Я – живой!

Марина Ивановна Иванова, 2019

Малоизвестные 20 – е годы прошлого столетия. Какие они? Есть возможность узнать. Реальная история, рассказанная дочерью героя. Захватывающий сюжет никого не оставит равнодушным. Пороки и добродетель во все времена были одинаковыми, к сожалению. Роман начинается с того, как Афанасий Шаталов, тринадцатилетний мальчишка, на чердаке курит с друзьями махорку втайне от отца. Неудачно брошенный окурок приводит к трагедии, дом полностью сгорает. Отец избивает сына до полусмерти, местная знахарка отпаивает его травами, он выживает, уходит из села Орловской губернии в южном направлении. С приключениями пытается попасть в Краснодар. Случайное крушение поезда знакомит его с Волковым, комиссаром революционного совета, другом Буденного. Он помогает молодому комсомольцу стать вожаком на хуторе. Великая Отечественная война меняет планы. Афанасий в штрафбате. Ад продолжается после победы, потому что враг всегда рядом. Кто же он? Ордена получают убийцы! Так было, нужно помнить, чтобы не было.

Глава 8

— О, невеста, дождалась все — таки? — улыбнулся Афанасий.

Маша улыбнулась, покраснела, кивнула головой.

— Слушай, кровать тебе поставим в моей комнате. Твою я Машке отдал, хорошо? — спросил Иван Ильич.

— Не вопрос. Я в свой дом перееду скоро, только побелю внутри. А так смотрю, окна целы, пацаны не побили.

— Так я же за ним присматривал, — улыбнулся Иван Ильич. — Не переживай, можешь оставаться у меня сколько хочешь.

— Спасибо большое! — улыбнулся Афанасий. — Я ненадолго.

При этих словах, Машенька сжалась, плюхнулась на стул, который ей пододвинул директор.

— Никак в район решил податься, как все? — вздохнул Иван Ильич.

— Пока не знаю, приглашают, дали время на размышления.

Афанасию предложили возглавить горком комсомола. Он не стал хвастаться этим при Маше. Но ему было приятно, что Волков не забывает про него. Он понял с чьей подачи выдвинули его кандидатуру. Но в данный момент он не мог думать ни о чем. Он все время смотрел на Машу, которая опускала глаза, когда он ей подмигивал.

Иван Ильич налил мутной жидкости по полному стакану. Все равно ведь завтра выходной. Расспрашивал про армию, про Буденного. Афанасий невпопад отвечал, Мария накладывала ему фасоли побольше. Ведь он видно привык на офицерских пайках выживать. А здесь фасоль — силы соль!

— Фасоль у тебя вкусная, Машенька, откуда рецепт знаешь? Моя мама так же готовила.

— И моя, — тихо произнесла Маша, опустив голову.

Очень уж Афанасию хотелось смотреть в эти зеленые глаза. Долго смотреть, утонуть в них поглубже. Чтобы она не опускала взгляд так часто, чтобы смог рассмотреть каждую искорку в глазах, не отрываясь. Афанасий сам не понял, что с ним происходит: мелкая дрожь бьет в ноги, пятки дробь отбивают, никогда этого не делал. Что за нервная чечетка? В горле пересохло, будто терна наелся, слова застревают. Он мычит, либо кивает, соглашаясь с рассуждениями директора. Но сам его совершенно не слышит. Только ловит взгляд зеленых глаз. Ух, и правда, ведьма. Маленькая. А такая красивая! Сколько же ей годков? Пятнадцать, шестнадцать? А уже невеста! Что это со мной не пойму. Вроде бы не обделен женским вниманием. А здесь робею, как пацан при первом поцелуе. Была бы она, как Наталья шустрая. Взяла бы да поцеловала сама. От этой мысли у Афанасия закружилась голова. Он закурил, чтобы не выдавать себя, положил ногу на ногу, выпустил кольца одно за другим.

— В понедельник соберу собрание, есть у меня одна мыслишка! — услышал Афанасий издалека голос директора.

Он вновь налил стакан самогона.

— Нет, мне хватит! Спасибо! На воздух хочу, по деревне пройтись. Отпустите со мной Машеньку?

— Конечно, пусть экскурсию проведет по современному хутору. Лучше нее здесь никто не ориентируется, — прокартавил Иван Ильич, достал часы на цепочке из потайного кармана. Точно Ленин! Афанасий улыбнулся, встал из — за стола, протянул Маше руку. Она недоверчиво за нее взялась. Так они вдвоем и вышли на улицу.

Когда шли по деревне, все шушукались, смеялись. Девушки пышногрудые подбегали к Афанасию, обнимали его радостно, поздравляли с возвращением, даже пытались поцеловать. Он нехотя принимал поздравления.

Хутор обрадовался его приезду. Парни подходили, жали руку двумя ладонями в знак уважения. Старики махали, приветствовали. Он им кланялся. Все помнили комсомольского вожака Афанасия Шаталова. Который многим на хуторе помог. Кому крышу починить, кому коня подковать, кому печь сложить. На все руки был мастер. А теперь двадцатидевятилетний офицер идет по хутору всем невестам на загляденье. Только зачем с ним эта ведьма идет? Не любили Машу местные. За то, что молчаливая, все больше бочком от всех держалась, будто брезговала. Какая — то чужая была, не похожа на деревенскую: кожа беленая, кровь говорят в ней текла синяя, как чернила. Не зря вся семья сгинула. Только она осталась. Нужно ей тоже устроить экзекуцию, сжечь на костре. Спасать нашего комсорга нужно. Пропадет парень с нею.

— Афанасий, придешь на танцы? — крикнула вдогонку Любка — секретарша. Она у директора работала в хуторском совете.

Афанасий посмотрел на Машу, засмеялся, по лицу понял, что хочется ей на танцы. Но по какой — то причине она туда не ходит? Все же дом родной, хоть и бывший.

— Приду, что ж не прийти со всеми повидаться.

Он сильнее прижал Машину руку к себе, дал понять, что с нею пойдет. Маша улыбнулась, впервые близко посмотрела ему в глаза. Она не увидела зрачков, испугалась. До такой степени у него были темные глаза. Уголь, а не цвет. Маша даже зажмурилась. До чего красивые. Разрез глаз, как у девушек с накрашенными стрелками. Ресницы загнутые длинные, будто наклеенные. Красивый какой Афанасий Сергеевич. Маша его только так называла. По — отчеству, как старшего товарища. А на танцы ей давно хотелось. Но она знала, что девушки на хуторе ее недолюбливали. Может быть, боялись, что заколдует. Может быть, просто завидовали. Может, не нравилась. А ведь никогда не с кем не сплетничала. Всегда молчала, когда ругали, не оправдывалась, не защищалась. Под клубом со стороны сада всегда стояла по вечерам. Ведь это все — таки дом родной. Ей очень хотелось туда попасть и в тоже время было страшно увидеть, что с ним случилось.

— Ну что, идем на танцы, невеста? — улыбнулся Афанасий.

Маша махнула головой, впервые улыбнулась, глядя Афанасию в глаза. От этого Афанасий почему — то схватил Машу на руки, закружил, она в голос рассмеялась. Даже не заметила, что он привел ее к своему дому под скалой. Когда опустил, близко прижался. Маша не отстранилась, подняла глаза, они долго стояла молча, рассматривая друг друга. Первым очнулся Афанасий, он показал на дом.

— Тебе нравится? — спросил он.

— Да, хороший, по — хозяйски сложенный, — похвалила Маша, поднимая большой палец руки вверх.

Конец ознакомительного фрагмента.