Я всё исправлю

Марина Бёрн (2023)

Выступление на TED-конференции обещало стать звездным часом двадцативосьмилетней Саши Лавровой, а обернулось кошмаром наяву. СМИ разнесли выступление девушки в пух и прах. Ее понизили в должности и сослали из Москвы в Пушкин. Шеф, по которому Саша сходила с ума, завел роман с ассистенткой и отвернулся от нее. И теперь перед амбициозной девушкой стоят три непростые задачи: вернуть статус бизнес-звезды, наладить собственную жизнь и, если повезёт, найти настоящую любовь.

Глава 13. А вдруг?

Мне понадобилось несколько часов, чтобы мало-мальски привести себя в порядок и спрятать последствия слёз. Бегу в офис. Уже одиннадцатый час, и я припозднилась. Рисую на лице спокойствие и выдержку. В душе теплится мизерная, безумная надежда, что я приеду в офис, в кабинет войдет Эрик, крепко прижмет к себе и утешит добрым словом. Скажет что-то типа "Ну что ты, Сашенька, с кем не бывает! Прорвемся", а я позволю себе непрофессионально порыдать на его плече.

Однажды такое уже бывало, когда я спустила неприличную сумму денег на мегаакцию по стимулированию сбыта. Я уверовала, что активность станет венцом продвижения Life-трекера и войдет в анналы истории. Мне хватило наглости затребовать у Эрика дополнительный бюджет, объясняя, как важно не упустить момент. А потом случился грандиозный провал — первый в моей карьере. Акция не дала ничего, кроме восьмизначных убытков. Увидев катастрофические цифры, на меня напала истерика прямо на рабочем месте. В тот момент Эрик спас меня и мою уверенность. Подошел, обнял своими сильными руками и долго успокаивал, как маленькую, объясняя, что это всего лишь деньги — сегодня проигрываем, завтра выигрываем, а побеждать всегда невозможно. Я разрыдалась еще сильнее. Тогда утешитель напомнил, каких крутых результатов я к тому времени достигла. Сказал, что безоговорочно верит в меня. Пообещал, что отрицательный опыт сделает меня сильнее. После чего я доплакивала на его плече по другой причине — что у меня нет и, наверное, никогда не будет такого необыкновенного мужчины. Я содрогалась от боли из-за того, что на Эрика у меня нет никаких прав. Что он тут, рядом, и в то же время совершенно мне недоступен.

Вот и сейчас я наивно верю в хорошее.

Пробегаю мимо коллег. Знаю, что они уже знают. Всё знают. Игнорирую их сочувственно-любопытные взгляды. Каждому приветственно киваю и, не останавливаясь, добираюсь до кабинета. Через минуту без стука раскрывается дверь и на порог врывается Маша. Деловитым шагом пробирается к моему рабочему месту и плюхается на стул напротив, а потом крепко-крепко меня обнимает.

— Только не вздумай плакать, — строго предупреждает Маша.

— Нет, конечно нет, — говорю жалобно.

— Мы всё исправим, не сомневайся. Про эту Ульяну завтра никто и не вспомнит.

— Если ты скажешь еще хоть слово, я точно расплачусь.

— Ты права, — Маша быстро отстраняется. Секунду молчит, а потом как будто что-то вспоминает. — Утром такое было! Жуткий скандал. Я думала, стёкла повышибает. Эрик с Марком так орали друг на друга! Вот тебе и долгожданная встреча друзей.

Удивляюсь. Такое поведение совсем не в характере Эрика. Не помню, чтобы за три года он хоть раз на кого-то кричал.

— А что случилось?

— Да кто ж их знает. Мне не доложили, а по губам я читать не умею. Кстати подобный навык мне бы весьма пригодился. Может есть курсы чтения по губам? — Маша смеётся своей неостроумной шутке. — Наверное, что-то не поделили.

Подруга накрывает мои ладони своими и бодрым голосом продолжает:

— Ты бери сейчас себя в руки. Потом сядем вместе, поколдуем над пресс-релизом и захлопнем варежку мерзкой Голициной. Ты вообще видела, как она пишет? Как десятиклассница, ей-богу. Кто ее вообще читает?

— Ты, я, все? — непроизвольно улыбаюсь. Маша закатывает глаза.

— Ай, да ну её к лешему. Ты же понимаешь, что мы на твоей стороне?

— Спасибо, дорогая моя, — стараюсь говорить как можно спокойнее. Я позволяю Маше еще минутку мне посочувствовать, а после завершаю разговор. — У меня сейчас кое-какие дела. Можем поговорить позже?

— Конечно.

Маша еще раз заглядывает в мои глаза. Видимо, хочет убедиться, что я не намерена делать глупостей. А затем поспешно удаляется.

Несколько минут бессмысленно пялюсь в окно. На улице уныло и пасмурно. Успокоившись, включаю ноутбук и просматриваю почту. Прилетает встреча от Марка — 16.00, кабинет CEO. Чувствую болезненный укол в груди. Там и решится моя судьба. Да уж. Вчера я представляла, как буду рулить маркетингом всей Европы, а сегодня даже текущая позиция висит на волоске. Я слишком раздавлена, чтобы переживать сильнее. Подтверждаю встречу. Всё еще надеюсь на чудо и жду Эрика.

Полчаса прокрастинирую. Ничего не происходит. Чертовски болит желудок. Надо подкрепиться прямо сейчас, а то я уже забыла, что такое еда. Кажется, в последний раз я ела… Не помню когда.

Спускаюсь в кафе. Непроизвольно бросаю взгляд на"наш"столик, за которым мы с Эриком провели столько приятных часов. И… мое сердце сжимается от боли. За столом сидит человек, которого я ждала всё утро. Он не один, с Алиной. Встречаюсь взглядом с ассистенткой — её лицо на секунду задерживается на мне и возвращается к Эрику, растекаясь в сладострастной улыбке. Не знаю, что говорит ей директор. Наверное, что-то очень приятное, потому что девица не скрывает удовольствия. Эрик сидит спиной и мне не узнать выражение его лица. Впрочем, мне совсем этого и не хочется. Становится дурно. Аппетит пропадает напрочь. Семеню к бару и заказываю черный кофе с собой. Еда во мне теперь не задержится. Нетерпеливо жду, барабаня пальцами по барной стойке. Желание одно — скорее сбежать. Кофе готов. Хватаю стакан и случайно ловлю взгляд Эрика. Смотрит на меня угрюмо, Алина рядом с ним — само олицетворение счастья. Директор поднимает ладонь в заурядном приветствии. Автоматически растягиваю губы и поднимаю руку в ответ. Мужчина возвращает взгляд на Алину и дарит ей улыбку. Вот значит как. Мне полагается угрюмость, а Алине — улыбка. Похоже, дружеское отношение Эрика базировалось исключительно на моих профессиональных успехах и теперь я недостойна его внимания. Ну и поделом мне после вчерашнего. Ускоряю шаг, чтобы скорее развидеть травмирующую сцену. К горлу подступает тошнота, а глаза застилают слёзы. Эрик не придет. Он больше никогда ко мне не придет. Нашей профессиональной дружбе пришел конец.