Границы достоинств

Марина Алант, 2019

Две девочки-подростка, одна рожденная в браке, другая – ненужный результат несостоявшегося плана матери, не знают о том, что они родные сестры. Тайные манипуляции с момента рождения одной из них приведут к невероятной путанице в судьбах многих людей и шокирующему финалу. Обе вливаются в мегаполис и порознь идут по жизни, обжигаясь и закаляясь в хаосе “девяностых”. Одна из них вовлечена в криминал. Другая овладевает искусством головокружительного успеха.Сестры встретятся и встанут на путь рискованных афер. Все коварней и изощренней будут их выдумки, все сильнее – наслаждение и азарт!

Глава 6

Проснулась Соня от лёгкого постукивания капель о стекла. Первый весенний дождь… Она в комнате одна, но бежать теперь бессмысленно и не хочется. Страх и настороженность стали её привычными спутниками и уже не дают толчка к защите. Она полежала ещё минут пять, закрыла глаза и снова заснула. Проснулась от свежевлажного запаха весны. Калина сидел напротив, в длинном расстегнутом пальто с дождевыми бусинками на чёрном драпе и молча ждал её пробуждения.

Соня разрешила себе потянуться в постели и порадоваться двум вещам: её сон грубо не нарушили, а, напротив, посчитались с ним, и секса, наверняка, не будет. Раз человек-зверь не снимает верхнюю одежду, значит, он куда-то спешит.

— Что-то случилось? — спросила девушка полусонно. Ощущение отступающего страха немного побаловало её.

Калина, едва приподняв уголки губ, отрицательно покачал головой.

— Мы куда-то едем?

— Я еду один, а ты сейчас отправишься в общежитие.

— Почему? — она позволила напускной обиде смешаться с чувством радости перед скорой свободой.

— Так надо. Оставаться тебе здесь нельзя, я могу больше не вернуться.

У Сони от скрытого восторга перехватило дыхание. Она отыскала на измятой простыне свои трусики. Коротенькая комбинация легко скользнула по линиям ещё не оформившегося тела.

Пока Соня распутывала паутинку колготок, Калина подался вперёд. Не спеша, но настойчиво потянул девушку к себе. Та застенчиво скомкала колготки в кулаке.

— Как знать, доведётся ли быть свадьбе или нет, только запомни. Перед матерью моей — ты мне жена. Дождёшься, всё для тебя сделаю на свободе. Захочешь трахаться, я всё понимаю, мало ли мне срок придётся мотать, найди мужика. Но замуж не выходи. Быть женой двух мужей сразу — хуже измены. Детей, смотри, не нагуливай. Я обещал матери подарить внука. Что я забуду тебя — не бойся. Буду любить — сколько дышу.

Он приподнял её и усадил на своё плотное колено.

— А теперь хочу хорошенько насмотреться на тебя.

Ей показалось, что неподвластное уже ей сознание уплывает в желтоглазый омут.

— А теперь пойди, загляни в верхний ящик под зеркалом, — он слегка подтолкнул её ладонью.

Соня выдвинула ящик и присела на корточки перед ворохом бумаг и мелких вещей.

— Ты покопайся, покопайся.

Сонины пальцы, осторожно вороша содержимое, наткнулись на что-то твёрдое и холодное и вытянули на поверхность… пистолет.

— Это ты его убил? — она качнулась.

— Кого?

— Ну, там, в лесу…

— Не я.

Соня повертела пистолет в руках, набираясь впечатлений от первого прикосновения к спящей в холодном металле смерти.

— Неси его сюда и слушай внимательно. Видишь по обе стороны комнатной двери наличники? Если левый, что у стены, оторвать, откроется небольшой тайник. Эта железная игрушка будет лежать там. Если понадобится, придёшь-возьмёшь. Ключ от хаты возьми себе. О ней мало кто знает, здесь прописан совсем другой человек. Не волнуйся, его ты здесь никогда не увидишь.

За это утро он больше к Софье не прикоснулся и уже в машине, подъезжая к общежитию, на прощанье произнёс:

— Увидимся, жена. До встречи.

Софья никогда раньше не замечала, как легко и приятно вдыхается свобода. Первой в общаге её встретила Светка и сразу ошарашила новостью:

— Знаешь, какое у нас ЧП? Дядя Ольги Варламовой — вовсе не дядя, а, не поверишь, любовничек. Кстати, ты заметила, как она одевается в последнее время? Не хило, правда? А за какие заслуги все это? Не догадываешься?

К сообщению Светки добавила ещё немало деталей Наташка:

— Якобы директриса Лизавета застала их голыми в какой-то квартире или ещё где. А может и ничего такого не было. Но факт, что Оля со стариком ля-ля. Ну, старик даёт! В общем, Лизавета вызвала к себе старосту и поручила ей вынести вопрос об Олином развратном поведении на товарищеский суд. Представь, а наша Лера-холера растрепала всей общаге целый роман собственного сочинения. Все тычут на Олю пальцем, а она закрылась в душе, сидит уже битый час и выходить не хочет.

Софья без стука вошла к “холерикам”. Так нарекли вездесущую старосту Лерку и её компанию. Все они были отличницами и безумно гордились этим. Впрочем, гордиться чем-то ещё у них не получалось. Мальчишки на пресных “холериков” внимания не обращали, тем более все они были маломерками, не ходили на дискотеки, не делали макияж и оправдывали это тем, что правильно живут.

— Ну что, староста, зубришь?

— Алабина, предупреждаю сразу, списать не дам.

— А кто тебе сказал, что мне от тебя что-то нужно? Я просто пришла выразить благодарность за твой героический поступок. Партия доверила тебе высокое звание стукачки, и ты его оправдала!

— А ты знаешь, что я попросила Лизавету родителей Ольги не вызывать, чтобы они ничего не узнали.

— Благородно, нечего сказать. Только я почему-то уверена, что ты и до них донесёшь, не расплескаешь!

Последнее, что увидели “холерики” перед внушительным хлопком двери, была Сонина уничижающая улыбка.

Молчаливое присутствие Ольги в кабинке душа выдавал лишь табачный туман, неровным облаком выползающий в пространство.

— Оля, открой, это Софья.

Полминуты никакой реакции, затем щёлкнула задвижка. Девушка, примостившись на подоконнике, то и дело дрожащими пальцами подносила сигарету к губам. На подругу она даже не взглянула. Её лицо с чёрными полосками размазанной туши выглядело отрешённым.

— Тебе не стыдно? — Сонин голос прозвучал слишком резко в привычной тишине, баюкающий Олино горе.

Та вскинула голову. Она приготовилась к утешениям и очень удивилась тону подруги.

— Все сигареты выкурила, ничего нам не оставила. А мы что курить будем? Не хочешь поделиться?

Соня двумя пальчиками отняла у девушки дымящийся бычок и кинула в мусорную корзину на заметную горку окурков.

— Вскинь голову, подруга. Это твоя жизнь, и не позволяй никому в неё соваться. Каждый выбирает то, что ему нужно. Кто так не может — завидует. Кто не понимает — осуждает, пока сам не столкнется с выбором. Это как трата денег: поначалу потраченную сумму жалко, но раз выбор остановлен на покупке, значит, она важнее бессмысленных бумажек в кошельке. Ты поступила, как сочла нужным. А все товарищеские суды — чепуха. Мораль — вовсе не истина. Иногда, хотя бы денёк, хочется пожить не по правилам: надоедает суетиться в общей толпе. Кроме того, осуждение проступков других людей — уже проступок. Я лично так считаю.

Соня сделала передышку, поразившись своему красноречию. Ольга уткнулась ей в плечо тёплой влажной щекой и принялась оправдываться, всхлипывая ещё какое-то время.

Всё началось случайно и произошло само собой. Полковник увидел Олю зимой мёрзнущей на остановке. Бояться рядом с пожилым интеллигентным человеком ей было нечего, и она охотно забралась в тёплый салон с желанием отогреться. На пути полковник остановился у гастронома. Вернулся с аппетитно “пухлыми” свёртками и очень просто, без нарочитости и скрытого подвоха предложил девушке взять кое-что из продуктов. Не дав ей даже попытки отказаться, он доверительно, словно Олю знал давно, выразил своё сочувствие по поводу студенческого чувства голода. Его искренняя забота тронула девушку, и она приняла подарки с желанием сделать приятным старику его милосердие. Потом она случайно, а вполне возможно и не случайно, столкнулась с ним в отделе кожгалантереи, рассматривая сумочку, казавшуюся ей настоящим шедевром. Свободный взмах купюр и мгновенно превратившаяся в реальность мечта околдовали девушку. Она приняла и этот подарок. Ей казалось, что такое лёгкое и безоглядное расставание с деньгами ради нее не выходит за рамки приличий.

А однажды старик ласково и спокойно, словно рассказывая сказку, произнёс:

— Мне так нужна твоя ласка! Ты стала для меня подарком судьбы. Я буду прилежным исполнителем твоих желаний. Ты будешь хорошо питаться и носить красивую одежду. Ты этого достойна больше, чем многие другие.

Слова его были такими добрыми, что чаша весов всех возможных положительных результатов от такого союза в Ольгиных размышлениях перетянула. Днём встречи была назначена среда. Обязательным прологом к основному действию служила кассета с порнофильмом. В то время видеомагнитофоны считались всё ещё роскошью, и невиданные, глубоко поражающие сознание зрелища распаляли девушку почти до животной страсти. Освобождённая от стеснения, Ольга охотно принимала удовлетворяющие ласки старика, никогда, однако, не добавляя поцелуя в губы. Лишь упрямого физического натиска требовала её разгорячённая плоть.

Каждый раз полковник строго просил девушку не встречаться с мальчиками вечерами. Презервативами Владимир Иванович никогда не пользовался, считая это помехой к сближению, поэтому очень боялся в старости заболеть постыдными болезнями. Он вполне понимал, что Оленька поведёт себя столь же податливо и с другими.

— Самое странное, — делилась впечатлениями Ольга, — что пока никто не узнал об этом, никакого стыда и сожаления я не испытывала. А теперь ощущения такие, что уже не отмоюсь.

— Ерунда, — возразила Софья. — Бог видит всегда. От того, знают ли окружающие много или мало о тебе, факты не меняются.

— Красиво говорить куда легче…

— Скажи, если вернуть время назад, ты пошла бы на это снова?

— Не знаю. Наверное, да…

— Вот видишь. В твоих переживаниях смысла нет.

— Если честно, то мне жаль, что всё раскрылось. Не хочется потерять денежный источник. За это время старик потратил на меня… Сейчас посчитаю… впрочем, не важно. Только всё моё старое барахло, вместе взятое, стоит во много раз меньше. Смогу ли я теперь надеть его на себя? А вы смогли бы?

— Слушай, а не найдётся ли и для меня друга у Земляничникова? Мне тоже нужны деньги.

И чтобы Ольга не приняла её слова только за поддержку, добавила:

— Многих девушек, чем-то обделённых, к примеру, внешностью, жизнь не особенно балует выбором. У нас выбор есть всегда и, наверняка, не для того, чтобы им не воспользоваться. Проститутками мы стать не успеем, зато чему-нибудь научимся. Да?

Экзамен Соня сдала слабо, но, главное, зацепилась за тройку. В той среде, которая её привлекала, оценки считались не самым важным достоинством, а совмещать приятное с полезным почти не удавалось: приятное перевешивало. Но и скучной пятёрочной жизни “холериков” никто не завидовал.

Всё складывалось удачно. Двоек нет. Только один экзамен на пересдачу (преподаватель захлопнул зачетку без какого — либо росчерка). Калина не появляется уже две недели. Про помолвку Софья и думать забыла. Замуж за дьявола — вот бред! Нет, это всё несерьёзно.

Подруги вынырнули из музыкального “склепа” на весеннее солнце. Вдруг Софья остановилась и уставилась на “шестёрку”, стоявшую прямо у здания. И цвет, и номера были знакомы… Соня даже скользнула взглядом по заднему бамперу, невольно ища следы, оставленные смертью. Девушка не сомневалась, что из открывшейся при их появлении водительской двери покажется Калина, но вышел Лукавый. Весь непохожий на себя: небывало сосредоточенный. Взглянул на Соню и стал каким-то кисло-сладким, как при первом её появлении в компании Калины. Отозвал в сторону, с полминуты пожирал глазами, теребил в пальцах ключи… Потом внезапно кисло-сладкое выражение “смыл” и грустно насупился.

— Значит, вот что… Калины больше с нами нет.

— Он умер? — Софья была ошарашена, но, явно, не горькой участью “возлюбленного”.

— Умер? Когда? Что за лажа? Зачем ему умирать? Попал он, в общем, засветился. В тюрьме он.

— За убийство?

— Да с чего ты взяла? За кражу. Никто не может понять, зачем ему это понадобилось. Он такими делами никогда не занимался. Да и попался уж очень легко. Не в его стиле такие проколы.

Соня для порядка опустила голову и скорбно помолчала.

— Когда Артёма можно будет повидать, я тебя к нему отвезу. Если что понадобится или кто-то беспокоить будет, найдёшь меня в “Подкове”.

***

Экзамены закончились, все разъехались по домам. Все, кроме нескольких человек во главе с Софьей. Наступило время отмести в сторону обузу сидеть за книгами и фортепиано и предаться головокружительной, такой сладкой и бесконтрольной свободе! Словно отыгрываясь за свою поруганную свободу, Соня нырнула с головой в омут молодёжных круговертей, не допуская ничего стандартно скучного в жизненную хаотичность. Родители и бабушка Ирма будут ждать от неё телеграммы, чтобы встретить в Краснодаре с поезда. Пусть думают, что весь июль у их чада практика и выступления. А она ещё немного поживёт без охраны взрослых!

Город был у её ног. Поклонники “повылезали” из углов, где таились до этого от опасности, исходящей от “меченой” бандитом красавицы. Можно ли теперь не поддаться искушению рассмотреть поближе лакомый кусочек, приглянувшийся не кому-нибудь, а самому Калине? На Соню таращили глаза, расплывались в улыбке и лезли из кожи вон, чтобы обратить на себя ее внимание. Раньше она была просто одной из смазливых девчонок города, а после Калины её статус преумножился и подогрел мужское любопытство. Соня с кокетливой игривостью и по большому счёту с желанием не раздумывать над своими поступками, совершала порок за пороком, считая, что качается на волнах красивой, современной жизни.

Во вторник Ольга позвонила своему полковнику. Тот задумался над её предложением и решил принять.

Филипп Николаевич, майор милиции в отставке привлекательной внешностью не отличался. Он был моложе Земляничникова, но гораздо противней: красная шершавая кожа, ввалившиеся щёки, бесцветные маленькие глазки. Филипп Николаевич восседал за столом, заставленным всякими деликатесами: грудинка, вырезки, хорошие консервы, фрукты, шоколад, вино. Сначала разговор не клеился. Попытки майора по-дружески обнять Соню выглядели неестественно. Когда в ход пошла видеокассета понятного назначения, он вытянул Соню из-за стола и за руку вывел из комнаты.

— Ты хочешь со мной уединиться? — спросил мужчина, включая свет в ванной. Соня пожала плечами. Она ещё не до конца поняла, чего она сегодня хочет и хочет ли вообще. Любопытно было попробовать себя в новой сцене. Задвижка щёлкнула изнутри тесной комнаты.

— Ты когда-нибудь делала это?

— Не-а.

— Опускайся на колени, на коврик.

Соне это не очень понравилось. Однако она вспомнила, что её волю не отбирают, а покупают за деньги. Майор раздвинул полы пиджака и расстегнул ширинку. Лёгкую неприязнь развеял тонкий запах дорогого одеколона, донёсшийся из ширинки. Видимо, мужчина тщательно подготовился к волнующей процедуре. Соня хмыкнула. Единственные чувства, которые она испытывала в тот момент, были любопытство и интерес к наличию собственных способностей такого рода. Отношение её к обладателю “учебного пособия” было равнодушным. Он не возбуждал в ней страсть, не смущал, не мешал. Соня быстро вошла в роль, навеянную порносценой, и не стеснялась проявлять фантазии. Но вдруг послышался хриплый стон, и майор качнулся, потеряв равновесие. Соне его стон не понравился. Он напомнил, что у данного предмета есть хозяин, который так не кстати оказался лишним наблюдателем. Соня потеряла всякий интерес к новому делу, поднялась с колен и капризно заявила:

— Всё, больше не хочу. Надоело.

Майор состроил кислую мину и застегнул ширинку. Не глядя на девушку, достал из кармана брюк мятые бумажки и вложил в её руку. Молча вышел из ванной и через десять минут уехал.

Дверь в комнату оказалась закрытой. Полковник и Ольга находились ещё там. Соня тихо прошла на кухню в одиночестве коротать время. Смятые купюры было противно даже расправлять. Их хватило бы разве что на вход в танцзал. Нет, больше таким способом она зарабатывать не будет.

Полковник повёз девушек в общежитие. Спускаясь по ступеням ресторана “Подкова”, Лукавый повернул голову в сторону проезжающей мимо серой “девятки”.