Родная

Мари Рейн, 2022

Оле скоро 33 года. У неё нет ни дома, ни семьи, ни работы. Даже мечта разбилась вдребезги, когда она, при живой матери, оказалась в интернате. Тяжёлые испытания наложили отпечатки на её судьбу. Спустя 20 лет Ольге предстоит снова встретиться с матерью. У героини появится шанс отомстить ей, определив в дом престарелых. Но сначала девушке нужно найти ответы на вопросы, мучавшие все эти годы. Содержит нецензурную брань.

Глава 1.

Рассвет первым лучом солнца поразил небо, ещё недавно была нетронутая синева, а сейчас ярко-алое пятно растекается по всему небосводу. Будто небрежный художник, случайно, капнул кистью на только что нарисованный холст.

Оля докурила стик, убрала «Айкос» в карман флисовой рубашки и шагнула в распахнутые двери вокзала. Оттуда шибануло тепловозной гарью, запахом потных подмышек, едким запахом мочи и прокисшим давно воздухом. Купила билет на ближайшую электричку до города Н. и терпеливо ждала её на привокзальной площади. Тут было свежо. Не то, что там. Оле пришлось спрятать руки в карманы, она поежилась, выпуская пар изо рта.

Небо над вокзалом пустое и бледное, как сама девушка. Подошла электричка, Оля уверенно зашла в вагон, нашла свободное место возле окна и стала разглядывать случайных попутчиков. Каждый был занят своим делом: кто-то спал, кто-то читал газету, кто-то сидел в телефоне. Быстро потеряв интерес, девушка решила смотреть в окно. За ним мелькали неизвестные перроны, деревушки, реки, озера, леса. Ближе к станциям вагоны замедлялись, за окном плыли семафоры, будки, составы на запасных путях. На остановке набирались ещё люди, и электричка снова двигалась к городу Н. Незаметно для себя, девушка задремала и проснулась, когда вагон стало заметно пошатывать. Её остановка. Взяв дорожную сумку, взвалив рюкзак на плечи, Оля вышла на привокзальную площадь. Навязчивые таксисты начали предлагать отвезти в любую точку города, орали друг на друга, сбивали цену, лишь бы переманить к себе клиента; люди толкались у ларьков и касс, некоторые толпились у киоска с едой.

«Смелые», — подумала Оля. Даже если бы она была голодна, не решилась отведать вокзальной еды, боясь слечь с отравлением. Подошел попрошайка, цыганенок лет пяти, на ломаном русском попросил дать денег на еду, затянул что-то про «не ел, не пил, помоги, тетя». Девушка достала булку свежего батона, брала в электричку, думая, что пригодится, и отдала пацану. Тот небрежно выхватил хлеб из её рук, выругался, побежал, но пару раз обернулся на «тетю» и кинул свою подачку бомжу. Бомж оказался более благодарным. Открыл упаковку с булкой, обнюхал её со всех сторон, аккуратно отломал кусок и медленно положил в рот. По довольному лицу стало понятно, что он благодарен, не то, что тот пацан. Оля ухмыльнулась и зашла на автовокзал, который находился недалеко от железнодорожного, надо было купить билет на автобус до её поселка.

В нужной кассе был перерыв, по расписанию автобус отходил от платформы через полчаса, девушке хотелось на него попасть. Дорога выматывает. Огромные механические вокзальные часы не работали, они остановились на 15:00. «Какое совпадение», — подумала Оля. «Время моего рождения как раз ровно 15:00, почти 33 года назад. Знак». От раздумий её отвлек одинокий певец, в зеленом вязаном балахоне с прорехой на плече, он сорвавшимся голосом затянул песню. Через раз, шмыгая носом и поглядывая на пассажиров просящим взглядом, доказывал людям, что не такой уж он и пьющий, выступает для души. Песня была про маму. Мать… «Была бы у тебя, дружочек, любящая мать, ты бы никогда не стал таким пропащим».

Оля нервничала, смотрела на цифровое табло, 15 минут до выезда, а касса до сих пор закрыта. Хотелось курить и орать на отсутствующую кассиршу из этого окна. Понятное дело, что та была не виновата, она же не робот и потребность сходить поесть или в туалет никто не отменял, но не за пятнадцать минут до отправления автобуса. Наконец-то, окно открылось. Оля купила билет и быстрым шагом пошла к нужной платформе. Пассажиры уже начали посадку в автобус. Её внимание привлек тощий бродячий пес с рваным ухом, прибившийся к автовокзалу, он был ранен, спекшаяся кровь кусками висела на грязной шерсти, ему нужна была неотложная помощь. Хорошо, у Ольги хранился номер телефона знакомого из приюта, и она в срочном порядке вызвала его на спасение пса, жизнь которого висела на тоненькой ниточке. Через 5 минут парень прибыл на место и забрал псинку, по счастливому совпадению проезжал рядом. Теперь можно спокойно отправляться в путь. Большую сумку Оля сдала в багаж, осталась налегке с рюкзаком. Ей выпало место у прохода, почти в конце автобуса. «Лишь бы не укачало», — подумала девушка, достала из рюкзака мятную конфетку и с облегчением засунула ее в рот.

Поездки в автобусе для неё всегда были испытанием: набитый салон, нарушающий твое личное пространство, духота в теплое время и холод в морозы, визжащие дети и навязчивые собеседники. А ещё её с детства укачивало, когда приходилось часто ездить на автобусе из приюта на подработки. Их незаконно вывозила администрация интерната ради наживы. Вроде бы для подростков небольшое путешествие и шанс посмотреть другую жизнь, вырваться из клетки, и в тоже время — сильное психологическое давление. Психологи говорили, что её состояние — следствие самовнушения, из-за сильного переживания, которое засело глубоко внутри от пережитого стресса. Возможно, она бы и рассказала свою историю специалисту, но в приюте верить никому нельзя — это Ольга давно усвоила. Вся информация будет использована против тебя. Посадка закончилась, автобус медленно тронулся. Водитель включил кондиционер, стало легче дышать, в пути почти не укачивало. Сосед по креслу попался необщительный молодой парень, который тут же достал наушники, чем избавил Олю от неловкой тишины между ними. Ехать предстояло минут сорок, солнце навязчиво лезло в окно и Оля закимарила. Слишком тревожные ночи были до этого дня, она почти не спала. Хватило подремать полчаса, разбудил парень, который выходил на одну остановку раньше. За окном замелькали деревья, заброшенные двухэтажные бараки, старая заправка, почти ничего не изменилось за последние двадцать лет, которые Оля тут отсутствовала. Конечная. Её остановка. Забрала багаж и на ватных ногах поплелась в сторону спального района, к пятиэтажкам. К дому, где жила её мама.

«Хм…так странно. С момента, когда я была здесь последний раз, прошло почти 20 лет. А я помню этот дом, двор, в котором выросла. В детстве наша пятиэтажка мне казалась огромной, а сейчас… Её не узнать: покосившиеся двери подъездов, в оконных пролетах выбиты стекла, обшарпанные стены, граффити, неприличные слова, всё это выглядит удручающе. Но это дом. Родной. Место, где живет моя мама», — так Оля прокомментировала свое новое видео в Русограм. Она как раз недавно завела там страницу и активно развивала профиль. Как блогер. Она чувствовала себя обманщицей. Наставляла подписчиков добиваться успехов, любить себя, строить гармоничные отношения, а сама проходила психотерапию, еле-еле сводила концы с концами, почти не ела, поддерживая свой энтузиазм литрами кофе. На её пост стали приходить комментарии от тех, с кем она подружилась в приюте. Близкий человек — Юлька — разрывала её мессенджеры сообщениями: «Точно всё в порядке?», «Ты уверена в своем желании?», «Ты точно этого хочешь?», «Удачи тебе, милая, обнимаю!», «Я с тобой!», «Береги себя!», «Пиши в любое время». Оля ценила поддержку и нуждалась в ней.

Коленки дрожали, тело не слушалось. Оля так долго думала о тех, кого пришлось покинуть. После стольких лет ожидала, что их лица поблекнут, голоса потеряют объем, но память накрывала с головой. Тело всё помнит. Подсознание тоже. Всё то, что она прорабатывала на терапии с психологом, вылезло наружу. Дыхание прерывалось, Оля глотала воздух рывками, поднялась по ступенькам крыльца и открыла подъездную дверь. Запах фекалий врезался в нос, внутри было так же печально, как и снаружи: подгоревшие спички на потолке, выбитое стекло в проеме, рама иссохла и просила ремонта, почтовые ящики были или без дверек, или раскурочены, она по памяти заглянула в свой. Газеты, реклама, счета, в которых красовалась сумма долга за воду и газ, её письмо. Прежде чем приехать, Оля направила письмо, но оно так и не дошло до адресата. Тяжело вздохнув и забрав всю макулатуру, Оля поднялась на второй этаж, нажала кнопку звонка и замерла. Сердце выпрыгивало из груди. Какое-то дежавю. В далеком, 1995-м году, она, нашкодившая пятилетняя девчонка, так же неуверенно стояла перед дверью своей квартиры номер 68, и с ужасом представляла, что сейчас с ней сделает мама.

Оле сшили шёлковый летний сарафан цвета сахарной пудры, который она одела на улицу. Мальчишки стали над ней подтрунивать, обзывая бегемотом, и девочка кинулась в драку за свою честь. Но ребята стали разбегаться в стороны, окружили мелкую и продолжили смеяться. Оля не заметила, как закружилась и упала в лужу. Из воздушной принцессы превратилась в аборигенку. «Теперь точно от мамы влетит», — с ужасом подумала девочка, и поплелась сдаваться Ларисе Петровне.