Какие слова шептал в самолете…

Даша тряхнула головой, прогоняя наваждение. Вот так и образуется стокгольмский синдром, и выращивается позиция жертвы.

— Коваль рядом?

— Нет. Я в комнате одна.

— Это хорошо…

Ей снова показалось, что его дыхание сбилось. Она даже улыбнулась своей наивности.

Неужели Даша на самом деле решила, что Зимин переживает из-за того, что сделал с ней?

Нет.

У мужчин другая логика. Иная психология. Это для неё оказалось травмой потеря девственности таким жестоким образом. Зимин же действовал намеренно, прекрасно осознавая, что делает.

Она его просила… Умоляла… А он…

Стоп.

Нельзя вспоминать ту ночь. И ту боль.

Она, видимо, слишком долго выдержала паузу, ничего ему не ответив на реплику, потому что он продолжил:

— Я хочу тебя видеть.

— Снова «я», Гриша, да? — грустно заметила Даша, откидывая голову назад и упираясь в стену.

— А что мне сказать? — тон сменился, в нем всё же проскальзывали агрессивные, властные нотки. — «Мы» развалилось, как только ты от меня сбежала.

Она не стала уточнять, что этого «мы» никогда и не было.

— Зачем нам встречаться? Я просто прошу оставить…

— Нет! — резко оборвал он её. — Никого оставлять в покое я не собираюсь. Даша, нам надо с тобой поговорить не по телефону, а лично. Я хочу тебя видеть.

— Зачем? — его настойчивость не удивляла её.

— Ты знаешь.

— Гриша… — произносить его имя оказалось сложнее, чем она думала. Мысленно она давно называла его Григорием, используя некоторые основы нейролингвистического программирования, таким образом вычеркивая его из близкого круга общения, отдаляя. Иллюзия, баловство, но Даше оказалось легче справиться с накатывающей обидой.

— Давай увидимся.

— Зачем? — снова упрямо повторила она, сильнее сжимая телефон. — Ты снова будешь гнуть свою линию, не слушая меня. Заберешь к себе. Запрешь. Приставишь своих людей. И будешь насиловать меня до тех пор, пока я тебе не надоем, пока ты мной не пресытишься! Разве не так? Не такой у тебя план действия?

— То, что я заберу тебя себе, даже не сомневайся, — жестко, не повышая голоса, проговорил он.

— Вот видишь… — она тоже сбавила интонацию. Ей не хотелось, чтобы кто-то слышал их разговор. — Ты даже не пытаешься скрыть свои намерения.

— Зачем? — он отзеркалил её вопрос.

— И правда… Зачем… Моё же мнение тебе неинтересно.

— Интересно.

— Не верю.

— Даша… Поэтому нам и нужно поговорить лично.

— Гриша, хорошо… — она перевела дыхание, чувствуя, что скатывается в пропасть собственных надуманных страстей. — Хорошо… Допустим, я соглашусь с тобой встретиться. Хотя не так. Я не соглашусь — ты вынудишь меня это сделать. Потому что ТЫ решил, что так будет лучше. Не я… Наверное, я не просто так от тебя ушла и…

— Ты сбежала! С Ковалем! — прорычал он, всё же срываясь на повышенный тон.

— При встрече ты тоже будешь на меня кричать, Гриша? Или сразу же накажешь за непослушание?

— Снегурка…

— Что, Гриша? Вот что? Я не хочу тебя видеть! Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое! И перестал… перестал делать то, что ты сейчас делаешь! Это же… Это же…

— Коваль защищает своё. Но и ты моя!

Даша растерянно моргнула глазами, сначала решив, что ослышалась.

— В смысле «Коваль защищает своё»? Гриша, да между нами ничего нет и быть не может! Он любит свою жену! Услышь меня, пожалуйста! Любит очень крепко, и я ни разу не замечала, чтобы он на меня смотрел как-то… по-особенному! Его внимание ко мне не больше чем… Не знаю что! Но не страсть, не желание овладеть, затащить в постель — это точно! Это только твоя больная ревность…

Она замолчала и закрыла глаза. Яростное сердцебиение, которое едва ли не разрывало грудь, заглушило даже её голос.

— Да, я приревновал, Снегурка, — голос Григория, немного сдержанный, чем ранее, доносился сквозь пелену, которой обволокло сознание. — Я тебя с первого дня знакомства ревную. Даже к Антону. Собственником я оказался. Неожиданно для всех.

— К Антону? — хмурясь, переспросила Даша, силясь не потерять логическую цепь разговора.

— Да.

— Это ничего не меняет. Ничего…

— Меняет, Даша…

— Нет! Прошу ещё раз: прекрати! Это же ты… Ты устроил обстрел! Гриш, обстрел! Кто ты, черт побери, такой? Господи, я столько раз тебе задавала этот вопрос, спрашивала и напрямую, и косвенно, но ты никогда не отвечал! Это ненормально… стрелять!

— Нормальность — очень стертое и размытое определение.

— Для тебя, видимо, да! И ты ранил Руслана, ведь так? Именно ты! Из-за меня… Гриша, прекрати! Прошу.

— Давай увидимся, Снегурка.

Она пропустила мимо ушей его реплику.

— Я же так не смогу! Жить и знать, что из-за меня страдают люди! Это неправильно! Тебе мало того, что ты со мной сделал. Гриша, прошу, хватит… Я так больше не могу…

Она всё же сорвалась на эмоции и всхлипнула, проклиная всё на свете.

— Девочка… Девочка, тихо… Не плачь… Давай, я приеду и заберу тебя. Дашуль, я тебя больше не обижу. Никогда.

Даша оторвала трубку от уха, не в силах слушать его объяснения. Предательские слезы всё же покатились из глаз, и она поспешила их размазать по щекам.

Григорий Зимин — это её проблема.

Только её.

Что она творит, идиотка? Катя беременная, ей волноваться нельзя, а из-за неё она сейчас подвергается сильнейшему стрессу, который запросто может привести к выкидышу. Ты этого хочешь, Даша? А всё из-за чего? Из-за того, что тебе уютно и комфортно находиться на защищенной территории.

Где до тебя не может якобы дотянуться Гриша.

Обман.

Чистой воды.

Он её достанет.

Рано или поздно.

Только какой ценой? И как ей потом жить?

— Приезжай. Я поговорю с Русланом…

Она не дождалась ответа, сбросила звонок.

Положила телефон на пол, а лоб — на согнутые колени, предварительно охватив их руками.

Прошла минута.

Потом ещё одна.

Даша заставила себя встать.

Ну и видок у неё. Пижама, плед где-то затерялся. Нашел Зимин время, чтобы устраивать обстрел. Продуманно действовал.

Даша взяла телефон и отправилась на поиски Руслана.

В доме проснулись все. Ещё бы… После такого мало кто спокойно перевернется в постели и продолжит беззаботно посапывать. Михаил разговаривал с мужчинами, он стоял по коридору дальше, его хорошо было видно.

Но Даше нужен был Руслан. В кабинете внизу его не оказалось.

— Даша, Руслан поднялся наверх. Сказал, что ждет тебя там.

У Даши мелькнула мысль переодеться. Потом она её отбросила прочь. Снова закуталась в плед и поднялась по лестнице на второй этаж. В кабинете, который, надо полагать, считался главным, горел свет.

Даша постучалась и, услышав короткое «заходи», вошла.

Руслан стоял у окна и наблюдал за действиями своих людей на территории. Шума практически не слышалось, да и сам хозяин дома выглядел относительно спокойно.

Даже настораживающе. Плечи развернуты, спина по-военному прямая.

И взгляд сдержанный, как показалось Даше, даже решительный. Тут как раз всё понятно. Не каждый день некто обстреливает близлежащую к твоему дому территорию.

«Коваль защищает своё…»

Странная реплика и отчего-то очень пугающая.

В этом кабинете Даша находилась впервые. Но сейчас не до интерьера было. Она только успела отметить сдержанные тона и массивную мебель, очень подходящую мужчине.

— Руслан, спасибо, — Даша немного замялась. Она сделала два шага вперед и остановилась, не дойдя даже до середины комнаты.

— Ты согласилась с ним встретиться, — Коваль не спрашивал.

— Да. Так надо.

Хозяин медленно кивнул.

— Разумное решение.

— Твой телефон…

Даша показала гаджет, что по-прежнему держала на раскрытой ладони.

— Положи на стол, пожалуйста.

Даше уже не казалось, теперь она точно видела, что что-то происходит. И именно вокруг неё. Здесь и сейчас. В этой комнате. Рано утром, когда ещё до восхода солнца далеко.

Ноги плохо держали Дашу. Нет, надо со всем этим прекращать. Она молодая, у неё многое впереди, а она мысленно себя так накрутила, что жизнь стала не мила.

Даша сдержанно улыбнулась и подошла к столу. Первое, на что она обратила внимание — черная папка, одиноко лежащая посереди стола. Второе — фотографии в рамках. Казалось бы, ничего необычного, даже напротив — всё, как положено. Человек работает, и у него на столе стоят фото близких и любимых людей. Это так правильно, так по-семейному естественно.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что взгляд Дарьи упал на фотографии. Скользнул… ненавязчиво… почти без любопытства…

Чтобы взорваться в голове Даши полнейшим шоком и непониманием.

Если бы её потом спросили, что она испытала в тот момент, когда рассмотрела фотографии, она бы ответила одним словом — падение.

Бесконечное и бескрайнее.

Перед глазами даже возникла пелена, за которой пришло полное отрицание.

— Даша, не спеши с выводами. На всё есть логическое объяснение.

Слова Коваля воспроизводились с трудом. Она вроде бы их и слышала, и понимала, но прогнать через себя не могла.

Даша открыла рот, чтобы задать вопрос, но он застрял в горле комом.

— Это моя дочь. Лиза. Её убили три года назад. Сейчас ей бы было девятнадцать лет. Вернее, исполнилось бы в марте.

В марте…

Как и у неё…

На столе стояло три рамки с фото. На одном из них был запечатлен ребенок-девочка лет семи. Смеющаяся, в школьной форме.

На втором — девочка-подросток, обнимающая за шею Коваля, стоящая за его спиной.

Третье — девушка лет пятнадцати с двумя косами пшеничного оттенка, перекинутые на грудь. Только-только сформировавшуюся.

Даша смотрела на себя. Чуть-чуть иная одежда, но взгляд… повадки… позы…

— Руслан…

Она подняла голову и посмотрела на мужчину.

Тот немного побледнел. Сжал губы, словно готовился отражать что-то.

Даша сделала шаг назад.

Потом ещё один.

Вскинула кверху руку.

— Я сейчас… сейчас ничего не буду спрашивать. Абсолютно. Но… — она сжала поднятой рукой висок. — Господи…

— В папке анализ ДНК. И заключение полиции. О подлоге и хищении ребенка. Расскажу всё в подробностях. Могу сказать, что и сам узнал за два дня до нашего знакомства.

Даша, не веря, помотала головой, не в состоянии принять даже мысленно то, о чем говорит стоящий напротив мужчина.

— Даша… Я понимаю, сложно и трудно. Мне тоже. Поэтому я предлагаю всё обдумать и изучить. Ни на чем не настаиваю. Мы оба взрослые люди. Вся ситуация, в которой оказалась ты, меньше всего располагает к тому, чтобы менять систему координата мира. Сначала просто посмотри. Изучи. И ещё… Надеюсь, теперь ты понимаешь мои действия. Почему ты в моем доме и почему я тебя защищаю.

В голове зазвенело.

— Возьми папку. С Зиминым я поговорю. Время вашей встречи ты мне сообщишь.

— А Гриша… Он знает?..

— Да. Уверен, что да. Иначе… — Коваль усмехнулся. — Седой бомбил бы не по пляжу. Ревность… знаешь ли… хреновая штука. Советчик ещё более хреновый.

Ей ли не знать…

— Я посмотрю папку… Потом… Через час… полчаса… Сейчас… не могу.

Она пятилась назад до тех пор, пока ни наткнулась спиной на дверь.

Развернулась, дрожащей рукой нащупала ручку, повернула её.

Открыла дверь и, уже ничего не видя из-за слез, застлавших глаза, по привычке придерживая плед, чтобы он не соскользнул, чтобы она не запуталась в нем и не упала, побежала к лестнице, а дальше в комнату.

К себе во временное убежище.

Ото всех.

* * *

Катю Руслан застал расчесывающей волосы. Девушка раз за разом нервно проводила расческой по волосам.

Муж подошёл и без лишних слов отобрал расческу.

После чего встал за спиной и положил руки на её плечи, неспешно и не сильно начав массировать.

— Сильно испугалась, да, маленькая? И меня не было рядом…

Катя молчала. Она смотрела на отражение мужа. Сильный, спокойный, уверенный, и в её душе поднималась яростная буря протеста.

— Ты так ей и не сказал? Почему?

Её вопросы не понравились Руслану. Вроде бы ничего не изменилось в лице, но в глазах вспыхнул холодный блеск.

— Сказал. Но я по-прежнему считаю, что рано.

— Руслан, как рано… Мужчины, я вас не понимаю. Вашу логику. Это же… Это же… Руслан, ты только представь, что она думала всё это время! Находясь у нас. Мы для неё незнакомые люди, и мало ли что тебе, как мужчине, могло прийти в голову в отношении неё.

— Воробушек, тебя несет не в ту степь.

— В ту, Руслан! Вы! Ты и этот Зимин с ума посходили! Устроили не пойми что и…

— Воробушек.

Холодный тон резанул и по без того натянутым нервам, выступая детонаторам давно сдерживаемых эмоций.

И Катя сорвалась.

Порывисто встала, тем самым стряхивая с себя руки мужа и усиливая его недовольство своим поведением.

— Что Воробушек, Руслан? Мне сейчас надо замолчать и не слова тебе против не говорить, так?

Они не ссорились. С тех самых пор, как он вернул её домой, забрав от деда Семена, и они объяснились. В их отношениях всё было ровно. Катя растворялась в силе мужа, его одержимой страсти к ней. Ей нравились их отношения, где он доминант, как в постели, так и жизни. Ей не приходилось ни о чем беспокоиться. Она была счастлива.

Но на подсознательном уровне готовилась к тому, что рано или поздно, что-то должно будет произойти. Не может быть всё настолько гладко. Её страх перед этим мужчиной давно растворился, но вот это его сегодняшнее «Воробушек» откинуло её назад, в прошлое, где она должна была подстраиваться под могущественного мужчину, который пожелал её по одной простой причине — выжить. Не оказаться за решеткой, не быть пущенной «по кругу» и не познать все прелести заключения.

Она отвыкла, чтобы Руслан говорил с ней жестко, холодно.

И её пробрало.

— Наверное, да.

Интуиция, которая редко подводила Катю, особенно в отношении Руслана, сейчас завопила, чтобы девушка притормозила. Катя её не послушала. Хватит!

— А почему? Или мы снова возвращаемся во времена, когда я должна молчать и лишь раздвигать ноги?

— Катя, думай, что говоришь, — Генерал напрягся.

— Я и думаю! Постоянно! Все эти дни, что мы живем на пороховой бочке, и ты… Ты так спокойно всё это воспринимаешь, словно у тебя в доме не находятся две девушки! Это вы привыкли меряться, у кого… круче, а мы?.. Мы должны просыпаться в страхе от выстрелов? Меня до сих пор трясет!

— Ты знала, за кого шла замуж, — уже не процедил, приглушенно прорычал Руслан, делая шаг в сторону Кати.

Та пропустила ещё один предупреждающий жест.

— Ты меня за себя замуж отдал без моего согласия! — продолжала она пылить, чувствуя, как в груди разрастается ком негодования и одновременно облегчения, что она высказывает вслух все те терзания, что её одолевали.

— И сейчас ты об этом жалеешь, так надо понимать твои слова? — серые глаза блеснули холодом стали.

— Нет! Конечно же, нет… Но ваша война, Руслан, это неправильно!

— Ты, черт побери, под моей защитой, женщина, и должна помнить об этом всегда! — так же сорвался на крик Коваль.

— Я и помню! Но не хочу просыпаться в пять утра от того, что рядом с нашим домом происходит бомбежка! Не хочу видеть кровь на тебе… Не хочу! Я понимаю, Даша твоя дочь. Та, которую ты потерял, и я буду поддерживать тебя, но… Господи, Рус, я так устала от напряжения! Постоянного. Я проснулась, тебя нет… Грохот, стрельба. Я слетела с кровати, упала на пол, колени ободрала, никак не могла сообразить, что происходит. А ещё… Черт! Я и это признание сделаю! И чтобы ты потом ни предпринял… Я, наверное, завидую Даше, — она зажала рот ладонью, всхлипнула, хотя слез и не было. — Ты так её защищаешь. Оберегаешь. Что я… Господи, Руслан, ты прав, меня несет не в ту сторону. Я тоже присоединяюсь к общему безумию. Меня так штормит эмоционально, что я никак с собой не справлюсь и…

Она замолчала, повторно зажав рот рукой, чувствуя, как её резко покидает энергия. Она выплеснула её из себя и опустошилась. Теперь ей хотелось плакать.

Навзрыд.

Руслан стоял рядом и тяжело дышал. Она уже знала: он пытается не сорваться. Все эти дни он держал эмоции внутри, говорил скупо, больше прижимал к себе. Мог держать всю ночь в объятиях и не спать. Она засыпала, просыпалась, ворочалась, открывала кое-как глаза и сразу наталкивалась на его взгляд. Генерал обычно в такие мгновения шептал: «Спи». И её сердце разрывалось. Возникала щемящая, глухая любовь к этому сильному мужчине, что сейчас переживает поворотный момент в своей жизни.

А у неё истерика.

Катя закусила губы и неловко пожала плечами.

— Ты беременна, Воробушек.

Три слова, и её прорвало.

Снова.

Её Генерал…

Он понял, почувствовал её без лишних слов.

— Угу…

Это всё, на что она оказалась способной.

— А что же молчишь…

Совсем тихо сказал мужчина и шагнул к ней.

А потом опустился на одно колено.

Если Катя думала, что за сегодняшнее утро пережила весь спектр эмоций, выбивающий её из колеи, она глубоко заблуждалась.

— Я… вчера узнала и…

Крепкие, до чертиков любимые руки легли на её талию, притягивая к себе.

А потом губы Руслана прикоснулись к её животу, и Катю накрыло так, как не накрывало ни разу. После встречи с Генералом её штормило и часто. Было такое, что казалось: всё, не выдержит, сорвется, упадет и не поднимется. Потом всё сглаживалось, и рождались куда более приятные эмоции.

Когда впервые возникли разговоры про то, что Руслан не против ребенка, а даже очень «за», Катю пронзило острой щемящей нежностью. Какая женщина не мечтает услышать, что любимый хочет от неё ребеночка? Такое подкупало. Но Катя, прекрасно зная свой организм и его сбои, не рассчитывала быстро забеременеть. Ночами даже рождались страхи: а сможет ли она вообще забеременеть? Возможно, предстоит лечение или… Катя гнала прочь подобные мысли. Поэтому, когда не пришли месячные, она не спешила себя обнадеживать. Неделя… две… И лишь тогда сделала тест.

Она собиралась сказать Руслану сегодня. После ужина. Вчера попросту не смогла. Увидела его раненым, и всё её женское естество, вся её любовь устремилась к нему. Унять боль… приласкать… самой забыться…

И никак не думала, что сообщит о беременности в пылу ссоры.

Катя задрожала, снова всхлипнула и накрыла ладонью затылок мужа.

— Я…

— Жопу бы тебе напороть, Воробушек, — Руслан говорил надсадно, хрипло, с такой интонацией, которую Катя ещё ни разу не слышала, точно мужчина едва сдерживался… от чего?

— Нельзя…

— Нельзя. Но я запомню. И как только родишь…

— Руслан…

— Тихо… тихо… маленькая…

Он гладил её ещё плоский живот, целовал, а Катя смотрела на его темноволосый затылок и из последних сил сдерживала слезы.

Господи, как же она любит этого сильного, властного, непостижимого мужчину…