Клондайк для одиноких девиц

Маргарита Южина, 2010

Пожилые девушки Люся и Василиса с удовольствием приняли приглашение подруги Маши пожить у нее на даче. Парное молоко, свежие овощи, необозримые просторы – не жизнь, а сказка. А в сказке, как известно, должен быть добрый молодец – если, конечно, красной девице повезет. Люсе и Василисе повезло, да еще как! В непосредственной близости от Машиного дома оказался целый Тупик Холостяков – буквально клондайк для одиноких девиц. И тут-то уж наши героини не растерялись! А чего теряться – дикие женихи в глубине души сами хотят, чтобы их приручили…

Глава 1

— Ну все, Лизавета, молись! — грозно ворвался в прозрачный кабинет Лизы Серафимов, и та послушно закатила глаза, пытаясь припомнить хоть одну молитву.

Однако же быстро пришла в себя, одернула кофточку и возмущенно захлопала здоровенными ресницами:

— С чего бы это? Просто я вас категорически не понимаю, Игорь Павлович! Вы меня еще душить киньтесь, чтобы уж совсем по Шекспиру!

— Заметь, Лизавета, не я это предложил! — засопел Серафимов и вроде бы даже потянулся к Лизиной шее.

— Да вы с ума сошли, Серафимов! — испуганно охнула та и вжалась в стол. — Вы что такое себе позволяете?

Серафимов помотал головой, сердито запыхтел, а потом заговорил спокойно — но чего ему это стоило, можно было догадаться даже слепоглухому.

— Лизавета Андреевна! — играл желваками Игорь Павлович. — Я опять жутко удивлен своей получкой. Я бы даже сказал, разочарован я ею, Лизавета Андреевна. Очень мне она не по душе. Какая-то недоделанная! Неполноценная! Ущербная какая-то получка!

— Игорь Павлович, — избегала встречаться с мужчиной взглядом Елизавета, — вы же знаете, деньги выдаю не я, я только…

— Я знаю… я знаю, Лизавета. Ты только смотришь — кто и сколько работает, заказы выдаешь, галочки свои рисуешь, знаю я. Ну так ведь я ж тебя, Лизонька, лично за ручку брал и к дивану в комнате отдыха водил — показывал, что мой напарничек Ваня болеет! Видела? С перепою он мучился, бедолага! А потом прогулы у него были, были же?

— Ну… случались… только не прогулы… а дни на восстановление здоровья…

— На похмелье то есть, правильно я понимаю? — оскалился Серафимов. — Я ведь и это понимаю, не маленький. Но вот и получается, что на неделе всего и было пять заказов, так?

— Так, — кивнула Лиза.

— И я работал один, так?

— Ну… почти один… так, — согласилась Лиза Кареева.

— Так объясни мне, красавишна нашей автомойки, почему мы с ним получили-то одинаково?! Да еще и такой мизер, а?!

Лиза все знала, да и не только она одна — напарничек Серафимова Гренадеров Ваня и в самом деле ленив был удивительно, однако ж приходился родным братом директору всего этого заведения под звучным названием «Техноцентр», а потому являлся личностью неприкосновенной. Уважаемый Анатолий Яковлевич Гренадеров не переносил, когда Лиза жаловалась на Ваню, тут же напоминал, что и сама Лизонька работает только по нижайшей просьбе ее родственницы. Лизу и в самом деле устроила сюда золовка — кажется, так называется сестра мужа. Анжела была моложе Лизы на год, но имела свой ларек и считалась в их семье успешной бизнесвумен. Перечить ей не отваживалась даже свекровь, чего уж говорить о Лизе — та даже думать о ней боялась! Сама-то Лизонька хотела работать ветеринаром, у нее и образование подходящее было, но… на семейном совете было решено, что из нее ветеринар, как из собачьего хвоста сито, а потому пусть она идет и работает администратором на автомойку! И получать будет не только кошачьи болячки, но и деньги! И график удобный — сутки через трое. И как Лиза ни противилась, ее голос веса не имел — уже через неделю Анжела договорилась со своим одноклассником Гренадеровым, и Лизавета вышла на работу.

Сначала Лиза ничего не понимала и только панически таращила глаза, вжимала голову в плечи и считала себя полным нулем. Сейчас… сейчас она уже все понимала и от этого еще больше вжимала голову в плечи. Она ничего не решала, но выслушивать все претензии и разруливать все конфликты приходилось ей. И ей как-то это удавалось, пока не приходила пятница и не начинали выдавать деньги. Пятницу Лиза переносила исключительно с валерьянкой, но и она помогала слабо.

Вот сейчас — какая тут валерьянка поможет, вон как этот Серафимов ее глазищами пожирает! Говорят, он увольняться будет, хоть бы уж скорее.

— И что мы задумались? — ждал ответа Игорь Павлович. — Бери табель и пририсовывай мне там заказы, пока бухгалтерия не ушла. Только это тебя сейчас и спасет.

— А как же Ваня? Гренадеров? — уставилась на него Лиза. — Он же… болел! У него и больничный есть! И мы просто обязаны…

— Вот вы из своих личных и выдавайте! А я ему ничего не обязан! Так что, по моим подсчетам, мне нужно еще доплатить пять тысяч семьсот.

— Вот идите к…

— Нет уж! Это ты сама иди к!.. — злобно прервал ее Серафимов. — Ты мой непосредственный начальник, вот и займись!

Лиза еще раз одернула кофточку и направилась к двери:

— Ждите меня здесь. Постараюсь разобраться.

Лиза быстро поднялась к бухгалтеру Свете и попросила:

— Светик, дай мне получку быстренько, а то… у меня потом никак не получится.

Света была улыбчивой, доброжелательной женщиной и даже при выдаче зарплаты не зверела.

— Да получай, мне ведь нет разницы, когда. Мне даже чем быстрее, тем лучше. Как там у тебя — все довольны?

— Если бы! — тяжело вздохнула Лиза и вышла.

Тихонько забежала в туалет и воровато отсчитала пять тысяч семьсот, теперь у нее осталось… да вообще ничего не осталось! Пришлось семьсот рублей сунуть обратно в кошелек, а с пятью тысячами расстаться навсегда.

— Вот! — шлепнула на стол деньги Лизавета. — Больше не получается! Потом… пообещали решить.

— А остальные деньги, выходит, в помощь родовитым алкоголикам, так? Блин! Убью Ваньку! Пусть только Ивана Купала справит, и грохну!

Серафимов сгреб деньги и выскочил не попрощавшись.

Лиза с облегчением выдохнула. Но, как оказалось, рано обрадовалась. В дверях уже обиженно толкались отец и сын Купцовы. При виде их у Лизаветы Кареевой снова в глазах поселилась вселенская тоска. Эта была еще одна ее проблема. Купцовы родней никому не приходились. Они пришли к ним на автомойку прямо с улицы, и не было никакой силы, чтобы их обратно на эту улицу вытолкать. Ни папа, пятидесятилетний Степан Алексеевич, ни его сынок Юрка катастрофически не умели мыть машины! Они просто, на удивление, талантливо не могли это делать! На одну машину у них уходило по два, два с половиной часа, в то время как ловкая Тамара со своими двумя мальчишками управлялась за пятнадцать минут. И все у нее в руках горело, и клиенты всегда становились только к ней. А вот к Купцовым не становились. А если кто и попадался несведущий, так потом проклинал все на свете и выматывал Лизе все нервы. Просто интересно, отчего это господа Купцовы никак не хотели попробовать себя на другом поприще, ведь было совершенно ясно — хуже, чем здесь, они работать просто не сумеют! Ну нельзя уже хуже и медленнее!

Зато каждую пятницу они прилежно появлялись у Лизы в кабинете выразить свое недовольство.

— Елизавета Андреевна, а вот скажите, пожалуйста, а почему нам так мало заплатили? — начал нагловатый Юрка, в то время как его батюшка только стоял, насупясь, и тяжело дышал от негодования. — Вы нам все подсчитали?

— Да, Юра, совершенно все, — пыталась не раздражаться Лиза. — Сколько наработали, столько и получили.

— Нет, ну так ить на это ж прожить-то как?! — взревел Степан Алексеевич. — Это ж мне… это ж мне тока на бутылку!!!

— Да мне на сигареты, — фыркнул Юрка и тут же получил от отца звонкую затрещину.

— Я тте дам на сигареты! Щенок! Мал ишшо! Отцу на сугрев души деньгов нет, а он!

— Нет, ну ты, батя, молодец! Как горбатиться, так самое оно, а как сигареты, так мал значит, да?! — взвился Юрка, а потом махнул рукой. — Да чего ты на меня кидаешься? На нее вон кидайся! Не хватит тебе на бутылку, я уже считал!

— Да?! Чегой-то, мне даже на бутылку не хватит?

— А что вы хотели-то? — вытаращилась Лиза. — За вами же постоянно то Тамара, то девчонки переделывают! Им и платят. Они вам даром, что ли, работать будут?

— А мы их не просим переделывать! — скривился Юрка. — Мы сами!!!

— Но клиенты же просят, — не выдержала Лиза.

— Это не принципиляйно! — важно закатил глаза Купцов-старший. — Ты вот обскажи — как нам на эту сдачу жить? Чем я буду дитя свое… Юрка, ты где?! А вот ты… Юрку своего — чем мне кормить? А ежели он с голодухи, того… пухнуть начнет? Закон требовает, чтобы люди не пухли! Чтобы им платили!

— А еще закон требует, что эти самые люди работали, — вздохнула Лиза. — Хорошо работали!

— Такого закона я не видал! Чтоб хорошо — такого нигде не прописано! — топнул сапогом Купцов-старший. — А посему… добавляй ишшо… Юрк, скока нам ишшо надо?

Юрка принялся считать в уме, сколько б ему еще хотелось, но Лиза уже не выдержала:

— Я деньги не выдаю! И не дам! И вообще — вон на стройке люди требуются, шли бы туда, там точно платят больше, я узнавала.

Купцовы переглянулись, а потом отец крякнул:

— Нет уж… Там ведра с цементом поднимать, у меня здоровья не хватит. А вот поднять ваше загнившее предприятие — это я ишшо… того… сумею. Я в милицию пойду, вот!

— Отправляйтесь, — равнодушно мотнула головой Лиза.

— И тебя посодют! Вот директор-то удивится, когда узнает, какая у его змеишша пригрелась! — погрозил пальцем Степан Алексеевич. — Так что пошли, Юрка… А ты собирайся, по этапу пойдешь.

— В круиз, — добавил Юрка и распахнул двери ногой.

— На Магадан, — уточнил Степан Алексеевич и вышел следом.

Лиза откинулась на спинку стула. Еще два часа проработать — и можно будет с чистой совестью отдыхать три дня! Три!!! Это мечта!

Правда, до мечты оставалось еще долгих сто двадцать минут…

После работы Лиза забежала в маленькое кафе. Денег сегодня почти не было, но на кофе с пирожным хватило. Ей просто необходимо было посидеть одной, послушать тихую музыку, пожалеть себя, эдакую рохлю, и… просто поесть. Потому что сегодня на ужин опять будет жареная рыба. Лиза не переносила жареную рыбу. А свекровь отчего-то всегда готовила на ужин именно ее. Если Лиза была дома, то у плиты стояла сама и уж придумывала что-нибудь вкусненькое, но вот когда она приходила домой с суток, ее неизменно ждала рыба. Но Лиза не хотела ссориться, поэтому просто заходила после работы в кафе и только потом топала домой.

— А вот и Лизонька! — приветливо встретила ее у порога свекровь Эльвира Богдановна. — Витенька! Можешь мыть руки, сейчас будем ужинать. Витенька-а-а! Руки мой, говорят же тебе, тетерев!

— Эльвирка, елкина шишка! — возопил из кухни свекор Виктор Иванович. — Да какого ж рожна ты вопишь, когда я уже весь за столом сижу! У меня руки-то завсегда чистые, как моя совесть! Я ж те не енот-полоскун, чтоб воду-то на грязь переводить! Говорю ж, как есть руки чистые! И совесть!

Свекор всегда старательно подчеркивал свою чистую совесть, и все уже будто и не знали, что лет двадцать назад его, бывшего прораба, осудили с конфискацией имущества, потому что волок господин Кареев все, на что падал его блудливый глаз.

Правда, после этого прораб стал воровать умнее и осмотрительнее, а потому быстренько построил себе хороший домик в черте города, заимел машину и гараж, но по документам у него ничего не было — он все записал на доченьку, Анжелу. Господин Кареев уже подумывал, как снабдить квартирками деток, да тут прежний строй рухнул, на стройки пришли хозяева, а у тех воровать не получалось. История эта была известна всем, однако о ней вспоминать было не принято…

— Владик!!! — снова голосила Эльвира Богдановна. — Мой руки! Лиза пришла! Лизавета? Поторопись, мы тебя и так ждали сорок минут. Вся рыба остыла.

— А Владик уже пришел? — спросила Лиза про мужа.

— Только что, — вздохнула Эльвира Богдановна и закручинилась. — У него сегодня удивительно напряженный день выдался. У них в школе готовятся ко Дню города, а это тебе не брюхи у машин скоблить.

Муж Лизы Владлен преподавал в музыкальной школе фортепиано, но он владел и баяном, а оттого был просто нарасхват. В доме о нем говорили с огромным уважением, потому что это был единственный член семьи Кареевых, который прославлял их род на музыкальном Олимпе. Правда, как такового дальнейшего рода не имелось — Владлен никак не мог решиться на отцовство. А сама Лиза без его согласия на ребеночка не отваживалась, хотя и было им обоим по тридцать четыре года.

Сейчас в музыкальной школе занятий не было, но постоянно проводились какие-то мероприятия, Владлена куда-то все время приглашали, и он себя чувствовал еще более уставшим, нежели в учебном году. Неизвестно, действительно ли он так уставал, но дома на него без рыданий смотреть было сложно.

— Решил сегодня записать диск, — делился он новостями за столом. — Правда, нужны деньги, ну да Анжела поможет, она обещала.

— Конечно, кто ж еще поможет, если не сестра, — бурчал свекор Виктор Иванович. — Это ж, мать, какие мы с тобой умельцы — такую девку вырастили! Миллиардерша! Почти… скоро будет!

— Не уточняй, Виктор, — жеманно плевалась рыбьими косточками прямо на скатерть свекровь, — Анжела в жизни многого достигла. А деньги — это для нее не главное.

— Ха! Анжела достигла! — обиженно фыркал Владик. — Да если б вы не на нее, а на меня все свое барахло переписали, я б уже знаете чего достиг! Я б знаете кем был! Да я бы… Басковым бы я был, вот! Анжела у них достигла!

Родители постарались его фырканья не услышать. И в самом деле, был такой эпизод в их жизни — после того как на Анжелу переписали все имущество, доченька лихо выставила родителей за дверь и стала полноправной хозяйкой родительского особнячка. Те оказались буквально на улице. И если бы Владлен так ловко не женился на Лизе, у которой была своя квартира, неизвестно, где бы сейчас старики доживали свой век. Но и об этом вспоминать считалось дурным тоном.

— Владик, а когда у тебя трансляция по телевидению? — ловко переменила тему свекровь.

— Когда сымут на телевизор-то! Гы-ы-ы! — весело заржал свекор. — А его еще никто и не собирается сымать-то! Вот ты, Владька, скажи — ты на роялях можешь спеть «Налей, налей бокалы! Кто врет, что мы, брат, пьяны, мы…»?

— Пап, да что ж ты орешь, как леший! Прямо в ухе из-за тебя засвербело, — поморщился Владлен. — На рояле я, папенька, не пою! Я на рояле музицирую! Теперь, говорю же, диск хочу записать!

— Владик, а я уже сказала Натэлле Никитичне, что тебя будут показывать, потому что ее Ниночку уже показывали дважды! — сообщила Эльвира Богдановна. И принялась охать: — Она такая умница! У нее такие пальцы! Владик! Я тебе рассказывала, когда вы были маленькие, вы были просто влюблены друг в друга. Просто влюблены!

Лиза сидела за столом, и будто бы ее вообще не было. Она даже была этому рада — тихонько потягивала чай, и никто ее не донимал… Обычно свекровь заставляла жевать резиновые куски рыбы и ждала похвалы.

— Лизавета, спишь ты, что ли? — толкнула ее под локоть свекровь. — Надо подумать, в чем Владик пойдет на День города. Ему костюмы уже лет пять никто не покупал. И это такому приличному мужчине!

— Купим, — кивнула головой Лиза и тут же об этом забыла — Владик не будет просить, он редко с Лизой разговаривает, а она купит, когда он принесет деньги. У нее потому что… нет денег.

После ужина все семейство чинно расположилось возле телевизора — начинался просмотр очередного сериала. Это был священный ритуал, и никому не было позволено относиться к нему наплевательски.

— Ах, я этого не смогу перенесть! — прижимала пухлую руку к необъятной груди Эльвира Богдановна. — Как колышется сердце! Он же ее сейчас… Лиза, принеси мне ватрушку, она в хлебнице лежит… он же ее сейчас придушит!.. Лиза! Ватрушка не в хлебнице, а в холодильнике! Я ее туда засунула, чтобы Владик не спер!

— Маманя! Ну убавьте же звук! — нервничал Владлен. — Я прямо скоро оглохну из-за вас! А у меня День города!.. Лиза!!! Принеси и мне ватрушку!.. Маманя!!! Ну зачем вы у телевизора-то звук убавили?! Я ж просил вас просто рот захлопнуть!

— Отец!!! — сейчас уже вопили в голос и мать, и сын, потому что Виктор Иванович, наплевав на все ритуалы, попросту включил футбол.

— Виктор!!! Немедленно выключи это голоногое безобразие! — верещала матушка. — Эти игры ничему хорошему не учат! Гонять мяч по полю большого ума не надо. Лучше б картошку в лунки закатывали — глядишь, и проросла б, все стране польза!

Отец был не столько футбольным фанатом, сколько противником всякого давления на собственную личность.

— А твои вот эти самые… идиотские сериалы, какую пользу приносят? А? Быстро отвечай! — он теперь кривлялся перед самым экраном.

— Запомни, Виктор, — тихо и трагично произнесла Эльвира Богдановна. — Эти сериалы учат нас… Владик! Чему нас учат-то?

Владик умел говорить красиво и убедительно.

— Пап, эти сериалы… пусть они немного наивны, но они учат нас сопереживать! — горестно разводил он руками. — Мы же все закостенели! У нас чувства… умерли. Остался только голод. А эти фильмы… учат любить! Учат не оставаться равнодушными… и ценить своих близких. Да… Лиза!!! Да где ватрушки-то?!

Лиза тихонько стояла возле окна и смотрела, как молодые парень и девчонка во дворе весело моют машину. Машинешка была невесть какая — старенькие «Жигули», и мыть ее возле подъезда было, конечно же, нельзя, но… просто никаких сил не было на них ругаться. Ребята мыли ее с такой любовью! Да и себя не забывали. Вот парнишка брызнул водой на голые ноги девчонки, а та, взвизгнув, бросила в него губкой. Он поймал губку на лету, замахнулся и… облапил девчонку, закружил, и она по-детски заболтала ногами.

— А у нас зато иномарка, — непонятно зачем и кому сообщила Лиза.

— Лиза! Ну мы же ватрушку просим, ты чем здесь занимаешься? — появился в дверях кухни муж.

— Владик, пойдем в кино! — вдруг блеснули глаза у Лизы. — У меня завтра выходной, тебе тоже не с восьми. Пойдем, а?

— Так я ж тебя и зову! — вытаращился супруг. — Мам!!! Где ты, говоришь, плюшки упрятала?… Лиза, пойдем, там как раз сейчас развод намечается! Прямо ума не приложу — и что этим бабам надо? Нет, тут режиссер явно перемудрил.

Следующая смена Лизаветы Кареевой началась с нервотрепки. Прямо с самого утра. Не успела она занять свое рабочее место, как к ней в кабинет вплыл генеральный директор.

— Лизонька, у меня тут новенький кадр образовался, так ты его поставь в ученики к кому-нибудь опытному да работящему. Ну, сама понимаешь, чтобы парня работе побыстрее обучили да чтоб в деньгах не проиграл. Кто там у тебя в двойке работает?

Лиза вздохнула:

— У нас из опытных только Тамара. Но у нее своих двое мальчишек. Ей больше некуда.

— Ну да, и получать нечего будет — это ж надо на троих делить… — призадумался господин Гренадеров. — А в двойке у нас кто?

— В двойке у нас девчонки… но у них… — Лиза усмехнулась и развела руками. — Они держатся только на личном, я бы сказала, обаянии. Еще вот Купцовы отец и сын, но те хронические неумельцы. Им бы самим научиться.

— А еще кто? — наседал начальник.

И Лиза, и Гренадеров прекрасно знали — есть еще одна пара, Серафимов и Ванечка Гренадеров, но Лиза сознательно не подставляла Игоря Павловича — хватит и того, что он один за двоих работает, куда уж еще и третьего. Но, видно, Анатолий Яковлевич считал по-другому.

— А братик мой с кем трудится? Там же, кажется, Серафимов работает? Толковый мужик. Вот к нему и поставь ученика. Чего ж я тебе все время подсказывать должен? Сама-то не могла додуматься?

— Но Анатолий Яковлевич! Но ведь Серафимов и так Ваньку-то кормит, чего ж он…

— У нас здесь всех я кормлю! — рявкнул Гренадеров. — И попросил бы не забываться! Да, и этих… Купцовых давай увольняй, нечего нам тут деньги на ветер швырять! У меня еще на примете человечка два болтаются, родня в город переезжает, надо на время пристроить, так что… Давай, Кареева, знакомь новичка с наставником!

И ушел. Лиза же только шмыгнула носом и в который раз представила, как бы славно она лечила кошечек или собачек от блох. А тут… И что ей скажет этот Серафимов? Опять молиться заставит… А уж про получку даже подумать страшно — это сколько ж ей предстоит даром-то пахать?

Новичок бесцеремонно ввалился к ней в кабинет сам.

— Мне сказали, к вам надо, ну и куда меня? — не поздоровавшись, плюхнулся на стул новый кадр.

Лиза оглядела новичка. Мужику лет под пятьдесят, самоуверен, нагловат, невоспитан — вон даже жвачку изо рта не выплюнул, такой черта с два какие-то наставления будет воспринимать. И где их только Гренадеров находит?

— Имя, фамилия? — угрюмо спросила Лиза.

— Чья?

— Ваша! Свою я знаю.

— Ах, моя! — довольно зафыркал новенький. — Познакомиться, стало быть, желаете! А чего — Толик не сказал? Я — Антон Яковлевич. Гренадеров!

— Кто б сомневался, — вздохнула Лиза и пробурчала: — Вам к Серафимову. И учтите, он у нас герой труда, так что не вздумайте перечить. А то он из вас мигом Дездемону соорудит.

— Ха! — нагло осклабился мужик. — Это ж в каких таких смыслах — Дездемону?

— Да задушит на фиг, и весь смысл, — отмахнулась Лиза и поднялась. — Вон, видите, возле красной машины мужчина стоит? Да не туда смотрите-то! Вон! Там!

— А, это который с Ванькой, что ль? — обрадовался еще один братец начальника. — И чего? К нему, что ль?

— Прямо к нему. Сами дойдете? Да дойдете. Скажете, что вас Анатолий Яковлевич поставил. Все. Идите. Главное — не оглядывайтесь.

И она быстро захлопнула дверь в кабинет.

Это не помогло. Буквально через две минуты к ней в кабинет влетел разъяренный Серафимов.

— Это что ж такое делается, госпожа Кареева?! Вы меня специально хотите на тот свет отправить, так я понимаю?

— Н-н-нет, это не я хочу, — испуганно заблеяла Лиза. — Это… Гренадеров своего брата… а куда ему его девать-то?!

— Короче, так, — тяжело дышал Серафимов, — если у меня за эту неделю не будет прибавки за всех вот этих… ученичков, я, Кареева… я с тебя твои личные деньги вытрясу, ясно?!

— Не ясно! А почему с меня? С начальника и тряси!

— Начальник вообще не знает — кто мы и что! А ты знаешь! Сама по блату пристроилась, а теперь только на Гренадерова и работаешь!

— Да все мы тут… на него работаем.

— Я все сказал. А ты уж сама думай, что там кому сказать — вам, блатным, легче договориться.

Он выскочил, а Лиза перевела дух. Ну и хорошо, сейчас можно неделю работать спокойно, а потом… потом она уйдет на больничный, пусть этот Серафимов сам с Гренадеровым лается.

* * *

Василиса Олеговна уныло валялась на кровати и листала журнал мод. Она уже сшила себе два приличных платья, и они, на удивление, вышли изумительно, но вот выйти в этих платьях было совершенно некуда. И ведь даже свадьбы никто не проводит! А ведь сейчас бы на свадебке она б в новом-то платье как смотрелась! Конечно, у подруг Василисы уже давно прошла пора шумных бракосочетаний, но дело в том, что сама Василиса Олеговна и ее подруга Люся на свадьбах подрабатывали. Василиса была задорной тамадой, а Люся растягивала меха аккордеона, с лету подбирая любую мелодию. И это была весьма ощутимая прибавка к пенсии. Но вот в последнее время молодежь отчего-то категорически не хотела приглашать к себе на свадьбы ведущих, и приходилось наслаждаться бездельем. И платья, получалось, надеть было некуда. А на улице вдруг наступило лето! Да как-то сразу и всерьез! До самого конца мая погода стояла холодная и неприветливая, а с самых первых чисел июня ударила жара. И уже можно было облачаться в новые наряды, вот только… что там говорить, кожа после зимы была не просто бледная, а прямо-таки синюшная какая-то! А платьица Василиса Олеговна сшила себе самые открытые — чтобы сразу подчеркнуть все плюсы фигуры. Однако «плюсы» с незагорелой кожей смотрелись сомнительно. Откуда-то вылезали морщинки, и кричала дряблость. Конечно, если бы у Василисы был загар! Но только где его взять в самом-то начале лета? Ну и как прикажете их носить — платья-то?

— Вася, ты что, не слышишь? Иди открой, а то я Малышу лапы мою, — крикнула из ванной комнаты Люся — самая близкая подруга Василисы Олеговны Курицыной.

Люся, то есть Людмила Ефимовна Петухова, была не просто подругой. Они уже почти сроднились, так как проживали в одной квартире уже… ой, да никто уже и не помнил, когда они жили раздельно. Квартиру Люси женщины сдавали в аренду, а сами жили в хоромах Василисы. И сын Василисы Павел, и дочка Люси Ольга уже давно выросли, завели свои семьи, подарили подругам внуков и тоже уже считались почти родней.

Еще с Васей и Люсей жили здоровенный пес Малыш и вальяжный кот Финли. Малыш попал к подругам по нелепой случайности, был весьма породист, назывался черным терьером и в своем собачьем паспорте имел уж очень мудреную кличку. Кличку благополучно забыли, а пса холили и лелеяли обе хозяйки. Правда, почему-то считалось, что выгуливать собаку, мыть ей лапы и кормить все же обязана Люся. Финли был тоже породистым, к тому же — желанным, самокупленным и, похоже, очень этим гордился. Во всяком случае, никаких щенячьих восторгов и бешеной любви к хозяйкам проявлять никогда не собирался.

Вот и сейчас — Люся мыла мохнатые лапы Малыша после прогулки, а Василиса листала журнал и поглаживала бархатное брюшко Финли. Тот снисходительно позволял себя нежить. Однако звонок в дверь нарушил идиллию, пришлось Василисе отвлечься от столь приятных занятий и бежать в прихожую.

— Ой, Машенька! А ты чего к нам? Да еще и так рано? — обрадовалась Василиса. — Люся! Да хватит тебе уже парня полоскать! Посмотри, кто к нам пришел!

Маша была третьей подругой, с ней никогда не удавалось поссориться, она все время притаскивала какие-нибудь подарочки, приносила новые идеи и совершенно замечательно умела хранить секреты, а потому ей все и всегда были рады.

— Машенька, — вдруг оживились глаза у Василисы, — я наблюдаю у тебя жутко огромные сумки, ты нам опять принесла косметику?

— Да нет, это я на дачу все купила, — отмахнулась подруга. — Вот, машину не взяла и теперь как та лошадь. А вы чего дома? На улице такая благодать, а вы дома паритесь!

— А где нам париться? — печально воздела глаза к потолку Василиса. — У нас дачи нет, на пляж — так Люся, вредина такая, еще купальник себе не купила! Да с ней и вовсе! Разве с ней куда выберешься? А одной… знаешь, Машенька, женщинам, когда им за сорок, в одиночестве на пляжах валяться не позволяет их благородное воспитание. Еще подумают, что у нее мужа нет и она за мужчинами охотится!

Василиса Олеговна кокетничала. За сорок ей случилось задолго до конца прошлого столетия, но она справедливо считала, что имеет право так говорить — пусть бросят в нее камень, если ей сорока еще не стукнуло!

Маша уже проходила в кухню, уверенно включала чайник и не переставая щебетала:

— Васенька, ты не представляешь! Мои озорники на все лето умотали кто куда, взрослые же уже, а я совершенно не могу в одиночестве. Вот дома еще работой спасаюсь, а как на дачу ехать, так хоть волком вой. Скучно мне там одной-то… Финечка, я тебе какую-то косточку притащила, продавец сказала, что все кошки от нее без ума. Грызи на здоровье, чисти зубки.

Из ванной уже вышла Люся, и Малыш здоровенной мордой стал тыкаться Маше в руки.

— Малышка! Смотри, что я тебе принесла! Прямо вон какой сыр! Ой, вкуснятина какая!

— Маша, да не корми ты его, он сейчас есть будет, — предупредила Люся, но было уже поздно — песик ухватил гостинец и потащил его в комнату. Финли быстренько потрусил следом — у Малыша обязательно надо было урвать кусок вкусного!

— Ну рассказывай, что у тебя новенького? — уселась к столу Люся и принялась хлебать налитый гостьей чай. — Давно не приходила. Как вы?

— Люся, я потом все расскажу, а сейчас… поедемте со мной на дачу! — вдруг просительно улыбнулась Мария. — Ну так ведь целое лето пройдет, а вы никуда и не выберетесь.

Василиса жутко хотела на дачу. Сейчас это было просто необходимо — в такую жару она легко обретет качественный загар, и тогда, о чудо, все увидят, какие замечательные платья она себе изготовила! Кстати, платьица можно взять с собой на дачу — и вечером они с подругами будут совершать променад… по сельской дороге. Боже, это так романтично! А Люся с Машей, конечно же, опять влезут в какие-нибудь страшные джинсы или, что уж и вовсе нелепо, в штаны с начесом! Господи, как же трудно жить белым лебедем среди серых уток!

Вася уже настолько ярко себя представила на даче, что даже поперхнулась, когда вдруг услышала:

— Спасибо, Машенька, но мы, вероятно, не сможем. У нас же… у нас же внуки! Да еще и хозяйство — вон Малыш и Финли, куда ж их?

Люся тяжко вздохнула и развела руками — дескать, и рады бы, но…

Василиса быстро-быстро заморгала, потом чуть было не испепелила взглядом подругу, но… сдержалась и только повернулась к Маше:

— Что она говорит, а? Маша! Я свято надеюсь, что ты этого не слышала! Эта… эта вредная женщина хочет мне испортить единственное лето в этом году! А оно у нас и так… как у беременных! Ждешь его девять месяцев, а потом один день и… и можно по новой ждать! Ты ее, Маша, даже и не слушай больше никогда! Наша Люся все равно ничего умного не скажет! Она у нас… она у нас, как плодожорка — сплошной вредитель!!!

— Плодожорка… — обиженно засопела Люся. — Тоже мне, персик нашлась… А куда мы Малыша с Финли денем? Ты не подумала? С собой, что ли, возьмем? Так Финька в первый же день куда-нибудь слиняет!

— От тебя все линяют! — уже не могла сдерживаться Василиса. — Одна только я еще держусь… как-то… Приношу себя на алтарь нашей…

— Да перестаньте вы ссориться, — легкомысленно махнула рукой Маша. — Поедем, и все. Малыша с собой возьмем, Финьку тоже — никуда он не убежит, у меня вся дача сеткой обтянута, чтоб чужие собаки грядки не портили. Ничего с вашим хозяйством не случится. Поедем, а? Денька на четыре, это ж и не долго совсем.

— Не долго… — все еще раздумывала Люся. — А если моей Ольге понадобится куда-нибудь отлучиться, с кем она сынишку оставит?

— Маша! А теплые вещи брать или у тебя там есть? — уже рылась в шкафах Василиса, укладывая в огромную сумку свои вещи. — Я на всякий случай возьму… Маша! У тебя там есть такие красивые беленькие носочки шерстяные, с синими полосочками? Или мне взять?

— Люся, не переживай, — успокаивала подругу Мария, — Ольга без тебя четыре-то дня как-нибудь проживет. Вон у нее какой муж заботливый… Вася! Ты ничего из вещей не бери, у меня все есть!

— А пеньюар? У тебя там есть пеньюар? — уточняла из комнаты Василиса.

— Есть! Байковый такой, халат называется, — кивнула Маша и стала помогать подругам собираться.

Пока Василиса сгребала одежду, Люся торопливо набирала номер своей дочери.

— Оленька! Оля… — чуть не плакала она в трубку. — Оля… Ты только не пугайся. Случилось непредвиденное! Нет, Василиса не собралась в декрет, просто… Да нет же, и я под венец не отправляюсь! Все гораздо хуже! Да живы мы, и никто еще не покусился на нашу честь, но…

Василиса уже не могла слышать блеянье подруги, вырвала из ее рук телефон и объяснила всю «трагедию» в двух словах:

— Ольга, мы тут к Маше на дачу едем… Да, на недельку, а твоя матушка…

— На какую недельку!!! — взревела Люся. — Маша сказала — на три дня!

— Люся! Не волнуй свою нервную систему! Это я с запасом сказала, — не поворачивая головы, пояснила Василиса. — Вдруг мы еще загореть не успеем… Оленька, так я скажу маме, чтобы она отдыхала на полную катушку, да? Ну конечно, Малыша берем с собой, и Финли тоже… Цветочки ты польешь, да? Ну и ладненько. Целуй малыша!

И Василиса, бросив трубку, повернулась к Марии:

— Маша, а мы в магазин заедем? А то у нас с собой даже крема подходящего нет. И еще надо…

Но на нее уже быком надвигалась Люся, и, судя по взъерошенному виду, крем ее волновал мало.

— Ты зачем трубку бросила, а? — обиженно сопела она. — Я ж еще с дочерью как следует не переговорила! Я ж даже… И зачем ты ей про цветок наговорила! Будто бы у Ольги есть время за каким-то цветком смотреть! И вообще! Куда ты телефон спрятала? Мне поговорить надо!

— Маша, хватит копаться, — уже вовсю командовала Василиса, не обращая ни малейшего внимания на бушующую подругу. — Нам еще по магазинам часа три ездить. Поехали!

* * *

Господи! Как дни летят, просто уму непостижимо! Только-только выдали одну получку, а уже и следующая! А Лиза даже заболеть по-настоящему не успела! И вот опять — жди теперь этого Серафимова!

Лиза еще с вечера начала чувствовать смутное беспокойство. Она не могла, как обычно, пялиться в экран, когда вся семья степенно уселась перед телевизором. И даже навлекла на себя недовольство свекрови: «Лизавета! Сядь! Что ж ты мотаешься, как коровий хвост?! Пора тебе приобщаться к высокому искусству!». Но приобщаться Лиза не могла — она переживала. Да и как не переживать, если даже сама Светочка-бухгалтер приходила к Лизе и с сожалением качала головой:

— Из-за этих новеньких у Игоря опять никакой получки. Прямо так жалко мужика, так жалко…

— Надо с Гренадеровым поговорить, с начальником. Ну нельзя так! — тоже кипятилась Лиза. — Этот же Серафимов… он меня скоро по миру пустит! Он же мне… я уже и так из-за него всего Шекспира назубок помню! Поговори с Гренадеровым, Свет, а?

Света только махнула рукой и поморщилась:

— Думаешь, я не говорила? У него один ответ: «Не нравится, я никого не держу! Пусть хорошо учит, чтобы самому денег не терять. Или вы мне прикажете из личного кармана новичкам платить?» Вот и поговори с таким.

Сегодня Лиза даже в сторону бедолаги Серафимова старалась не смотреть. Но он подошел сам, пробарабанил пальцами по ее столу и склонил голову:

— Лизавета, сегодня будут деньги выдавать. Я надеюсь, в этот раз восторжествует справедливость?

— Сколько вам лет, Серафимов? А все еще слова какие-то выдумываете… — вздохнула Лиза, но, глянув в его потемневшие глаза, вдруг весело качнула головой. — А давайте вместе надеяться! Я тоже буду!

— Ну-ну… — скривился Серафимов и вышел.

Надежда скончалась, когда Светочка позвала всех к себе в бухгалтерию. Лиза за деньгами не торопилась, а вот у остальных работников призыв бухгалтера вызвал бурное оживление.

— Ну и что? — подошел к Лизе Серафимов. — Пойдем за деньгами вместе. Вместе ж надеяться собирались.

— Да нет… вы уж сами… У меня… у меня, оказывается, столько дел, боюсь, к концу смены не успею все оформить, — заюлила Лиза, пряча глаза.

— Ну-ну… — прекрасно понял ее Серафимов, но ругаться больше не стал — видно, понял, что совсем не Кареева тут деньгами ворочает.

Конечно, получать ему было нечего. Даже его ученики брезгливо дергали губой — не деньги, а подачка! А на самого Игоря Павловича смотреть было больно. Он даже бегал к начальству, но задержался не надолго. Напоследок быстро ругнулся с Ванькой, что-то сказал новенькому и вышел.

— Сильно переживает, — вздохнула Лиза и побежала получать деньги — Светочка уже собиралась домой, начальство тоже торопилось по домам, а у остальных работников только начиналась ночная смена.

Когда Лиза зашла в бухгалтерию, к ней с вытаращенными глазами кинулась Света:

— Лиза! Что тут было! Ты не поверишь! Ну Гренадеров и га-а-ад… Кстати, он уже уехал, ты не видела?

— Уехал! Еще минут тридцать назад. А что случилось? — загорелись глаза у Лизы.

— Ты с ума сойдешь! Прибегает к нему Серафимов и давай права качать, дескать, когда я нормально получать буду? А наш Толик руками разводит и голос еще такой сделал… как у гимназистки — невинно-недоразвитый! «Я, — говорит, — знать ничего не знаю про ваши деньги! У вас есть прямое начальство, к нему и обращайтесь!» Прямое начальство — это ты, стало быть. А Серафимов…

— Я?! — не поверила своим ушам Лиза. — Он же сам говорил, что…

— Это он нам с тобой говорил, а Игорю тебя сдал, — вздохнула Светочка. — Я ж говорю — форменная сволочь! Так Серафимов еще уточнил — дескать, правда, что ли, ты ему такую подлянку устраиваешь? А Гренадеров так ехидненько: «А как же еще может заработать женщина без особенных способностей? Вот и старается. Но я за нее возьмусь!»

— Это я-а-а?! Я стараюсь, да?!

— Ты. Это вроде как ты специально Серафимова обираешь, получается… — горько кивнула Светочка и сделала вывод: — Нет, Лиза, надо отсюда уходить. Вот у меня Юрчик киоск откроет, и я сразу к нему. Пусть там и денег не паровоз, зато сама себе хозяйка. Здесь я тоже не миллионы получаю. А Серафимов-то уволился. Сказал, что больше работать не будет, и пусть теперь ты эти машины своим пузом драишь!

Лиза посмотрела на свой живот — никакого пуза не намечалось. Ну да, она вчера вечером пекла хворост, ну так ей даже не досталось! Только и успела ухватить, когда пробовала — хрустящие ли!

Она удрученно замотала головой — Светочке хорошо, у нее Юрчик собирается что-то там открывать, а вот куда Лизе деваться?

И все же она была жутко обижена на Гренадерова. Ну чего врать-то?! Сам струсил, а теперь Лизе хоть добровольно под топор! Хотя… Серафимов же уволился! Вот и славно! Теперь ей можно и здесь спокойно поработать. Не машины мыть, конечно, но…

— Светочка! — торопливо заговорила Лиза. — Ты на всякий случай предупреди Гренадерова, что я машины мыть никак не могу. Я не умею! И учить меня некому! Серафимов уволился, а если я к Тамаре встану, точно тебе говорю — работать будет некому.

Светочка пообещала вставить словечко и стала собираться домой — она уже и без того сегодня сильно задержалась.

Смена проходила спокойно. Нет, мужики, конечно, ворчали — надеялись, что кто-то их осыпет денежным дождем, но это было каждый раз, и Лиза к этому уже давно привыкла. Работы почти не было — никто не хотел драить машины в двенадцать ночи, и можно было спокойно почитать журнальчик.

— Привет! — вдруг протиснулся в ее кабинет новенький братец начальства. — Это ты, что ль, Лизавета Андреевна?

— Я, — буркнула Лиза. — По финансовым вопросам — к директору!

Ох, и не нравился ей этот новенький! Захребетник! Из-за него порядочный человек ушел, а он — поди ж ты, тоже чем-то недоволен! Ему деньги, можно сказать, подарили, а ему мало!

— А к тебе там муж приехал. Просит выйти, — кивнул новенький на выход.

Лиза сначала минут пять моргала, ничего не соображая, а потом подскочила:

— Где муж?! Ко мне муж приехал?!

— Ну да… сказал, что муж. Просил выйти. Так ты… того… выйди, чего кочевряжишься-то?

Лиза даже не оглянулась на нахала — выбежала, не успев даже журнальчик захлопнуть.

На улице было темно и никого не было видно. Лиза вертела головой, но Владика так и не обнаружила.

— Интересно, куда он подевался? — не могла сообразить Лиза.

Ее вдруг обуяла тревога — никогда еще Владлен не приходил к ней на работу, даже днем, а уж ночью-то… Что же такое могло произойти дома, что Владик оторвался от телевизора?

— А ты чего к мужу не вышла? — вдруг раздался рядом с ней знакомый голос. — Он ждал-ждал… потом обиделся и ушел.

Перед ней стоял Серафимов.

— А куда он ушел? Я ж сразу выскочила! — расстроилась Лиза. — Это, наверное, новенький! Его попросили меня вызвать, а он! Пока шел — забыл. А потом только соизволил вспомнить!

Она уже хотела бежать обратно в кабинет — на столе оставила телефон, но Серафимов предложил:

— Да не переживай — садись в машину, мы его сейчас мигом догоним. Он недалеко ушел, только за угол свернул.

Лиза прыгнула в машину, и Серафимов дал по газам.

— Я просто ума не приложу, что это он притащился? — все больше нервничала Лизавета. — Дома что-то случилось, что ли?

— Ну… Может быть, просто захотел повидаться? — попробовал предположить Игорь Павлович. — Соскучился, решил сделать приятное.

— С чего бы это? — недоуменно вытаращилась на него Лиза. — Он мне за всю семейную жизнь только один раз приятное сделал — купил своей маме путевку в санаторий! И я целый месяц была хозяйкой… у себя дома… Нет, сегодня определенно что-то случилось…

Они завернули за угол, но машина скорость не сбавляла, а даже наоборот — водитель только сильнее нажимал на педаль газа.

— Я чего-то… — вертела головой во все стороны Лиза, — я чего-то не понимаю… А мы куда едем-то? Мы ж моего мужа ищем или чего? Куда ты меня везешь-то?! Останови сейчас же! Я ж на работе!

Серафимов повернул к ней голову и грустно проговорил:

— Лиза… У вас сегодня… у вас и в самом деле стряслось нечто ужасное дома. Но…

— Кто?! — с надрывом закричала Лиза. — Кто это?! Ну говори же! Я знаю! Я все знаю! У нас кто-то умер! Кто это?!

Серафимов крякнул:

— Вообще-то… у вас там все живые. Но… там еще хуже. Только я все равно ничего не скажу. Пока не приедем на место.

— На место преступления, да? — снова заверещала Лиза.

Серафимов только угрюмо кивнул.

Лиза же не находила себе места.

— Ну что там могло случиться? Серафимов! Я же с тобой разговариваю! Я рассуждаю — что же там могло случиться?! — металась она по салону. — Я знаю! Точно! Огромное горе! Наверное, они смотрели сериал, и на самом интересном месте телевизор взорвался! Да?!

— Нет. С телевизором обошлось.

— Ой, как жалко-то… — швыркнула носом Лиза и вдруг снова вытаращила глаза. — Тогда… Тогда пожар! Я давно подозревала, что моя свекровушка по ночам курит в постели. А потом у нас воняет! Рыбой… Она каждый вечер рыбу жарит. С чего бы это? Нет, только я тебя сразу предупреждаю — если у нас опять поймали Виктора Иваныча на какой-то стройке, так это никакое не горе. Он у нас постоянно сидит, еще с доперестроечных времен, мы уже привыкли.

Серафимов только вздохнул и пробасил:

— Ты все равно не догадаешься. А раньше времени… раньше времени я тебя не буду расстраивать.

Лиза фыркнула и демонстративно уставилась в окно. Не будет он ее расстраивать! Можно подумать, она все это время наслаждается неизвестностью! Природой она любуется, можно подумать!

Лиза пристальнее вгляделась в окошко: на улице стояла кромешная мгла, дорогу обступали высокие ели, и город как-то незаметно остался позади, даже огоньков никаких не наблюдалось.

— Интересно, и кто это придумал в таком месте преступления устраивать? — поежилась она. — Нельзя было, что ли, где-нибудь поуютнее местечко выбрать? И чем им город не подошел? Тут же сплошная жуть.

— Ну уж, как получилось, — здраво рассудил Серафимов. — Да ты не бойся, мы уже скоро приедем.

Они и в самом деле через несколько минут подъехали к небольшому двухэтажному домику, который прятался в здоровенных зарослях черемухи.

— Все! Вот мы и на месте, — убрал руки с руля Серафимов.

— Уже приехали? — заволновалась Лиза. — А почему здесь? И где Владик? Ты обещал, что здесь будет Владик! Где он?! И что у нас произошло в конце-то концов?! Ну говори же!

Теперь он посмотрел на нее как-то особенно печально и проговорил:

— Лизавета, Владика здесь нет. Но я тебя не обманул. У вас… у вас в доме действительно произошла жуткая неприятность… Тебя похитили.

— Меня?! — округлила глаза Лиза. — С ума сойти! А кто?

— Ты не поверишь — я!

Он развел руками и теперь смотрел на ее реакцию. Лиза сначала не поверила. Даже неуверенно фыркнула, но… обозрев темную, незнакомую местность, начала медленно закипать.

— Та-а-ак… Значит, ты меня похитил, да? — сжимала она губы в ниточку. — А на кой черт я тебе понадобилась?! Ты что, не мог кого покрасивей свистнуть? Вон сколько молоденьких девчонок, они бы с ума сошли от счастья, если б их кто-нибудь украл! Знаешь, сколько у нас незамужних девчонок бегает?! Они, может быть, с превеликим удовольствием в кавказские пленницы записались! А я… А ты…

— Понимаешь, у меня раньше с детьми няня сидела. Но вот уже второй месяц ты меня так с работой обламываешь, что ни на какую няню денег просто не хватает! Вот я и подумал — а почему б тебе моими детьми не заняться? А чего? Денег с тебя все равно не выбьешь, вину свою ты не признаешь, а так… Меня, например, устраивает. Вот я и придумал — послал новенького, сказал, что тебя муж вызывает и… теперь у моих детей есть няня.

Лиза смотрела на него во все глаза и не могла поверить, что этот человек не шутит! Как это — няня?! Она ж… она ж вовсе даже на мойке работает! Администратором! Нет, ну у нее была мечта еще ветеринаром работать, так ведь не няней же! Что она с детьми делать будет? Да и потом — не знает она никаких детей! Она и не умеет с ними совсем!

— Нет-нет, — покачала она головой. — Я не согласна. У меня работа, дом… Я не могу, чтобы няней. И даже… если честно, у меня еще не возникло острого желания посвятить себя детям. Да я и…

— А тебя никто и не спрашивает, — фыркнул Серафимов. — Короче, я сейчас на вторую работу погнал, а ты… вот это наш домик, давай вперед! Дети там одни. И не вздумай капризничать. Вообще на все лето оставлю!

— Это нечестно!!! Я не устраивалась гувернанткой! — уже кричала Лиза, в то время как Серафимов бесцеремонно вытолкал ее из салона и заводил машину. — Я вам не какая-то тут Мэри Поппинс! Я буду орать!!!

— Ори, — кивнул из машины Серафимов. — Сегодня будний день, на дачах никого нет, только детей перебудишь. Учти — тебе обязательно нужно им понравиться.

— У нас нельзя красть людей!!! Да знаешь, что тебе будет за похищение?! Я по телевизору видела — это преступление!

— Ну, кому-то надо и преступления совершать, — спокойно реагировал Серафимов.

— Отпусти меня домой, гад!!! Меня дома ждут!!! — колотила по капоту руками Лиза. — Отвези меня домой! Я к маме хочу-у-у!!!

— Не разбуди детей, они потом плохо засыпают.

— Да ты! Пог-годи, я теб-бе… — она уцепилась за бампер и пыталась задержать здоровенную машину. Идея была, конечно, глупая. Это Лиза поняла сразу же, как только ткнулась лбом в землю. — Я не согласна похищаться!!! Так и знай!!! Я… я убегу! И умру потом от голода!!! И ты… Вот гад какой, а…

Серафимов больше не мог ее слышать — он уже был далеко. Лиза тихонько шмыгнула носом и поплелась в незнакомый дом.