Асенька и ее зверь

Марианна Красовская, 2022

Каково это – быть женой оборотня? Восхитительно, сложно и порой очень опасно, Особенно, если ты обычный человек. Вместе с мужем Настя пытается разыскать следы своих родителей, а находит странные записи, новых врагов и саму себя.

8. Привет от Сибировых

— Кстати, тебе привет от Сибировых. Они уже здесь. И я даже позвал их на ужин.

— Ка… какой ужин, Влад? Ты рехнулся? На кухне только огрызки и грязь, и сил у меня нет совершенно. Теперь — уже точно.

Ей даже шевелиться не хотелось. Уткнулась носом в его грудь, сладко потягиваясь, блаженно вздохнула. Он фыркнул, целуя ее в белый лоб. Вдохнул жадно запах, вороша и без того растрепанную гриву медных волос.

— Знаешь, я все это время спрашиваю себя: почему ты? Как так получилось, родная?

Девушка замерла в его крепких руках перепуганной птицей. Вот это поворот! Мало ей было Сибировых на пустой ужин, теперь еще откровения о ее несостоятельности? Действительно, кто она — и кто Влад?

— Чего ты опять испугалась? Ей в любви признаются, а она готова со страху сбежать, — снова поцелуй, и Настю вдруг притянули куда-то. Как-то внезапно она оказалось на Беринге сверху. — Ты настоящая. Откровенная, очень открытая. Даже когда темнишь и врать мне пытаешься. И я только с тобой рядом могу быть таким же. Не играть роль, а жить. Я люблю тебя, понимаешь?

Она могла бы возразить, что еще только учится быть рядом с ним совершенно свободной. Что старается играть по его, Влада, правилам, которых пока совершенно не знает. Что ей порой неуютно и даже страшно быть женой морфа. Но посмотрев прямо в глаза, поняла: а он прав. Выходя из их с Настей дома Влад надевал маску. Играл свою роль. Настоящим его видели только дети и она. Таким вот — очень разным, кидающим в стенку телефон, как сегодня. Или жалобно и беззащитно рычавшим, как только что в ее руках, на этой самой кровати. Хохочущим и дурачившимся с детьми. Скачущим на батуте в их лесном доме. Все поняла и молча поцеловала. Давая зарок себе: будет стараться рядом с ним быть самой собой. Не казаться, а быть. И учить свои трудные роли для всех остальных окружающих.

— Так что у нас с ужином? Четыре голодных мужика и затра… э-э-э… ненасытная я. Пакетики чая, сахар, ложки тарелки и вилки. Уравнение не решается, дорогой. Что же мне делать?

Он рассмеялся, тихо и низко.

— Моя послушная жена, если я приглашаю друзей, то я и забочусь об ужине. Прямо сейчас встаю… нет, не там, а с кровати. Иду убираю на кухне, а Сибировы ужин с собой принесут. Здорово я все придумал?

Невозможный. Лежал под ней, как… как медведь и тихо смеялся, лукаво блестя глазами и соблазняя жену ямочками на щеках. Да всем соблазняя, говоря уж совсем откровенно.

Осторожно ссадил ее на кровать. Как они тут оказались? Не помнила совершенно. И как он плед успел накинуть на голую постель, тоже не помнила.

— Влад, а балкон в твоей квартире есть?

Он успел натянуть прямо на голое тело мягкие штаны, а теперь рассматривал большую светлую футболку на предмет входа и выхода.

— Кого спускать собралась? Нет, в старом фонде почти нет балконов. Есть эркер в гостиной. Странно, что ты не заметила, там четыре окна от пола до потолка высотой.

Она вообще ничего не заметила с этой… Ириной. Кстати!

— А Ирина? — он замер на выходе из спальни, медленно к ней обернувшись и улыбаясь насмешливо, — она и в самом деле была твоей женой? — словно споткнувшись о взгляд пояснила, — ну, гражданской…

Беринг снова смеялся. Он даже вернулся обратно, поцеловал ее в лоб, щелкнул по носу и прорычал:

— Я даже не думал о таких глупостях, как семейная жизнь. На то были причины, и много. А потом вот… женился скоропостижно и до сих пор не жалею, представь себе. Так что если вдруг кто еще рискнет представиться тебе моей женой, гони сразу взашей.

Расстроилась и не прониклась.

— Меня тоже? Взашей потом? Как Ирину, с охраной?

Смеяться не перестал почему-то и не смутился.

— Я купил ей квартиру, машину и оплатил все кредиты. Это было условием сделки, заключенной по всем правилам жанра, с письменным договором и сроком ее исполнения. Она даже любовницей моей никогда не была. Спутница на переговорах и конференциях. Фантазировала много — да. И язык распускала. Там личного не было ничего совершенно, счастье мое, мое рыжее ревнивое солнце. Веришь?

Зачем он перед ней оправдывался? Взрослый мужчина, подобравший на деревенской окраине себе жену, был волен строить свою жизнь, как ему заблагорассудится. Верно же? Но Настасья сидела на краю огромной кровати и улыбалась в ответ, совершенно счастливая. Верила.

В дверь раздался звонок, и Влад, чертыхаясь, рванул навстречу гостям, бросив ей через плечо:

— Ты только голой на кухню к нам не выходи. Или все же придется в окно выкидывать этих Сибировых.

— Я даже могу причесаться! И зубы почищу ради Эмиля!

В ответ раздался раскатистый волчий хохот. Упс. Неловко как получилось, теперь точно придется ей делать вид приличный и скромный. Или не стоит?

Пока она “делала вид”, с трудом отыскивая разбросанную по всей спальне одежду (найти трусики на плафоне светильника было довольно… неожиданно), пока собирала в плотный хвост свою бурно разросшуюся на Лукане рыжую шевелюру, на кухне творилось нечто веселое.

Судя по звукам — готовился пир на весь мир. Мужчины громко порыкивали, как настоящие звери, обсуждали весело что-то вполголоса, двигали мебель. Выходить было боязно. Но аппетитные запахи горячей пиццы выманили голодную Настю на кухню. В конце концов: хозяйка она или кто?

Правда, “хозяйка” не с первого раза открыла дверь спальни, толкая ее от себя. Но вид сделала очень уверенный и, вспоминая недавнюю школу Ирины, прошествовала плавным шагом, пусть босиком, но от бедра в общество тех мужчин, которых с полным правом могла называть бы “своими”. Ее личный муж, ее друзья, телохранители, вечные критики и соратники. Колоритная, кстати, компания собралась.

В мире Земли они больше не играли роли Правителя и его верных солдат. Здесь они были практически братьями. И это физически ощущалось: едва Настя вошла на кухню, сразу же все поняла.

— О! Люди какие, а мы шляп не взяли!

Она удивилась. Зачем волкам шляпы? Ответом на ее удивление снова был громкий смех.

— Эрнест имел ввиду, Асенька, что приличные манеры требуют снимать шляпы при виде прекраснейшей дамы.

“Дама” себя осмотрела скептически: штанишки короткие, маечка мятая, ноги босые (небритые!), хвост на затылке и на плече смачный засос. Потрясающе. Захотелось быстро сбежать обратно в спальню, но Влад ее опередил, опять очень чутко уловив ее робость и даже смущение. Обернул быстро в откуда-то взятый огромный махровый халат, усадил на свои колени, вручил огромную тарелку с пиццей, придвинул запотевший стакан с чем-то ароматно пахнущим и продолжил рассказ.

— Эрнест, ну ты помнишь ведь эту лисицу? Да не морфа, это была просто метафора. Переводчицу мою, Ирину. Тебе она еще очень нравилась. Представляешь, приехали мы, а тут гости.

Средний Сибиров насупился, вяло отмахиваясь.

— Это Эду нравятся все твои… — быстрый взгляд в сторону Насти, и он поперхнулся, — коллеги твои. Я предпочитаю девушек крепких. Ну что вы хихикаете?

— А хихикаем мы над ним, уважаемая Настя-хозяйка, по причине того, что последняя крепкая девушка Эда отлупила его крепким веником до синяков, — Эмиль веселился, попивая свое пиво и закусывая пиццей. Бросал хитрые взгляды на Берингов и почесывал свой длинный нос.

Настя знала уже: это был верный признак того, что Эмиль сильно волнуется. Отчего? Что случилось такого, встревожившего этого сильного, умного и надежного морфа?

— Эдуарду очень повезло, наверное. Лучше уж синяки до помолвки, чем после, — Настя хотела весело пошутить, но все вдруг замолчали, задумавшись.

— Кстати, о синяках. Влад, завтра я отбываю в ваш лагерь, взялся там поработать инструктором рукопашного боя. Машина на месте? — Эд вдруг стал серьезен и даже строг.

— Возьмешь мою. По городу проще перемещаться на малолитражке, — поймал скептический взгляд всех Сибировых разом, — влезу, влезу. Я стройный. А малышка крепкая.

— Кстати о малышках, — Эрнест добивал свой высокий стакан, дожывая кусок пиццы. — Сударыня наша Настасья, условия вашей охраны не изменяются. А судя по тому, что мы знаем теперь: есть смысл их даже ужесточить.

— А что мы теперь знаем? — Настя беспомощно оглянулась на Беринга. — Тигров тут нет, от гопников я сама как-нибудь уберегусь. Да и Влад будет рядом…

В ответ муж поцеловал ее нежно в висок и вздохнул.

— Помнишь происшествие на заправке? Мне не понравилось. И поджог вашего дома, а это был безусловно поджог, оптимизма не внушает.

Сидевшие рядом волки синхронно кивнули в ответ.

— Я теперь на всю жизнь под охраной? Внезапно!

— Жены всех правителей так и живут, Асенька. Но дело не в этом. Смерть твоей матери, пропавший Шапкин, сгоревший дом: слишком много загадок. Давай будем распутывать этот узел без жертв.

Не нравился Насте этот его тон. И то, что Сибировы прятали глаза, тоже не нравилось.

— Вы от меня что-то скрываете, верно? Влад, почему?

Он помолчал несколько секунд, подбирая слова.

— Знаешь, я все же ученый. Есть ряд гипотез, разных — от совершенно фантастических до прозаичных. И нет доказательной базы. А теория без доказательства — просто домысел. Игра сознания, сказка, фантазия. Получу доказательства — поделюсь с тобой. Раньше нет смысла тревожиться. Особенно с твоей бурной фантазией, правда.

Настя молча доела последний кусок на тарелке, сползла с колен мужа, всем помахала рукой и пошлепала босыми ногами прямехонько в спальню. Чтобы фантазию не тревожить, конечно.