Пара-норма

Маргарита Южина, 2022

Каждая девушка мечтает о Принце. Варя даже и не мечтала, но именно ей встретился невероятный красавец. Так не бывает, чтобы обычная «серая мышка»… Но Вселенная считает по- другому. Человек из Будущего прибыл, чтобы спасти девушку и безоглядно влюбился. Но, оказывается, даже искренняя взаимная любовь бессильна против Времени, а самому доброму сердцу выпадают страшнейшие испытания.

Глава 1

— Варька, ты, главное, не переживай! — смущенно тараторила Юлька. — Сейчас мы Ксюшку вызвоним и… Ой, ну чего тебя перекосило-то? Ксюха — это моя соседка, она такая простодырая, всякую тварь в дом тянет. То кошку притащит, то щенка, а уж тебя-то всяко — разно приютит… Алло! Ксюша?… Слушай, забеги на минутку, а?… ну какой черт тебя понес именно сейчас на дачу?! Сейчас же одиннадцать ночи! И у меня подру… Ага… матушка только что с работы пришла?… И что ее несет на дачу? Ты ей скажи, что сейчас еще зима не кончилась, там все равно еще ничего не вылезло!.. А она все равно… Скажи, что ты за рулем всего три дня, не можешь по темноте!.. Нет, ну ты посмотри, какая упертая! Ну все равно забегай, что-нибудь придумаем!.. Да это всего на минутку!.. Все, Варька, сейчас Ксюха прибежит, мы тебя куда-нибудь пристроим…

— Юль, ну чего ты всех соседей переполошила? Не надо меня никуда пристраивать, — недовольно бурчала светловолосая, худенькая девушка. — В конце концов, у меня есть своя квартира…

— Я тебя умоляю! — воскликнула Юлька, воздев к потолку накрашенные очи. — Ну какая у тебя, к черту, квартира?! Комната! Угол! Да и из того тебя гонят, точно таракана какого-то! Сиди уж, говорю же — сейчас придет Ксюха…

Варьке совсем не понравились Юлькины эдакие литературные сравнения с мерзким насекомым, поэтому она решительно поднялась и направилась в прихожую.

Ну да, у нее действительно, не квартира, а какой-то угол, так вышло… Так вышло, что с самого рождения судьба отчего-то косо на Варьку поглядывала: то в роддоме от нее отказалась мать — и чего такая хорошая, маленькая Варька не приглянулась молоденькой мамаше? То с учебой у нее никак не складывалось, и ее страшно дразнили все кому не лень, то потом после детдома вот так вышло, что выделенную государством жилплощадь продала какая-то ловкая на руку начальница, и Варька оказалась совсем на улице. Правда, у Варвары хватило сообразительности обратиться в суд, и та самая начальница все же выделила угол, вернее комнату в секционке, как теперь называли прежние коммуналки. Комнат в секционке было всего три и две из них занимала здоровенная, дебелая дама Вероника Абрамовна, пятидесяти двух годков. И первое время Варька с Вероникой жили душа в душу. А и чего ж не жить? Друзей у Варьки не было, к себе она никого не водила, зато убиралась в своей комнатке постоянно — все свободное от работы время. А заодно и не только у себя — и кухню вымоет, и коридор отчистит, и санузлы надраит, и окна до блеска натрет, плохо ли? К тому же, работала Варька в местном ателье, что тоже для Вероники Абрамовны было весьма удобно — в любой момент дама могла рассчитывать на приличный костюм, и совершенно бесплатно, а ведь свеженький гардероб в наше время стоит вовсе не дешево. И все бы было светло и безоблачно, если б совсем недавно не вздумалось Веронике Абрамовне создать свое семейное счастье. Счастье состояло в толстопузом, лысоватом мужике, которого она величала не иначе, как господин Пичугин, и которого немедленно притащила жить в их коммуналку. И может быть, Варька порадовалась бы за соседку, если бы господин Пичугин оказался чуть спокойнее и не так часто прикладывался к бутылке. Но соседский кавалер был неуемным, буйным и весьма агрессивным господином. И в требованиях своих был весьма разнообразен. Если рядом находилась Вероника, то мужичонка трясся от гнева и кидался на Варьку с кулаками по причине ее пребывания в доме, а ежели ему удавалось подкараулить Варвару одну, то из него мгновенно перла страсть — зажимал девчонку, тискал и весьма недвусмысленно тянулся мокрыми губами и потными руками куда вздумается!

— Юль, ты не подумай, что я капризная какая… — рассказывала на следующий день Варька на работе своей подруге «по цеху» хорошенькой, пухленькой Юльке. — Я вообще у себя запираюсь и сижу, не дышу. Так ведь он двери выносит! Орет, что я вторглась на их законную жилплощадь!

— А ты б в милицию! — советовала Юлька. — Его б там быстренько!

— Можно подумать я не вызывала! Сколько уж раз приезжала эта милиция… — вздыхала Варька. — Они уже меня знают и даже не приезжают. Я уж и объявление в газету дала, думаю — эту квартиру продам, может что-нибудь другое куплю, поспокойнее.

— Да что ты там купишь? — махала рукой Юлька. — Была б там квартира… За тебя ж твоя начальница побеспокоилась! Самую дешевку выбрала, хуже некуда! До пенсии ждать будешь… Приходи ко мне, переночуешь…

Иногда Варька и в самом деле ночевала у веселой Юльки, и тогда отдыхала, не вздрагивала по ночам, не прислушивалась к шорохам в подъезде. Но вот сегодня… Сегодня она тоже пришла, а оказалось, что к Юльке придет ее дружок — Ванька. Ну а чего ж? Юлька девица видная, к тому же — уже давненько на выданье, ей тоже надо подумать о своем семейном счастье…

— Юль, ты не суетись, я добегу, здесь же недалеко, — успокоила Варька, натягивая старенькие сапожки.

— Да погоди ты! вот и Ксюха прибежала, я ж тебе говорила, что она не подведет, — заиграла глазами Юлька, заслышав звонок в двери.

В дверях стояла стройная, высокая девушка, с короткой мальчишеской стрижкой и с встревоженными глазами:

— Юля, у тебя что-то случилось? — быстро протараторила она.

— Да, — охотно кивнула Юлька. И своевременно опечалилась. — Случилось жуткое… Только не у меня, а вот у ней. Ей переночевать негде. Не пустишь к себе?

Ксюша быстро — быстро захлопала пушистыми ресницами и виновато уставилась на Варьку:

— Я сейчас маму на дачу отвожу, а дома только бабушка остается. А вы… вы с бабушкой останетесь?

— Вот! — неизвестно чему обрадовалась Юлька. — Вот и оставайся с бабушкой, Варька! Той бабусе какая разница, кто рядом с ней спать будет, она у Ксюхи все равно слепая! Ксюха скажет, что дедка ей на ночь привела, богатого! Ну, типа, его жена за пьянку выгнала… Варька, попробуй похрапи, как мужик! Ну попробуй! Хры-ы-ы, хры-ы-ы…

— Да чего я храпеть-то буду? — упиралась Варька, не собираясь выступать в стариковской роли. — Я вообще домой пойду!

— А у вас дом все — таки есть? — вытаращилась Ксюша.

— Есть! — опять торопливо кивнула Юлька. — Только… только ее муж выгнал. Напился и выгнал, такой шалун попался, черт бы его побрал…

— Юлька, ну что ж ты врешь все время? — поморщилась Варя и в двух словах объяснила суть дела. Некрасиво оставлять в неведении человека, который с такой готовностью кидается тебе на помощь.

Ксения серьезно выслушала и тут же приготовила ответ:

— Тогда тут надо…

— Не надо! — перебила ее Юлька. — Она уже сто раз в милицию звонила, не помогает.

— Да нет же! Надо по другому, — искренне пыталась помочь соседка. — Надо для себя комнату снять, а свою сдать, за такую же сумму. И будете спокойно жить.

— Точно! — взвилась от радости Юлька. — Только за такую же ты ни фига не найдешь! но ничего — доплатишь немножко и все! Зато, прикинь, можно таки-им оторванным мужикам твой угол сдать, что твоя эта… ну как ее..

— Вероника Абрамовна? — подсказала Варя.

— Точно, что твоя Абрамовна в гробу перевернется!

— Да что ж ты мелешь, в каком гробу? — ужаснулась Варька. — Она живая, цветущая женщина.

— Так это ж легко исправить! Я ей таких уголовничков найду — пальчики оближешь! — не умолкала Юлька. — Да и ладно, пусть живая остается, но уж точно — навек забудет про всякие замужества! Она тебе в ножки кланяться станет, чтобы ты домой вернулась. Слушай! У меня даже на примете…

Юлька не успела договорить, что там имеется у нее на примете, потому что в этот момент раздался звонок и на пороге возник надушенный хвойным освежителем Ванька.

— Ой, Ва-а-а-а-ань… — счастливо пропела Юлька, не чая, когда уже ее подружки отправятся восвояси. — Ванечка, а я тебе чего испекла! Ты мясо с сыром будешь? Я в духовке делала!

Ванька был доволен. Приходил он не часто, Юльку собой слишком не баловал, и его приятно тешило, что ждут его всегда либо с мясом, либо с запеченной птицей. Однако ж и показывать Юльке свое расположение проказник не спешил, что называется «Бей бабу молотом, будет баба золотом».

— Девчонки, привет, — ласково улыбнулся он подружкам любимой. — Вот смотрю я на вас и знаете кому больше всего завидую?

— Кому? — захлопали глазами те.

— Да Юльке моей, кому ж еще… — самодовольно перекривился парень. — Ведь на меня только посмотреть… И собой серьезен, и крепок… работящ опять же, об этом забывать не стоит, уж сам-то себя прокормлю… И со здоровьем порядок. И… да чего там, красив! Ну красив, куда от этого… И вот такое сокровище одной только Юльке принадлежит! С ума сойти! И ведь хочу изменить, бывало, а… не могу! Достоинство мешает!

— А чего у тебя с ним такое? — встревожилась Юлька. — заболел что ли? Заразу какую подцепил? Ну чего ты морду-то кривишь, гад ползучий?!!

— Дура ты, Юлька! — потерял лоск Ванька. — Я тебе… я тебе про благородство свое! Про… Да чего ты стоишь-то столбом?! Где твое мясо-то?!

Подружки мгновенно поняли, что они здесь лишние и быстренько нырнули за двери.

— Ну ладно, пока, — махнула рукой Варя, сбегая вниз по лестнице.

— Девушка!! Простите, как вас зовут? — крикнула вслед ей Ксения, но Варька только отмахнулась и выбежала из подъезда, хлопнув дверью.

Домой она припустила вприпрыжку — на улице в такое время года страшная темень, а район у них неспокойный, и в светлый-то день шпана проходу не дает, чего уж про ночь говорить. И главное — ну хоть бы кто на улице повстречался! Только одинокие Варькины каблуки заглушали стук сердца.

И домой не хотелось. Сейчас еще этот Пичугин не уснул, и обязательно полезет со скандалом. И чего ему спокойно не живется? А эта Ксюша, она дельную мысль подала. Завтра же Варька снимет комнату, а про свою объявление даст, а сегодня… ну ничего, переночует дома. В конце концов, можно еще раз милицию позвать.

Она уже подбегала к своему дому, осталось миновать только темные гаражи, но именно тут ее и остановил ехидный окрик:

— Ну ты, фифа! Куда торопишься? А пообщаться?

У Варьки ухнуло сердце. она еще быстрее зацокала каблучками, но… тут же поняла, что с эдакими политесами далеко не убежишь. Плюнув на все приличия, Варька рванула вперед изо всех сил. Но у преследователей, видимо, силы было больше, потому что она уже чувствовала за своей спиной тяжелое дыхание догоняющих парней. Еще минута!..

— Стоять!! — рванула ее на себя чья-то грубая рука.

Варька влипла в холодную куртку догонявшего, и тотчас же ее обдало вонючим перегаром. А парень уже крепко облапил худенькую Варькину фигурку, и его руки уверенно поползли вниз. Оттолкнувшись от хама, девчонка сжалась в комок, а потом с неимоверной силой саданула коленом в пах бедолаге, который отважился дернуть ее за рукав. Сказалось не кружевное детство в детдоме, где не раз приходилось показывать зубы.

— Еще… еще раз дернешь… — задыхаясь, прошипела она сквозь зубы. — В глотку вцеплюсь и, блин, загрызу на хрен! И скажи, что ты мне не веришь!

Парень, который теперь скулил, скрючившись где-то возле гаража, поверил сразу, его можно было смело списывать со счетов, но вот остальные!..

— Да ты на кого ногу задрала, шалашовка?!! — вальяжно вышел вперед еще один «кавалер» с огромной нижней челюстью. Черная шапка была надвинута на самые глаза, а в руках парень ловко перекидывал длинный обломок трубы.

«Вот блин… видела же эту трубу, чего бы не поднять…» — мелькнуло в голове у Варьки, и она теперь не отрывала глаз от обломка. Примерно такой же трубой, когда-то, лет пять назад насмерть забили ее подружку Таньку Лежакову из детдома. Причем забили девчонки, даже не парни. Варька и сейчас хорошо помнит, как Таньку хоронили — сколько не красили, не пытались замазать синяки, а лицо от побоев все равно было черным… прямо, как земля, которая потом гулко падала на крышку ярко — красного гроба.

И сейчас ничего веселого ждать не приходилось.

— Точно говорю… — с придыханием повторила Варька. — Всех не успею, но одного загрызу…

— А давай посмотрим… — злобно сверкнул белесыми глазами парень с челюстью. — Давай, попляши сначала! Приватный танец, хы-ы!! А потом…

И обрезок трубы свистнул над самой головой Варьки. Увернулась! Успела. И тут же кошкой отскочила в сторону. А труба уже вновь просвистела над головой, да только теперь уже так близко, что даже волосы на голове подняла. Парень махался быстро, умело, Варька понимала, что через секунду сдохнет! Потому что просто не сможет увернуться! не успеет. Невозможно! И еще тот, третий! Он со спины что ли подкрадывается, сволочь!!!

… Помощь пришла, когда Варька уже мысленно прощалась с жизнью. Еще один мощный удар пришелся вскользь по руке, и боль просто прошила все тело. В горячке было не до оханий, но реакция притупилась. Да еще и тот, покалеченный одыбался и кидался разорвать Варьку собственными руками. Варька теперь отчетливо увидела себя с таким же черным лицом, как у Таньки Лежаковой. Вот гадость-то!

И тут раздался мат… за спинами нападавших появился незнакомец — резкий, быстрый парень и сразу стало понятно, что это — спасение! Он расшвыривал мерзавцев во все стороны, а те как-то не слишком и сопротивлялись. Только дико озирались, и глаза у них были бешенными от злости, от бессилия, от ужаса и… да век бы не видеть этих глаз!

Видно слишком их повредил незнакомец, потому что уже через минуту они рванули от гаражей с трехэтажными матами в разные стороны. А возле чьей-то ржавой, гаражной двери осталась только Варька, да ее спаситель.

— Так значит вот ты какая, да? — усмехнулся парень, откидывая свою светлую челку со лба.

Варька только на миг представила, как она сейчас выглядит, и чертыхнулась про себя. Вот сколько раз читала, как прекрасный рыцарь спасает даму! и дама, конечно же, падает в обморок, невзначай уронив руку на кружевные оборки глубокого декольте, ухоженный локон обрамляет бледную матовость щеки, белоснежная грудь вздымается от… Тьфу ты! Чего там греха таить, и сама мечтала, что вот и ее когда-нибудь, кто-нибудь спасет!.. А у нее тоже — кружевные оборки, белоснежная грудь в глубоком декольте, все дела, а тут! Перемазанная грязью, кровью, со спутанными волосами, какой к черту ухоженный локон! Ладно хоть еще шапка улетела, а то там такая шапка… она при свете в ней не ходит, сама вязала, да еще и шерсть не из дорогих. Варька ее надевает только, когда темно, а днем ходит так — «без головы», потому что волосы у нее еще ничего, пусть думают, что ей с такой гривой не холодно.

— Это твоя? — протянул незнакомей ей грязный, шерстяной комок.

Нашел же где-то!

— Нет, это… это тут валялось… — мотнула головой Варька. И исподлобья взглянув на спасителя, пробормотала. — Спасибо… Если б не ты…

— Да ничего бы не было, — отмахнулся спаситель. — Не я, так тебе бы вон тот мужик помог, видишь, с собакой гуляет. Да и милиция здесь проезжает, патрулирует.

И в самом деле, совсем рядом проезжала милицейская машина, а неподалеку гулял мужчина со здоровенным псом и настороженно поглядывал на гаражи. Жизнь, оказывается, бурлила!

— Ну… мало ли что, что машина… все равно спасибо… — упрямо дернула головой Варвара.

— Да не вопрос, — пожал плечом незнакомец. — Кстати, меня Семеном зовут.

— Ну и… хорошо… — совершенно потерялась Варька. — А я тут… рядом живу.

— Пойдем, тебе надо в горячую ванну, — распорядился новый знакомый Семен и уверенно потянул Варьку к дому.

Та, словно бычок на веревочке, шла немного спотыкаясь и совершенно не понимая, что теперь следует говорить и делать. Конечно, по всем правилам этикета, ей бы надо пригласить этого смелого парня к себе на чай, а там уж показать себя во всей красе, чтоб он не слишком переживал, что из-за такой уродины руками махал. Но… рот ведь как назло — будто зацементировали! Просто Герасим какой-то, а не Варька! И чего ж у нее не получается с парнями так легко, как у той же Юльки? Надо сейчас взять и сказать… а чего сказать? как предложить-то? Сказать: «А теперь ко мне!»? Или как? И что он подумает? А если он не захочет разглядывать ее в красе? И потом… откуда вообще Варьке знать про этикеты? Может сейчас и вовсе надо изобразить полуобморочную дуру?

— Тихонько, здесь лужа… — предупредил Семен и перехватил девчонку за другую руку. За больную. По которой прошлась труба того «кавалера».

— Тихо ты! — невольно воскликнула Варька. — У меня тут… кажется перелом…

Парень осторожно задрал рукав курточки и внимательно рассмотрел руку.

— Никакого у тебя перелома нет, но саданули здорово, — успокоил он.

И как только разглядел? Темень-то какая… правда от снега светло, но… Варька, например, так уверенно определить бы не сумела.

— Погоди, сейчас легче станет… — пообещал спаситель, что-то там нашарил у себя в карманах, и Варька почувствовала сильный холод, будто льдом по руке провели, только еще холоднее, а затем быстро наступило облегчение. Боль просто ушла, только руке было все еще чуть прохладно.

— Ты врачом работаешь? — спросила она.

— Типа того, — усмехнулся Семен. — Да серьезно тебе говорю, можешь мне поверить, нет у тебя переломов. Ну где тут твой подъезд?

В подъезд он вошел следом за ней, хотя Варвара бы уже и сама добежала, чего идет-то? А может и в самом деле — взять да и позвать на чай? Ведь спас же… Ага! Она пригласит, а тут и выскочит господин Пичугин со своими матюгами! С такими соседями только романтические свидания устраивать!

— Я… понимаешь, я не могу тебя к себе пригласить… — пролепетала Варька возле своих дверей. — Я не одна живу, понимаешь?

— Ой, да какие проблемы! — весело фыркнул Семен и снова тряхнул челкой. — Ты, главное, сейчас придешь и сразу в ванну. А потом завернешься в одеяло и спать. И все забудь, ясно?

— Ясно, — послушно кивнула Варька. — Сразу в ванну и спать.

— Ну и ладушки… — прощаясь, он смешно пошевелил пальцами и быстро сбежал по ступенькам.

— Вот дура-то… — вздохнула Варька, открывая ключом двери. — В кои-то веки, послал бог парня нормального, так нет, чтобы за него руками — ногами вцепиться… завтра Юльке расскажу — убьет.

Дома стояла непривычная тишина. Ни Вероники Абрамовны, ни ее распрекрасного господина Пичугина не было слышно. А такого просто не могло быть. Эта парочка всегда терпеливо дожидалась Варьку, чтобы в очередной раз выяснить с ней отношения. Ну не жилось спокойно соседям без вечернего лая! А сегодня — на тебе!

Варя не стала выжидать, когда же они начнут плановый ор, тихонько собрала полотенце, халат и нырнула в ванную.

Боже, ну до чего ж хорошо вот так замереть в горячей воде и ни о чем не думать! Очень многие Варькины знакомые любили душ, а она просто жить не могла без ванны. Особенно в первое время, когда вышла из детдома и стала жить отдельно, каждый день плескалась. Правда, тогда они еще с Вероникой были в дружеских отношениях, и та ее даже научила, как делать пышную пену для ванны. Только у Варьки никогда денег не хватает на эту пену. Да и ладно, можно и просто так, в водичке…

Горячая вода разморила, Варька расслабилась и в голову снова полезли недавние воспоминания — вот за ней несется стая подонков, вот они ее загоняют в угол гаражей… машут трубами, страшно… а вот и ее спаситель… светлые волосы… стрижка необычная, как у фигуристов по телевизору, у них в городе так не ходят… серые глаза из-под темных бровей, веселая усмешка… А одет как! Одежда вообще!.. Так все по фигуре. Варьке ли не знать, у нее глаз профессионала! Ну пусть не профессионала, откуда у девятнадцатилетней девчонки многотрудный опыт матерого специалиста? Но… во — первых, ей все говорят, что она весьма умненькая в своем деле, а во — вторых… два года в ателье тоже что-то значат. И она видит, что у Семена этого вся одежда не с рынка закуплена — и покрой такой интересный, сразу видно, от серьезных фирм тряпочки! И качество, опять же… А ведь как легко он себя вел! Ни зазнавался, пальцы не гнул, рот ни кривил… общался, будто лет сто ее знает, а она-то! Даже слова нормального парню не могла сказать, бубнила что-то под нос. Жалко… А был такой шанс познакомиться!

Пробудилась Варя оттого, что за стеной ссорилась Вероника Абрамовна со своим изумительным сожителем. А такое тоже случалось не каждый день. Для ссор у молодоженов имелась она — Варька.

–… я с вами, дорогой мой, уже с ума сходить стала! — всхлипывала несчастная соседка. — это все от ваших винных паров, так и знайте!

— Откуда у меня винные пары?! — кипятился дорогой. — Я вино на дух не переношу, я только водку! Это у тебя просто крыша поехала. Старенькая ты у меня.

— Не смейте! Не смейте называть меня… кры-ы-шей! Я… могу вас вы-ы-гнать… — грустно взвыла хозяюшка жилплощади.

Такой оборот дела, видимо, взволновал сожителя.

— Вероничка! Абрамовна! Ягодка моя! Да разве я… разве я говорил, что ты крыса… тьфу ты, крыша! Ну конечно же крыша! Я ж сказал, что ты у меня… перенапряглась! Устала! Надорвалась умственно и морально!

— Теперь вы хотите сказать, что у меня в мозгах грыжа?

— Да? Грыжа? А я давно подозревал… — удивился господин Пичугин. — ну… с таким заболеванием надо лечиться! Надо срочно… к нам в деревню. Я ж тебе предлагал! Я ж так звал тебя, драгоценная моя! Я ж тебе сразу же свадебный круиз предлагал! Ко мне в деревню!

— Ага-а-а… сва-а-адебный! Вы меня звали на похороны. К своему деверю!

— Так одно другому… хм… а теперь я зову на свадьбу!!

Всхлипы неожиданно смолкли, и раздался уже просветленный голос:

— Вы… господин Пичугин, вы меня зовете под венец?

— Какой венец? Чего народ смешить? Я зову тебя в деревню! — пояснял как мог Пичугин. — Там у меня племяш женится! И мы съездим на свадьбу! и заодно того… подлечимся. У нас мать такую самогоночку гонит — пальчики оближешь!

— И чего? У племянника свадьба прямо завтра?

— Нет, она на следующей неделе, но мы если сейчас поедем, как раз успеем на сорок дней к деверю.

Варьке надоело прислушиваться. Ей страшно хотелось пить, но выйти она боялась — а вдруг спугнет намеченные планы молодоженов про отъезд. Пусть уж окончательно все решат, а потом…

«Молодая» постучалась к ней сама.

— Варенька… — медово начала она. — Мы с господином Пичугиным приняли судьбоносное решение — мы отъезжаем в… в Канары! Да! Именно туда! Он, наконец-то, решил осчастливить меня свадебным круизом!

— Да что вы! — захлебнулась от счастья Варька. — ну какой молодец! Это же… это какую кучу денег надо иметь!

— Никаких куч не надо, мы на поезде, туда и обратно, а это значительно дешевле, — поджала губки Вероника Абрамовна. — И потом… мы всего на две недели. Так что… ты тут слишком не радуйся.

— Я буду о вас печалиться, — тихонько проговорила Варька, старательно скрывая чертики в глазах.

— Серьезно? — пригляделась к ней Вероника, но ничего подозрительного не обнаружила. — ну тогда… тогда ты окна помой, а еще я свой холодильник разморозила…

— Клянусь, я его даже пальцем не трону! Все продукты сохранятся невредимыми!

— Да какие там продукты! Мы их все уже съели, а которые остались, так мы их заберем. Я вот как раз про пальцы… Ты возьми потом тряпочку и аккуратно вымой холодильник-то, только не попорти краску, он новый почти. Так… что же я еще хотела сказать… Про окна я сказала, про холодильник сказала, про туалет ты знаешь — надо его промыть, да! Можешь в коридоре переклеить обои! Уже сил нет смотреть на эту серость. И еще в кухне надо плитку почистить…

Вероника Абрамовна, закатив глаза к потолку, токовала уже полчаса. Она терпеливо перечисляла все, что просто необходимо сделать Варьке сразу же после их отъезда. По скромным Варькиным подсчетам, чтобы все это переделать, ей понадобилось бы лет пять и хотя бы какой-нибудь захудалый миллион рублей. Но девушка слушала соседку не прерывая — пускай себе поет, ну хочется дамочке чувствовать себя прорабом! А уж что Варька тут будет делать, это выяснится только после приезда. А в то время… кто знает, может, она уже будет жить в другой комнате!

На следующий день соседи уехали. Варька принципиально не приступала к уборке — пусть отъедут подальше, а то вдруг вернутся. И только через день, придя после работы, девчонка схватилась за ведро и тряпку.

Всю ночь Варвара драила полы, залезала в каждый угол, бесконечно терла, скребла и отмывала. Уже под утро повесила новые шторы (разорилась, купила вчера материал и на работе прострочила), застелила чистое постельное белье и с удовольствием рухнула в старенькое кресло.

— Ну все, теперь можно и отдохнуть… — невольно улыбалась она, глядя на уютную комнатку.

Однако, отдыхать было некогда — через два часа надо было бежать на работу, а Варьке еще и себя в порядок надо успеть привести…

На работе сказалась бессонная ночь — глаза постоянно слипались, а рот прямо раздирало от зевоты.

— Варюша, а что это у тебя глаза провалились? — сразу же заметила внимательная тетя Аня. Она всегда к Варьке относилась с повышенной теплотой, частенько подкармливала домашними пирожками и всегда заступалась за девчонку перед начальством. — Не выспалась? Приболела? Надо было позвонить, я б тебе малинового варенья захватила. У нас в этом году такое варенье получилось — не наешься! И все скисло, представляете! Сахару что ли пожалела…

— Спасибо, теть Ань, я не приболела, просто… не выспалась, — невольно улыбнулась Варька, представляя, как она сегодня придет домой в чистую, пустую квартиру.

— Ой, да вы что — по ней не видите? — фыркнула вредина Наташка. — Не выспалась она, видите же — мордаха какая довольная, мужик у нее завелся!

— Ах! Варечка! Мужик! — ужаснулась тетя Аня.

— Да ну тебя, Наталья, — насупилась Варя. — Тебе только мужики везде мерещатся…

— Нет, Варюша, ну если мужчина… это и не плохо… но… — растеряно моргала тетя Аня. — Надо все же с ним сначала за столом… познакомиться, потом с его родителями встретиться, потом… а потом свадьба! И вот только потом уже — бессонные ночи.

— Да я и не с… — попыталась ответить Варька, но ей попросту не дали.

— Варька! Не вздумай! — замахала руками Наташка. — А то век в старых девках просидишь! Кто к тебе придет за столом знакомиться? От жизни надо рвать все. И потом — ты вот с ним будешь по столам рассиживать, с родителями скалиться, свадьбу сыграешь, а когда дело до постели дойдет — ать! А вы друг другу и не подходите! Ну дундук он в постели, или евнух какой, и чего тогда? Опять за стол что ли?

— Почему евнух? — растерялась Варька.

— Варенька, не слушай ее, — снова перебила тетя Аня и накинулась на Наташку. — Наталья! Чему ты девочку учишь? Ты вот такая умная, а из-за своих взглядов все еще одна кукуешь!

— Я, теть Аня, не одна. И куковать мне некогда. Я ж жутко востребована!! — не смущаясь, развивала тему Наташка. — У меня поклонников — несколько составов! Да еще и на запасной скамейке сидят! Это вы со своими взглядами в вечном одиночестве! У вас муженек то на конференции, то на симпозиумах, то на выездах! По его стараниям вы уже во дворцах жить должны. А вы все из однокомнатной хрущебы вырваться не можете! Он вам наставляет рога, а вы…

— Наталья! Прекрати немедленно! — грозно велела еще одна работница — Ирина Павловна. — У тебя заказов море, а ты языком трещишь!

— А вы тоже хороша! — пошла в разнос Наталья. — вся такая правильная, а сами спите с чужим мужем!

— Ириша-а… — погибала под такими откровениями тетя Аня. — Ты?! С чужим му-у-ужем?!

— Анечка, я не с чужим мужем, а со своим, собственным любовником, — спокойно поправила ее Ирина Павловна. — Для меня это большая разница… Варя, подай лекало вон то.

— Но… как же ты можешь? — не могла прийти в себя несчастная тетя Аня. — Ведь муж… это… это святое! Даже чужой!

— Конечно, — пожала плечиком Ирина Павловна. — Святое. Я с тобой полностью согласна. Поэтому замуж идут только блаженные. Я немножко не готова к самопожертвованию… Девчонки. Вы нитки красные не видели? Ну ведь только что здесь стояла целая бабина!.. Наталья, опять уперла?

— А чего, вам надо? — совершенно честными глазами уставилась на нее Наталья и выудила бабину из своей необъятной сумки. — Так что, Варька, никого не слушай, молодость, она бывает раз… в сто лет…

— Неправда! — снова вскинулась тетя Аня. — Молодость, она в душе может храниться всю жизнь!

— Храниться может, только хрен ты ей воспользуешься, — снова поддела Наташка. — Поэтому пользуйся, Варька, золотыми деньками, потому что то, что молодым простительно, для пожилых уже грех!

— Да уж… — вздохнула Ирина Павловна. — Вот так и приходится жить… с грехом пополам…

— Варвара! К тебе какой-то молодой человек пришел, — заглянула в пошивочный цех техничка баба Люба. — Сурьезный весь, возле урны дожидается.

— Ха! А я что говорила! Мужик! — обрадовалась Наташка. — А то «убира-а-алась» она! Всю ночь! Ха!

— Варенька… ты тоже? — беззащитно заморгала тетя Аня.

— Нет, теть Аня, я не тоже… — замотала головой Варька, выбираясь с рабочего места. — Я прямо сама вся в недоумении — и кого ко мне на работу принесло? Наверное, соседи с низу, может кран забыла закрыть?

Возле расписной урны взад — вперед ходил… Семен! А Варька уже и не надеялась его встретить…

— Ты? привет… — растерянно протянула она.

— Здорово, — мотнул головой Семен и сунул ей в руки маленький букетик подснежников. — Бери.

— Мне?… а откуда ты их взял? Они ж… еще ж рано? Даже бабушки нигде не продают.

— Ты еще спроси — по сколько я их купил! — фыркнул парень и склонил голову. — Пойдем сегодня в кино после работы, а? Я сто лет не был в обычном, простом кинотеатре.

— Н-ну… пойдем… — окончательно растерялась Варька. — А как ты узнал, где я работаю?

— Так мне ж с моей-то работой раз плюнуть! Я что хочешь могу узнать.

— Это на рентген — снимках просветилось что ли? — поддела его Варька.

— Почему на снимках? — не понял Семен.

— Так ты ж врачом работаешь, забыл?

— Ну почему забыл-то? — вытаращил на нее свои серые глазищи парень. — Врачом! Только каким! Я ж работаю военным врачом! Ну хочешь, можешь проверить. А можешь и не проверять… Так чего? В кино идем?

— Странный ты какой врач… а имя мое откуда узнал? И фамилию? — не переставала допытываться Варька.

— А я и не знал… Меня к тебе сердце потянуло, можно сказать, внутренний голос позвал… и я пошел наугад и ноги сами привели к сему зданию, а тут — ты!.. В сей же миг в душе взошла радуга, на небе — звезды, вороны запели соловьями, на деревьях стали лопаться почки и… — Заметив Варькин набыченный взгляд, Семен горько вздохнул и признался. — Вот не хочешь романтики, тогда слушай серую действительность. У меня у куртки замок сломался… ну вот же, видишь? И, значит, иду я мимо вот этой вашей богадельни, и вижу в окне тебя. Ну правда. И… прямо так захотелось… в кино! А тут бабуся какая-то крутится, ну я и решил, черт с ним с замком, пусть порванный болтается, а я с тобой лучше в кино. И к старушке этой — дескать, как зовут, кто такая? А она, добрая душа, мне все и выложила. И вот мы… Потому что… все вот эти встречи, они ж не просто так, и не случайны совсем, они ж всегда для чего-то и кем-то придуманы. Нет, я вполне серьезно.

«Сектант, — мелькнуло в голове у Варьки. — Сейчас к себе в секту утянет и поминай как звали».

— Не, я не могу в кино, — решительно замотала она головой. — Я после работы домой. И цветы возьми… куда мне их? Мне сейчас их и поставить некуда…

Неожиданно Семен подошел близко — близко, у Варьки даже голова закружилась от его близких, глубоких глаз! и сказал:

— Дурочка ты еще… я тебя не обижу… Я просто не могу!.. и не хочу.

И все. И повернулся и ушел! И это тогда, когда Варька уже готова была с ним пойти в кино! Да куда угодно пойти!.. Ушел…

Наверное, она простояла минуту… а может больше, пока голова не встала на место. И только потом услышала голос подруги:

— Варька! Ну ты чего тут торчишь одиноким валенком? — подбегала к ней Юлька. — Пойдем скорее, у меня для тебя новость — обалдеешь! Прикинь, мне Ванька… Слушай, ты не знаешь, наша грымза Арнольдовна у себя?

— Не знаю… — пробормотала Варька и вдруг спросила. — Юль, ты не видела, куда он ушел?

— Кто? Ванька?

— Нет, какой Ванька! Семен! Парень такой… курточка на нем еще такая… со сломанным замком…

— Никого я не видела. Да я и по сторонам не смотрела. Мне теперь Ванька, знаешь. что устроит, если я на всяких Семенов смотреть буду! Ой! он меня просто…

— Юля! Ну вот тут только что со мной стоял парень! Ну как же ты не видела?! — начала нервничать Варя. — Такой высокий, светлые волосы! Да ты обязательно должна была его заметить! Такого ты просто не пропустишь! — Варька вертела головой во все стороны, но нигде похожего на Семена молодого человека не наблюдалось. — Юлька! Ну вспомни!

— Да ты сдурела! — обозлилась уже и подруга. — Говорю же тебе — иду, вижу ты стоишь, в одну точку уставилась… а чего ты выскочила-то на мороз? Сегодня, между прочим, все двадцать на улице. Да пойдем в ателье! Я уже задубарела с тобой тут!

— Пойдем… — пробурчала Варька, еще раз оглянулась и побрела в зал. А под ухом не умолкая, звенела Юлька.

— Ты прикинь, вот когда вы с Ксюхой ушли, я значит, своему и говорю… Ну Варька! Ну ты меня слушаешь или про фигню всякую думаешь?!

Варька думала про «фигню». Нет, ну и как же так получается, что уже второй раз случай сталкивает ее с таким парнем, а она… ну дура дурой! Ну с чего она взяла, что он какой-то сектант?! Подумаешь — молодой парень пригласил девчонку в кино! Да что такого-то? А она…

–… И вот теперь мне кровь из носу… Прикинь, у нас регистрация в конце того месяца! — щебетала Юлька. Но теперь она уже переключилась на других работниц. — Девчонки!!! Можете меня поздравить! Я выхожу замуж! Ванечка убедился, наконец, что лучше меня никого в городе нет, и сделал мне предложение!

— А что — он уже всех девиц в городе проверил? — не умолчала Наташка.

— Наталья!! Да закрой же рот! — накинулись на нее остальные. — Юлечка!! Ну какая молодец! Еще одним диким мужиком станет меньше! Одомашнит!

— Девчонки! Вы не знаете, Ирма Арнольдовна здесь? Мне надо у нее отпроситься, потому что столько дел, столько дел!.. — захлебываясь от восторга, щебетала Юлька.

— Юлька! И чего ты радуешься? — перекривилась Наталья. Все же ей было немного завидно, и именно сейчас захотелось под венец. Но… как бы Наталья не храбрилась, на сегодняшний день добровольцев не было. — Не понимаю я тебя. Ты же взросленькая уже, неужели не видишь, что твой Ванька на тебе женится только из-за квартиры?

— Ну и что? — изумленно вздернула брови невеста. — Он мне и сам об этом говорил. «вот если б не твоя жилплощадь, — говорит, — так я б на тебе еще и не женился. Подумал бы.». А я ему: «Если б, Ванюша, ты был бы не мужиком, а допустим, девицей, то я б и вовсе за тебя не вышла! И даже думать не стала.»

— Железная логика, — фыркнула Наташка. — Лишь бы штаны.

— Ну а чего ждать-то?! Мне ж уже двадцать три!! А я еще ни разу замуж не сходила, люди уже развелись по третьему разу… Девчонки! Я ведь чего пришла — мне позарез нужно свадебное платье!.. Варька, ты сошьешь, а? Там такое простенькое я придумала, на трех обручах, внизу сетка, ну чтоб стояло, верх атласный, а низ… да, Варь, вверху корсет!

— Юля, да я же… я никогда не шила корсетов!

— Варенька, я тебя научу, — немедленно кинулась на помощь тетя Аня. — зато корсет стоит намного дороже. Ты заработаешь хорошо.

— Ну теть Аня! Ну что вы такое говорите?! Что же Варька с меня деньги станет брать что ли? — возмутилась Юлька. — Она ж подруга!

— Юль, я не стану, но у меня не получится…

— Юленька! Ты сдурела! — фыркнула Наташка. — Тебе ли знать — сколько возни с таким платьем! Нечего экономить на Варьке, она и так еле концы с концами сводит!

— И к тому же, Юлечка, — согласилась с Наташкой Ирина Павловна. — Пусть твой восторженный жених сделает тебе подарок! Пусть он оплатит.

— Ой, ну вы совсем что ли? Ему и самому надо костюм шить! А Варьке, между прочим, тоже надо мне подарок дарить, она ж не пойдет с пустыми руками, вот и пусть… подарит платье. Кстати, Ирина Пална, а вы не сошьете Ваньке костюм? Мы уже и материал купили.

— Конечно, дорогая моя, костюм будет готов через три дня. Ты же знаешь, как я шью.

— Уррра! — завизжала счастливая невеста. — А то у нас ни в одном ателье не брали, говорили — не уложатся в короткие сроки! Ириночка Пална, я вас обожаю!

— Юлечка, ну о чем ты говоришь, — большой кошкой мурлыкала Ирина Павловна. — Сошью великолепно, будет на свадьбе, как принц! И все это обойдется…

И тут Ирина Павловна назвала такую цену, что у Юльки мгновенно пересохло во рту.

— Да вы что?… — неуверенно перекосилась она в улыбке. — да это же… Это же грабеж! Столько ни один костюм не стоит!

— Но, дорогая, я же не вхожу в число приглашенных, — лукаво усмехнулась мастер. — И мне подарки дарить не обязательно. Так что — стоимость по полной программе. Зато своим гонораром я смогу запросто поделиться с Варварой. Она ж тебе будет шить платье даром, так я поняла?

— Да ну… мы за такую цену…

— Дорога-ая! Я ведь не настаиваю, — пожала плечами дама. — Можете заказывать, где угодно, но лучше меня вам никто не сошьет.

— Да я сама! Я сама сошью! — кипятилась невеста.

— Полно, Юлечка, ты же шьешь только ватники! О чем ты?

— Правильно, Ирина Пална, — фыркнула Наташка. — А то прям такая хитрая!

— Вы все мне завидуете! — запыхтела Юлька.

— Нет, девочка, — приобняла ее тетя Аня. — мы за тебя рады, но и ты головы-то не теряй. Если у тебя счастье, почему кто-то от этого должен страдать? За что же ты так Варьку?

— Варьку? — заморгала Юлька. — Варь, а ты чего — обиделась?

— Да не обиделась я… просто… Юль, ну боюсь я, все же свадьба, а если у меня не выйдет платье?

— Все выйдет, — махнула рукой Юлька. — И черт с ним, заплачу я тебе по прейскуранту, чего там…

— Вот и славно, и я по прейскуранту, — переменила решение Ирина Пална.

— Ой, ну прям все такие воспитатели, куда деваться! — смеялась счастливая Юлька, сегодня ей совсем не хотелось ни с кем ссориться. Да и вообще, девчонка она была не злобливая. — А вы не знаете, где белые босоножки можно купить? Я чего-то не хочу туфли, а в магазинах ни одних порядочных босоножек.

Всех захватила потрясающая Юлькина новость, и даже Варя забыла про свое неудачное свидание.

Но когда вечером она вышла из дверей ателье, на низком подоконнике витрины она увидела маленький букетик подснежников.

— Ой, девочки, смотрите, кто-то такую прелесть выбросил!! — воскликнула тетя Аня.

— Это мое! — кинулась к цветам Варька. — И никто его не выкидывал… просто… забыли, да и все.

Женщины только с пониманием переглянулись и улыбнулись в пушистые, зимние воротники.

— Я ж говорила, — снова шепнула Наташка тете Ане. — Мужик!

— И я говорила — сначала цветы, а уж потом…

— Вот как раз и не верно, — хихикнула Наташка. — Цветы потом, сначала дети!

— Вот болтушка… — покачала головой тетя Аня, направляясь к остановке. — Варя, ты едешь?

— Нет, мне надо еще… в магазин зайти.

В магазин совсем не надо было. Нет, вообще-то Варьке бы не помешал кусок ветчины в холодильнике, или, допустим, полкило шоколадных конфет, чтобы в спокойном одиночестве, в чистоте, перед телевизором, но… до зарплаты было еще восемь дней, а она уже все израсходовала. И потому магазин ее теперь не манил. И все равно, она не торопилась, а шагала домой, едва переставляя ноги. Она все ждала, что Семен обязательно ее догонит. Ведь не зря же он сказал — если встреча случилась, значит это не просто так. А они с ним уже два раза встречались! И значит просто никак не могут потеряться…

Но ее никто не догонял.

Она даже пошла пешком, а не поехала на автобусе. Ну и что, что двадцать градусов, ха! Зато она прогуляется, а то сидит целый день за этой машинкой… скоро уже сгорбиться, как старуха… Только букетик заботливо спрятала под куртку. И вот ведь интересно — цветы весь день пролежали на морозе, а ничего с ними не сделалось, только чуть — чуть подмерзли лепестки. Надо же! Ведь придумал же — цветы дарить! Варьке вообще никто никогда цветов не дарил. Зачем? Какой прок-то от них? Лучше коробку конфет, это и дешевле и вкуснее. Варька конфеты очень любила. Сейчас ей иногда дарят девчонки, вот на восьмое марта, наверное, тоже подарят. А в детстве… Ой, да чего там говорить про детство. Она и сама никому ничего не дарила и ей ничего. Нет, еще в малышах, когда у них воспитателем была мама Маня, она их собирала возле себя, они что-то рисовали, лепили фигурки из бурого, старого пластилина, а потом торжественно преподносили друг другу. А мама Маня каждый раз повторяла: «Детки, вы же все друг дружке братики и сестрички. Любите друг друга, держитесь вместе. Насколько можно.». Сначала это «насколько можно» Варька не слишком понимала, поняла позже. Когда ни за кого держаться не хотелось. А уж любить и тем более. Она попробовала полюбить, ей тогда пятнадцать было…

Ромка Кричалов тоже был коренным жителем детдома. Ему, как и Варьке, даже фамилию придумывали — потому что орал все время, оттого и Кричалов. Только ему было уже шестнадцать. Он заканчивал девятый класс и скоро должен был поступать в техникум, а значит, становиться совсем самостоятельным. Ему даже техникум подобрали, чтоб с общагой. Неизвестно из-за каких таких заслуг, но по нему сохли все девчонки детского дома. Обычный мальчишка, крепенький, вихрастый, веснушек полные щеки, а вот поди ж ты — сходили с ума девицы и хоть ты тресни! Ну и Варька тоже решила влюбиться именно в него, чем она других хуже. Беда же всех девчонок состояла в том, что Кричалов уже года два дружил с мощной, грубоватой Оксанкой Степановой, которая была похожа скорее на мальчишку, нежели на девочку — подростка. Но… это ничего не меняло, и девочки прилежно вздыхали всякий раз, завидев веснушчатого Ромку. И Варька вздыхала вместе со всеми. Даже как-то страдала, переживала. А потом отчаялась и написала ему письмо. Она даже теперь дословно помнит ту записку: «Встретились нечаянно, люблю отчаянно, буду тебя ждать сегодня за трансформаторной будкой в девять вечера. Знаю, что придешь, сердце мое не убьешь, красоту мою не помнешь». Про красоту и «встретились нечаянно» Варька подсмотрела в каких-то девчоночьих записках, и ей казалось, что после такого письма Ромка непременно должен полюбить ее через минуту после прочтения. Она нарядилась на свидание в самое лучшее, хотя чего уж там, просто в чистое — лучшего просто не было. И подалась за трансформаторную будку без десяти девять. А вот что было потом, вспоминает с трудом. На нее накинули темное байковое одеяло и по всем правилам устроили темную. Били несколько человек, пинали, долбили палками, как она вообще тогда калекой не осталась. Долго отлеживалась в больнице и никто из детдомовских не пришел навестить. Зато когда она вернулась, ей устроили «разбор полетов». По всем детдомовским законам, получалось, что виновата только она. Девчонки сторонились ее и презрительно кривили губы.

— Ну ты молодец такая, да? — выговаривали они ей в спальне. — Мы же тоже по Ромке сохнем, так молчим же! А она вся такая умная, да?! А ты знаешь, что у них с Оксанкой все по взрослому! А если у нее ребенок будет?! Она ж его в детдом сдаст! А потому что как она одна его воспитывать станет?! Без отца! И все из-за тебя! Ты подумала, что будет, если Ромка с тобой встречаться начнет!! Пусть маленький Оксанкин ребенок тоже в детдоме будет, да?

Получалось, что Варька уже осиротила еще не появившегося ребенка, сдала в детдом и вообще — поступила по-черному! Говорили про это и в столовой, и на спортплощадке, и во дворе, везде. Воспитатели делали вид, что в доме никаких драк, ссор и бойкотов нет и в помине, у них вообще была своя свистопляска — намечался очередной выпуск, и единственный, кто был на стороне Варьки, это горбатенький Ленька Краснов. Он тогда один заступался за Варьку, кричал, что никакого ребенка нет и в помине, и что Оксанка виновата будет сама, если сдаст ребенка в детдом, потому что вот его мать никогда своего ребенка, то есть его — Леньку, в детдом не сдавала, и все время растила одна! Да только кто его слушал — Краснова. Он же был вруном, это все знали. Мальчишка с малых лет яростно защищал мать, которая его собственными руками скинула с балкона седьмого этажа. Мальчишке было два годика, и здоровьем не блистал, но выжил. Правда, стал инвалидом, за спиной стал расти горб, нарушилась речь и после окончательно так и не восстановилась, мучился головными болями, но свою мать, лишенную родительских прав, защищал всегда яростно и злобно. Над ним смеялись, его дразнили, даже били, но он не отступал.

— Да ты всегда был урод уродом! Тебя кто хочет с балкона вышвырнет! — ржали над парнишкой такие же обездоленные и озлобленные дети.

— Дураки!! Козлы!! Она не бросала!! С балкона!!! Это она выронила!! Потому что на руках меня!! Все время!! Носила!!! — он кричал, ревел, заикался и просто сходил с ума, но ни единого раза не отрекся от преступницы — матери.

Варька, чуть повзрослев, всегда сторонилась детей и подростков. Это непредсказуемые люди, от них никогда не знаешь чего ожидать. Они могут бескорыстно простить человека предавшего, обидевшего, искалечившего их. Снова поверить, ждать, любить, заглядывать в глаза… И в то же время забить насмерть из-за одного только слова. Таньку Лежакову, единственную подружку Варьки, забили только за то, что она написала в школьном сочинении, что у домашних детей «сытые глаза». Эти домашние дети и «разобрались»…

К чему сейчас она об этом вспомнила? Ах, ну да же… любовь! Да не было тогда никакой любви к этому Ромке, просто все «любили» и Варька туда же. А письмо… Хотелось, чтобы хоть кто-то выделил ее из серой массы, заметил, полюбил, и, конечно, лучше всего, если бы Ромка — местный сердцеед. Ну не Ленька же в самом деле!

Варя уже подошла к своему дому, еще раз оглянулась — никого…

— Ведь с детства знаю — от этой любви одни только неприятности, и чего жду? — пробурчала себе под нос Варька и решительно вошла в подъезд.