Притчи

Маргарита Станиславовна Сосницкая, 2013

В притче мысли становятся образами, обретают голос, лицо, лица вступают в разговор, совершают поступки. Мораль всякой притчи – как результат математического вычисления, каждый получил его сам и вынес для себя, с собой, чтобы оно помогало ему, работало на него в жизни. Притча – сестра басни, мифа, а иногда сказки. Она открыта и для взрослых людей, и для больших детей. Например, «Утро сказительницы», в которой лучшая обречена на бегство из пионерлагеря. Есть, над чем задуматься и подросткам, и педагогам, а также родителям.

Заблудшая корова

Отбилась корова от стада. Запетляла по лесу, дорогу домой найти не может. Метается, мычит не своим голосом, зовет человека, чтоб освободил ее от молока перегоревшего; худо ей от боли нестерпимой, груднице подобной.

Услыхали корову единовременно двое: инок в черной рясе с белой монастырской стены и странник в черном армяке на лесной тропе. И оба поспешили скотине на выручку. Первым подоспел инок. Похлопал корову по боку, погладил — она аж содрогнулась от нетерпения; сел на пень, проросший ромашками, и стал молоко на землю сдаивать.

Подошел странник и, видя такое, вытащил из котомки кружку, под струю молока подставил. Ударила струя в кружку, брызги во все стороны разбросала, запенилась.

— На-ко, выпей, — протянул странник кружку иноку, когда молоко перехлестнуло через край. — Ты первым корову нашел.

Инок доить перестал, взял кружку, благословил и со словами “Спасибо, Господь послал” выпил, усы молочные вытер и снова доить взялся.

Вторую кружку выпил странник, не спеша, ни капли не допуская по усам пролиться, хотя усов у него не было, кроме тех, что молочная пена оставила. Промокнул он их и к иноку тщедушно с вопросом обратился:

— А скажи, божий человек, по-твоему, корову не подоить, будет грехом?

— Будет, — не задумываясь отвечал инок. — Еще и как будет. Божьей твари не пособить — точно грех. Молоко у коровушки перегорает, она кричит от мук, так и дух испустит, ежели не доить.

Странник присел рядом на траву, сорвал былинку, сжал зубами:

— Жалко коровку?

— Жалко, — кивнул инок. — Надо ее на монастырский двор загнать. Пусть там спасается, пока хозяева не найдутся.

Странник покачал головой:

— Заботливый ты. Коровку тебе жалко, да. А что ж тебе жены твоей, любушки не жалко?

— Какой жены-любушки? — удивился инок. — Нет у меня никакой любушки.

— Как же нет, коли есть, — поднял палец и сразу убрал странник. — Бог ведь каждому сотворил его половинку. В браке эти половинки соединяются ради продления жизни на земле по образу Божьему и подобию. А твоя половинка покинута, каково ей на белом свете, одинокой али за нелюбом? Женушку не любить все одно, что коровку не доить.

Странник поднялся с земли, выломал прутик и подал иноку:

— Гони ее на монастырский двор. Сколько раз в день ее доить будешь?

Инок тоже поднялся с пенька, принял прутик:

— До заутрени, раз, после обедни, два, и на вечерней зорьке.

Странник вздохнул:

— Э-эх, скольких детишек этим молоком можно было бы выкормить. Солдатиков отечеству.

— Верно, — опустил глаза инок. — Да нет дела важнее, чем восхваление Бога.

— Богам нужно отечество. А отечество без защитников погибает.

— Но и молитва защищает, — подвел глаза к небесам инок.

— Защищала, — согласился странник, — против монголо-татар. А защитит ли против ядерных боеголовок?

— Посмотрим, — сказал инок.

— Поглядим, — согласился странник. — Да как бы не проглядели.

* * *

На том инок и странник разошлись. Странник в котомку спрятал кружку, вскинул котомку за плечи и скрылся на лесной тропе среди деревьев, а инок, погнал коровку, более поглаживая, чем похлестывая прутиком, за монастырскую стену.

22–23.10.2003 г.