Большой секрет умницы Софии

Марина Владимировна Ефиминюк, 2022

Магистр Киар Рэнсвод – воплощение зла на земле. На занятиях он изводил меня бесконечными придирками и даже заставил трижды пересдавать экзамен. Совершенно точно я не искала с ним встреч и мечтала исключительно о лучшем парне академии. Но стоило случайно столкнуться с Рэнсводом на крыше преподавательской башни – и у нас с магистром появился большой и опасный секрет. Он способен не просто изменить наши жизни, а разрушить их навсегда. Книга Марины Ефиминюк – для тех, кто любит легкий юмор и сногсшибательную романтику. История из мира романа «Неидельная Чарли Тейр», но не является прямым продолжением.

Глава 2

Потомок избранного

Поверить в реальность происходящего не удавалось. В шоке я следила за тем, как зверь в человеческой личине переместился к столу. Небрежно бросил на крышку пиджак, с невозмутимым видом вытащил из манжет белоснежной рубашки драгоценные запонки и начал закатывать рукава. Сначала один, потом взялся за второй.

У него были красивые сильные предплечья. На левой руке от запястья до локтя тянулся столбик нечитаемых, почти стершихся символов. Татуировка у уважаемого магистра высшей магии как нельзя лучше вписывалась в происходящий театр абсурда.

— Что вы сказали? — едва слышно выдавила я.

— Не нужно полностью раздеваться, я хочу увидеть вашу спину. — Он обернулся и поморщился: — Напомните, как вас зовут?

Другими словами, ты, химеров негодяй, предложил мне расплатиться за экзамен телом, а имя запомнить не сподобился!

— София Грандэ, — внезапно севшим голосом назвалась я.

— Умница София, значит, — безошибочно перевел он мою фамилию с первородного языка и бесстрастно добавил: — Я знаю, что нужно делать, чтобы вам стало лучше.

— Не сомневаюсь в вашем опыте, но я не готова дать вам то, что вы просите! — твердо заявила я.

Долгую секунду мы смотрели глаза в глаза. Надеюсь, что вид у меня был решительный, а не жалобный. Даже брови у переносицы сдвинула, но руки тряслись. Безусловно, от возмущения.

— Подожди-ка. — Рэнсвод словно что-то просчитывал в уме и вдруг спросил в лоб: — Так ты решила, что я пытаюсь тебя соблазнить?

— Вряд ли ваше предложение можно назвать политесным словом «соблазнение», — отрезала я.

На его лице заходили желваки, взгляд четвертовал.

— Не знаю, каким ты меня рисуешь в воображении, но я не развращаю студенток. И меня совершенно точно не привлекают дети.

— Если вы не заметили, то я давно не ребенок.

— Вы удивитесь, госпожа Грандэ, — как-то вмиг успокоившись, он вновь перешел на официоз, — но под вашими мантиями не всегда угадывается возраст.

— Поэтому вы попросили раздеться?

— Так… — Он упер руки в бока и, на секунду опустив голову, глубоко вздохнул. — Видимо, вы не увидели рисунок.

Взгляд невольно переместился с его мрачного лица на незнакомые символы, неряшливыми кляксами пятнающие крепкое предплечье.

— Как вы себя чувствуете, София? — резковато спросил Рэнсвод. — Жар, ломота в теле. Нехарактерные вспышки магической силы. Стихийные, бесконтрольные заклятия, на которые вам никогда не хватило бы магии. Такие плетутся подсознательно и исчезают сами по себе. Первый признак, что не маг управляет даром, а наоборот. У вас болит плечо. Я заметил, как вы морщились на экзамене. Ничего не пропустил?

— Плечо действительно болит, — покусав нижнюю губу, через паузу призналась я и промолчала о связующих чарах, наложенных на Финиста.

— Когда вчера вы шустро сбегали с крыши, то забрали с собой мой магический дар. Вы должны были почувствовать изменения, — резюмировал он.

— Вы пытаетесь меня обвинить в краже? — скривила я губы.

— Я пытаюсь помочь, София, потому что сейчас моя магия вас сжигает.

В кабинете поселилось молчание. Я силилась что-нибудь сказать или хотя бы проблеять, но меня покинул дар речи. Да и в голове стало пусто. Не каждый день узнаешь, что вместо простуды на крыше преподавательской башни подхватила чужую магию и пришло время обряжаться в покойницкий саван.

— То есть у меня не лихорадка. Я по-простецки тут стою перед вами и тихо умираю? — дрогнувшим голосом переспросила я.

— Вы уловили суть.

Рэнсвод говорил так серьезно, что не оставалось сомнений: не обвиняет, не врет и не запугивает.

У меня опустились руки. Сумка соскользнула с плеча и упала под ноги. На пол выкатились самописные перья, и выскользнул дурацкий табель успеваемости.

— Выходит, вы были в курсе, чем мне грозит ваша магия, но почему-то не попытались найти. Я даже не пряталась!

— А я не разглядывал вас в темноте, — признался он. — Вы в любом случае появились бы на пересдаче.

Обвинения отскакивали от Рэнсвода, как мячи — от стены. И внутри всколыхнулась волна гнева.

— Что нужно сделать, чтобы вернуть вам дар? — с ледяными интонациями спросила я. — Показать метку, на этом все закончится? Отвернитесь, я сниму одежду.

Рэнсвод невозмутимо наблюдал, как я со злостью стаскиваю мантию, швыряю ее на диван и трясущимися руками поспешно хватаюсь за ворот простого платья. Верхняя пуговка, самая тугая, выскальзывала из влажных нервных пальцев.

— Остановитесь, София. Все гораздо сложнее, чем вы думаете, — спокойно попросил он притормозить с раздеванием. — Я должен объяснить, с чем вы столкнулись.

— Очевидно. Ту часть разговора, где вы что-то объясняете, мы незаметно пропустили.

— Сядьте, — приказным тоном скомандовал он и кивнул на старый диван. — Вы выглядите отвратительно.

Как этот товарищ, прости господи, дожил до своих лет, если до сих пор не знает, что честность и прямолинейность не всегда уместны?

— Спасибо, мне и стоится неплохо.

— Как пожелаете, — вздохнул Киар, словно разговаривал с капризным ребенком, а не с разгневанным магом (ладно, без пяти минут магом). — Вы слышали легенду о Рэноне?

— Сказку о первородном огне знают даже дети.

В ней рассказывалось, что в темные времена на землю опустились полчища драконовых химер, но избранный воин был отмечен божественным первородным огнем и спас кучу людей. Мне много раз попадались книжки с похожими сюжетами, авторам нравилось переписывать старые небылицы.

— Это не легенда, а изрядно приукрашенная реальная история, — спокойно объявил он. — Рэнон действительно существовал, охотился на драконовых химер и сохранил много жизней, но на несколько веков его особенный дар был утерян. Пока в роду не появился ребенок, достаточно сильный, чтобы управлять древней магией.

Он многозначительно примолк.

— Пытаетесь намекнуть, что вы тот самый потомок избранного? — У меня вырвался смешок, но магистр никогда не был весельчаком, любящим пошутить со студентами, и ерничать расхотелось. — Вы серьезно?

— Более чем.

— Во мне действительно сейчас первородный огонь?! Из детских легенд? И он меня сжигает, как проклятие черной магии, потому что… В отличие от вас, я недостаточно сильная, — договорила упавшим голосом.

— Я сказал, что реальная история мало напоминает сказку, — развел руками Рэнсвод. — После потери дара нашей семьей пришлось изменить фамилию. Как понимаете, быть потомками легендарного Рэнона, но без первородного огня, довольно обременительно.

— Знаете, господин магистр… Вы были правы, некоторые новости стоит узнавать сидя. — Я плюхнулась на диван, однако перед глазами все равно плясали темные мушки. — Ох! Сесть что-то не помогло. Мне надо выругаться.

— Ни в чем себе не отказывайте.

— Матом.

— В таком случае лучше выругайтесь шепотом, — серьезно посоветовал он.

— На азрийском языке…

— Что вас останавливает? — терпеливо спросил магистр.

Дескать, любой каприз, лишь бы дама сначала не впала в истерику, а потом в прострацию.

— Я не знаю азрийского, — чистосердечно пожаловалась источнику всех проблем в моей недолгой жизни.

— Могу подсказать пару крепких выражений.

— И видимо, уже никогда не выучу, — с отчаянием прошептала я, не понимая, какого демона прицепилась к дурацкому азрийскому, этот язык мне даже не нравится.

— Послушайте, София. Мы в одной лодке, и я сделаю все, чтобы вы были в порядке, — не скатываясь в увещевания, проговорил Рэнсвод. — Пока я выясняю, что произошло и, главное, как вернуть вещи на свои места, буду забирать излишек магического резерва. Достаточно прикоснуться к метке. Просто доверьтесь мне.

Магистр протянул руку. Думала, предлагал закрепить соглашение рукопожатием, но оказалось, что он хотел помочь мне встать с дивана. Ладонь у него оказалась горячая и сухая. Всегда считала, что теплые руки были только у хороших людей, но Рэнсвод умудрился эту замечательную теорию разрушить.

Он отвернулся без лишних просьб. Не к слепым окнам, где отражалась моя изломанная фигура, а к портрету его величества на стене. Наверняка картина тоже досталась ему в наследство от бывшего владельца кабинета, и вряд ли он любовался королем из чувства глубочайшей привязанности.

Я расстегнула платье. Рукав с натугой съехал с ноющего плеча, тонкую лямку нижней сорочки тоже пришлось приспустить.

— Все, — позвала я, переступив с ноги на ногу.

Смущаться было нелепо, ведь никто не мнется, раздеваясь на приеме у лекаря. Да и Рэнсвод, уверена, видел не одну голую женскую спину. Вряд ли моя отличалась от других особым шармом или уникальностью… Но какое же счастье, что спина не краснела от неловкости, как щеки!

Киар подошел. Казалось, под его взглядом кожу начало печь, и неожиданно даже для себя я поежилась.

— Метка есть?

— Да, — ровным голосом, тщательно пряча эмоции, ответил он.

— Но вы были до последнего не уверены? — внезапно догадалась я и извернулась, чтобы посмотреть, как выглядит эта самая метка.

Толком ничего разглядеть не удалось, только рваный край точно бы вытатуированного неровным пятном рисунка.

— Вам лучше не двигаться, — уклонился он от ответа.

— Простите.

Когда Рэнсвод прикоснулся кончиками пальцев к моей обнаженной спине, я вздрогнула.

— Я не сделаю вам ничего плохого, София, — тихо вымолвил он.

— Знаю.

В следующее мгновение из меня начала утекать магия. Пугающее ощущение, ничего приятного — сплошная паника! Захотелось броситься наутек, но усилием воли я удерживала себя на месте. Представляла, что вросла в пол, как дерево — корнями в скалистый уступ, и сдвинуть меня не сможет даже самый сильный ураган, только сломать. Хотелось верить, что Рэнсвод не собирался этого делать.

В люстре затрещали огни, замигали, угасая и вновь разгораясь. Не сдержавшись, я вновь посмотрела на стеклянную дверцу шкафа, где отражался Киар. Вокруг его руки хаотично кружились огненные символы на незнакомом мне языке, на предплечье светился рисунок. Глаза тоже светились, как у демона, алым цветом. Один раз такое увидишь, три недели спать не будешь! Я поспешно отвернулась.

Все закончилось внезапно. Магистр убрал руку, люстра перестала трещать, огни тотчас разгорелись.

— Одевайтесь, — бросил он, ей-богу, как на приеме у лекаря.

Я поспешно привела одежду в порядок. Лихорадка ушла, болезненные ощущения полностью исчезли, и появилась кипучая энергия. Не выматывающая и нервная, когда носишься кругами, как бешеная белка, но толком ничего не делаешь, а здоровая, пробуждающая желание если не свернуть горы Крушвейской гряды, то хотя бы их покорить.

В отличие от меня, Рэнсвод застыл, опершись о стол. Напряженные широкие плечи, вздутые вены на руках, побелевшие костяшки пальцев на сжатых кулаках, опущенная голова — вся поза доказывала, что магия ему не зашла и встала колом. Рисунок же на предплечье, словно напившись силы, вернул яркость. Это были крупные символы древнего языка, гораздо древнее даже первородного.

— Как вы себя чувствуете? — отрывисто бросил он, не догадываясь, что за ним внимательно и испуганно наблюдают.

— Лучше, чем неделю назад. А вы?

— Хуже, чем неделю назад, — не стал лукавить он, но резко выдохнул и выпрямился.

Преображение случилось буквально за мгновения. Передо мной вновь предстал привлекательный, но пугающий взрослый мужчина с острым взглядом, умеющим подмечать любые мелочи. Разве что лицо осунулось.

Пока он спускал рукава рубашки и вдевал запонки, я собрала в сумку рассыпанные самописные перья. Подняла студенческий табель с выдавленным гербом Академии общей магии на мягкой кожаной обложке и задумчиво покрутила в руках.

— Какие у вас планы на вечер? — бросил магистр.

О, мне предстоит насыщенный вечер! Я планирую пройти пять стадий принятия неизбежного, но в ритме шай-эрского вальса, иначе застопорюсь на депрессии и к утру впаду в черную хандру. Может, еще подумаю, кому завещать кошку. Конечно, умирать в ближайшие дни я все-таки не планировала, но во избежание сиротства хвостатого демона стоит позаботиться о ее будущем.

Рэнсвод не дождался внятного ответа.

— Поужинайте со мной. Нам надо многое обсудить, но не в стенах академии.

Как всегда, он прав: тема для разговора у нас была. Я молча протянула табель. Магистр вопросительно изогнул брови.

— Вы сказали, что мы сейчас в одной лодке и самое время сотрудничать. — Я кивнула на документ в своей руке. — Поставьте мне «отлично» за экзамен.

— Да вы умеете расставлять приоритеты, госпожа Грандэ, — с иронией хмыкнул он.

А вы профукали древний дар, господин потомок избранного, но заметьте, я не тыкаю вам в лицо этим вселенским провалом.

— И припишите три плюса, — невозмутимо попросила я.

— А плюсы зачем? — искренне заинтересовался он.

— Моральная компенсация за каждую пересдачу.

— Хорошо.

С едва заметной улыбкой Рэнсвод забрал книжку и шагнул к столу. Сдвинув пиджак, он вытащил из письменного набора чернильное перо. Признаться, я полагала, что оно вообще не пишет и даже не заправлено. Стоит просто так, для интерьерной гармонии.

— Подождите! — заволновалась я, пытаясь подглядеть, что он черкает в моем табеле. — Так «хорошо» или «отлично»?

Рэнсвод вернул мне студенческую книжку. На секунду показалось, что из воспитательных потуг он все-таки отвесил «отвратительно», но в графе напротив высшей магии стояло «превосходно» со всеми вытребованными плюсами. Выше разве что «восхищен до глубины души», но такой оценки еще не придумали.

— Довольны, госпожа Грандэ? — любезно уточнил он.

— Вполне.

Я спрятала табель в сумку, забрала брошенную на диван мантию и замялась, не понимая, куда ее деть. Не пойдешь же в ресторацию в академической форме.

— Оставьте мантию здесь, — предложил Киар, надевая пиджак. — Завтра заберете.

Пока я пристраивала форму на вешалку, видимо, забыв об огненном казусе на экзамене, он натянул пальто и расправил воротник. На черной дорогой ткани, в самом видном месте, естественно, зияла дыра с опаленными краями. В молчании мы воззрились на это живописное доказательство моего неумения справиться с сильной магией.

— Извините, я не нарочно подожгла, — попыталась я заполнить многозначительную паузу. — Просто ваша магия внезапная, как городские голуби!

Ответом послужил знакомо-убийственный взгляд, на занятиях вызывавший у меня паралич дыхания. Киар стащил с плеч испорченное пальто.

— Вы замерзнете в одном костюме, — вымолвила я и тут же поняла, насколько неуместно прозвучало замечание. Словно мы превратились не в вынужденных сообщников, связанных одним большим секретом, а в близких приятелей.

— Дадите шаль? — хмыкнул он и накинул пальто на рогатины вешалки. Оно вспучилось, словно на спине, не тронутой огненной магией, вырос горб.

— Нет, ну, если очень надо…

— Не мнитесь. Я не пытаю детей холодом.

Рэнсвод отпер дверь и кивком указал мне в коридор, дескать, идите — путь свободен.

— Буду ждать вас в экипаже.

— За воротами, — добавила быстренько. — К слову, как выглядит ваш экипаж? Чтобы не перепутать и не сесть в чужой.

— Мой экипаж непритязателен, с затемненными окнами, — подсказал Рэнсвод, мало что проясняя.

— Значит, буду отгадывать, — пробормотала себе под нос.

Я забрала из гардероба пальто и, пока шла под зажженными фонарями к академическим воротам, пыталась избавиться от дурацкого ощущения, что попала в страшный сон. Еще вчера мне в кошмаре не привиделось бы, что мы с Киаром Рэнсводом заговорим о чем-то, кроме законов высшей магии, а сегодня он прикасался к моей обнаженной спине. Прежде мою спину трогала только мама! И то когда ставила банки от простуды.

Вечером перед академией всегда царило оживление. В торговых лавчонках светились витрины. Сновали студенты и горожане, а непритязательных экипажей городских возниц в ожидании пассажиров стояла целая вереница.

Встав на пешеходной мостовой, я осмотрелась в поисках самой непритязательной кареты, но непременно с затемненными окнами. Дверца одной многозначительно приоткрылась, намекнув, что можно не страдать муками выбора.

Рэнсвод протянул руку и помог мне забраться в салон. Усевшись, я пристроила на коленях сумку и попыталась задвинуть ноги под сиденье, чтобы случайно не соприкоснуться с магистром коленями.

— Далеко ресторация? — спросила я.

— В какое время вас ждут дома? — уточнил он.

— Я живу в академическом общежитии.

— Значит, вы вернетесь раньше, чем закроются ворота.

Он невозмутимо постучал в стенку, приказывая кучеру трогаться. От первого рывка я едва не съехала с кожаного сиденья. Сумка выпала из рук и плюхнулась на колени Рэнсвода. Кажется, что-то высыпалось на пол.

— Простите! — охнула я, схватив несчастную торбу с такой скоростью, словно она могла прожечь дыру на штанах у магистра, и вжалась в спинку сиденья.

Лучше бы мне прилипнуть к этой спинке намертво!

— Вы напуганы, София? — вдруг спросил Киар, никак не прокомментировав неловкость.

Его лицо скрывалось в глубокой тени, но я все равно ощущала прямой, испытывающий взгляд.

— Да, — не стала лукавить. — Не могу понять, как вы случайно могли утерять первородный огонь?

— Я не верю в случайности, — честно ответил он. — В искусстве черных заклятий существует не меньше десятка способов отобрать у мага силу и почти три сотни — имеющих подобный побочный эффект.

— То есть кто-то специально лишил вас дара?

— Или ненамеренно. Я не имею права кого-то огульно обвинять, пока не будет доказательств, — мягко, но непреклонно отказался строить предположения Рэнсвод.

— Но почему магия перешла ко мне? Я вроде как… оказалась ближе всех?

Повисла странная пауза, словно мне следовало самой догадаться о причине неожиданного приобретения.

— Видимо, вы меня по-настоящему ненавидите, София, — в его голосе сквозила знакомая ирония.

— С чего вы решили? — смутилась я, поблагодарив божественного слепца, что в темноте не разглядеть, как вспыхнули щеки.

— Дар покинул меня, но отозвался на яркие эмоции и принял их за зов. Я вам настолько не нравлюсь?

— Вовсе нет! — выпалила я.

Боже мой, что соврать-то?

— На самом деле, я в вас влюблена!

В салоне повисла настороженная тишина. Было слышно, как звонко стучат по промерзшей дорожной мостовой копыта лошади, а на проспекте постовой истошно дует в свисток, ругаясь на зазевавшихся извозчиков.

— Но эти неуместные чувства не ваша проблема, — торжественно заявила я. — Обещаю, что я вас ничем не побеспокою и очень быстро с ними справлюсь.

— То есть я действительно вам глубоко неприятен, — выслушав мою пламенную речь, резюмировал Рэнсвод.

К счастью, докапываться до причин он посчитал лишним. Не уверена, что мне хватило бы такта соврать что-нибудь вежливое и не высказать накопленные претензии обо всех нападках, что пришлось пережить за последние полгода. Да меня так не отчитывали… Вообще никогда не отчитывали.

Он ругался, когда заклятия удавались, а уж если не удавались, то обрушивался с такой критикой, что я съеживалась от осознания собственной никчемности. Едва не заработала комплекс профессиональной неполноценности! А он, как оказалось, даже мое имя не помнил. Мило. Как раз в духе натурального тирана.

Карета катилась по извилистым столичным мостовым. Сквозь затемненные окна было почти не видно монументальных, тяжелых зданий, фонари казались размытыми пятнами.

Но-Ирэ переводилось с первородного языка как «город ветров и скал». Он действительно зародился в скалистой купели и день за днем отвоевывал место у гор: врастал в каменную твердь мощными башнями, окружал себя толстыми стенами, прорубал дороги, растекался площадями.

Королевский дворец нависал над столицей, довлел, внимательно наблюдал. Его длинные шпили, протыкающие облака, на рассвете в ясную погоду вспыхивали, ловя первые солнечные лучи. С высокомерием монарших вассалов из-за густых хвойных садов казали ухоженные лики верхние кварталы с богатыми особняками и фешенебельными гостевыми дворами.

Альма считала большой странностью, что меня не тянуло к красивой жизни и за четыре года я ни разу не поднималась в Стрэйн-Лейн, в самый известный и дорогой район магических мастерских. Но настоящая жизнь, какая она есть у обычных людей, бурлила внизу, в переплетении змеевидных улиц. Здесь теснились разновеликие дома с двускатными черепичными крышами, кричали рыночные зазывалы, дымились тележки торговцев уличной едой, а воздух в любое время года пах острыми шай-эрскими пряностями.

Ресторация, куда мы приехали, пряталась на тихой улице, в отдалении от Восточных ворот. В этом облюбованном студентами квартале, тесном и шумном, были едальные ряды, библиотечная площадь и недорогие торговые лавчонки. В них продавалось абсолютно все, начиная от готового платья и заканчивая мелкими артефактами, а потому было просто встретить знакомых.

— Это заведение закрыто для посторонних, — проговорил магистр, помогая мне выбраться из кареты. — Здесь нас не побеспокоят.

В дверях нас встретил распорядитель. Он поздоровался с Рэнсводом с большим пиететом и в обход непритязательного, на первый взгляд, обеденного зала провел нас на верхний этаж, в отдельный кабинет.

Как-то незаметно мне помогли избавиться от пальто и отодвинули тяжелый стул перед большим прямоугольным столом. Жестом фокусника распорядитель сдернул с пустых тарелок салфетки в тон скатерти изо льна и с любезной улыбкой объявил:

— Сегодня шеф-повар превзошел себя! У нас нежнейший ягненок с черносливом, первосортные говяжьи стейки, и к вечеру доставили ледяного окуня из Норсента. Подается на подушке из разваренной ячменной крупы и с лимонным муссом. Очень рекомендую.

Я проглотила слюну и упустила момент, в котором прошу принести мясо с кровью. За меня выбрал Рэнсвод:

— В таком случае девушке окуня, а мне стейк.

Он заказал мой ужин для себя. С другой стороны, кто платит, тот и заказывает еду, а я такая голодная, что уже без разницы: мясо, рыба или куриное крылышко.

— Вчера из королевского погреба доставили превосходное белое вино, — доложил распорядитель. — Прекрасно сочетается с рыбным блюдом.

Киар бросил на меня быстрый взгляд и покачал головой:

— Принесите графин с охлажденным яблочным соком.

— А вам? — невозмутимо уточнил он у Рэнсвода.

— На двоих, — с явным сожалением добавил тот.

Мама тоже считала, что в присутствии детей взрослые не должны пить алкоголь, и строго придерживалась этого правила, пока мы не сравнялись с нею ростом. Даже не знаю, радоваться или раздражаться, что магистр считал меня ребенком. Наверное, радоваться. Как там говорится в пословице? Даже черный колдун дитя не обидит? Вот! Очень на это рассчитываю.

— И ни в коем случае не добавляйте аскаром, — предупредил Рэнсвод. — Ни в напиток, ни в соусы. Проследите, пожалуйста, Джером.

Вполне логично. Тонизирующей ягодой подправляли недостаток магии, а у меня имелся большой переизбыток. Не дай божественный слепец второй раз за вечер оголять спину.

— Конечно, господин Рэнсвод, — согласился Джером и, внимательно выслушав просьбу о холодных закусках, удалился.

Когда за ним закрылась дверь, магистр заявил:

— София, от кофе вам тоже лучше пока воздержаться.

Ладно, алкоголь влиял на сознание, аскаром — на магические способности, но кофе-то чем ему не угодил? Замечательный напиток действовал исключительно на скорость моего преображения из утреннего зомби в живого человека, а не на магию.

— Что мне еще нельзя? — сухо поинтересовалась я. — Сладкое?

— Сладкое не только можно, но даже нужно, — вдруг улыбнулся он, словно собирался вытащить из кармана пиджака карамельный шарик на палочке и торжественно вручить обделенной дитятке.

Когда в кратчайший срок в обеденный кабинет внесли еду, Рэнсвод велел подавальщику:

— На десерт девушка будет теплое мороженое с шоколадным муссом. Как вы относитесь к шоколаду, София?

Ровнее только к его отсутствию. А что за нелепая штука — теплое мороженое? Если мне приспичит согреться в мороз, то лучше выпью горячее красное вино с апельсиновой цедрой и специями. Но точно не при Рэнсводе, иначе услышу тираду о вреде алкоголя на неокрепший детский организм.

— Нормально, — соврала я, постеснявшись высказать несогласие.

Мы пожелали друг другу приятного аппетита и принялись за еду. В упорном молчании. Наверное, тише было только на его лекциях — во время занятий не звенели, как сейчас, столовые приборы. От напряженной атмосферы, витающей над столом, рыба встала в горле комом. Протолкнуть ее не помогали ни лимонный мусс, ни яблочный сок.

Едва не подавившись очередным кусочком, я отказалась терзать себя едой, отложила вилку и выпалила практически на одном дыхании:

— Вам не о чем волноваться, господин магистр!

Он поднял на меня вопросительный взгляд.

— Я понимаю, что должна держать язык за зубами. И буду осмотрительной, — клятвенно уверила я и чуть не приложила ладонь к груди, но успела себя одернуть. — В моем возрасте магический резерв не меняется. Если люди заметят, что я стала сильнее, начнут задавать вопросы, а когда все вернется на круги своя, сделают неверные выводы. Не желаю, чтобы кто-то решил, будто я добавляю в свой аскаром что-то покрепче меда.

Пару лет назад несколько парней из команды по боевой магии выгорели прямо на турнире. Позже выяснилось, что они покупали какие-то алхимические эликсиры, заставляющие резерв не просто наполняться, а натуральным образом бурлить. Короче, как у меня сегодня.

Случился громкий скандал, об Академии общей магии не писали разве что провинциальные газетные листы. Хотя нет, писали… Мама тогда присылала длинные нравоучительные послания. С трудом убедила, что на мой счет ей не стоит волноваться.

Рэнсвод по-прежнему молчал, заставляя меня нервничать и кусать губу. Что он препарирует взглядом? Все правильно ведь сказала!

— Вы об этом хотели поговорить? — изогнула я брови.

— Откровенно сказать, я не нашел другого способа извиниться за неприятности, в которые вас невольно втянул, — спокойно возразил он. — И еще хотел показать, София, что вам не стоит меня опасаться. Я не плохой человек, даже если сейчас вам так не кажется. Не бойтесь спрашивать о том, что вас волнует. Вопросы наверняка появились.

Если еще пять минут назад в голове действительно роились неспокойные мысли, то они тут же все испарились. Почему-то хотелось поинтересоваться его мнением, отчего свежий окунь такой же невкусный, как размороженный.

— Что меня волнует? — Я спрятала руки под крышку стола и нервно протерла ладони о платье. — Как часто придется повторять тот… ритуал?

— Полагаю, каждый вечер, — невозмутимо объявил Рэнсвод.

Мигом представилось, как я буду пробираться в магистров кабинет, и что-то снова поплохело. Кто-нибудь нас непременно накроет, и по академии поползут дурные слухи.

— В вашем кабинете? — осторожно уточнила я.

— Уже представили, как будете красться по лестнице? — улыбнулся он, словно прочитав мои мысли. — Не переживайте, ваша репутация не пострадает, выберем другое место. Я уже предупредил ректора, что ухожу в отставку.

— Значит, эта ситуация растянется надолго? — дрогнувшим голосом уточнила я.

Он покачал головой.

— Уверяю, что не для вас.

— В таком случае почему вы уходите? — насторожилась я.

— Это очевидно: я бесполезен сейчас и как преподаватель, и как маг. — С задумчивым видом он потер пальцами, между ними затрепетал полупрозрачный лепесток огня. — Все, что у меня есть, отдали вы.

Завороженно я наблюдала, как огненный язычок сначала дрожал, а потом медленно таял. Виртуозность, с какой Рэнсвод использовал магию, восхищала. Но потом, как правило, он открывал рот и начинал сыпать издевками. В общем, портил все приятное впечатление.

— А как же ваша служба во дворце?

— Сегодня Ричейр отпустил меня в бессрочный отпуск, — невесело усмехнулся он.

Огромная мысль, что мужчина, сидящий напротив, близко знаком с королем и даже называет его по имени, совершенно не помещалась в голове. Сразу стало неуютно.

— Я написал ему, что перегорел.

Такое случалось, когда от неумения рассчитать резерв у мага на время исчезла сила. Не смертельно, но неприятно и унизительно. Фактически он расписался перед его величеством в профессиональной некомпетентности.

Мы встретились на секунду глазами.

— Его величество вам поверил?

— Он посоветовал прикупить ящик шариков галькоу и съездить на горячие источники. — Магистр отпил сок таким глубоким глотком, словно в квадратном хрустальном бокале было что-то покрепче, и хмыкнул: — Возможно, когда все закончится, именно так я и поступлю.

— Непременно там отдохните! — с жаром поддержала я прекрасный план. — Наша с мамой соседка из Ист-Орса говорила, что там божественно. Пару лет назад она вышла на пенсию и сразу отправилась подлечиться. Когда вернулась, ее никто не узнал! Лет на десять помолодела и вылечила суставы! Правда здорово?

— Могу себе представить, — многозначительно вставил он.

— Там хорошие лечебные грязи, да и вообще разные программы для омоложения. Опять-таки минеральная водичка для тонуса.

— Мне тридцать четыре, — в воцарившейся тишине уронил магистр, намекая, что с тонусом у него полный порядок.

— Вы превосходно выглядите для своего солидного возраста! — немедленно уверила я и враз поняла: светские беседы не мой конек. Лучше жевать остывшую рыбу!

Каков на вкус десерт в закрытом клубе для избранных, где даже меню не было, я не запомнила. Для вежливости поковыряла ложкой шоколадный мусс, стараясь не задевать шарики теплого мороженого, и соврала, что больше не способна впихнуть в себя ни кусочка.

Пустой желудок начало подводить от голода уже на обратном пути, а мы, как назло, то и дело проезжали мимо многочисленных тележек с уличной едой. В салон просачивались сладкие запахи острых пирожков, варенных в бульоне сосисок и прочих вкусностей, пусть не похожих на ледяного морского окуня из самого Норсента, зато вызывающих зверский аппетит.

На углу Академической улицы обычно до ночи работала маленькая едальная на колесах. Подниматься к ней от ворот было далековато, проще сразу выйти из кареты.

— Господин Рэнсвод, попросите кучера высадить меня здесь, — кивнула я в слепое окно. — Хочу прогуляться до общежития по свежему воздуху.

Он незамедлительно выполнил мою просьбу и напоследок посоветовал:

— Постарайтесь ни о чем не думать и выспаться. Обещаю, с вами все будет хорошо.

Как только поем, со мной все будет если не хорошо, то точно сносно.

— До завтра. — Я покрыла голову шалью и выбралась из кареты на улицу.

— Спокойной ночи, София.

Едва экипаж магистра скрылся за поворотом, я поправила на плече сумку и шустренько засеменила по обледенелой пешеходной мостовой к едальной.

На тележке исходили ароматным дымком два металлических чана. В одном варились длинные сардельки с воткнутыми тонкими палочками, в другом — в густом остром соусе бурлили завернутые в тончайшее тесто мясные шарики. На плоской квадратной сковороде хозяйка поджаривала масляные хлебцы, ловко переворачивая кусочки длинной вилкой.

— Доброй ночи, — ответила я на приветствие гостеприимной тетушки и, повесив на крючок сумку, ссыпала в металлическую плошку для денег горсть монет.

— Угощайся чем захочешь, — улыбнулась хозяйка.

Я поспешно вытащила из чана за тонкую палочку сардельку и с жадностью откусила. Напрочь сожгла язык, но не удержалась и схватила вторую.

— София? — проговорил за спиной тихий мужской голос.

Рефлекторно я обернулась и поперхнулась едой. В двух шагах от меня обнаружился Рэнсвод в одном костюме, словно не замечавший царившего зимнего холода. По лицу было невозможно ничего прочесть, но смотрел он на сосиски в моих руках. И, подозреваю, не из-за голода…

— Я нашел в карете вашу студенческую книжку, — проговорил магистр и показал документ. — Подумал, что лучше отдать сегодня, чтобы вы не искали ее.

С дурацким видом я посмотрела на сардельки в каждой руке и, сама от себя не ожидая, протянула одну Рэнсводу:

— Хотите?

Он медленно перевел взгляд с моего лица на съеженное от холода бледно-серое нечто и вдруг согласился:

— Давайте.

Длинные красивые пальцы профессионального мага сжались на тонкой палочке. Он с аппетитом откусил зараз половину сардельки.

— Господин, положить мясных шариков? — тут же предложила тетушка.

— Обязательно! — Рэнсвод одарил меня насмешливым взглядом и попросил: — Хозяйка, только соуса побольше налейте.

— Девушка, а ты будешь? — спросила она, зачерпывая половником из чана кругляши.

— Буду.

Вдвоем с магистром мы теснились возле узкой полки, заменявшей в едальной столик. Шипели от огненного масла, дули на шарики, уже не разбирая, горячие они или просто острые. У Рэнсвода от холода покраснели нос и уши, а очередной порыв ледяного сквозняка от проезжающей мимо кареты заставил поднять ворот пиджака.

— Подождите, — пробормотала я и стянула с головы шаль. — Знаю, что вы не пытаете женщин и детей холодом, но возьмите, пока не замерзли намертво.

— Я не ношу бабушкины шали, — отказался он.

— Она не бабушкина, а мамина, придирчивый человек! — возмутилась я и сунула ему насильно. — Заворачивайтесь! Мне все равно не холодно.

И он действительно нацепил шаль на плечи поверх этого своего модного костюма. Оставалось только концы крест-накрест через пояс повязать. Я с трудом сдержала смешок и с самым заинтересованным видом начала вылавливать из маленькой тарелки мясной шарик, практически выскочивший из разваренного теста.

— Я выгляжу как болван, — прокомментировал магистр, с шипением прихлебнув огненный травяной чай.

— Открою секрет: тем, кто в мороз выглядит как болван, не грозит зимняя лихорадка, — парировала я.

— У вас удивительный талант находить правильные слова. — Рэнсвод двумя пальцами подхватил из стопки чистый лоскут и, вытерев руки, бодро позвал: — София!

— Кхм?

Вообще, не очень-то вовремя. Я как раз успела запихнуть норовистый мясной комочек в рот и повернулась к магистру красивущая: с нелепо оттопыренной щекой. Судя по серьезной мине, Рэнсвод хотел сказать что-то важное. Пришлось заглотить еду, как удаву, практически не жуя.

Он протянул раскрытую ладонь:

— Мир?

— Согласна. — Я с улыбкой ответила на рукопожатие, по-мужски крепкое и действительно необъяснимым образом вселяющее доверие.