Не говорите мне о жизни

Марина Ермакова, 2022

В сборник стихов тамбовчанки Марины Ермаковой «Не говорите мне о жизни» вошли стихотворения, написанные в период 2019-2022 годов. Темы произведений разные, взятые из того, что диктовала жизнь. В книге стихотворения как классической силлабической системы стихосложения, так и в прозе. Также сюда включены сонеты, венки сонетов и пьеса «В городском парке», написанная венком сонетов. Книга издана при поддержке Министерства культуры РФ на средства госстипендии, полученной автором в 2022 году.

Не говорите мне о жизни

Несу в себе

Несу в себе борьбу столетий,

Бескомпромиссность двух эпох.

Смотрю, как подрастают дети,

Как благосклонен к детям Бог.

Как выжигает время споры,

Как чувства рушит неприязнь.

Как ищет место для опоры

Неодолимый яд соблазн.

По чёрным дням и ночью светлой

Листаю я календари.

Но думы я своей заветной

Не расточу, неся внутри.

В этой доброй земле

В этой доброй земле,

На которой пшеничное поле,

Столько истин осталось лежать вековых.

Как на старом челе,

В бороздах её много и горя,

Кровью мёртвых пропитано, потом живых.

Колосок к колоску —

Этот созданный ласкою трепет.

Здесь бы выдумать притчу, да слово молчит.

Нагоняя тоску,

Ветер волосы истово треплет

И в снопы собирает прямые лучи.

Зачерпнуть бы рукой

Хлебный запах трепещущей нивы

И нести через годы до края пути,

Чтобы мирный покой

Улыбался потомкам счастливым.

Только б силы нашлись щедрый дар донести.

У беды глаза пустые

Бог слепил человека из глины, и остался у него неиспользованный кусок.

— Что ещё слепить тебе? — спросил Бог.

— Слепи мне счастье, — попросил человек.

Ничего не ответил Бог и только положил человеку в ладонь оставшийся кусочек глины.

Древняя притча

У беды глаза пустые.

У войны нет выходных.

Бьются громы грозовые,

Делят жизни на двоих.

Если правда входит с шумом,

Ложь во лжи сгорит сама.

Станет мир ли вмиг разумным,

Если сходит он с ума?

Люди, люди! Сёстры! Братья!

Дайте жаждущим воды!

Пусть откроются объятья

Вместо горя и беды!

Рвутся бомбы, рвутся мины…

Мир от грохота оглох.

Положил кусочек глины

Человеку в руку Бог.

Новая весна

В самое сердце вошла злободневная тема.

Нету покоя в душе от больных новостей.

Рушится надвое вся мировая система.

Множится численность вновь неизбежных смертей.

Марту пришлось собирать запоздалые вести,

Хлопать ладошкой в тревожную громкую дверь.

Не растеряв на пути своей воинской чести,

Дверь ту геройски снимать с заржавевших петель.

Вылез апрель, и ему набирать свою зелень,

Ластиться к солнышку, греть озабоченно твердь.

Только ветра переполнены адовым зельем,

С ними гуляет по миру свирепая смерть.

Первый росток через восемь годов пробудился.

Тянется к солнцу, да небо в угарном дыму.

Крепкий малыш под бомбёжкой недавней родился.

Что же достанется выправить в жизни ему?

Пышным цветением май засияет победный.

Радость и слёзы сольются в единстве одном.

Русский солдат выполняет вновь подвиг заветный,

Опухоль зла выжигая целебным огнём.

«Прости, дождись, ждать обещай…»

Прости, дождись, ждать обещай.

Как это мало… и как много…

Долги прощай и возвращай,

И не суди судимых строго.

Все, кто ушёл, — все прощены.

Кто не прощён — судимы Богом.

Стоять у огненной стены,

Не получить притом ожога?

Зажги свечу и помолчи.

В молчанье больше будет смысла.

Я слышу, как душа кричит,

Отсчитывая жизни числа.

Как кровоточит мысль, и боль

По лезвию вины стекает.

И только истая любовь

Бинтует раны и стенает.

«Я вечный странник лабиринта жизни…»

Я вечный странник лабиринта жизни.

Когда судьба ведёт меня в тупик,

Я обращаюсь к метким афоризмам,

Черпаю мудрость из великих книг.

И, начиная с «Маленького принца»,

Перехожу к «Над пропастью во ржи»…

А в «Мёртвых душах» различаю лица

И ощущаю двойственность души.

Но ближе всех, пожалуй, Достоевский.

Как ни крути, в творениях его

Я вижу довод слова точный, веский.

Проверено годами мастерство.

Скиталицей по читанным страницам

Часы перевожу из тупиков.

Я времени прошедшему должница

Из вечных неимущих должников.

Одиночество

Когда мне одиноко и тоскливо,

Я слёз не лью и участь не корю.

Но я себя не чувствую счастливой

И никому о том не говорю.

Затерянность, унылость, одинокость…

Хоть как ты это чувство назови.

Оно по разуменью — однобокость,

Которой места нет в живой крови.

Для одного оно как наказанье,

А для другого — плата за талант.

А для кого-то — жизни осознанье.

Для нелюдимов — тишины гарант.

Вы одиноки? Вас никто не бросит

И не нарушит ложный Ваш покой.

Но как душа тепла и всплеска просит,

Когда наполнен вдоволь пустотой!

И если б мне пришлось уединиться,

Переживу и сей печальный час.

Но буду всем богам в тот миг молиться,

Желая поскорей увидеть Вас.

Этот внутренний мир

Триптих

1. Самосознание

Всплеск воды от весла,

Ветки хруст от усилья…

Нет воздействий числа

Для такого насилья.

Но и внутренний мир,

Сам себя истязая,

Донор он иль вампир,

Потревожит сознанье.

Потаённость глубин

Человеческих мыслей

Не узнать. Пуповин

Массу страхи отгрызли.

Развивая своё,

Формируя сознанье,

Создавая житьё,

Познаём мирозданье.

И всему будет срок,

Много тьмы, много света…

Затрепещет листок,

И погаснет комета…

Человека ж ядро,

Как присущую тайну

(Так он создан хитро),

Не открыть нам случайно.

2. Всяк своё

Поразителен этот мир,

Мир заблудших, в себе потерянных.

Поворотный скрипит шарнир,

Тот, в который с надеждой верим мы.

Всё изменится, посмотри:

После непогоди распогодилось.

Только пасмурно всё внутри,

И снаружи опять испортилось.

Мир создателя, мир людей…

К совершенству стремится праведность.

Ах, как много порой идей!

Да не в каждой есть основательность.

Вот и топчемся… — всяк своё

Понимает до помрачения.

Оттого-то мы и живём

С верой крепкою в обновления.

3. Половинка моей души

Этот мир для нас не Эдем.

И для мира мы не свои.

Мы — вопрос в структурах систем.

Так примерь на себя, скрои!

Здесь сквозь дебри, пустыню сплошь

Явь и Навь, и обитель Правь.

Мир на всплески воды похож.

Согласись же со мной, слукавь.

Подбери уйму нужных слов.

Расцелуй меня, рассмеши.

Ты надежда моя, любовь,

Половинка моей души.

Если мир для нас не Эдем,

Даже если мы чужаки,

В этой сложной структуре схем

Нет надёжней твоей руки.

«Глухие стены слышат лучше стёкол…»

Глухие стены слышат лучше стёкол,

Которые без смысла дребезжат.

У тишины молчаньем рот зажат,

Но есть уменье обернуть вас в кокон.

Гнетущее давление покоя

В затишье начинаешь ощущать.

И хочется неистово кричать,

Обёрнутый безличием застоя.

Но, вслушиваясь в каменную память,

В ней ищешь сокровенное времён.

И смыслом жизни снова окрылён,

Почувствовав в крови тугое пламя.

И ты горишь, познав души свободу!

Сметая безысходность на пути,

Не зная, что случится впереди,

Идёшь сквозь треск стекла мечтам в угоду.

Не говорите мне о жизни

Не говорите мне о жизни,

В ней столько радости и бед!

Обидней оказаться лишним

Среди людей на склоне лет.

Как лист, отживший век свой скорый,

Слететь с родимого куста

И ощутить, что разговоры

Вокруг тебя — лишь пустота.

И прежде чем о человеке

Судить, не ведая о том,

Что пережил он сущем веке,

Стань облетевшим тем листом.

И если никогда не падал,

То и подняться ты не мог.

Мы все из вскормленного сада,

Где вертоградарь^[37] главный — Бог.

Не говорите мне о жизни.

Любая жизнь оставит след.

Жить помогают афоризмы,

Которых гениальней нет.

Икнётся

Ни защиты, ни награды…

И идётся как идёт.

Только я тому и рада,

Что иду всегда вперёд.

Я плачу за всё по счёту,

Оттого легко идти.

Шлю улыбки звездочёту,

Чтобы к звёздам пропустил.

Ну а там… куда придётся,

Строго по моим счетам.

Всё вернётся, всё икнётся

Каждому, кто будет там.

«Выхолощен вечер, небо в полудрёме…»

Выхолощен вечер, небо в полудрёме…

Тишина глухая притаилась в доме.

Ласковые тени жмутся, не стыдятся.

— В душу-то не лезьте, полумрака братцы.

Гнутся под кистями винограда лозы.

Призрачными снами наступают грёзы.

Хлопнула хлопушка — с рук упала книжка.

В одночасье стёрлась быстрая мыслишка.

Думалось-гадалось — было всё пустое.

Наслажусь хотя бы временным покоем.

Кто я?

Кто я? Кто я в этом мире?

Если я — полынь-трава,

То меня ветра косили

До Святого Покрова.

От ветров степные веды

Укрывали до корней

И на скудные обеды

Созывали снегирей.

Если птица я какая,

Ветер пусть меня несёт,

То лаская, то бросая,

Над стихией грозных вод!

Упаду, опять взметнусь я,

В небе сделав пируэт.

Поклонись царице Музе,

Опиши меня, поэт!

Если я вода, то ветер,

В одночасье вспенив гладь,

Бесконечным разноцветьем

Вынудит меня кричать!

А когда затихну, солнце

Слёзы высушит мои,

Бросит луч тепла на донце

В сети рыбьей чешуи…

Может, я тот самый ветер?

И мой дом — весь белый свет?

Но никто мне не ответил.

Может, здесь меня и нет?

Когда б я был не человек

В память о моём отце

Когда б я был не человек

И правду жизни не искал,

Не поднял б я тяжёлых век

Взглянуть не раз в судьбы оскал.

Не умилялся б красотой

Чарующего естества.

Не видел связи бы простой

В величии всего родства.

И не нашёл бы блага я

Во всепрощении людском.

И не узнал бы многого,

С чем стал поистине знаком.

Глотая пыль прошедших лет,

Вступая смело в новый день,

Я оставлял заметный след,

На новую взойдя ступень.

И каждый пройденный этап

Я ощущал как сердца стук.

И смелый, дерзостный нахрап

Не убавлял душевных мук.

Отдушина

Память ищет отдушину в жизни.

Материнское ищет тепло.

То тепло, что мы помним до тризны,

Только детство от нас утекло.

Все ручьи собираются в речку,

Оттого полноводней она.

Материнское бьётся сердечко,

Будто бьётся о берег волна.

Заключая потоки в объятья,

Речка воды несёт далеко.

Мама рядом и сестры, и братья.

Вместе всем и тепло, и легко.

Так по руслу текут поколенья,

Свой имея единый исток.

Но приходит пора ответвленья,

И ты сам по себе водоток.

А когда станет вдруг одиноко,

Вспомни маму свою и те дни,

Когда речкой вы были глубокой,

И в душе навсегда схорони.

В пыльном шкафу

В пыльном шкафу, позабывшем хозяйские руки,

Многие жизни альбом на страницах хранит.

Пройденный путь чей-то в нём, время встречи, разлуки…

День за окном, уходя, тусклым светом дрожит.

Верный хранитель, зажав меж листами горсть снимков,

Стиснул молчанье и замер, на полке лежа.

Перед вторжением вышла минутной заминка,

И замерла в ожидании полном душа.

Я машинально сотру пыль рукою с альбома,

Будто к нему подберу генетический код.

Как же мне эта картинка с обложки знакома…

Словно с неё начинался по матери род.

Бабушка, дед, мама, дяди и дядины тёти.

Сестры и братья. Пестрит от волненья в глазах.

Люди одеты по той — незапамятной — моде.

Многие души давно отошли в небеса.

Тихо листаю хранящие фото страницы,

Словно по жизни чужой осторожно иду.

Вижу ли я это всё? Или мне это снится?

Что для себя потаённого здесь я найду?

День догорел, занавесила ночь тьмою окна.

Надо бы свет электрический в доме зажечь.

Жарко вспотели ладони. Блестят в каплях стёкла…

Время пришло эту тайну мне в сердце беречь.

Жизнь

Собирай, жизнь, друзей и недругов,

Бескорыстных, рвачей, льстецов…

Только дай средь молчанья, вéрезгов^[38]…

Сохранить мне своё лицо.

Только дай не связаться с циником,

Проходимцем… и хитрецом.

Подружи лучше крепко с лириком,

Награди меня мудрецом.

Дай мне силы на сострадание,

Крепость духа и ясный ум.

И оставь хоть одно желание

Для создания чувств и дум.

Вот такая ты: очень разная!

Тут уж как судьба повернёт:

Повседневная ты и праздная.

А порой… кто ж тебя разберёт!

Я не прячусь от дел и трудностей.

Спотыкаюсь о камни бед

И сгораю в твоей безлюдности,

За собой оставляя след.

Зачем пишу стихи

Зачем пишу стихи? Дать мысли

Истечь желанием с души.

Дожди над городом повисли,

С небесных тянутся вершин.

Ни облаков, ни туч не видно.

В кромешной серости дождя

Двусмысленно и незавидно

Всё утопает в блике дня.

И только слово троекратно

С созвучием открытых чувств

Передаёт невероятно

Мои бесстрастье, радость, грусть…

Так изливаются потоки

Из недр, глаголя о своём.

И мысли, собираясь в строки,

Свой создают здесь водоём.

Время есть

Сквозь туман и причуды осени,

Поднимая усталый взгляд,

Вижу пятна внезапной просини

И природы цветной наряд.

Улыбнуться бы сочной яркости,

Только сердце сильней стучит.

Есть пора у детей и старости:

Выдаёт им Господь ключи.

Открывание — закрывание,

Паутинка — паучья сеть.

Многозначное расстояние.

Время есть ещё повисеть.

Вековуха

Полустёртые в памяти жизни страницы.

Что ж, векуй, горемычная, плачь…

Но сквозь слёзы проступят знакомые лица,

И в ночи громко крикнет дергач.

Ухнет филин… Луна озарит ярким светом

Трепыхание мокрых ресниц…

Далеко-далеко… за пределами где-то

Небо высветят вспышки зарниц.

Колыхнётся верхушка берёзы высокой,

По коленям пройдёт ветерок…

И дождём, как небесным живительным соком,

Вдруг омоется здешний мирок.

Что гадать? Доживай свою жизнь, вековуха!

Посмотри, как ярится гроза!

Будто льётся хмельная с небес медовуха,

И в медах затерялась слеза!

И баюкает ночь долгосрочную память,

И смывает задумчивость дождь.

И так хочется ей, будто льдинке, растаять!..

Только знает она слово «ложь».

Что в судьбе умыкнули слепые воришки,

Всё просыпалось здесь серебром.

Улыбнулась мгновению молнии вспышки,

Помолилась на свет и на гром…

И идёт она в дождь по мощёной дороге

Босиком, закрывая лицо.

И вослед ей глядят безутешные боги,

Замыкая дорогу в кольцо.

«Скажи мне, мальчик, отчего…»

Скажи мне, мальчик, отчего

Ты опечален в эти годы?

Смотри: встают, идут народы…

А он: «Не вижу ничего».

Смотри: над нами свет какой!

И птицы гнёзда строят в сквере…

— Я нá слово в том Вам поверю,

Но сам не вижу. Я слепой.

Тогда послушай топот ног!

И пенье птиц над головою!

— Увы, пытался я, не скрою.

Но если б только слышать мог!

Так повторяй за мной, что я

Увижу здесь и здесь услышу!..

Вон облако поёт на крыше!..

А там горит!.. горит земля!..

— Да нет… то аист сел на крышу.

А там уходит солнце спать.

А как ты смог то угадать?

— Я чувствую, как мир наш дышит.

Ты чувствуешь? А столько зрячих

Не видят, что им жизнь даёт.

И всё идёт, идёт народ,

Как будто слеп и глух он, мальчик.

Я чувствую…

Последний вздох

Осень — и святая, и блудница.

Кается, скудеет и идёт.

Откричали, отпрощались птицы,

Совершая скорый свой полёт.

В пелене туманной стынут дали.

Ближе стала будничная жизнь.

Всё, что люди, каясь, предавали,

Всё в руках бесплотных берегинь.

Заглянуло время в планетарий:

На своих страницах сущий Бог

Собирает памятный гербарий.

Тайна жизни есть последний вздох.

Лист упал на книжную страницу

И остался там навек лежать.

Из своей прочитанной темницы

Не взлететь ему, не убежать.

Осень — и святая, и блудница.

Кается, скудеет и идёт.

Вот и первый иней серебрится,

Астра в блёстках инея цветёт.

Для чего?

О, Создатель! Скажи

Мне — простому транжире,

Для чего моя жизнь

В этом жаждущем мире?

Для чего я живу?

Для чего я страдаю?

Мну ногами траву,

О несбытном мечтаю?

Просыпаясь в ночи,

Жду зарю на восходе?

Расскажи — не молчи.

И куда жизнь уходит?

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

37

Вертогрáдарь (устар.) — сторож, охранявший сад; садовник.

38

Верезг — пронзительный крик, плач; визг.