Берова тропа

Марианна Красовская, 2023

Молодой княжич Ольг встретился в лесу с медведем и проиграл бой. Его нашла и выходила лесная ведьма. С повязкой на глазах он почти влюбился в заботливые руки и звонкий голос, но, увы, сняв повязку, увидел вовсе не то, чего ждал. Убежал, конечно, но остались сомнения: кто такая эта лесная ведьма? И отчего ему кажется, что она вовсе не такая, какой он ее видит?

Глава 8. Бытие княжеское

Небо над головой было хмурым, затянутым серыми тяжелыми тучами. Точь-в-точь, как глаза у Ольга. Марика выругалась сквозь зубы, с ненавистью прислушиваясь к кудахтающим в сарае курам. Деньги она не взяла, еще и наговорила посланнику Олега всякого… Денег он ей кинуть решил, словно нищенке! Нет, словно блуднице! Подумала и сама над своими мыслями рассмеялась. Хороша блудница — седая, в морщинах и с согбенной спиной! В очередь вон княжичи выстраиваются!

А этот наглец все равно ее обхитрил, оставив у дверей домика две больших корзины. В одной — сыр, творог, масло да печатный пряник, а в другой — две живые курицы. Кур пришлось посадить в сарайчик, не резать же их, в самом деле! Убивать живность Марика не любила, жалела. Голодной зимой могла еще зайца из силка зарубить, да и то, если он уже не жилец был, а кур вот запихала в сарайчик, злясь. Ну и зачем ей куры, их ведь кормить надо! Да еще лисы ходить начнут! Дуралей щедрый! А под сыром и кошель нашелся, похудевший, но приятно звенящий монетами. Что ж ей теперь, бежать в деревню, чтобы вернуть? Делать нечего!

Горевать Марика не умела. Плакать тоже. Так, немного повыла, злость и обиду свою выплеснула, да и делами занялась. К зиме готовиться надо, грибы, ягоды сушить, хорошо бы зипунишку себе сшить из тех заячьих шкурок, что накопились в сундуке. И, конечно, несколько раз сходить на болото за клюквой, раз уж ее так охотно берут в деревне.

Ничего в жизни ведьмы не поменялось, да и не могло поменяться. Даже будь она первой раскрасавицей, кто она и кто княжич? Чай не сказка ее жизнь, не поселит ее Олег в тереме высоком, да и что ей там делать? Ворон считать и сенных девок гонять?

Было и было, нечего о том жалеть. Вспоминать можно с нежностью и удовольствием. Смеяться, представляя себе искаженное ужасом лицо княжича, когда он увидел ее настоящую. Рассуждать о том, что Зимогор, наверное, проклятьем своим злым спас Марику от разбитого сердца: в Олега она почти что влюбилась, а он все равно бы ее покинул. А плакать не нужно, о чем тут плакать?

Тем более, что Лукерья, исправно за клюквой прибегавшая, почесать языком была здорова и рассказала уже, что все у Ольга хорошо, даже дитятей уже обзавелся. Сыночек ее записочку матери передал, где описал свою бытность в должности отрока княжича. Марика покивала, да из головы красивого мужчину выкинула. Не ее поля ягодка.

***

В Бергороде, в Ольговом тереме, что ему от отца остался в наследство, было неспокойно. Сумрачный княжич с отчаянно разболевшейся после долгой поездки головой не хотел ничего решать, хотел лишь упасть в свою постель, закрыть ставни и в темноте вылакать целую бутыль крепкого вина. Но кто ж ему даст-то?

Встречать пропажу выбежали всей челядью: и тиун, и ключница, и отроки, и сенные девки, и кухарки, и огневщики. Все хотели увериться, что свет их княжич-батюшка жив и почти что невредим. Ольг растягивал губы в улыбке, кивал, про себя хладнокровно размышляя, что половину придется гнать прочь: нагнавший их на полпути Никитка многое рассказал о том, что творилось в тереме. Под шумок пытались домочадцы своего “батюшку” обнести, а кто-то даже и преуспел.

— Что за история с детьми? — спросил Ольг у тиуна, дядьки Ермола, верою и правдою служившего еще князю Андрию.

— Три бабы заявились, все уверяли, что родили от тебя чадо, — подергал седые усы Ермол. — Два сына, стало быть, и дочка.

— Что за бабы?

— Настасья, вдова булочника привела мальчонку двух годков на вид.

— В шею гоните. Я, конечно, дурак, но до девяти считать умею. Я с Настасьей пару раз был, не больше года назад. Не ведаю, где она дитя взяла, но это не мой. Дальше?

— Велеслава из Лисгорода, девка боярыни Вольской. Девочке четыре года, по весне родилась.

Ольг вздохнул. Это было похоже на правду. С Велеславой он спал долго и много — по юности своей, пока в доме у Вольских жил. Что она понесла и не сказала ничего, объяснить несложно. Выдали Велеславу замуж за кого-то из дружинников, ребенка тот, видимо, принял. Теперь же привезли, потому как на наследство рассчитывали. Хоть и девка всего лишь, а кусок достанется.

— Третья кто?

— Злата Мельникова дочь. Сыну ее…

— Эту тоже в шею, — перебил княжич. — Она меня из опочивальни выставила, не было у нас ничего.

— А девочка?

— Приводи, на девочку посмотрю. Зовут как?

— Варька.

Княжич закатил глаза, падая на лавку. Варька! Как коза какая-то! Ну, Велька, ответишь еще, за то, что дочку Бурого назвала таким глупым именем!

Привели девочку: тихую, испуганную, с огромными серыми глазами. Обычный ребенок, только худой очень, заморенный. Хотя Ольг в детях и не понимал ничего.

— Говорит хоть? — с тоской спросил у ключницы. — Или малахольная?

— Говорит, княже, умненькая девочка. Пугливая только.

— Раздень ее. Да не хлопай глазами, дура. Знак я погляжу. Если есть — точно моя.

Круглое родимое пятно под лопаткой твердо убедило Ольга — дочка от него. Что ж, вот он и стал отцом. Рано и неожиданно, но обратно дитя уже матери в живот не запихать.

— Варвара, стало быть, — задумчиво протянул княжич. — Марфа, нянька нужна будет. И горницу Варьке выделим самую светлую. Стены побелить, кровать сколотить, лавки коврами застелить. И надо будет подружек ей найти, у тебя внучка вроде была?

— Имеется, Ольг, чуть старше. Осьми годков.

— Внучку приводи, будет жить при тереме. Ермол? У тебя кто?

— Пять внуков, княжич, все парни.

— Бывает и такое. Найди мне, в общем, еще пару девчонок, будут девками при дочери моей. Да объявить на площади надо, что Варвару я дочкой признаю.

— Беровой тропой ее вести? — тихо спросил тиун.

— Ну а куда деваться? Признает ее бер, тут другого не дано.

—

— —

Сам Ольг к беру идти теперь разумно опасался. Что ж, время еще есть. Пусть Варька пообвыкнется в тереме, к нему привыкнет. Дитя малое ведь, от мамки впервые оторванное. Себя Ольг в этом возрасте не помнил, знал только по разговорам, что болел много, а немного постарше стал — так его иштырцы украли. А Варька, хоть и мелкая, а болезненной не выглядит.

— Поди сюда, дитя, — тихо и как мог ласково позвал девочку. Даже с лавки сполз и на пол уселся, чтобы в лицо заглянуть.

Малышка ослушаться не посмела, приблизилась к страшному дядьке, крупно дрожа, едва не стуча зубами.

— Знаешь, кто я?

Покачала головой.

— Тятька я твой теперь. Скажи мне, Варя, чего ты хочешь? Игрушек, может? Сладостей? Наряд новый? Бусы? Чем мне тебя одарить?

— Ушанчика, — шепнула девочка, смешно тараща глазенки. — Живого, чтобы прыгал, — подумала и добавила: — И бусики красные.

— Будет тебе ушанчик, будут и бусы, — пообещал Ольг, протягивая руку и трогая мягкие светлые прядки волос, выбившиеся из-под платочка. — Запомни, милая: в этом доме ты — теперь княжна. Никто тебя обидеть не посмеет. А если обидит — мне сразу говори. Я разберусь. Поняла? А теперь беги, тятька щас встанет… может быть… и в кроватку пойдет.

Конец ознакомительного фрагмента.