Бог мелких пакостей

Марина Белова

Алина была уверена: во всем виноват африканский божок. Попал он к ней не совсем честным путем: во время путешествия по Кении она прихватила фигурку из хижины местной колдуньи. Как с ней обращаться, новая хозяйка узнала позднее… Оказалось, зловредная статуэтка выполняет все недобрые пожелания своего владельца. А так как Алина никогда не следила за тем, что мелет ее язык, жертвы не заставили себя долго ждать. Сначала соседка, сделавшая замечание ее сынишке, сломала ногу. Потом у мужа-профессора сдохли лабораторные мыши, стоило его женушке в сердцах сказать:«Они тебе дороже семьи!» Кончилось это совсем плохо: Алина пожелала хозяйке магазина путешествий «Бон вояж» сгинуть, и ту убили выстрелом в лоб. А все потому, что Лариса решила открыть свой магазин прямо напротив туристического агентства «Пилигрим», где Алина работала у подруги Марины. Божок божком, трезво рассудила Марина, но курок-то спустил реальный убийца, и теперь они просто обязаны его найти…

Глава 5

На следующее утро я вошла в «Пилигрим» с легким сердцем и чистой совестью. Несмотря на то что вчера здесь и в доме напротив происходили жуткие события, я, наивная, была уверена, что все наши неприятности закончились с исчезновением из кабинета статуэтки африканского божка. С Алиной мы отношения выяснили и помирились. И это главное. А убийцу Ларисы Красиной Воронков обязательно найдет. В этом я тоже ничуточки не сомневалась. Я хотела уже заняться делами агентства, как в кабинет постучалась Алена.

— Марина Владимировна, тут девушка Алину Николаевну спрашивает. Я ей сказала, что ее нет и сегодня не будет, но она не уходит, просит вас с ней поговорить.

Я подняла на Алену удивленные глаза.

— Индивидуальный тур?

— Нет, у нее личный к вам вопрос.

— Что ж, пусть заходит.

Посетительнице было лет двадцать или чуть больше. Стройная фигурка, длинные белокурые волосы. Лицо слегка простоватое, но милое. В целом девушка производила благоприятное впечатление. Она остановилась в проеме дверей и дрожащим то ли от испуга, то ли от волнения голосом спросила:

— Это вы были в магазине, когда там мою сестру убили? — На глазах девушки заблестели слезы.

— А вы…

— Нина Красина.

Я подошла к ней, взяла под руку и подвела к дивану:

— Присаживайтесь, Нина. Мне очень жаль вашу сестру. Такая молодая, ей бы жить да жить.

— Вы там были? — повторила свой вопрос девушка.

— Да. Я и Алина Николаевна как раз находились в кабинете, когда из окна в нее выстрелили, — тяжело вздохнув, сказала я. Нина приложила к глазам платок. — К сожалению, я не была знакома ранее с Ларисой.

— Да? А мне Лариса говорила, что наш «Бон вояж» находится напротив туристического агентства, в котором она покупала тур в Африку. И вроде там хозяйка замечательная женщина, с которой у Ларисы в поездке сложились приятельские отношения.

Само собой, владелицей нашего «Пилигрима» являюсь я. Алина лишь мой заместитель. Но для всех окружающих она моя компаньонка. По большому счету, так оно и есть: она моя помощница, правая рука и генератор новых идей. Но этого для моей подруги, как видно, мало, она часто представляется директором «Пилигрима», на словах присваивая мою частную собственность. Сколько раз я ей говорила: «Алина, тайное всегда становится явным», но все без толку: она время от времени, чтобы произвести на окружающих больший эффект, продолжает именовать себя хозяйкой «Пилигрима». Что ж, похоже, мне нужно с этим смириться — Алину не переделаешь.

— Нина, ваша сестра была знакомая с Алиной Николаевной, с ней она ездила в Африку. Только я вынуждена вас разочаровать. Хозяйка «Пилигрима» — это я. Алина Николаевна мой заместитель.

— Наверное, Лариса что-то перепутала. Извините, — смутилась Нина.

«Нет, Ниночка, ваша сестра ничего не перепутала. Это Алина Николаевна страдает у нас забывчивостью и одновременно манией величия», — подумала я, но вместо этого сказала:

— Наверное, ошиблась.

Нина посмотрела на дверь.

— А Алина Николаевна сегодня будет?

— К сожалению, она приболела.

— Очень жаль. Мне так хотелось с ней пообщаться. Моя сестра сдружилась с Алиной Николаевной в поездке и рассказывала о ней много хорошего.

— Пообщаетесь, но только не сегодня.

— Да, конечно, только мне так сейчас одиноко. Думала поговорить о Ларисе. Наверняка Алина Николаевна тоже осталась хорошего мнения о сестре. Так хочется услышать доброе слово о близком человеке.

— А вы расскажите мне о Ларисе, — попросила я, видя, как девушке хочется выговориться и излить кому-то душу.

— Особенно и рассказывать нечего. Лариса меня старше всего лишь на год, — начала свой рассказ Нина. — Воспитывал нас отец. Маму я совсем не помню. Кажется, мне был только годик, когда она умерла. Лариса ее тоже не помнила. Мы жили в рабочем поселке Михайловский. Он расположен сравнительно недалеко. Отец работал мастером в строительном управлении. Помню, жили мы сначала в частном доме, с печкой и туалетом во дворе. У нас был сад и небольшой огород, который выходил прямо к берегу реки. Куры, утки по улице ходили. Коза у нас была. В школу мы там же, в поселке, пошли. У нас с Ларисой разница в возрасте одиннадцать месяцев, поэтому отец отдал нас в первый класс вместе, в один год. А в третьем классе мы переехали в город. Папа организовал кооператив — делал рамы, двери, лестницы деревянные. После школы Лариса поступила в торговый институт, а я в университет на экономический факультет. К двадцатилетию папа подарил Ларисе квартиру, она тогда замуж засобиралась, да так и не вышла: перед свадьбой с женихом поругалась. А через год и я квартиру получила в подарок. Не могу сказать, что мы с Ларисой были не разлей вода, уж слишком мы разные, а как ее не стало, поняла: ближе ее у меня никого не было. Отец у нас человек нелюдимый, с нами почти не разговаривал, редко когда по голове гладил. Только спросит: «Девочки, вам что-нибудь надо?» А мы с Ларисой с детства были самостоятельными. Когда жили в Михайловском, с пяти лет готовили себе обеды. Воду носили, в доме убирали, птицу кормили.

— А разве бабушек и дедушек у вас не было?

— Не знаю.

— Как так не знаете? Разве вас никто не навещал?

— Один раз к нам приезжала женщина, но я была очень маленькая, чтобы запомнить, кем она нам приходилась. Даже как она выглядела — забыла, зато куклы и шубки, которые она мне и Ларисе привезла, запомнила хорошо. Знаете, есть такие шагающие куклы? Они были большие, в красивых платьицах и пластмассовых башмачках.

— Может быть, это была ваша родственница? Тетя, например.

— Не знаю. Отец ни с кем не переписывался, открытки поздравительные не слал, и писем мы не получали. Мне было лет пятнадцать, когда я у отца спросила о нашей родне. Он тогда отшутился, мол, что нам и так хорошо. А потом вдруг сказал, что настанет день, и все в моей жизни изменится, что все недруги исчезнут и я стану тем, кем есть на самом деле, то есть из Золушки превращусь в принцессу. И тогда мы всей семьей заживем долго и счастливо.

— Какие недруги?

— Не берите в голову, это все сказка. Я поняла, что он просто хотел меня развеселить, потому что на самом деле детство у нас с Ларисой было скучное и, я бы сказала, трудное. Отец работал на стройке — мы по хозяйству. Особенно тяжело было в первых классах учиться. Он нам даже уроки не помогал делать. Обидно до слез было. Со всеми одноклассниками мамы палочки пишут, а мы с Ларисой сами, как умеем, царапаем. Оценки у нас неважные были. Правда, перед окончанием школы отец почти по всем предметам репетиторов нанял. Школу мы закончили и в институты поступили.

— А как вам пришла в голову идея открыть магазин?

— Год назад пригласил нас к себе отец. Сказал, что скопил достаточную сумму, которую он решил подарить нам, но только с условием, если мы ее пустим в дело. «Что хотите, то и открывайте. Парикмахерскую, ателье, игровой салон, магазин. Воля ваша». Идея открыть магазин путешествий исходила от Ларисы. Она у нас заводная… была. В школе в кружок спортивного ориентирования ходила. Меня на разные поездки подбивала. Я по складу характера больше домоседка, а Лариса у нас как ветер, легка на подъем. Была… Никак не могу смириться, что ее нет и не будет. Так вот, она и предложила открыть магазин предметов для путешествий. Все сама придумала — и проект, и дизайн. Сама ассортимент товаров подбирала. День открытия магазина уже был назначен. Что теперь будет?

— А ей кто-нибудь угрожал? У кого-то были причины убрать ее с дороги?

— Нет, ничего подобного я от нее не слышала.

— А в Африку зачем она поехала?

Нину мой вопрос удивил, она ведь была не в курсе моих и Алининых сомнений относительно предназначения «Бон вояжа».

— Потому что там никогда не была, — просто ответила Нина. — Лариса всю Европу изъездила. Знаете, есть такие недорогие поездки на автобусах? В Таиланд летала. А вот в Африке бывать ей не приходилось. Нет, она один раз отдыхала в Египте в Шарм-Эль-Шейхе. Жених ее возил, тот, с которым она потом рассталась. Но что там, кроме аквапарков и бассейнов, увидишь? А тут Сейшельские острова, Кения, Танзания. Она давно мечтала о такой поездке.

— Кто знал, что эта поездка окажется для нее последней!? — вырвалось у меня.

— Да, это ужасно. А завтра похороны. Не знаю, что с отцом будет. Он вчера с опознания черный вернулся. А я не поехала, испугалась. Надо было с ним поехать, но я не смогла. Просто кошмар какой-то. Ужас на меня волной накатил — я забилась в угол и так до вечера и просидела, а потом вызвала такси и поехала к отцу.

— Вы так расстроились из-за сестры? — невпопад спросила я, как будто смерть близкого человека может произвести обратное впечатление.

— Не только, я почему-то подумала, что это меня должны были убить. Я позавчера точно так же в «Бон вояже» перед окном сидела, счета проверяла.

— Вы работаете по очереди?

— Вообще-то нет, но у нас с Ларисой были разделены обязанности. Она идеи толкала и ремонтом занималась, а я вела бухгалтерию и материалы обсчитывала. Вчера она ездила с прорабом за оборудованием, а я решила поработать дома, — Нина бросила взгляд в окно, из которого хорошо был виден «Бон вояж».

— А что теперь с магазином будет? — поинтересовалась я, чтобы отвлечь Нину от грустных мыслей.

— Не знаю, не думала. Наверное, все же следует открыть магазин: все товары уже оплачены и лежат на складе. Пусть немного поработает, а потом я его продам. Вряд ли я смогу продолжить дело без Ларисы.

— Почему?

— Потому что ее нет.

— Скажите, Нина, а почему вы подумали, что это вас хотели убить? У вас было предчувствие?

— Да, что-то вроде того. Мне в последнее время было как-то неуютно: часто на глаза стал попадаться один человек.

— Он следил за вами?

— Да нет. Просто я однажды его увидела, потом еще…

— Может быть, вы ему понравились и он хотел с вами познакомиться?

— Нет, — Нина грустно усмехнулась и посмотрела на меня глазами жертвы, — это была девушка. Сначала она носила на голове бейсболку, и я думала, что это парень. А потом я увидела ее лицо, она быстро отвернулась, но я успела рассмотреть ее.

— И что же страшного было в этой девице?

— Ничего. Просто меня насторожило ее поведение. У меня сложилось такое впечатление, что она меня знает, но почему-то не хочет подходить, а я не могу даже представить, кто она.

— Вы и сегодня ее видели?

— Нет, сегодня ее не было, впрочем, может, и была: я ехала сюда на такси и могла ее не заметить. — Нина пожала плечами и тяжело вздохнула.

Мне стало до слез жалко Нину. Передо мной сидела хрупкая девушка, неуверенная в себе и беззащитная. Она была, в общем, похожа на Ларису, но не совсем. Такая же стройная, светловолосая, голубоглазая. Вот, пожалуй, и все. У Нины были губы бантиком и круглое лицо. У Ларисы — лицо удлиненное и тонкие губы. Но главное их отличие было во взгляде. Как ни прискорбно сейчас вспоминать, Ларисин взгляд был полон жизни — Нина смотрела грустно и обреченно. Но девушка была права — с большого расстояния их могли перепутать.

— А была причина, из-за которой могли вас убить?

Нина отчаянно замотала из стороны в сторону головой: мой вопрос ее еще больше напугал.

— Простите, ради бога, я не так спросила. Я лишь хотела сказать, не стоит ли вам с вашими подозрениями сходить в полицию? Опишите девицу, скажите, что она вас преследует — вам охрану выделят, — сказала я, не особо веря, что такое возможно.

— Нет, это все нервы. Я пойду, и так много времени у вас отняла, — Нина встала и направилась к выходу. У двери она остановилась. — Завтра похороны, если сможете, приходите. И Алине Николаевне передайте, мне будет приятно с ней познакомиться.

— Мы обязательно придем, только скажите, куда и назовите время.

Нина достала из сумочки блокнот и ручку:

— Это Ларисин адрес. Вынос тела в час дня. — Она писала на весу крупными буквами. Пальцы ее дрожали, блокнот ходил ходуном — строчка получилась неровная и плохо читаемая. — А это мой адрес и телефон, вдруг Алина Николаевна захочет со мной поговорить. До свидания.

Мы с Ниной простились. Она ушла, оставив после себя цветочный аромат не очень дорогих духов. Через секунду в кабинет заглянула Алена.

— Марина Владимировна, а кто это был? — ее глаза горели от любопытства.

— Сестра покойной Ларисы Красиной.

— Той самой?

Я кивнула.

— Все ясно, — с пониманием сказала Алена.

— Что тебе ясно?

— Почему она была такая рассеянная. Зонтик забыла. Видать, сильно за сестру переживает. Вот возьмите зонтик, наверняка еще вернется за ним, вспомнит, где оставила, и вернется, — Алена достала из-за спины складной зонтик и показала его мне.

— Положи в шкаф. Мы завтра с Алиной пойдем на похороны и захватим с собой.

— А вы думаете, с Алины Николаевны синяк уже сошел? Как она с такой красотой на людях покажется?

— Не знаю, но, думаю, ей любопытно будет сходить на похороны.

Я решила по телефону пока ни о чем Алине не говорить, а к концу дня съездить к ней домой и посмотреть, в каком состоянии она находится.

Дверь открыл Алинин сын Санька.

— Как мама? Ей лучше? Узнать можно? — высыпала я на ребенка кучу вопросов.

— Ага, можно узнать… Джеки Чана, — ответил сынуля.

— Саня, кто там? — донесся из комнаты Алинин голос.

— Тетя Марина.

— Заходи! — прокричала она.

Когда я вошла в комнату, Алина стояла у окна ко мне спиной. Она не сразу повернулась, а еще некоторое время рассматривала что-то через стекло. Потом я поняла, почему она так сделала — она просто хотела схитрить. В комнате было очень светло, окно выходило на западную сторону, шторы были полностью раскрыты, и выглянувшее из-за туч солнце било мне в глаза. В первые секунды я видела вместо ее лица лишь сплошное темное пятно. Это была женская уловка, Алина не желала, чтобы я лицезрела ее «красоту». Но она ошиблась — моя «слепота» была временной. Через несколько минут я смогла рассмотреть подругу и заодно отметить, что она и впрямь похожа на… Джеки Чана. Ее нос был непомерно широким и слегка приплюснутым, разрез глаз стал азиатским, но синяки, на удивление, исчезли. Небольшая отечность все же осталась, но она была не локальная, как прежде, вокруг глаз, а расползлась по всему лицу.

— Как я тебе? — хмуро спросила Алина.

— Нормально, синяков нет, — не замечая ее схожести с любимцем детворы, ответила я.

— Да? А я вот к зеркалу боюсь подходить. Сама себя пугаюсь. Сегодня утром, знаешь, что мне Вадим сказал?

— Откуда же?…

— Он же у меня откровенный, врать не умеет. — От досады Алина поморщилась. — Такое женщине сказать! Я после его слов хотела руки на себя наложить.

— Алина, что ты такое говоришь?

— Он сказал, что я ему напоминаю знаменитую советскую киноактрису! Конечно, имя и фамилию он вспомнить не мог, он ведь только помнит названия своих бактерий.

— Нашла на что обидеться! Раньше в кино снимали только писаных красавиц. Фильм твой Вадим назвал?

— Назвал. «Королева бензоколонки».

— Румянцева там снималась. По-моему, она даже очень симпатичная.

— И ты туда же?

— Я серьезно, мне нравится Румянцева.

— Когда ее пчелы покусали?

Подавив в себе взрыв смеха, я закрыла рот ладонью. Алина поняла, но не обиделась, только пробурчала, очевидно, смирившись со своей участью быть для окружающих посмешищем:

— И этой тоже смешно. А как Санька меня теперь называет? Знаешь?

— Знаю, Джеки Чан. Алина, ты только не обижайся, но ты действительно сейчас на него немного похожа. На Румянцеву — нет, а на Джеки Чана — да, — призналась я.

Я сжала кулаки, вонзив при этом ногти в ладонь, попыталась удержать в себе смех, но у меня ничего не получилось, хохот вырвался из меня наружу. Стыдно, но я смеялась так долго, пока мой взгляд не встретился с Алининым. Она смотрела на меня строго и укоризненно.

— И на том спасибо. Оказывается, теперь я — китаец. Что ж, китаец так китаец. Как дела в «Пилигриме»? Воронков приходил?

— Нет, Воронков не приходил и даже не звонил. Зато заходила Нина Красина. — При упоминании сестры покойной мой смех как рукой сняло.

— Кто? — удивилась Алина.

— Сестра Ларисы, с которой ты так рвалась вчера пообщаться.

— Как обидно! Зачем она приходила?

— На похороны приглашала, — ответила я и рассказала о том, как прошла наша с ней встреча. — Пойдешь завтра? Она зонтик оставила — вернуть надо.

— Да, конечно, надо проститься с Ларисой. Ты говоришь, она тепло обо мне отзывалась?

— Да, Алина, настолько тепло, насколько это вообще возможно, если говорить о хозяйке туристического агентства.

— Что ты имеешь в виду? — Веки-вереники плохо слушались хозяйку; чтобы раскрыть глаза шире, она открыла рот, как будто хотела сказать: «Что-о-о?» Но этот прием Алине не помог, вместо невинных глазок ей удалась лишь гримаса кривляющегося китайца.

— А ты что имеешь в виду, когда представляешься хозяйкой «Пилигрима»?

— Ах, ты об этом? Ну, извини, — в который раз попросила у меня прощения Алина. По ее голосу я поняла, что она не считает свой поступок такой уж большой провинностью, а значит, мне нужно быть готовой к тому, что еще не один раз она назовется хозяйкой «Пилигрима». — Не сердись на меня. Я и так уже сполна наказана. Наверное, Кохидзе прав — это расплата за мои грешные мысли.