Вечной дружбой связаны школьные товарищи?

Маргарита Сысоева (2024)

Казалось бы, что может связывать бывших одноклассников? Много лет назад они вместе учились в самом обычном классе самой обычной школы. Теперь каждый живет своей жизнью. Время от времени кто-то с кем-то встречается. Следует обмен новостями, обещания непременно созвониться. Всё как у всех. Но внезапно выясняется, что бывшие одноклассники связаны друг с другом куда теснее, чем полагали. И связывает их цепь следующих одно за другим трагических событий. Неизвестный злоумышленник демонстрирует редкостное трудолюбие и предприимчивость. Даже скептически настроенные представители мужской части бывшего школьного коллектива начинают испытывать нешуточную тревогу. Ведь напасти сыплются не только на бывших одноклассников, но и на их окружение. Даже соседям достается.

Глава 6

Кот вел себя вполне пристойно. Он хорошо ел, громко мурлыкал, и мылся все свободное от сна время.

— Мамуль, — через пару дней обратилась ко мне Анюта. — Тебе тетя Люба Баранова звонила. Сказала, что бы ты подошла завещание подписать.

— Не говори с набитым ртом! — цыкнула я на дочь.

— Не могу, вкусно! — ответила она, протянув руку за очередной булочкой.

— Что за ерунду ты несёшь, невозможно понять!

— Ничего не ерунду, — Анюта, наконец, прожевала и теперь обижено сопела. — Это она ерунду говорила, да еще умирающим голосом.

Час от часу не легче!

— Когда это было?

— Когда мы поехали на вокзал встречать тетю Марусю.

— И ты столько времени молчала?!

— Я забыла.

— Как ты могла?

— Сначала я думала о том, как уговорить тебя, что бы мы тоже поехали на вокзал. Потом мы встретили Феликса. А я так мечтала о котенке…

Понятно. Моя одноклассница могла уже скончаться. Надеюсь, дочь все-таки что-то перепутала. Назвала же она котенком дородного и далеко не юного Феликса.

Я схватилась за телефон. Люба отозвалась почти сразу.

— Ты жива? — лучшего вопроса мне в голову не пришло.

— Да, по-моему, — неуверенно ответила Люба.

— Что случилось? Ты прости, мне дочь только сегодня передала, что ты звонила два, а может, три дня назад!

— Да? Я плохо помню тот день, может, и звонила.

— Ты где?

— В больнице, в инфекционном отделении.

— Сейчас приеду!

— Не стоит, — бесцветным голосом отозвалась Люба. — Сюда все равно не пускают. А к окну я не могу подойти, потому что привязана к капельнице.

— А как же ты думала, я смогу подписать завещание?

— Завещание? Наверное, я бредила. Вообще-то мне только сейчас телефон отдали. И сразу же ты позвонила. Спасибо. Звони еще.

И Люба отключилась. Я осталась с телефонной трубкой в руках в состоянии полнейшего недоумения.

С Любой мы встретились только через неделю. Ее выписали домой. Но на работу она пока не ходила, была слишком слаба. Делами занимался наш с ней бывший одноклассник, Андрей Разумовский. До этого он время от времени консультировал Любу по юридическим вопросам. И сейчас, по старой дружбе, взял на себя общий присмотр за бизнесом. Никому из своих сотрудников Люба на сто процентов не доверяла. А Андрей вовремя подвернулся. Именно в тот момент, когда ей, бедняге, схудилось. Он как раз зашел к ней домой, занес какие-то договора. А у Любы уже холодели руки и ноги. Любина мама причитала на кухне, Любина дочка рыдала, обняв мать. Андрей быстро взял все в свои руки, поторопил «Скорую», проводил Любу до больницы и вырвал телефон из ее коченеющих пальцев. Наверное, что бы она могла умереть спокойно.

— А я уж думала, что тебе кирпич на голову упал, или тормоза у машины отказали.

— Нет, кирпичи мне один раз уже мимо головы падали, — отмахнулась Люба, — А машина… машина не знаю, последние дни я почти не ездила. Но, спасибо, что напомнила, надо проверить тормоза. Попрошу Андрея.

— В этот раз я просто банально отравилась, — продолжила Люба, потягивая рисовый отвар.

— Ничего себе, «банально»! Да ты чуть на тот свет не отправилась, — проворчала Любина мать, как раз вошедшая в комнату с очередным стаканом отвара и белыми сухариками на блюдце.

— Сальмонеллез, — пожала плечами Люба. — Любой мог отравиться. Эта инфекция живет в куриных яйцах.

— Так уж и любой, — я с сомнением покачала головой. — Почему-то Сальмонеллез поразил только тебя. А члены твоей семьи остались живы и здоровы. Или ты ела эту яичницу на работе? А, может, в кафе? Уверяю тебя, что в этом случае газеты, радио и телевидение подняли бы такой шум! У них сейчас как раз затишье. Они жаждут сенсации. Массовое отравление как раз подходит.

— Интересные мысли ты высказываешь, — Люба призадумалась.

Вообще-то задумалась она надолго. К реальности ее вернул Андрей Разумовский, явившийся с отчетом.

— Любань, ты в порядке? — участливо поинтересовался он.

— Теперь уже и не знаю, — отозвалась Люба. — Раиска думает, что меня отравили.

— Яйцами? Это возможно? — нахмурился Андрей.

— Почему бы нет? Яйца я покупала только для себя. У дочери — аллергия, у матери — холестерин. А я каждое утро съедаю на завтрак яичницу-глазунью из двух яиц. Так что если яйцо было отравлено, то отрава попала бы прямиком ко мне. Только, как можно отравить яйцо?

— Элементарно, — тут уж я была в курсе дела. — Ты разве не знаешь, что нельзя употреблять яйца, если они побитые, или даже если на скорлупе видны трещинки, пусть и не сквозные?

— Слышала, конечно. Несколько лет назад все только об этом и говорили. Потом как-то затихли. Но до сих пор все обходилось. Никогда ничего подобного со мной не случалось. Но яйца точно не были разбитыми. Такие я бы есть не стала. А трещинки… возможно, были, на это я внимания не обращала. Я же говорю, всегда так завтракаю, а тут…

— Где ты купила эти яйца? — строго спросил Андрей.

— В супермаркете, на первом этаже. Как всегда.

— Ты смотрела на дату, на срок годности?

— Нет, как всегда. Я просто беру ближайшую ко мне упаковку и иду пробивать. Беру всегда по одному десятку, так что подолгу они у меня не хранятся. Говорю же, до сих пор все было нормально. А сроки разглядывать мне недосуг. Я даже не проверяю, как другие, целые они там, в упаковке, или нет.

— Ясно. А другие женщины стоят у витрины с яйцами раскрывают упаковки, осматривают…

— Ну, да, всё так. Там постоянно тетки толпятся. Меня это раздражает. Поэтому всегда беру первую сверху упаковку и иду на кассу.

— Все ясно, — подытожил Андрей. — Подсунуть тебе отравленные яйца было проще простого. Для этого злоумышленница должна была всего-навсего дождаться, когда ты войдешь в супермаркет. Кстати, ты ходишь туда в одно и тоже время?

— Разумеется. У меня каждый день по минутам расписан, — Люба указала на пухлый ежедневник, покоившийся на журнальном столике.

— Что и требовалось доказать. Твоя страсть к порядку здорово облегчила жизнь злоумышленнице. Все, что ей было нужно, вовремя прийти в супермаркет, занять место у нужной витрины, якобы перебирая яйца. А при твоем приближении выложить сверху упаковку с отравленным продуктом.

— Действительно, элементарно. А почему ты говоришь о злоумышленнице в женском роде? Ты что-то знаешь?

— А ты можешь представить себе мужика, перебирающего яйца у прилавка?

— Пожалуй, нет. Андрей, ты такой умный.

— Это есть, — польщено улыбнулся Андрей.

— Послушай, умник, — мне захотелось немного сбить спесь с нашего товарища. — А тебе не кажется, что травить человека яйцами — это как-то глупо и не надежно.

— А вот и нет! — вступилась Люба. — Очень даже надежно. Я выжила случайно. В то утро, я, как обычно собралась сделать себе глазунью. В упаковке оставались два последних яйца. Я разбила одно, оно оказалось тухлым и жутко воняло. Пришлось упаковывать мусор и мыть сковороду. Потом я пожарила уже на другой сковородке глазунью из одного яйца. Поела и пошла на работу, там почувствовала себя плохо. Температура подскочила, озноб жуткий заколотил, голова разболелась страшно. Я попросила нашего водителя отвезти меня домой, думала, что где-то простудилась, отлежусь, и все будет в порядке. А дома мне уже совсем плохо стало. Я временами сознание теряла, и, говорят, бредила. Потом руки-ноги холодеть начали, но этого я уже не помню, очнулась ночью в больнице. Так вот, это все — с одного яйца! А если бы второе так не воняло, и я его тоже съела? Как пить дать, окочурилась бы!

— Точно. Идеальное убийство! Ни следов, ни орудия. Может помочь только мотив!

— У кого был мотив убрать тебя? — Мы с Андреем подступили к Любе с двух сторон.

— Понятия не имею. Может, кто и имел на меня зуб, но не припомню, что бы угрожали или пугали, — Люба задумалась. — Нет, точно не было.

— Андрей, ты сейчас занимался ее делами, может, что-нибудь заметил? Подозрительные партнеры? Странные звонки? Пропавшие документы?

— Нет, ничего такого. Конечно, кое-какие трения и раньше имели место. Не без этого. Я сам помогал их улаживать. Но что бы кто-то решил вот так радикально убрать Любу с дороги, такого точно не было. Зуб даю. Лучше зайдем с другого конца. Скорее, тут замешаны наследники. Насчет квартирки у вас как?

— Никак, — отрезала Люба. — Квартира мамина. Я ее единственная дочь и единственная наследница. Пустой номер. После меня квартиру наследует моя дочь. Но об этом еще рано говорить, она малолетняя.

— Отец дочери?

— Он не знает о ее существовании, и, надеюсь, никогда не узнает.

— Тогда давайте еще раз подумаем, кто мог организовать такое покушение. Кто знал о твоей привычке завтракать этой чертовой глазуньей?

— Да все знали!

— В каком смысле, «все»?

— В прямом. Все мои знакомые знали, начиная со школьных лет.

— Точно, — согласилась я. — Точно помню, как на немецком, описывая свой день, ты рассказывала о том, что утром ешь цвай…

— Умоляю, не надо! Я уже и так с трудом сдерживаюсь. Меня теперь тошнит от одного упоминания о яйцах!

— Ясное дело! Кстати, я изучал английский, но о твоем завтраке тоже знаю. Помнишь, по анатомии нам надо было составить меню? Так что, если кто не уловил с немецкого, на анатомии свои знания все-таки пополнил.

— Ну вот, видите. На работе — тоже все знали. Все с кем я когда-нибудь куда-нибудь ездила отдыхать, тоже в курсе. Так что даже не представляю, как вам помочь.

— Зато я знаю, как помочь тебе. Андрюша, ее машину, — я кивнула на Любу, — надо срочно проверить на предмет исправности тормозной системы, прочности прикрученности колес, и что там еще может быть причиной внезапной аварии? Что-то слишком часто у наших одноклассников тормоза стали отказывать.

Андрей нахмурился.

— Знаете, девчонки, что-то в этом есть. Знаю! Вызовем Леху Морозова. У него почти свой автосервис. Пускай проверит всех наших. Лично я вообще с сегодняшнего дня буду ездить на такси.

— Так ты и до этого на такси ездил. Разумовский, ты же машину и не водил никогда, — подозрительно сказала Люба.

— Верно. Но я был постоянным клиентом «Алло, Такси». А теперь буду пользоваться услугами разных фирм, что бы меня было сложнее вычислить и что-нибудь подстроить. А то, вдруг это все же твои конкуренты? Еще подумают, что у нас с тобой общий бизнес. Греха не оберешься, — Андрей прыснул. — Расслабьтесь, девчонки. Давайте о чем-нибудь другом поговорим, а то я с вами невроз заработаю.

— Давайте, — согласилась Люба. — Какие новости?

— Да, вроде, никаких, — я пожала плечами. — Ко мне опять тетка приехала. Печет булочки, варит суп и рассказывает детям сказки.

— У меня тоже никаких, — согласно кивнул Андрей. — На работе сейчас затишье. Вот, за твоими делами присматриваю. Но там тоже спокойно.

— А как Гулька? — поинтересовалась Люба.

— Да никак, — я покосилась на Андрея, но какие могут быть секреты между одноклассниками. — Полгода будут воздерживаться, потом можно опять попробовать. Может, повезет.

— Все-таки дети — смысл жизни, — вздохнула Люба.

— Тоже мне, смысл, — хмыкнул Андрей. — Одни убытки от них и беспокойство. Нет, увольте, я не хочу быть родителем.

— Ты еще не созрел, — отмахнулась Люба. — Вы, мальчишки, в умственном развитии здорово от нас отстаете.

— Отстаем в умственном развитии?! — возмутился Андрей. — А кто у меня алгебру и физику списывал? Самые, между прочим, умственные предметы!

— Это разный ум. Шизофреники бывают очень способны к математике. А у тебя весь класс списывал. Потому что, зачем самим напрягаться, когда можно все спокойно у тебя срисовать. Это такая практичная разновидность ума.

— Ох, Любка, не путай божий дар с яичницей!

— Разумовский, ты дебил! — Люба зажала рот рукой и выскочила из комнаты.

Вернулась она через несколько минут бледная, на лбу блестела испарина.

— Извини, Любань, я не думал, что ты так реагируешь, — сказал притихший Андрей.

— Я же просила, — слабым голосом произнесла Люба. — Я просила не упоминать при мне… этот продукт. Кстати, это относится к кексам, лапше, и «Киндер-Сюрпризам».

— Ну, я же извинился, — примирительно сказал Андрей. — Хочешь, я тебе из магазина сок принесу или еще что-нибудь?

— Нет, я пока ничего не хочу. Но вот, когда у меня восстановится аппетит, тогда держись! Ловлю на слове. Сведешь меня поесть, куда захочу!

— Заметано! — согласился Андрей.

На том и порешили. Любе надо было отдохнуть. А, так как разговаривать на посторонние легкомысленные темы у нас все равно не получалось, решили разойтись по домам.