Кольцо блаженной Августины

Марина Болдова, 2022

Простое кольцо, артефакт созданного в давние времена сообщества ювелиров, в наши дни неожиданно становится предметом охоты многих, на первый взгляд, чужих друг другу людей. Что за тайну скрывает оно, если в один день убиты молодой мужчина и его жена? А наследница кольца даже не подозревает, чем так ценно это на вид недорогое изделие, которое до недавнего времени хранилось в мастерской ее давно умершего отца.

Глава 10

Ольга поглядывала на часы — брат обещал приехать, и вот ни его, ни звонка, ни сообщения. Впрочем, не редкость — обязательность по отношению к ней в список достоинств майора Калашина не входила. Конечно, он же старший…

Беречь друг друга они обещали маме. Как часто Ольга слышала от нее: «Вот не будет нас с отцом…» А дальше шли варианты — «он (Игорь) тебе главная поддержка», «ты ему будешь опорой», «твои дети будут ему родными»… Она отмахивалась, смеясь — живите долго, вы сами — наша опора! Болезнь унесла обоих след в след. И до сих пор нет детей ни у Игоря, ни у нее. Не сложилось у них с братом как — то с личной жизнью. У нее, Ольги, первая любовь оказалась единственной.

…Она любила Женю и думала, что это — взаимно. А как иначе — все считали их парой с седьмого класса, когда парень впервые вступился за нее. Две старшеклассницы громко обсуждали Ольгины ноги, поглядывая на молодого учителя физики. Тот, даже не заметив, что диалог предназначен для его ушей, молча посмотрел расписание на доске, скользнул по ним взглядом и скрылся в учительской. Ольга же, краснея, хотела пройти мимо девиц, но остановилась, услышав голос Жени: «Завидуете, кавалеристки? Понимаю…» — Он смотрел на них с откровенной насмешкой.

Продолжения конфликта ждали уже не только Ольга, но и еще несколько парней ее класса. Евгений Орловский был сыном прокурора, о чем знали все. Все же без исключения боялись с ним связываться, и даже не из-за отца — сам Женя был мастером спорта по самбо, обладал далеко не миролюбивым характером, мог и навалять обидчикам. За девиц не вступился никто, одобрительный гул мужских голосов смутил сплетниц окончательно, и они, униженные, ушли. А потом Женя взял ее за руку и отвел в кабинет физики, где у ее класса начинался урок. Улыбнувшись прощально, извинившись перед учителем, закрыл за собой дверь. «Он что, в тебя втюрился?!» — зашептала на ухо Ленка, единственная ее подруга. Она тогда ей ничего не ответила, потому что «втюрилась» сама…

Орловский учился в параллельном классе, домой они возвращались вместе, а она тешила себя мыслью, что это не потому, что живут в соседних домах. Говорил обычно он — о военном училище, куда собрался поступать, о тренере по самбо и никогда о семье. А Ольга лишних вопросов не задавала, млея от одного лишь тембра его голоса.

Случилось все после выпускного вечера — Женя напился, единственный из парней. Домой его довести ей помогли, но у дверей квартиры они остались вдвоем. Ольга хотела нажать кнопку звонка, но Женя перехватил руку. «Нет там никого, открывай. — Он достал из кармана ключи. — Отца закрыли вчера, а мать еще на той неделе в Грецию с хахалем укатила!»

Он раздел ее быстро, справившись вмиг с корсетными шнурами и застежками бального платья. Ольге было страшно, потом стало больно, и она заплакала.

«Черт, какие вы все одинаковые!» — с досадой произнес Женя, накидывая на нее покрывало. Он вышел из спальни, а вернулся с бутылкой виски.

«Скажи честно, почему ты со мной?» — тогда ответ на этот вопрос казался ей жизненно важным. «Потому что… у тебя ноги красивые!» — рассмеялся тот в ответ.

Орловский пил, не обращая на нее никакого внимания. Дождавшись, когда он уснет, Ольга тогда оделась и ушла…

«Наконец-то!» — Ольга поспешила открыть брату дверь.

— Проходи, служивый. Почему не позвонил, что задерживаешься? Вроде два часа назад выехал.

— Ну, прости. Есть хочу, накормишь?

Она, конечно, накормит. А еще замучает расспросами — не показывался братец у нее больше недели, а слухи дошли, что отпуск ему светил? Почему вдруг не поехал?

Ужин Ольга разогрела, план «допроса» наметила — но, внимательно присмотревшись к задумавшемуся о чем-то Игорю, поняла, что тот либо сейчас уснет над тарелкой, либо, быстро проглотив пищу, попросит разложить диван.

— Игореша, ты где? — Ольга слегка ткнула его в плечо двумя пальцами, потрепала по макушке и взглядом указала на тарелку с пловом. — Чего завис? О чем думаешь?

— Наталью встретил.

— Ух… — выдавила она из себя, враз настораживаясь.

«Вот уж этого не надо бы! Вдруг нахлынет? Любил-то как девку, с ума сходил. Простил? — подумала зло, испытующе взглянув на брата. — Нет, кажется, обошлось…» Немного успокоившись, молча стала ждать продолжения рассказа о встрече. Но брат молчал. — Ну и ладненько. Значит, проехали!» — совсем расслабилась Ольга. — Работает поденщицей, я так понял. Убирается по квартирам.

— Ну, и как она выглядит? — равнодушно задала она вопрос, мысленно чертыхнувшись: не «проехали» тему.

— Выглядит? Да… неплохо вроде. Не изменилась почти…

— Ну встретил… а теперь забудь о ней!

— Забыл бы… но сейчас понял: я не видел, как она в арку вошла, никого во дворе не было, когда я в машину садился. Двор закрытый, ей неоткуда было появиться, только из припаркованной у подъезда иномарки. Того подъезда, из которого я только что вышел.

— Что тебя так удивило? Ты сам к кому наведался?

— К одной женщине, к Августине Бенц. По ее заявлению на участкового хотел встретиться, не застал…

— К Августине? Ее сын Миша мой сад посещает. Кстати, сегодня его не было почему-то. Случилось что?

— Да, она попала в больницу, сознание на улице потеряла. Августина написала заявление на участкового Куценко из-за его хамства, я пришел, чтобы опросить, а говорить пришлось с соседкой. Ладно… что-то не могу сформулировать мысль, беспокойство невнятное. Квартира еще у Бенц — лакомый кусок для аферистов. И по словам соседки, которая знает Бенц с детства, сама Августина не от мира сего.

— Точно! Но при чем здесь твоя бывшая?

— Не знаю, Оль. Иномарка эта — «Инфинити» — знаешь сколько стоит? Где она ее взяла?

— Ты как налоговый инспектор! Где взял, где взял… А то, что ей мог кто-то подарить авто? Не думал? Любовник, например…

— Мог, конечно… поломойке… — усмехнулся Игорь, а Ольга с удовольствием отметила, что предположение о любовнике брат принял равнодушно. Да, умерло все в нем, бывшая его жена Наталья Кваша и убила…

…Она, Ольга, младше брата на четыре года, но в тот год чувствовала себя старшей. Таким растерянным, даже враз поглупевшим казался ей Игорь. Ее пугали его пьяные слезы, которые он, поначалу смущаясь, пытался от нее прятать. А Ольга боялась оставлять его одного. И тащилась на родительскую дачу за ним, пряталась в сарае, чтобы, дождавшись, когда он, выпив водки, уснет, проверить печку, перекрыть газовый кран и закрыть замок на ключ. Обычно засыпал Калашин рано, часов в восемь, и она, убедившись, что все в порядке, на электричке возвращалась в город.

Но однажды Игорь долго не засыпал. Подсматривая в окошко, она видела, как он ставит на стол очередную емкость. И побоялась пропустить последнюю электричку…

Ночью позвонила соседка. Когда Ольга на такси подъехала к даче, там собрались все жители поселка, стояли пожарная машина и «Скорая». «Не время умирать тебе, мужик. Ты пить-то завязывай, не дразни безглазую…» — сказал ему фельдшер «Скорой». А она, глядя на брата, поняла — все, оторвался Игорь от прошлого, окончательно отрезало.

Позже узнала, что выгнал он взашей родственников Натальи. Сам рассказал, без злости, равнодушно. Но Ольга успокоилась лишь тогда, когда прошел суд. То, что эта дрянь задушила рожденного ею от случайного партнера (даже и не знала, от кого!) сына, было доказано полностью. Тельце ребенка было обнаружено закопанным в лесу неподалеку от украинского села, где проживали ее родители…

— Домой поедешь или постелить тебе на диване?

— Стели, сестренка. Юрий на дежурстве? Когда уже, наконец, ты выйдешь за него? Сколько можно дурить мужику голову? Оба свободны…

— Не начинай… — привычно отговорилась она, доставая чистое постельное белье из комода. Ольга не могла бы внятно объяснить, почему не хочет выходить замуж. Юрий не раз заводил разговор о свадьбе, а она неизменно уклонялась от ответа. Фраза «не готова» в ее возрасте звучала как-то неубедительно.