Глава 3
Дина раскладывала вещи в комнатке, которую им любезно предоставили в клубе. Видно было, что никто и никогда здесь не жил — и кроватей здесь не было, поставили две раскладушки, и столик принесли только что. С другой стороны, было чистенько, тепло, и им выдали даже совершенно новые простыни.
Дина еще перед отъездом выключила телефон, и теперь глаза то и дело натыкались на светящийся экран. Она знала, кто это звонил, но трубку не брала. Не хотела.
— Дин, а ты чего — со своим поссорилась, что ли? — спросила Женька, которая тут же рядом уже застилала свою раскладушку. — Ой, а я со своим вот никак не могу поссориться!
— Ты ж говорила, что елку о его голову сломала, — напомнила Дина.
— Хы! Так не поссорились ведь! Это ж от страсти! — удивилась такой непонятливости подруга. — А так…
Женька прижала к тощей груди подушку и закатила глаза.
— Я его никогда не предам! — торжественно пообещала она и тут же между делом добавила: — Кстати, легкий флирт предательством не считается. Небольшой романчик тоже.
— Ну да, это считается изменой.
— Совсем дурочка, что ли? — возмутилась Женька. — Это считается утверждением себя в статусе женщины, между прочим! А мне и вовсе такие романы необходимы, как воздух. Ты же знаешь, я все время только мальчиков играю! Того и гляди, скоро бриться начну.
Дина не стала с ней спорить, это было бесполезно. Да и бессмысленно. Где бы они ни были, на Женьку никто из мужчин особенного внимания не обращал. Так что… Пусть подруга себе придумывает хоть какие романы. До измены ей, видно, так и не добраться.
— Девочки-и, — заглянул в их комнату главный режиссер и масляно заиграл глазками. — Тук-тук-ту-у-ук.
— Какое «тук-тук-тук». Когда вы уже втиснулись? — рыкнула Женька. — А если б я здесь голая была?
— Не вариант, — причмокнул Криворуков. — Вот если бы Диночка… Молчу-молчу-молчу!
Диночка одарила шалуна таким взглядом, что у того сразу сползла улыбка.
— Я… кхм… я вот по какому вопросу… — сразу же солидно заговорил он. — Тут администрация Дома культуры предлагает нам… кхм… баню. Самую настоящую. С вениками. Так что… Если вы пойдете…
Администрацией Дома культуры являлся бодрый, подвижный дедок, лет восьмидесяти. Неизвестно, каким образом ему удалось выбить у деревенского начальства старенький клуб. Это полуразвалившееся помещение старичок, как по волшебству, отремонтировал, назвал его Клубом своей молодости и стал устраивать для сельчан всевозможные развлечения. Жил дедок прямо здесь же, в отдельной комнатке, а чтобы не слишком утруждать себя общественной баней, построил баню рядом с клубом. Старичка звали Платоном Николаевичем, но всем прибывшим он представился дедом Плутоном, вероятно, дедульку тоже не миновала звездная болезнь. Старичок занимал все должности, какие могли быть в клубе, был весел, светел и гостеприимен.
Дина любила баню. И именно деревенскую. Она сразу вспомнила, как бабушка садила ее, маленькую, на полог, парила веником и приговаривала:
— Расти, Динка, как картинка, пусть уйдут напасть, нездоровье, а останутся лишь красота да сила коровья.
Почему коровья сила, Дина не поняла до сих пор.
— Так чего — пойдете? — напомнил о себе Криворуков.
— Я не пойду, — фыркнула Женька. — Я вообще-то укладку сделала, если вы заметили. И куда мне эта ваша баня?
— Я пойду, — кивнула Дина. — Только… если можно, первая. По первому пару.
— Ох ты, — не смог скрыть восхищения режиссер. — Хорошо. Тогда сначала ты, потом идут Анжела с Татьяной, им не хочется сильно париться. Потом… А потом пускай идут мужики всем скопом. А после бани администрация устраивает банкет. В честь нашего прибытия. Прошу не опаздывать.
— А банкет во сколько? — деловито насупилась Женька. — Чтобы не опоздать…
— Откуда я знаю! — фыркнул главреж и закрыл за собой дверь.
Женька расстроенно развела руками:
— Ну и как тут не опоздать?
— А ты не ходи. Подумаешь — банкет! — усмехнулась Дина. — Я вот, например, сразу отдыхать лягу.
— Нет-нет, — замотала головой Женька Крутикова. — Банкеты — это самые главные моменты в нашей работе. Так что… Хотя ты, Диночка, действительно лучше ложись отдыхать. Чего там интересного? Обычная рутинная работа…
И она принялась еще сильнее взбивать подушку.
Дина разобрала вещи и почти сразу же прибежал этот смешной дед Плутон и оповестил, что баня ее ждет.
— Все, Евгения, я ушла, — махнула рукой Дина. — Веди себя прилично, в комнату никого не впускай, ясно?
— Ясно… но ты все же это… не торопись сильно-то. Мало ли?
Впрочем, уже через пять минут Женька передумала и поспешила за Диной в баню. Мужики мужиками, а попариться после тяжелой дороги не помешало бы…
Чеботарев уже давно скинул свою сумку в комнату, а теперь крутился на кухне администрации и помогал деду Плутону накрывать стол. А накрывать было чего. Тут тебе и сальце розовенькое, и картошечка вон бурлит в кастрюле, и рыба красная, и колбаса трех сортов, и какое-то мясо копченое, Чеботарев все никак не мог запомнить, как оно называется, и салатик со свежим огурчиком, аккуратно нарезанный, и главное — большая, запотевшая бутылка самогоночки. Нет, все же хорошо живут у нас в глубинке. Грех жаловаться, вон, даже бутерброды с красной икрой!
— Василь Васильич, а вы какую раскладушку занимать будете? — залетел на кухню Веткин Игорь. Это с ним Чеботарев делил комнату.
— Игореха, не мешай, — отмахнулся тот. — Скоро женщины пойдут в баню, потом мы, придем с пара, а у нас и «С легким паром!» сказать нечем. Надо ж помочь человеку!
— Так это… Женщины уже пошли, — сообщил Игорь. — Дина уже там. Я сам видел, как она в баню с полотенцем отправлялась.
— Да что ты! — испугался Чеботарев. — Ну вот! А у нас еще… дед Плутон, давай за это и выпьем! За Дину! Чтоб ей с легким паром, а нам… Игореха, чего столбом стоишь? Видишь, дядьки пить надумали?! Быстренько не мешай… Дед Плутон!
Дед от таких предложений никогда не отказывался. Кто ж не знает, какое живительное действие оказывает рюмочка самогоночки? Это ж чистый бальзам! Да и не каждый день ему с артистами пить-то приходится.
— Будь здрав, Вася, — кивнул дедок и лихо замахнул всю рюмашку.
— Эх, крепка! — поморщился Чеботарев и вдруг замер.
По коридору вальяжно вышагивал Эдмунд Леонидович, как всегда, блуждая мыслями где-то в шекспировских страстях.
— Эдмунд Леонидович! — окликнул его Чеботарев. — Муня! А ты чего ж — в баню сегодня не идешь?
— Как это? — вынырнул из моря грез Банченко. — Обязательно… Я должен принять душ, освежиться и… Я иду в баню.
— А чего тогда? — изо всех сил недоумевал Чеботарев. — Мы вот с Игорехой уже того… пришли. Ополоснулись.
Игорь Веткин, который с интересом наблюдал за испитием целебного напитка, отчаянно кивнул:
— Да, ополоснулись, — подтвердил он. — Только быстренько.
Эдмунд Леонидович с недоверием покосился на Чеботарева. Чего-то он не слишком напоминал человека, вышедшего из бани.
— А чего вы какие-то… не красные? — подозрительно спросил он.
— Так а мне нельзя красному-то быть, — не глядя на него, пояснял Чеботарев. Он тыкал вилкой в сало и был поглощен только этим весьма важным делом. — Я ж, если покраснею, у меня завтра морда будет как пареная репа. Надо ж беречь морду лица, мне ж ей работать. Вот я и… Нет, но если ты хочешь быть вареным раком, то погоди, не ходи, сейчас там до двухсот градусов набежит…
— Позвольте, зачем же мне раком? — всполошился Банченко и понесся за полотенцем.
В бане было жарко. Причем жар был самым замечательным — тело обволакивало сухим паром, наполненным ароматом березового веника.
— Эх, Динка, а я вот все хочу веничком с эвкалиптом попариться, — слизывала пот с губы Женька.
— А мне не понравилось, — покачала головой Дина, блаженно улыбаясь. — У эвкалипта листики длинные, ими хлещешь, как ремешками… Мне больше березовый по душе.
— Ха, подумаешь, ремешками! — дернула плечиком Женька. — А чего плохого в ремешках? Вот, в магазин специально ремни продают для утех… Ты не покупала, не знаешь?
— Пфф! — фыркнула Дина и принялась хлестать себя веником.
В это время дверь в парилку открылась, и на пороге в клубах дыма показался незнакомый мужчина. Вошедший, видимо, не ожидал увидеть здесь дам, поэтому в растерянности остановился и испуганно захлопал глазами.
— Ой! — взвизгнула Дина, прикрываясь веником.
Зато Женька отреагировала мгновенно.
— Мужчина, парок не выпускаем. Проходим, закрываем за собой двери.
Дина уже в следующую минуту схватила таз и швырнула в незнакомца всю воду, что там была. Тот опешил, охнул и выскочил.
— Ну и чего ты сделала-то? — сразу же накинулась на нее Женька. — В кои-то веки чужой мужик заинтересовался моей личностью, а ты!
— А я не собираюсь в обнаженной виде присутствовать на вашем рандеву! — отрезала Дина. — И так будет со всяким, кто без спроса ворвется ко мне в парилку, ясно?!
— Ой, ты боже мой, — фыркнула Женька. — Тогда быстро мойся и топай отсюда. Я одна париться буду!
— Ага, — рассмеялась Дина. — Поворачивайся давай, я по тебе веничком пройдусь.
Эдмунд Леонидович еще у себя в комнате скинул всю одежду — кто их знает, этих селян, вдруг сопрут его дорогие вещи, и теперь быстренько семенил к бане в полотенце, обернутом вокруг бедер, да в распахнутой дубленке на голое тело.
— Во, видал, как спешит, — наблюдал за Банченко Чеботарев из окна. — Слышь, Игореха, во как надо за своей гигиеной следить. Человеку только про баню намекнули, а он уже без портков туда ринулся. И ведь, негодник, плевать ему на то, что там девочки молоденькие, раздетые совсем… Звездоруковы! В баню! А то сейчас туда Игореха запрется и не вылезет два часа! Он у нас еще тот банщик! Смотри, Игореха, сейчас и эти два гуся потопают… Один серый, другой белый, два веселых гуся! Давай, дед Плутон, выпьем… за падение нравов!
Конец ознакомительного фрагмента.
