Клондайк для одиноких девиц

Маргарита Южина, 2010

Пожилые девушки Люся и Василиса с удовольствием приняли приглашение подруги Маши пожить у нее на даче. Парное молоко, свежие овощи, необозримые просторы – не жизнь, а сказка. А в сказке, как известно, должен быть добрый молодец – если, конечно, красной девице повезет. Люсе и Василисе повезло, да еще как! В непосредственной близости от Машиного дома оказался целый Тупик Холостяков – буквально клондайк для одиноких девиц. И тут-то уж наши героини не растерялись! А чего теряться – дикие женихи в глубине души сами хотят, чтобы их приручили…

Глава 2

Маша и Василиса с Люсей на дачу приехали уже ближе к вечеру. Как раз было то самое время, когда солнце уже не так яростно палило, когда мягкий ветерок обдувал прохладой, когда радостно просыпались комары и мошки, а ведра так и звали к потрескавшимся грядкам.

— Ой, девочки, хорошо-то как!!! — с удовольствием потянулась Маша. — Вот приезжаю сюда, и как будто лет пятнадцать скидываю.

— А я вот все больше на море… молодею… — оглядывалась по сторонам Василиса.

— Поэтому ты и выглядишь на восемьдесят, — бурчала Люся. — Все никак до моря добраться не можешь.

Василиса даже внимания обращать не стала на язвительные замечания подруги. Та всегда пребывала в дурном настроении, если не могла прибежать к внуку по первому его хныканью. Нет, Ольгиного сына Василька любила без памяти не только бабушка Люся, но и Василиса. Тем более что и назван малыш был в честь нее — Василисы Курицыной! Однако ж Люсина любовь переходила все границы! Малыш даже ходить начал позже остальных детей, потому что бабка не давала ему буквально шагу ступить самостоятельно. А уж как она его баловала, об этом Василиса и вовсе никому не говорила, иначе органы опеки уже давно бы лишили Люсю всяческих бабушкинских прав. Ольга просто не знала, что делать, ее муж Володя, крайне воспитанный человек, медленно худел от безысходности, а Люся наслаждалась своей новой ролью и придумывала новые способы, как избаловать ребенка. Поэтому временная изоляция Люси от Василька была просто необходима.

— Девочки, давайте быстренько перетащим вещи в домик, а потом вы будете готовить ужин, а я полью грядки, — предложила Маша. — Ну просто сил нет смотреть, как листики загибаются! Вон Малыш уже пакет тащит!

— Это он свой корм учуял и думает, что никто не заметит, если он сразу сожрет весь пакет, — пробурчала Люся, и вдруг завопила: — Малыш!!! А ну фу, я сказала!!! Кому сказала, фу! Финли! Это я не тебе кричу, не надо залезать на дерево! Финли, слезь! Да куда ж тебя несет! Там же вороны! Они тебе все темечко проклюют! Вася! Держи же Финьку!

Пока подруги ловили одичавших питомцев, Маша все перетаскала сама и даже что-то там накрыла на стол.

— Девочки-и-и!!! Ужинать!

Не успела она крикнуть, как возле нее тут же оказался и Малыш собственной мохнатой персоной, и даже Финли, который продуманно спрыгнул сначала Люсе на голову, а уж потом понесся на кухню к Марии.

— Вот, Люсенька, как надо воспитывать животных, — наставительно заявила Василиса. — Все только через инстинкты, только через них… Нет, не соврала Мария — и в самом деле хорошо… Люся, не забудь, тебе не следует долго засиживаться за столом, у Маши еще грядки не политы.

Люся уже бежала вслед за своими любимцами, торопливо наливала им воды в огромный таз и даже пыталась накормить, а посему распоряжений Василисы благополучно не расслышала.

— Вот, девчонки, здесь мы и будем теперь жить, — с удовольствием уплетала Маша салат из редиски. — Красота здесь такая — целый год потом будете вспоминать. Я бы отсюда не вылезала. Но на неделе здесь народу мало живет, человек десять от силы, поэтому мне одной… жутковато немного. А с вами-то — ха! Да я все грядки десять раз и прополю, и разрыхлю, и заново посею!

Люся отчего-то вдруг окончательно поникла, но потом все же спросила:

— Маша… так я не совсем уяснила — мы здесь целую неделю жить будем?

— Ну, если понравится, можем и задержаться. Куда нам торопиться? — обрадовала Маша.

— Действительно, — кивала головой Василиса, не забывая черпать ложкой салат, — до самого июля можно… грядки эти рыхлить. Маша! Ты не представляешь — у Люси поразительные способности к земляным работам! Она… она что хочешь тебе вмиг зароет, выдерет, протопчет! Тебе тропинки нигде не надо топтать? А то есть у нас тут… человечек с птичьей фамилией… ее хлебом не корми, дай только тропинки протоптать.

Людмила Ефимовна со звучной фамилией Петухова вовсе не была настроена на веселый лад.

— Девочки, я, конечно, полью, чего там надо, но только… мы завтра же домой! Прямо… прямо завтра же! У меня там внук без присмотра! Что они из него воспитают? Нет, Машенька, уж ты меня прости, но… завтра ты меня домой отвези, а уж вы тут с Василисой… Я вам и Малыша оставлю, чтоб не так страшно было! И Финьку, чтоб повеселей. А меня… завтра домой.

— Нам бы дожить до завтра-то, — прервала ее Василиса. Она-то точно знала, что завтра обязательно случится что-нибудь такое, что уехать будет никак нельзя, так зачем себе сегодня нервы мотать?

На огороде нашлась работа всем. Если сначала Василиса мечтала развалиться в шезлонге и получать щадящий вечерний загар, то после первого же ведра воды, которое на нее «случайно» выплеснула Люся, пришлось вскочить и весело носиться по грядкам, таская лейки.

— Ну, на сегодня все, — довольно улыбалась Маша, когда все посадки были политы по несколько раз. — Вы сейчас отдыхайте, а я съезжу к бабушке Вере — это в деревне, тут недалеко. Она мне всегда молоко продает.

— И меня возьми! — взмолилась Люся. — В город добросишь. Я домой хочу! Мне надо! Ну, чтобы завтра тебе не отвлекаться.

— Маша, ты и сегодня не отвлекайся, — прервала подругу Василиса. — Возьми лучше не Люсю, а сыворотку у этой бабушки. Говорят, сыворотка божественно действует на кожу лица! Я буду сегодня делать маски.

Маша кивнула, прыгнула в машину, и через минуту ее уже и след простыл.

Подруга поехала в ближайшую деревню за молочными продуктами, а Василиса с Люсей должны были наслаждаться дачным отдыхом.

Василиса переоделась в купальник, который сама же связала еще зимой, и вышла на полянку, где у Марии предполагалась зона отдыха, а Люся понуро плелась следом.

Фигура зрелой женщины в купальнике немного не вписывалась в пейзаж: ярким огнем полыхали пионы, торжественно возвышались ирисы, благородно являли себя миру благоухающие розы, и среди этого благолепия торчала, будто шест, длинная Василиса, растопырив руки для ровного загара.

— Люся! Ты посмотри, какая прелесть! Да не на меня смотри, я еще не окрасилась в шоколадный цвет. Смотри, как здесь дышится! Ну куда ты пялишься-то?

— Я на Финьку смотрю, он уже мышку поймал, кажется, — удивленно вздернула брови Люся.

— А чему ты удивляешься? Здесь же сущий рай, здесь же всего полно — мышей так и вообще хоть лаптем ешь! Кстати, твоя Ольга звонила. Они решили, что раз уж тебя все равно в городе нет, они свозят Василька к Володиной маме. Пусть малыш подышит свежим воздухом, та бабушка тоже по нему скучает.

— Как же это к Володиной?! — всполошилась вдруг Люся. — Но… это же на месяц получается! Это пока они до той деревни доберутся, пока отдохнут… А нельзя, чтобы они сюда Василька привезли? Здесь же вон как хорошо! И Маша против не будет. Молочка здесь попьет…

— Уймись, бешеная бабушка, — скривилась Василиса. — Сюда ребенку нельзя. Здесь комары. И, прошу заметить, мошки! Да! Вон, Малыш едва успевает их глотать. Малыш! Плюнь мошку! Она жрет всякую гадость, а ты ее в рот! Плюнь, говорю! Фу!

Люся быстренько убежала в домик, схватила телефон и стала набирать номер дочери. Однако Василиса к вопросу подошла с умом, и Ольга была уже предупреждена.

— Вася!!! Они уже уехали! — рыдала Люся после разговора с дочерью. — Я сумела дозвониться ей только на сотовый! Они уже в поезде, какое горе!

— А я тебя предупреждала, — преспокойно вертелась с растопыренными руками Василиса, — когда-нибудь Василек должен был начать взрослую самостоятельную жизнь. Без твоего вмешательства. Не переживай, зато завтра ты сможешь… самостоятельно посадить в землю разумное и доброе! И вырастить хоть одну луковицу за всю жизнь!

Люсе ничего не оставалось делать, как похныкать в ухо любимому псу и получать удовольствие от пребывания на даче.

— Ну вот, девчонки, привезла вам молочных продуктов! — очень скоро появилась и Маша. — Все самое натуральное! Только что из-под коровки. Налетай!

— А сыворотка? — рылась в сумке подруги Василиса.

— Сыворотка вон в той белой бутылке. Баба Вера сказала, что она очень полезна не только для лица, ее и пить можно. Она даже бычков поит и поросят, чтоб здоровее были. Люся, доставай творог, сейчас со сметаной сделаем.

И опять начался ужин. Теперь уже на столе чего только не было. Маша как-то умудрилась быстренько подогреть мясо, сварить картошку, настрогать салатов. И теперь подруги сидели в небольшой беседке и объедались. Дома-то они себе много не позволяли, а на даче — ну тут уж доставай все самое лучшее!

Когда глаза уже не могли смотреть на все это гастрономическое изобилие, Василиса вспомнила про маску:

— Машенька, а куда я сыворотку сунула? Сейчас бы мне на лицо надо наложить, пусть кожа тоже побалуется.

— А ее Люся куда-то утащила. Тоже, наверное, кожу баловала, — беспечно отозвалась подруга.

— Люся! Это ты мою сыворотку стащила? — рыкнула Василиса. — Это бессовестно! Я первая догадалась, что ее нужно на лицо лить!

— Не кричи ты… — облизывала Люся ложку с творогом. — Я ее Малышу дала. Если поросят поят, то ему тоже надо. Пусть будет здоровым, а то… эти городские условия испортят нам всю собаку.

— А моя кожа?! — прищурилась Василиса, уперев руки в бока. — У меня… смотри, у меня из-за тебя две морщины появились! Вот и вот! Они даже огурцом не сводятся! И у Маши еще ни одного огурца не поспело! А покупные… да! Я купила огурец, облепила им всю личность, а потом я вся зеленая была! Ты же помнишь!

— А Малышу надо! — упиралась Люся. — Да ты не расстраивайся, он ее все равно уже всю выпил. Чего орать-то?

— Девочки! Ссоры — это не наш метод, — прервала их Маша. — Предлагаю рябиновки! Для оздоровления!

Против слабенькой рябиновки аргументов не нашлось, и дамы очень скоро пришли в самое благостное расположение духа. По всему было видно, процесс оздоровления идет семимильными шагами — женщины расслабились, стали подвывать нудную песенку про любовь безответную, и даже на какой-то миг почувствовали себя совсем молоденькими не только душевно и изнутри, но местами даже и снаружи. Им даже показалось, что жизнь только начинается, а впереди их ждет прекрасное, волнительное будущее. Правда, волнительное будущее каждая рисовала по-своему. Маше оно виделось в большом доме, который расположится прямо здесь, посреди участка, и в нем можно будет жить и зимой, и летом, и по выходным здесь будет собираться ее большая, дружная семья. Люсенька в будущем видела себя бабушкой известного музыканта… ну, или композитора — Василек уже сейчас кричит исключительно по нотам, просто страшно подумать, что будет, когда он подрастет! Не может такой дар остаться незамеченным. Василиса же мечтала о толпах поклонников. Пусть даже толпа будет самой маленькой… Да пусть один поклонник толпится, но зато пусть будет пылкий и нежный! Должна же когда-нибудь у нее на жизненном пути встретиться взаимная симпатия!

Вечерело, и вскоре все три женщины отправились досматривать свои мечты во сне.

Сыворотка, парное молочко и рябиновка аукнулись поздно ночью. Сначала в комнате раздалось дружное урчание животов, потом на выход потянулась Василиса, а за ней и Люся. Здоровенный Малыш и вовсе выскочил из домика пулей — сыворотка не приживалась в собачьем организме. И только Маша блаженно нежилась в постели, сладко похрапывая.

Василиса с Люсей совершили уже не один вояж, когда Люся вдруг толкнула уснувшую зыбким сном Василису.

— Вася! — тревожно прошептала она, боясь разбудить Машу. — У нас Малыша дома нет!

— Как это нет? А в ванной смотрела? — сонно пролепетала Василиса, поворачиваясь на другой бок.

— Вася! Здесь вообще нет ванной!

Василиса торопливо поднялась и продрала глаза:

— Я ж говорила — от тебя, Люся, сбегают все! Даже ванна! А мы где?

Люся сначала вытащила подругу на улицу и только потом разъяснила, где они, по какому поводу и вообще — они потеряли собаку! Самого первого друга человека!

— Он не мог далеко уйти, — сурово насупила брови Василиса. — Мы его найдем по свежим следам!

— Он мог уйти уже до города, — не согласилась Люся. — И по поводу свежих следов… это ты верно сказала — под ноги смотри, а то вляпаемся.

Даже не накинув на себя теплых кофт, подруги вышли за ворота.

— Малыш! Малыш! — сначала очень тихо, а потом все громче стали они звать собаку.

Тот упрямо не отзывался.

— Правда, что ли, в город убежал? — расстраивалась Василиса. — Мы не дойдем! Мы заблудимся! Люся! А если он уже сам заблудился? Я тебе этого никогда не прощу! Спала как медведь, а бедная собака…

— Тихо… — насторожилась Люся. — Там, кажется, какой-то шум… Слышишь — женщина кричит?

Василиса прислушалась. Где-то на другой улице дачного поселка и в самом деле раздавались голоса. Особенно выделялся звонкий женский голосок. Женщина была явно чем-то недовольна. Или же напугана.

— Точно! — обрадовалась Василиса. — Это Малыш какую-то тетку напугал! Малыш!

— Тихо! Подойдем без лишнего шума, — четко командовала Люся. — Подзовем Малыша, чтобы…

— Чтобы не расстраивать себя на ночь глядя, — правильно поняла ее подруга. — А то накостыляют, что пес без намордника.

Они быстро направились на голос, стараясь меньше шуметь, и по мере приближения уже ясно понимали — виноват здесь совсем не их шаловливый пес. У кого-то случились серьезные неприятности.

А вот с неприятностями у этих двух дам были совсем особенные отношения.

Василису и Люсю просто тянуло к неприятностям. И обязательно чтоб с криминальным оттенком. Мало того, они умудрились даже расследовать несколько преступлений. Правда, не всегда это было безопасно, но их это смущало мало. Зато очень беспокоило и Ольгу, дочку Люси, и Пашку, взрослого сына Василисы, который к тому же служил в милиции. Крепко сплотившись, они категорически запретили своим матушкам совать нос в любые недоразумения.

Но сейчас-то в темном дачном поселке кто им может помешать узнать, отчего так надсадно вопит несчастная?! Кто запретит им оказать первую доврачебную помощь? Кто узнает, что они опять куда-то вляпались? Они ж никому на свете не проболтаются — слава богу, опыт имеется.

— Вася, не шуми… давай на цыпочках… — тихонько продвигалась Люся вперед.

Вася тоже старалась продвигаться тихо, но у нее не совсем получалось — вот еще ветки какие-то под ногами хрустят! Дворники просто совсем не хотят работать! За что им только платят?!

Голоса между тем приближались, и уже ясно можно было разобрать весь диалог.

— У нас нельзя красть людей! Да знаешь, что тебе будет за похищение?! Я по телевизору видела — это преступление! — сильно кричала женщина.

А спокойный мужской голос ей отвечал:

— Ну, кому-то надо и преступления совершать.

— Отпусти меня домой, гад!!! Меня дома ждут!!! Отвези меня домой! Я к маме хочу-у-у!!! — еще сильнее голосила несчастная, но в ответ ей раздался только звук отъезжающей машины.

— Люся! Вперед! — рванулась через кусты Василиса. — Нам надо освободить эту девушку! Мы ей поможем!

— Куд-да?! — ухватила подругу за подол ночной рубахи Люся. — Не время еще! Надо все разведать сначала, а уж потом…

— Да ты что говоришь?! — разъяренно таращила глаза Василиса. — Пока мы все разведаем… да девчонка умрет от горя! Неизвестно, что с ней сделают!!!

— Тихо! — рявкнула подруга, рывком усадила Василису возле себя и притаилась в темных кустах черемухи.

Теперь уже было не просто слышно голоса, но и видно все, что творится возле небольшого странного домика.

По узкой дачной дорожке отъезжала машина, а с земли поднималась женщина лет тридцати пяти. Женщина по щекам размазывала то ли слезы, то ли грязь, однако ж никуда не рвалась, ее никто насильно не удерживал, она отряхнула подол платья и сама побрела в дом.

— Ну и чего мы ждем?! — не могла спокойно сидеть в засаде Василиса. — Надо же бежать! Туда! К ней!

— А, может быть, не надо? — с сомнением наклонила голову Люся. — Я помню, как ворвалась спасать несчастную жертву в наручниках, она еще так кричала… А оказалось, что сейчас у молодежи такие игры… сексуальные. Мне хватило.

Василиса, не удержавшись, фыркнула:

— Это потому что ты в любовных делах ну чистый динозавр! Дремучая…

Люся уже собиралась напомнить, что и сама подруга не больно-то в этих делах преуспела, но… с Василисой стало твориться что-то непонятное. У нее вдруг поехали вниз уголки губ, а глаза, как раз наоборот, стали вылезать из орбит.

— Люся… — выпрямилась подруга колом. — Я все поняла. Бежим, Люся! Промедление смерти подобно!

— Куда, Вася, бежим-то?

— За мной!!! — И подруга рванула с места.

Сначала они бежали только вдвоем, но чуть позже Люся вдруг ощутила за своей спиной чье-то прерывистое дыхание — их догоняли!

Казалось, сил уже не было, когда они подбежали к калитке Машиного домика, но вот последний рывок… и в ногу Люси уткнулась теплая морда Малыша.

— Малыш! Мальчик мой! Да я ж… я ж чуть не померла сейчас! А это был ты!!! — лопотала счастливая Люся, тяжело дыша. — Вася! Ты посмотри, Васенька, Малыш прибежал! Сам нашелся, негодник, Вася!

Но Василиса не слушала подругу. Не сбавляя темпа, она неслась к маленькому скромному домику в самом дальнем углу дачного участка.

— Малыш… ну нельзя ж так людей пугать, — журила собаку счастливая хозяйка. — Вон у Васи от счастья медвежья болезнь прогрессирует… Мой хороший, где ж тебя носило, паразит?

Люся, стараясь не шуметь, вошла в дом и направилась в маленькую кухоньку. Вообще-то ее осторожности были излишни — Маша на свежем воздухе спала, точно добросовестный налогоплательщик. По всему домику разливалось ее успокаивающее похрапывание.

Люся же не знала, чем угостить любимого пса.

— Давай я тебе сыворотки…

— Никакой сыворотки! — появилась в дверях Василиса. — И молочка парного — тоже! Это ж… это ж форменное издевательство! Уснуть невозможно — уже во сне этот скворечник снится! Малышу — только рис! А мне… там сметанка осталась?

— Вася, а ты чего поняла-то? — уставилась на подругу Люся.

— Я всегда и все понимаю, — пожала плечами Василиса. — А что тебя удивляет?

— Нет, ну там, в кустах, ты сказала, дескать, что-то поняла и рванула… Так что ты поняла? Ты что-то увидела?

Василиса скривилась, потом вздохнула и развела руками:

— Конечно, поняла… а что тут непонятного. Туда надо идти утром! Утром и пойдем. А сейчас… Люся, не морочь мне голову, мне ею еще надо мысли думать. Вот ты сейчас спать завалишься, а я… я буду разрабатывать план операции по освобождению… Кстати, а ты дом не запомнила? Где мы были-то?

Люся не запомнила, но кивнула уверенно:

— Найдем.

* * *

Лиза осторожно вошла в дом и огляделась. Было темно, но свет включать она побоялась — где-то здесь должны были спать дети. Интересно, а сколько детей-то? Сейчас как окажется, что целый детский сад, и что она с ними будет делать?

На первом этаже все было тихо и спокойно. Здесь располагалась небольшая кухня с газовой плитой и довольно просторная комната. Была также маленькая дверца в санузел… Лизу, признаться, сей факт очень удивил. Она привыкла думать, что на дачах все удобства располагаются на улице, а тут — поди ж ты! Все в доме. Да еще как сделано-то! Все в кафеле, и места — куча! Даже окно есть, а на окне цветок какой-то. Такой ванной у Лизы даже в городе не было. Но все же здесь задерживаться не имело смысла, и она направилась изучать обстановку дальше. Кухня и гостиная разделялись большой русской печкой. В комнате было чистенько, ничего лишнего: полка с книгами, круглый стол, угловой диван и телевизор. Детей здесь совершенно точно не наблюдалось. Лиза осторожно стала подниматься на второй этаж. Из маленького коридорчика вели три двери. Когда Лиза открывала первую дверь, сама себе она напоминала вора. Крадется здесь, кого-то ищет и боится найти.

Первая комната была детской. Открытое настежь окно, ночной ветерок слегка колышет штору, и все залито лунным светом. На деревянной кровати, раскинув руки, спал мальчишка лет десяти. Вихрастый, с упрямым лбом и насупленными бровями. Даже во сне паренек хмурился.

— Да, серьезный ребенок. Этот на шею не бросится, — вздохнула Лиза и прикрыла двери.

Вторая комната была пуста, но сомнений не было — здесь проживал сам Серафимов. Вон на кресле валяется его свитер, его Лиза еще по работе помнит. На кровати подушка не помята, на маленьком журнальном столике какие-то кипы журналов…

— Ого… а журнальчики-то не «Плейбой», — фыркнула Лиза.

Между журналов затесалась тетрадка с какими-то расчетами.

— Неужели подсчитывал, сколько ему не доплатили? — неприятно удивилась гостья. — И до чего ж люди меркантильные бывают. Нет чтобы детьми заниматься…

Однако расчеты были вовсе какие-то незнакомые, и Лиза отложила тетрадь в сторону.

На стене небольшая картина маслом — по спокойным волнам плывет маленькая лодочка под парусом. Или это называется не лодочка? А, может быть, это яхта? Все равно вдалеке не разобрать.

Лиза прошла в третью комнату. Здесь тоже стояла кроватка, но поменьше. А на ней… большой ком.

Лиза осторожно расправила ком — оказалось, что, укрывшись с головой, под одеялом спит девочка… маленькая совсем… может, два или три годика… Вон как вспотела — весь лобик в капельках пота. А духота-то какая!

Лиза подошла к окну и распахнула створки. В комнату сразу ворвался свежий ветерок, и дышать стало легче.

— Совсем удушить девчонку захотел, паразит, — вздохнула Лиза. — Спят… и куда мне, интересно, деваться? Бдить всю ночь? Или тоже… уснуть можно?

Она решила улечься прямо на полу, здесь же, в комнате этой маленькой девочки — вдруг ребенок проснется, так чтобы она слышала. Как бы там ни было, а Серафимова надо было дождаться.

В небольшом шкафчике, который был здесь же, нашелся плед, а внизу, на первом этаже, где висели куртки и прочая одежда, Лиза отыскала пуховичок и фуфайку — это сошло за матрас и подушку.

Постель была неудобной, чего уж там, но тем не менее Лиза уснула сразу, едва прикоснулась к самодельной подушке.

Разбудил ее непривычный звук — где-то рядом хныкал ребенок.

Лиза подскочила и сразу же вспомнила, что теперь она — няня! Правда, что делать с плачущей девочкой, она не понимала совершенно.

— Маленькая, ты проснулась? — как можно ласковей проговорила она.

Девочка уже сидела на кроватке, куксилась, и было видно, что самой малышке кукситься вовсе не нравится, но у нее отчего-то нет другого выхода. Постель была насквозь мокрая, и надо было ребенка куда-то девать из этого болота.

— Иди ко мне на ручки… пойдешь? — испуганно позвала Лиза, боясь, что девочка откажется.

Кроха ручки протянула, но настроение у нее от этого не улучшилось.

— Сейчас мы с тобой…

В этот момент распахнулась дверь, и в комнате появился мальчуган, которого Лиза видела ночью.

— Здрассьте, — бегло поздоровался он и потянулся к девочке. — Со-онечка, просну-у-улась… а чего ты такая кислая? А кто тебе окно распахнул на всю ивановскую?

И он кинулся закрывать окно.

— Это… знаете ли, это я ночью распахнула, на… ивановскую… — сбивчиво пояснила Лиза. — Тут такая духота стояла. Вот я и… девочка прямо задыхалась!

— А чего вы обратно не закрыли, когда ливень начался? Передавали же, что гроза будет, оттого и духота стояла… — деловито насупился парнишка и подошел к кроватке. — Ну конечно, у Соньки вся постель мокрая — дождь-то прямо ей в кроватку лил! Я ж ей специально и окно закрыл!

— Да что вы! А я думала… я думала, это она сама… — окончательно растерялась Лиза, покачивая хнычущую малютку. — Так надо ж кроватку-то в другое место поставить.

— В другое место не получается, не входит, — буркнул мальчишка и забрал сестренку себе на руки. — Пойдем, Софья, переодеваться…Блин, да у нее температура! Ну влипли… она у нас вообще хлипкая на здоровье, наследственность. А вы… тоже. У вас что — своих детей нет?

— Да как-то, знаете… — развела руками Лиза. — Нету.

— Пора бы уж, не девочка.

— Да уж… не девочка, — согласилась Лиза и встревоженно спросила. — А что делать-то теперь? Может, врача вызвать?

— Кто к нам в эту дыру поедет? Да Сонька у нас сама справится, папка ее закаливать начал, так она теперь болеет все так же часто, только уже не так долго, — пояснил мальчишка, ловко переодевая сестру.

Лиза стояла рядом и чувствовала себя жутко виноватой. Просто страшно представить, что с ней сделает этот Серафимов — мало того что денег лишила, так еще и ребенка под ливнем бросила. И кто ее просил с этим окном лезть?!

— А… папка-то когда твой вернется?

— Не знаю. Он сейчас свой магазин строит, может и через пять минут приехать. А может и на следующие сутки.

— Магази-и-ин, — вытянулось лицо у Лизы. — А чего ж он тогда на мойке торчит? В смысле, зачем тогда на мойке работает, если у него свой магазин имеется?

Парнишка повернулся к Лизе и впервые внимательно ее разглядел. Видимо, умственные способности Лизы на ее внешности не отражались, потому что он стал пояснять, точно маленькой девочке:

— Магазина еще нет. А на него нужны деньги. А деньги должен дать банк. А банк даст, если человек где-то официально устроен. И потом — нам что-то надо есть!

— Ну да, я как-то не подумала… — закивала Лиза. — А… кстати, чем вас кормить?

— Меня кормить не надо, я уже позавтракал, а вот Соню… у нее там в холодильнике молоко стоит, нужно кашу сварить. Кашу вы умеете?

— Кашу — умею. Манную. И геркулесовую.

— Геркулесовую она не ест. У нее еще там фруктовые пюре имеются, но это после каши. И — никаких лекарств, она их плохо переносит.

— А как же…

— Все будет нормально. Она у нас девчонка не хлопотная.

Мальчишка вручил Лизе сестру, а затем вышел, аккуратно закрыв дверь.

— Вот и хорошо, что не хлопотная, правда же? — пробормотала Лиза и стала расхаживать по комнате с девочкой на руках. — Сейчас братик нам приготовит поесть, Сонечку накормим, а потом Сонечка будет играть. А где у нас тут игрушки? Надо еще постельку поменять… Давай поищем простынку…

Девочка безвольно висела на руках Лизы, и ей просто не удавалось ничего сделать — ни найти простынку, ни отыскать игрушки, к тому же руки очень быстро устали, а отпустить девочку было некуда.

— Пойдем вниз, посмотрим, скоро ли братик нас кормить будет? Сонечке уже кушать пора.

Она осторожно спустилась вниз по лестнице, но никакого братика в доме не оказалось.

— Сонечка, а куда же наш братик подевался?… Братик! Брати-и-ик! Черт, я даже не спросила, как звать-то мальчишку…

Еще через полчаса Лиза вдруг осознала, что братик не просто вышел на пять минут, а сознательно сбежал! И никто их кормить вовсе не будет! И Лиза самой надо готовить эту кашу… И это тогда, когда у нее на руках остался больной ребенок! А ведь каким рассудительным пацаном показался! И мерзкий Серафимов не спешит узнать, как у них тут дела! А если бы Лиза оказалась маньячкой? Ну семейка! И где, интересно, их мамаша? Не знает, что у нее тут больной ребенок, тоже, небось, какой-нибудь магазин открывает? Бизнесмены хреновы! А ей тут…

— Сонечка, ты посиди тут… Куда ж тебя посадить… Пойдем, детка, что-нибудь придумаем… У тебя есть коляска? Ну такая, прогулочная? Я видела — мамаши всегда ребятишек в легких таких колясочках возят. У вас такая есть? Папа покупал?

Сонечка вообще не хотела общаться. Было видно, что ребенку становится хуже — вон уже и личико как покраснело, и головка все больше клонится к Лизе на плечо…

— Девочка моя, ну что же делать? — металась с ребенком на руках Лизавета. — Как же тебе температуру-то сбить?

Она вдруг вспомнила, что ее мама в далеком детстве никогда не давала ей таблеток. А температуру сбивала просто — обтирала ее влажной тряпочкой.

— Сейчас-сейчас… Подумаешь, детей у нас нет, мы же тоже… не в болоте выросли.

Лиза набрала в ковшик воды, уселась с девочкой на диван и стала аккуратно мокрой рукой поглаживать девочке лобик, ножки, ручки.

Температура отступала очень медленно, но отступала. И девочка, почувствовав облегчение, задремала. Лиза осторожно уложила малышку на диван и выпрямилась.

— С ума сойти… Мамочкам обязательно надо памятник! Это сколько они тяжести таскают! — качнула она головой и покосилась на спящую Соню. Теперь надо было быстро сварить кашу. Но как оставить ребенка на диване? А вдруг проснется? Не хватало еще, чтобы она с дивана грохнулась! Однако на чью-то помощь Лиза уже не наделась. Она шмыгнула на кухню и принялась кашеварить.

Манная каша, которая у Лизы всегда получалась великолепно, потому что ее обожал Владик, и свекровь самолично полгода учила невестку готовить это изысканное блюдо, так вот теперь эта каша никак не хотела вариться! Молоко закипало, на удивление, долго, а манка разваривалась ничуть не быстрее застарелого мяса. Или Лизе так казалось. Однако, когда она поставила тарелочку с готовой кашей на стол, Сонечка все еще спала.

— И что теперь делать? — снова растерялась женщина. — Будить ее, что ли? Или пусть спит? Тогда каша остынет.

Лиза осторожно провела по руке девочки.

— Черт! Снова температура подскочила! Ну надо ж так, а? И угораздило же меня… — чуть не плакала несчастная нянька. — И где этого Серафимова носит?! Гад какой-то!

С новым пылом она принялась протирать девочку. Теперь она сидела на коленях возле дивана, рядом на столе стояла злополучная каша, а на полу — ковш с водой.

Соня снова проснулась. И опять захныкала.

— Знаю, милая, знаю. Ты же голодная! — схватила девочку на руки Лиза. — А у нас тут кашка! Сонечка будет кашку?

Сонечка замотала головой.

— Ага… стало быть… стало быть, ты все понимаешь… — удивилась Лиза. — Интересно, а с какого времени дети нормально мыслить начинают? Сонечка, давай кашку ням-ням! Ну-ка, открывай ротик!

— Я и буду касу… и фочу, — вдруг отчетливо проговорила девочка.

— Не хочешь? — удивилась Лиза. — А чего это ты так? Между прочим, очень даже… качественная, на молоке.

— И фочу на маике! — снова закапризничала девочка и уткнулась головенкой в диван. — Де папа-а-а? Сима де-е-е?

— Папа? — вздохнула Лиза. — Я бы тоже хотела знать, где его черти носят… А Сима… Сима — это кто?

— Де-е-е папу чейти нося-а-ат? — хныкала девочка.

— Сонечка! А давай пойдем гулять! — вдруг решила Лиза. — На улице вон как хорошо! Тепло! Солнышко! И папа придет.

Девочка не слишком обрадовалась прогулке, однако ручки протянула.

— Сонечка, но только надо сначала покушать. Кашку, а? А ну-ка пойдем, съедим ее быстренько.

Лиза ухватила девочку на руки и хотела было на этой веселой ноте протолкнуть в ребенка еду, ан не тут-то было. Девочка лихо отмахнулась от навязчивой тетки, и каша немедленно угодила на шею и воротник Лизаветы.

— Ты гьязная какая! — снова захныкала девочка. — Я к тибе и фочу.

— Не хочешь… — насупилась Лиза. — А кто меня грязной сделал? Кто кашей швырялся? Я сама, что ли?

Лиза просто не знала что делать — оставлять Соню одну она боялась, а ходить с кашей на шее было более чем неприятно.

— Соня, ты посидишь немножко одна, а? Мале-е-енько? Тетя пойдет уберет кашу…

— Неть! — снова захныкала девочка. — И фочу онна… Гуять нада.

— Но как же я с кашей-то? Я ж быстренько!

Девочка еще больше захныкала, а потом и вовсе заревела в голос.

— Соня, детка! Да черт с ней с кашей, пусть там болтается!

— Это что это за рев? Там не стадо ли коров? — раздался вдруг в прихожей знакомый голос.

Лиза с облегчением выдохнула.

— Ну наконец-то папаша надумал заявиться, — буркнула она, взяла Соню на руки и побежала встречать хозяина.

— Ну и как вы тут? Держитесь? Софья! Держишься? — в благостном расположении духа шутил Серафимов. — Не уморила мне тетка ребенков?

— Уморила… — виновато кивнула Лиза. — Я ночью окно распахнула, а там дождь… ну и… весь дождь на Сонечку вылился. Поэтому… она уже не держится, у нее температура тридцать девять.

Серафимов переменился в лице, но недовольство постарался сдержать и обошелся без крика:

— Ну что ж вы так, женщина? Я понимаю, обозлились, что я вас от любимого мужа упер, но не на ребенке же зло срывать!

— Да ты что, Серафимов?! — испугалась вдруг Лиза. — Ты с ума сошел, что ли? Ты в самом деле думаешь, что я специально эту кроху под дождь выставила?! Да ты… ты сам кровать детскую под окно сунул, ума хватило, а я… я и не знала, что дождик этот растреклятый будет! А в комнате духота была невыносимая! Девочка так вспотела… так вспотела, что даже одеяло потом покрылось! И хватает наглости…

Соня, которая только что успокоилась, не могла терпеть, чтобы на родного папашу так возмущались, поэтому разразилась низким, протяжным ревом.

— Сонечка! А чего мы плачем? — засуетилась Лиза и стала подпрыгивать вместе с девочкой. — Ля-ля-ля! Ля-ля-ля! А мы уже и не плачем, правда же, Сонечка?

— Пва-а-ачем… — басила девочка.

— Дай сюда ребенка, ты ей все головенку на фиг стрясешь, — забрал к себе дочку Серафимов. — Ну ничего доверить нельзя. Я ей, как человеку, а она… Вечером Симка с Соней посидит, а я тебя домой отвезу, все равно с тебя толку…

Лиза снова тяжко вздохнула:

— Игорь Павлович… тут такое дело… Короче, Сима… его тоже нет. Сбежал.

— Кто бы сомневался, — кивнул Серафимов. — А с чего это он?

— Ума не приложу, — виновато моргала Лиза. — Я ему ничего не говорила, и с окном был полный порядок — оно у него уже было раскрыто, но… утром он сказал, что Соня заболела и… убежал. Я думала, может, он за врачом, а… потом ни его, ни врача.

Серафимов отчего-то расстроился не слишком. Он вместе с дочерью отправился на кухню и принялся греметь кастрюлями. Лизавета посеменила следом.

— Я думаю, может быть, он подумал, что ты в дом новую жену привел? — предположила она.

— Тебе нельзя думать, Кареева, из этого ничего хорошего не получается. — Одной рукой доставал хлеб Игорь. — Симка работает у нас. В деревню он на велике махнул, там он в клубе игры компьютерные ведет. К делу относится серьезно, поэтому не пропускает рабочих дней. К вечеру вернется, тогда я тебя отвезу…

Лизавета смотрела, как ему тяжело управляться с девочкой и что-то выискивать себе в холодильнике, и потянулась за ребенком.

— Давай Соню, я рядом постою, поешь, — она забрала девочку и добавила: — А домой я не уеду… пока Соня не выздоровеет. Сама ее простудила, сама и ухаживать буду.

— Ты уходишь! Ты кого хочешь уходишь! Ухаживать она будет! Мне теперь тебя с детьми и оставлять-то страшно! Черт знает, что у тебя там на уме.

— Ничего у меня там нет! — возмутилась Лизавета. — А я сказала — не уеду и все! Только свой телефон мне дай, я домой позвоню, а то… представляю, что там делается!

Серафимов поднялся и через минуту принес ее же собственный телефончик.

— Бери! Я за ним специально на работу заезжал… И ничего у тебя там не происходит! Ни одного звонка не поступало. «Представляя-а-аю, что де-е-елается!»

Лиза взяла телефон.

— А сумочку? Сумочку вы не захватили? — переходя на вежливое вы, спросила она. — У меня там деньги.

— Это чтобы меня под белы рученьки в ментовку? — качнул головой Серафимов. — Это хорошо, что телефон на столе лежал! А то бы и его не привез. Но… надо же тебе объяснить, где ты была, волнуются же, наверное… Хотя как-то слабо волнуются, я бы сказал — ни одного звонка.

Лиза презрительно поджала губы — много он понимает, «слабо волнуются»!

Однако и в самом деле никто не звонил. Да и кому звонить? Владик ждал ее только утром с ночной смены, а потом убежал на работу — даже и не понял, что жену стащили, а свекровь… та только рада — вечером же наплетет сыночку, что его жена где-то мотается, пока он горбатится…

— Ну все равно… — объяснила она то ли Серафимову, то ли себе. — Зато на работе волнуются.

— И на работе не волнуются, — махнул рукой Игорь, пододвигая к себе кастрюльку с Сонечкиной манной кашей. — Я им сказал, что ты животом маешься, и тебя муж забрал. И что еще долго с тобой нелады будут… может быть, ты даже в декрет пойдешь. Так что… Гренадеров не слишком печалится.

— Да Гренадеров и не будет печалиться! Он мне мигом замену найдет, — фыркнула Лиза и вдруг вспомнила: — Точно! Найдет! Он мне сам говорил, что у него родня прямо целой стаей нагрянула, и всех пристроить нужно… Блин… теперь я и вовсе без работы осталась.

— Ничего-о-о, — усмехнулся Серафимов. — Вы, блатные, всегда договоритесь.

— Да какая я блатная-то?! Я ему что, мама родная?! Так только… нашему забору двоюродный плетень… Эх… Да, может быть, оно и к лучшему, в ветеринарку пойду… И значит тем более! Я с чистой совестью могу лечить Софью до полного выздоровления!

— Да ты мне ребенка загубишь!

— Сам дурак, — огрызнулась Лиза и понесла девочку в комнату.

И в эту минуту в двери кто-то настойчиво постучал.

Серафимов и Лиза переглянулись.

— Симка, да? — не поняла Лиза.

— Я ж говорю, Симка вечером придет… Давай Соню, иди открой.

Лиза открыла двери — на пороге стояли совсем незнакомые женщины пожилого возраста с горящими глазами.

— Мы друзья! Ничего не бойтесь, — сразу же заявили они. — Мы все знаем! Собирайтесь! Мы вас спасем!

— Вы что… С интерната? — откровенно не поняла Лиза. — Для детей с заторможенным развитием? Чего это вы ко мне… дружить прибежали?

— Почему это для детей?! — возмутилась высокая тощая дама и от негодования даже раздула ноздри. — Мы — спасатели! Сыщицы, так сказать! Мы ж сразу сказали — спасем вас! Что там у вас произошло?

Другая женщина — маленькая, хлипенькая, с острым носом, подругу одернула и постаралась объяснить спокойнее:

— Девушка, мы… понимаете, мы слышали, как вы ночью плакали, обижались, что вас кто-то не туда привез. Вот мы и… собирайтесь, мы вам поможем сбежать. Вас же похитили!

— Меня? Похитили? — туго соображала Лиза, — Ну да… что-то вроде того… Но… Я по собственному желанию, понятно вам! Я сама! И все! И больше не ходите!

И она захлопнула двери перед самым носом незваных гостей.

И уже через двери женщины услышали, как она кому-то раздраженно говорила:

— Теперь уже от меня так просто не отделаешься! Я же предупреждала!

Люся и Василиса некоторое время смотрели на обивку чужой двери, а потом огорченно направились восвояси. Они были настроены несколько на другой прием.

И в самом деле — они с таким трудом отыскали эту дачу! Ночью-то им казалось, что в двух домах дачного поселка заблудиться может только муравей. Но когда утром они вышли на дорожку, все оказалось не таким радужным — поселок разбегался несколькими улицами, и все домишки были тщательно упрятаны в зеленых зарослях. Осталось только одно направление, но и оно мало помогло.

— Вася… я совсем не помню, куда бежала. Я ж по сторонам не смотрела, я Малыша звала, — огорченно моргала Люся.

На Василису и вовсе никакой надежды не было — она страдала отчаянной близорукостью, но не носила очков, считая их исключительно старческим аксессуаром. То есть видела немногим лучше крота.

Однако именно Василиса нашла выход.

— Люся, уйми свои расшатанные нервы, с тобой рядом всегда кладезь ума. Чего ты на Малыша пялишься? Я про себя говорю!

Люся только безнадежно хмыкнула — этот кладезь работает только в собственных корыстных целях, например, когда надо свистнуть двести рублей из общего бюджета на колготки в сеточку.

Но подруга продолжала:

Конец ознакомительного фрагмента.