Жизнь взаймы у смерти

Марина Болдова, 2020

Стоило Лизе обнаружить труп немецкой туристки, которая волей случая стала ее подопечной, как вся понятная, обычная во всех отношениях жизнь круто изменилась. Девушка вдруг поняла, что лучший друг ее обманывает, а с близкими происходит что-то странное. Мама, всегда холодно смотревшая в сторону мужчин, влюбилась, как девочка. И у нее, Лизы, вдруг обнаружились родственники, о которых она и не подозревала. И что со всем этим делать, когда довериться некому, а единственный человек, при виде которого отступают страх и неуверенность, встречается с другой? Тем временем расследование убийства идет своим ходом, и выясняется, что история погибшей немки уходит корнями в далекое прошлое, когда ее отец, офицер Вермахта, в оккупированном Гродно влюбился в местную девушку…

Глава 4

Алена ушла, Беркутов расплатился за кофе и вышел на улицу. Подумав, что домой совсем не хочется, пожалуй, впервые, как женился на Галине, решил пройтись по набережной. Лужи слегка подсохли, но вечерняя прохладная сырость, подгоняемая ветром, легко проникала под тонкую куртку. Гуляющих было мало. Он вышел к детской площадке, решая, не повернуть ли обратно, но ноги сами зашагали в сторону дома Роговцевых^[4]. Егору нужно было оттянуть время возвращения к жене, и гостеприимный дом старого друга казался самым подходящим местом, где можно перекантоваться за чашкой чего-нибудь горячего.

Зайдя во двор, он первым делом бросил взгляд на окна первого этажа. Свет горел в одном, кухонном. Неплотные шторы не скрывали происходящего внутри — Беркутов увидел Матвея и его дочь Лилечку, сидящих за столом. «Я, кажется, не вовремя», — подумал Беркутов. Лилечка жила с мужем неподалеку, к родителям приводила своих близнецов, значит, дети находились сейчас здесь. Он постучал в окно, тут же шторка раздвинулась, и показалось лицо Матвея. «Заходи», — понял Егор по его жесту и направился к двери подъезда.

— Здоров будешь, Егор! — Роговцев, проталкивая за плечи дальше в прихожую, щелкнул за его спиной собачкой замка.

— Привет! Чаю дашь?

— Ты без колес? Здорово! А я все думаю, с кем коньячком побаловаться. Лилька отказалась — мальцы на ней, да и я тоже. Муж ее отбыл к батеньке с маменькой в Москву, Надежда в больнице.

— Что с ней? — испугался на миг Беркутов.

— Все то же, Егор, давление, почки. Давай, топай на кухню сразу, Лилька там Мишку с Иришкой кормит, тебе тоже что-нибудь достанется. Ужинал?

— Кофе пил, — не стал врать Беркутов, принюхиваясь — пахло молочной кашей.

— Понятно…

Поздоровавшись, он сел за стол, Лилечка поставила перед ним тарелку с пловом и положила вилку. Близнецы завистливо покосились в его сторону — им перед сном досталась манная каша.

Протягивая «мальцам» по шоколадному яйцу, Егор похвалил себя за предусмотрительность — и не думал, что внуки Матвея здесь, а подарок купить на всякий случай не поленился. После дружного «спасибо» ложками близнецы заработали активнее.

— Егор Иванович, балуете мне их! Кроме вас, никто шоколад им не дает — малы еще! — Лилечка строго посмотрела на детей.

— Ой, прости, — ничуть не раскаиваясь, улыбнулся Беркутов, подмигивая совсем не напуганным строгим голосом матери Мишке и Иришке.

Уже в кабинете Матвея, расположившись с разрешения хозяина в его любимом кресле, Беркутов понял, что просто молчанием и разговорами на сторонние темы не отделаться. Да и зачем бы ему вламываться в дом к Роговцеву, если не на исповедь. Хотя события, о каких он, Беркутов, готов был поведать, такое давнее прошлое, что Матвей может и не вспомнить. А познакомил их с Аленой именно он.

— Выкладывай, сыщик. Дело какое новое?

— Скорее старое. Алену Бойко помнишь? Из отряда ДПС.

— Смутно. А что с ней не так? Подожди, с ней ты тогда роман закрутил? Так лет двадцать назад это ж было!

— Ну ты сразу — роман! Встречался — да. Лерка^[5] тогда совсем с катушек слетела, скандал на скандале. Близко меня не подпускала. Алена жила одна…

— Заканчивай оправдываться. Давай к делу.

— Меньше года мы были вместе, потом она уехала. Без объяснений. Я тогда ничего не понял, записку в кармане куртки нашел: «Не ищи, из города уехала, выхожу замуж. Прости». Что-то в этом роде. Я удивился, даже как-то обидно стало — любить не любил, но привязаться успел. Потом забылось.

— Встретил недавно?

— Да, сегодня. И дочь ее. Лизавета Александровна. Я не сразу понял, что по-настоящему Егоровной ей быть бы нужно. Моя дочь, очень похожа.

— Ты серьезно? Чем ты такой выдающийся, что сразу так и понял?

— Глаза — мои, Ванькины^[6], отца нашего с ним. Ямочка на подбородке! Да и Алена не отпиралась. Сейчас в кафе встретились, рассказала мне все. Оказывается, Лерка ее тогда выследила, папочку-генерала на нее натравить обещала, если та из города не уедет. Алена тут же и смылась. Да, испугалась! И, дуреха, мне ничего говорить не стала. Родила у дальних родственников на юге. Вернулась, когда дочке исполнилось пять лет.

— И не попыталась с тобой встретиться?

— Хотела, но я же у Романовых жил. Решила не соваться в чужую семью. Говорит, не уехала бы с юга, если бы муж не умер. Родственники ее буквально выжили из дома.

— В общем, она для тебя эпизодом прошла. Или вспоминал?

— Вспоминал, конечно. Но что ребенок может быть… В голову не приходило: кажется, отношения легкими были, ненавязчивыми. Алена говорит, любила. А я? Я — точно нет. Что такое любовь, только с Галкой и понял.

— История банальная. Что делать думаешь?

— Так Алена сама все решила — не хочет, чтобы Лиза знала, что я ее отец. Ее право. Фамилия у Алены и Лизы — Ведерниковы, по мужу ее. Да, была замужем она недолго, два года, теперь вдова. А Лизу муж удочерил сразу, как поженились.

— Тогда чего же ты маешься, Егор?

— Галине говорить или нет? — Беркутов глотнул из рюмки коньяку. — Ни разу не врал ей, все на доверии. С первого дня!

— Вот ты сам и ответил на свои сомнения. Не расскажешь, Галка по твоей потерянной физиономии уже сегодня догадается, что темнишь. Кстати, а столкнулись вы с Аленой где?

— В элитной высотке у речного вокзала старушку убили на съемной квартире. Алена — риелтор агентства, что сдавало эти апартаменты в аренду. А Лиза горничной там подрабатывает. Извини, без подробностей пока: убиенная — гражданка Германии. Подозреваемый есть, скрывается.

— Понял. Не тяни с разговором с Галиной. Зная ее, могу точно сказать — будешь скрывать, хуже себе сделаешь. Стенку выстроит — не пробьешь. Не гоню, посидели бы еще, но шел бы ты домой, Егор!

— Спасибо, Матвей! — Беркутов прислушался: в прихожей звонил его мобильный, забытый в куртке. Он быстро вышел из кабинета. — Да, слушаю. Понял. Сейчас буду.

— Что, задержали?

— Парень сам пришел в отделение. Вместе с Лизой, он ее друг. Чувствую, не он убийца. Но будем разбираться. Точнее, передам дело кому-то еще: дочь моя тоже под подозрением. Дочь… как-то звучит — нежно и тепло, Матвей! Да что я тебе говорю — ты свою Лильку сам любишь до одури. Так что поймешь. Пока! — Беркутов застегнул молнию на куртке и вышел на лестничную площадку. — Да! К Надежде поедешь, передавай пожелания скорейшего выздоровления.

Вновь моросил дождь. Егор зябко поежился. «Зря наобещал Алене, что Лиза ничего не узнает. Девочка умная, наблюдательная, догадается. Спросит — отпираться не стану. Но сначала к матери с вопросами отошлю. И кто ей этот парень? Влюблена в него или просто друг?» — он шел быстрым шагом, местами перепрыгивая через лужи или обходя их по проезжей части. До отделения полиции, где его ждали, оставалось пройти лишь два квартала, как вновь зазвонил мобильный.

— Да, Галчонок, — он забежал под навес над крыльцом небольшого магазинчика. — Нет, ничего не случилось. Ничего я от тебя не скрываю, не выдумывай. Да, новое убийство. В отделение пришли свидетели, опрошу, пойду домой.

«Вот и попробуй тут что-то утаить от нее. Хоть на полставки в следственный отдел устраивай!» — весело подумал он, двигаясь к цели в ускоренном темпе.

Примечания

4

Роговцев Матвей — герой романа «Клетка семейного очага».

5

Лера, Валерия Романова — героиня романа «Два сына одного отца».

6

Иван Дубенко — герой романа «Два сына одного отца».