Боровой

Маргарита Голощанова, 2021

Бывший командир и дружинник, Бреган Грегович, скитается по разорённой войной стране. В компании своих людей он ныне вынужден наёмничать, путешествуя от села к селу. В деревеньке под названием Комарин, воины получают неожиданное предложение. Жители утверждают, что в соседнем бору обитает леший. Лесной дух изводит округу, несёт беды и смерть. Бреган Грегович соглашается убить чудовище, однако жизнь его и его людей круто меняется после того, как наёмники заходят в лес. Содержит нецензурную брань.

V. Вглубь

Утренний лес вдохнул прохлады, до отказу заполнив свежестью свои зелёные лёгкие. Чуть озябшие в рассветной стылости наёмники собрали лагерь. Вереницей они потянулись обратно к Комарину, быстро согреваясь движением в пути. Свет забирал всё больше ночного неба для себя и просачивался сквозь кроны под полог леса. Тени замельтешили на тропке, под ногами у Брегана. Они, как и мысли его, были неясны, размыты и спутаны.

Ранее утром, дождавшись, когда ночная синь отступит, капитан пустился осматривать место с потоптанным ночным гостем хворостом. Раскрошенные ветки вдавлены в землю, словно тот, кто скакал по ним, был велик весом.

Подавив хворост, неизвестный отступил, но в каком направлении, оставалось загадкой. Вблизи кучи веток наёмники так и не смогли обнаружить никаких мало-мальски чётких следов. Посему выходило, что угодивший в сухой хворост и от души потоптавшийся по нему незнакомец, отринувший всю свою осторожность, вновь о ней вспомнил, лишь когда задумал отступить.

Бреган шёл вперёд, ступая чётко и как-то выверено, словно разметил кто длину его шага и не сбиться ему теперь было с темпа. С раздражением и хмуростью вспоминал он ночные события. Более всего досадовал капитан на неясные мотивы лесного ворья. Кто бы ни подошёл ночью к лагерю, поведение он явил до крайности странное. Непостижимого Бреган не выносил и прямо сейчас силился придумать объяснение произошедшему ночью. Вокруг самой ловушки не было ни следа. Он прыгал? Но если и так, то на мягкой почве неподалёку наверняка бы оставил отпечатки. И глубокие. Такие, что без труда бы разобрал Круве. Но Круве, обойдя кругом и лагерь, и место ловушки, только развёл руками. Значит, единственное место, куда мог бы метить в прыжке неизвестный, — тропа. Плотный грунт, утоптанный десятками ног, и трава помогли бы ему скрыть след. Но поверить в подобный прыжок было совершенно невозможно, так как от разложенного на земле хвороста до тропы ему пришлось бы преодолеть три сажени, что человеку было просто не под — силу. Мог ли то быть зверь?

Бобёр, похоже, выбрал схожий маршрут прощупывания случившегося накануне. Командир слышал, как, шагая немного позади, тот спорит с Зубравом.

— Подальше от костра копать над было, говорю. Я лично от этими руками его за жабры бы и взял. А то расшумелся, ты гляди.

— Так оно всё и начинается. Да, — проговорил Зубрав с видом человека, который всё для себя уже решил и, более того, знал расклад всех карт ещё задолго до начала самой игры. — Это всё он. Леший. Предостерегал нас. И дальше идти отвращал.

— Зуба, я не понял, ты что, опять укропа накурился?

— Ты мне за укроп не говори, — тут же отбросил потусторонность в голосе Зубрав. — Он злых духов отгоняет и от сглазу бережёт. Ты мне лучше скажи, что это, тать, по-твоему, совсем дурной, шуметь так возле лагеря, на который разбой ночной удумал?

— А ты, значт, решил, что ежели то не человек, то сразу дух, так?

— А кто ж ещё.

— Зверь.

— Кто? Зверь не подберётся к лагерю так близко, королобец.

— Подберётся! Десять серебра даю, что подберётся.

— Лих ты давать, что не имеешь, — засмеялся Зубрав, голосом сделавшись похожим на осипшую утку.

— Зверь это был. Косуля дурная какая. Или кабан.

— Кабан тварь шумная, что наш Мордастый. А кряхтит и пердит и того громче. А следов он наделал бы столько, что даже ты бы заприметил. Верно я говорю, Круве? — позвал, обернувшись, Зубрав.

— Допускаю не кабана. Допускаю косулю, — дипломатично согласился Бобёр. — Она себе прыгала, так? Прыг-скок. Понял? Это раз. Допрыгалась в наш хворост. А дальше, топталась по нему — копытки чистила. Это два. Успеваешь? Почистилась и в обратку упрыгала. А прыжочки у ней знаешь какие? Четыре сажени с места. Вот мы следов и не нашли. Это три, — засыпал он Зубрава доводами с горкой. — Верно я говорю про косулю, Кухарь? — Бобёр тоже забросил свой вопрос в конец колонны. — Я только что думаю, командир, — уняв глумленье в голосе, обратился он в этот раз к Брегану. — Может, то всё же тать был, паскуда? Свои ему верёвку через ветку бросили, раскачали, он за конец — хвать, они назад его и притянули.

— А он, этот твой тать, кто? И трюкач, и циркач, и тёртый калач? — не дал Зубрав шанса товарищу реабилитироваться за провал с кабаном.

— Тебе-то такое конечно не сподручно б было. Тебе же тогда придётся признать, что ты зря всех баламутил, старый дурень.

— Чего это старый? Я тебя на четыре года всего старше.

— А у вас на Севере четыре за восемь идут.

— Ты рот-то закрытым придержи, а то зубы повыпадут. Что, думаешь, не вспомню, какой ты белый из-под веток вылез? Трясогузка потная. Зато вчера всю воду выпил.

— Смотри-ка, уже и воду мою посчитал.

— А то. Потому что следом — «Зуба, дай хлебнуть глоток». Песня знакомая. А на утро морда что поле перед рассветом.

— Это ты мне за потный вид? За оторопь рассказывать решил? Ты сам-то еле гузно с земли поднял. Только глаза таращил да молчал. А сейчас, смотри-ка, рассуждает.

— Тут причина ясная, что молчал и потел. Бреган, — осторожно позвал командира Зубрав. — Ты же тоже слышал? Слышал же, ну? Тот звук. Как кот урчал. Только громко.

Бреган слышал. И не мог найти из-за этого спокойствия. Вскоре после того, как наёмники покинули свои схроны, выяснилось, что чудной звук командиру не послышался. Каждый из воинов посетовал на странное тарахтение. И ни один толком не понял, откуда оно доносилось. Версию Бобра о бандитах с верёвками командир после раздумий отверг, как совсем сказочную. Зато одобрил объяснение с любопытным лесным зверем, пришедшим на свет и запахи лагеря. Ухватившись за это объяснение, он решительно отодвинул тревожные мысли о разных звуках, пусть и новых, пусть и странных. Уверив себя в том, что не пристало командиру полошиться из-за невесть чего, словно деве юной, он продолжил размеренно шагать вперёд, не давая вовлечь себя в столь любимые простыми людьми разговоры обо всём непонятном и мистическом.

— Ну урчало и чего?.. — ответил вместо командира Бобёр. Нагревшись до предела, он ослабил горло рубахи и шумно захватал ртом воздух. — Зверь и урчал.

— Точно. Косуля, — шуршал инвентарём Зубрав. — Они, как напрыгаются на четыре сажени с места, так и урчать, как кошка, принимаются. А как наурчатся, на крыло и полетели.

— Да желудки-то наши и урчали! Ахахах-хаха! — крутнулся паличник назад разделить веселье со Славко. Тот, однако, подпеть другу хохотом не успел, так как, запнувшись обо что-то, полетел с тропы в кустарник справа.

Соратники первым делом пригнулись и с поразительной одновременностью дёрнулись руками к ножнам. Выхватывать оружие они, правда, не стали, быстро сообразив, что причиной падения товарища оказалась не вражья засада, а простая неуклюжесть. Сказать, что товарищи остались ею сильно поражены, тоже было нельзя, поскольку, несмотря на огромную мощь, поворотливости Славко был крайне слабой, и всякий в отряде знал, что ежели найдётся рядом что повалить и уронить, Мордастый то непременно повалит и уронит.

В этот раз Славкины ноги, похоже, не справились с некрупной корягой, что легла поперёк тропы. Скрывшись в кустарнике и сопротивляясь падению, он молотил почём свет руками, силясь остановить свой немалый разгон. Диким вепрем продравшись сквозь кусты, он с оглушительным треском впечатался в молодую рябину. Сотряся дерево, а вместе с ним и половину леса, Славко покрыл себя фейерверком из крошечных ягодок и листочков. Стайка свиристелей огласила лес взволнованными трелями. Птицы перепугано взмыли с веток вверх, не закончив трапезу.

Отплевавшись и поднявшись с земли, Славко незамедлительно принялся отводить душу, обкладывая попавшую под ноги палку, кусты, но пуще всего саму рябину незамысловатыми, но довольно грубыми ругательствами. Решивши поквитаться с деревом, он под конец атаковал его ногой.

Хохочущий Бобёр и остальные помалу спускались с тропы к Славко. Оставшийся на месте Бреган, сам не зная зачем, уставился на длинную чёрную ветку, что преградила путь его неловкому товарищу. Коряга всем облепившим её жёлтым мхом как бы кричала: «Береги ноги, путник!» Славко же ноги не поберёг и наделал шуму едва ли не большего, чем целое войско при полной амуниции. Командир огляделся. Подвоха он ждал откуда угодно и насторожиться мог от любой мелочи. Ни на секунду он не забывал о своей цели и знал, что таинственные лесные убийцы наверняка себя ещё проявят. Щуря тёмные глаза по сторонам и не обнаруживая меж стволов и ветвей вновь и вновь ничего подозрительного, он хотел быть уверенным лишь в том, что ночная мистика в лесу близ Заречного окажется объяснима. Командир верил, что искомые бандиты обязательно себя обнаружат. И что добудь дружинники хоть сколько-нибудь подробностей, дело пошло бы быстрей и направленней.

Словно те самые боги, для веры в которых не было припасено в душе у Брегана местечка, услышали его мысли.

— Командииир! — позвал из-за веток Бобёр.

Оставив чёрную корягу и спустившись с тропы к своим, Бреган обнаружил странное возбуждение, одолевшее собравшихся. Раскрасневшийся Бобёр указывал вниз, туда, где Славко в своём буйном мщении ещё не успел измять всю землю. Там, слева от серого ствола рябины, виднелись свежие следы неизвестного сапога. Круве, что сидел подле отпечатков, поднял глаза на командира. Обнаружил след первым именно он, несмотря на то что Славко упал в него чуть ранее едва ли не лицом.

— Ну, Кухарь, не молчи, — раздражённо поторопил Круве Бобёр.

— След свежий, — наконец произнёс тот.

Вглядевшись, Бреган теперь и сам понимал, что отпечатки оставлены были не позднее нынешнего утра. Размякшая после мелкого дождя почва приняла в себя две небольшие мужские ступни. Те вошли в землю глубоко, пятками к тропе, и командир понял…

–…неслабо разогнался, чтоб так прыгнуть, — озвучил его мысль Бобёр. — Ну что, мужики, по-моему, дело ясное. Вот он наш лесной попрыгун и нашёлся. Да и след вполне человеческий, — добавил он, обернувшись к Зубраву. Тот, застигнутый врасплох несоответствием своих роковых предсказаний реальному раскладу вещей, пока молчал. Помогая себе включиться во всеобщее расследование, он часто заморгал и принялся обдумывать увиденное, несомненно, на свой лад.

— Не просто человеческий, — произнёс командир, склонившись ниже к земле. — Я такой ботинок ни с чьим не спутаю.

Отпечаток был оставлен сапогом с когда-то доброй подошвой из пяти слоёв грубой кожи. У больших же пальцев в земле остались ямки, будто взрыл их острый, железный носок. Круве, вновь подгоняемый товарищами, принялся объяснять остальным, что за след они с командиром распознали только что в земле.

— Карла Бычьего Рожочка голозадые чушочки? Здесь? — заблестел глазами Бобёр. — Далековато от родного насеста. Или Бычий Рог так бежал, что из карманов посыпались?

— Найду, живьём шкуру сниму, падаль, — схватился за топор Славко и подался челюстью вперёд. Получив портрет врага, он заозирался бешено, словно южане вот-вот выпрыгнут на них из-за деревьев. — Убью суку.

— То могут вовсе не рожочки быть, топор спрячь, — осадил Мордастого Бреган, — а простые бандиты. Медорезы да кабанники. Шатаются всюду, и в Посрединных Землях, и вокруг них. Такие за войском идут и подъедают всё, что выпадет. Ссаными тряпками не прогонишь.

— Точно. Сапожочки у рожочка и подрезали.

— Или самого его подрезали. Что верней. И в сапогах его теперь по лесу шкандыбают, — закончил мысль Бреган.

— Ну что, за ним идём? — вопрошающе развёл руками Бобёр. — Зуба, ты там как? Русалкам помолился уже?

Зубрав, проморгавшись, вдохнул поглубже. Брегану хватило одного взгляда, чтобы понять — чёткий след и доводы товарищей не сумели сбить Зубрава со спиритического настроя. Тот несколько смутился, но от полной капитуляции был далёк.

— Что ж это выходит… Шли мы себе, шли, — старался он заглянуть в глаза каждому из присутствующих, — и тут сук на пути… преградил… и, как перст, значит, с тропки сойти указывает. Вот так себе случайно взявшийся.

— Не случайно. Он той палкой от земли отталкивался. Поэтому и прыгнул так далеко, кусты перескочил, — ответил командир.

— Вот как. Что ж выронил её тогда и на тропе бросил?

— Ну, спешиииил человееек. Может, пчёлы за жопу кусали, — вставил паличник.

Командир не позволил Зубраву разойтись в предположениях, кто же на самом деле кусал за причинное место беглеца, и велел своим собраться в путь. Решив, не тратить более время на споры, он дал указание Круве следовать за отпечатками. Остальных же обязал явить чуткость и в случае чего выхватывать оружие, не мешкая.

Восставшее обеденное солнце понемногу выпаривало влагу из сырой земли. Под зелёными кронами сделалось светло и душно. Лбы покрылись испариной. Рубахи и дублеты липли к вспотевшей коже под тёплыми стёганками. Бреган ощущал жар. Но жар тот был не от курток толстого сукна и не от привычной кольчужной тяжести. Командира пекло предчувствием. Обернувшись псами, они выслеживали свою дичь. Радостно было для Брегана чувство уверенности в своей правоте, чувство обозначенности и некой определённости. Рвался он вперёд, стремясь раньше всего подтвердить свои догадки, а уже затем отметить заслуженный трофей наградой.

— Я тут подумал, командир, — начал Бобёр. — Ну, наловим мы татей. И что? Крестьяне-то нас за лееешим послали. Скажут: «Нет башки борового — нет награды. А за разбойников спасибо, конечно».

— Не скажут, — мрачно отозвался Бреган.

— Я к тому, что с них поболее стрясти можно. Подстрелим оленя, башку отрубим, набьём чем-нить, веток в уши наставим, скажем: «От ваш Леший. Гоните серебро». А к этому в дополненье скажем, что ещё и бандитов опасных извели. И пусть за них тоже плотют. Как надбавочка. Вроде того.

— Ну, коль подстрелишь твоего оленя, делай, — усмехнувшись, разрешил Бреган.

— Да что я-то? Кухарь, вон, охотник. Вот пусть и подстрелит, — кивнул паличник на шагающего впереди по следам, Круве.

— Кухарь своим делом занят. Не тормоши.

Железноносые ботинки торопились куда-то по прямой, и долгое время преследуемый перемещался бегом. Об этом лаконично сообщил соратникам Круве. Затем беглец перешёл на шаг. Острые носы его башмаков вскопали землю вдоль неглубокого оврага, а потом повлекли наёмников южнее, туда, где, согласно карте комаринского войта, располагалось озеро Киртыш.

Древостой кругом сделался гуще, а зелень темнее. Хозяин следа вышел на чуть подсохший рыжий суглинок и следы, оставленные на нём, были едва заметны. Потерявшие их из виду наёмники заозирались.

— Пропал след, — пронзительно зашипел Бобёр.

— Тихо, — неожиданно серьёзно отозвался Круве. — Пропали отпечатки. А след никуда не делся… След здееесь.

Молчаливый следопыт выглядывал что-то на земле. То приникал он к ней, то вновь вставал на ноги, пока в конце концов не выбрал направление. Следовал он одному ему видимой дорожкой, оставленной на сухих ветках, что в изобилии лежали вокруг. Дорога та была прослежена им от одной треснувшей ветки до другой. Пригнувшись, он обошёл две низкие сосенки и вновь увидел отпечатки знакомых ступней на земле. Следопыт обернулся и жестом подозвал своих, разрешив тем двигаться.

Возобновившие свой маршрут дружинники заходили всё глубже в чащу. Бреган оглянулся по сторонам. Он знал, что такие глухие места опасны могут быть крупными хищниками, вроде медведя. А являясь тварью до крайности хитрой и чуткой, этот зверь, пожелавши, может остаться до поры незамеченным.

Хитрой тварью, однако, как выяснилось, был не только медведь, но и преследуемый наёмниками лесной бандит. Шагавший в слабой видимости много впереди самого отряда Круве вдруг остановился, подав рукой знак соратникам. Не сводивший с его спины взгляда Бреган тут же задержал остальных. Выяснилось, что след, уже какое-то время ведущий дружинников в никуда, вдруг оборвался резко и непредвещающе. Бреган было подумал, что преследуемый вновь взялся за старое и, добыв по пути палку покрепче, прыгнул куда-нибудь в кусты. Но командир ошибся.

Круве Войчич являлся не самым могучим воином, но в иных вопросах был незаменим ровно настолько, насколько молоток и зубило были незаменимы для слесарной работы. Полностью доверяя опытному охотнику и следопыту, Бреган наблюдал, как тот, медленно пятясь, стал отсчитывать шаги назад. Круве двигался вспять осторожно, не сводя при этом внимательного взгляда с отпечатков на земле. Попятившись так какое-то время и поравнявшись со стволом поваленного дерева, что лежал вдоль дорожки следов, Кухарь наконец остановился. Развернувшись лицом к валежнику, он удовлетворенно принялся его изучать. Оглядев как следует поваленный ствол, Круве обошёл его и с обратной стороны обнаружил носатые следы, перемахнувшего через валежник неприятеля.

— Не уйдёёёт, — довольно прохрипел Бобёр, оскалив длинные зубы.

Бреган оценил старания, с которыми вспомнивший об осторожности тать попытался запутать след, и порадовался острому глазу своего спутника. Отряд, вдохновлённый тем, как быстро следопыт распутал обманку, пустился в погоню с новыми силами.

Велев прислушиваться к любым звукам и оставаться начеку, Бреган вновь весь обратился в слух. Бросившие отирать взмокшие лица наёмники просто шли вперёд, позволяя поту струйками стекать по щекам.

Готовящийся к вечеру лес желтел и охрился. Бреган знал, что при должном везении следы приведут их к вражьему лагерю или хотя бы к тому, что от него осталось. Следовало поторопиться, пока отпечатки сапог ещё возможно было различить. Кругом стало тише. Словно впитывали в себя и глушили все звуки низкие еловые ветки. Только натужные выдохи бредущих да лёгкий скрежет и шорох поклажи.

Круве вновь остановился. Бреган тут же замер следом. Следопыт стоял, склонив голову. Он несколько раз присел на корточки, поднялся, ещё раз оглядел землю под своими ногами. После чего застыл статуей. Отмирать Круве не спешил, и ставший понемногу терять терпение Бреган сильнее засопел носом. Время для них было сейчас самым ценным ресурсом, и командир желал знать только, что за новая преграда встала на их пути и как побыстрее её миновать.

Круве развернулся. Приоткрыв рот, он растерянно нашёл взглядом лицо командира, а затем и остальных своих товарищей. Бреган вопросительно мотнул головой: «Ну, что там?» Кухарь вопрос не прочитал. Взгляд заимев какой-то совсем отстранённый, он оглядывал теперь стволы и кроны за спинами соратников, а также справа и слева от себя. Но делал это неторопливо, словно пытаясь понять, как же так вышло, что все они оказались в таком положении.

Раздражившись пуще прежнего, Бреган поравнялся со следопытом и стал вглядываться в землю. Остроносый след разделился. Но не так, как мог бы разделить его бандит, желая запутать погоню. Нет. След правого ботинка уходил вправо. След же левого, как ни в чем не бывало, повёрнут был ровно в противоположную сторону и уходил влево. Бреган моргнул несколько раз, нахмурился, присел на корточки, коснулся отпечатка на земле, снова встал и снова нахмурился, но никакие ритуалы не помогли ему быстрее разобраться в увиденном. По всем признакам выходило, что правая нога неизвестного решила пройтись в сторону кустов и сосен, в то время как левая, не согласившись с сестрой, побрела выяснять, что находится в другой стороне, за высоким муравейником.

Привыкший во всём полагаться на своё зрение и слух, а также доверять явлениям и событиям, которые имеют под собой прочные основания, Бреган пребывал в замешательстве. Командир поднял глаза на Круве.

— Что это?

Кухарь вытаращился в ответ. Он набрал воздуха в грудь, глотнул, выдохнул, во все глаза уставившись на командира, но не проронил ни звука. Брегана одолело сильнейшее желание поднадать следопыту в ухо, чтобы побыстрее вывести того из состояния тревожного ступора. Намерения, видимо, отразились на его лице, так как Круве предпринял попытку объяснить увиденное.

— З… За… З… Ппп… П.

Как это бывало в минуты сильного волнения, Круве потребовалось время, чтобы побороть снова некстати нагрянувшее заикание.

Сзади подобрались остальные. Они принялись изучать след и спустя срок, достаточный для осмысления общей картины, зазвучали первые ноты агрессивного непонимания.

— Э! Это чё ещё такое? — Славко оторвался от созерцания разъехавшихся отпечатков ног и зыркнул на Круве так, будто тот специально запутал и следы, и всеобщие мысли.

Зрелище было и вправду страннее некуда. Бреган следопытом не являлся, но видел с высоты прожитых зим и своего многолетнего опыта достаточно хорошо. Он знал, как лесной бандит способен спрятать свой след и на какие ухищрения идут порою те, кого от виселицы отделяют лишь хорошо сокрытые логова. Однако подобное он видел впервые. Не было сомнений в том, что след принадлежал тому же, кого они преследовали весь день. Ботинок правой ноги беглеца шёл в одну сторону, а левый в другую. Кроме отпечатков ног, других следов вокруг не имелось. Сами же следы не стали ни глубже, ни реже. Это были те же ноги, что спрыгнули сегодня утром с тропы.

— Готово дело, — драматично заключил Зубрав. — Это всё-таки был он. Дух следы спутал.

— Ты дурак или родом так? — отозвался тут же Бобёр. — Это тать нам голову дурит. А дело было так: было их двое. Один на одной ноге туда упрыгал, а другой сюда, — замахал он руками, поясняя свои догадки. — Дурачка из меня делают.

— Для такого и стараться не надо, — поморщился Зубрав. — Это что ж они, по-твоему, в обнимку по лесу скакали, каждый на своей ноге, а потом разошлись, как швы на твоей жопе?

— А как ещё? У них, может, и подельнички тут сидели, подсобили. Ну, Кухарь, верно говорю?

— Если бы кто помогал — в-в-вокруг следы были, — тихо проговорил Круве.

— Ну, значит, двое было. Как есть двое.

— Будь их двое да каждый на одной ноге прыгал, мы догнали б их в два счёта, — презрительно протараторил Зубрав, серчая на бестолковость товарища.

— А у меня и получше объясненье найдётся, — развернулся лицом к тому Бобёр. — Слушай внимательно, а перо есть — запиши! Чтоб потом дурить людям головы сподручней было. Дух,…

— Так, — принял вызов Зубрав.

–…захватил тело мужика. Мы за ним. А он следы путать, чертила. Но мало ему того было — он, шоб нам ум вконец сломать, на две части расхрючился и разбрёлся. Левая нога превратилась в журавля, а правая в селезня…

— А почему правая в селезня? — не понял Славко.

–…с тех пор его и не видал никто, — помогая себе руками изобразить праведный трепет, закончил Бобёр.

— Вот ты как со мной заговорил, — сузил до щелей глаза Зубрав. — Ну, добро. У меня тогда тоже объяснение есть. Тебе полюбится. Скакали эти умники каждый, знач, на своей ноге. А с деревьев их дружочки, ткачи-циркачи верёвками страховали. Чтоб те на одной ноге-то не попадали. На каждом дереве по татю с канатом, как клещей.

Бреган в перепалку не вслушивался. Он снова склонился к земле и тронул кончиками пальцев отпечатки. Взглянув на Круве, как на представителя самого из них среднего сложения, командир соображал, как сильно углубился бы в почву след, если бы он взвалил такого седока себе на спину. И смог бы он с таким грузом перепрыгнуть тропу с помощью палки.

–… ни ума, ни верёвок, ни людей не пожалели, — продолжал тем временем Зубрав. — И всё оно для того только, чтобы нас пятерых с панталыку сбить. От же хитрецы!

— Да неее, то конечно и превсяко дууух лесной был, — ответствовал со всей страстью Бобёр. — Он ведь только спит и видит, как твоими кишками рябину украсить, шоб поярче была!

— Разделимся, — произнёс командир.

Остановленные на скаку, Бобёр и Зубрав в миг оторвались друг от друга. Заслышав в голосе предводителя решимость к действию, они бросили доказывать друг другу свою правоту.

— Славко с Круве, — стал делить отряд капитан.

— Мож я с Мордастым? — предложил Бобёр.

Зубрав смотрел на командира так, будто тот спятил.

— Бреган, — вновь выпучил глаза он, подбираясь поближе. — Дурной след. Дурной, слышишь?.. Мы за ним… как утки за зерном… Отступим. Леший с нами играется. Отступим, пока живы.

— Пришибу, — тихо, но веско пригрозил Бреган, не имея сейчас ни времени, ни воли на то, чтобы снести зубравскую горячку.

Развернувшись резко и убравшись в сторону, Зубрав в отчаянии сплюнул наземь. Он просунул руки под рубаху и, нащупав на груди среди разных оберегов мешочек на верёвке, запустил в него пальцы. Набрав неизвестной смеси, он принялся втирать её в шею и виски. Бобёр неотрывно следил за всеми его действиями с большим интересом и выражением физиономии глумливым до безобразия. Бреган не стал мешать Зубраву в его попытках защититься от неизвестного чесноком. Вместо этого он поторопился раздать указания воинам.

Тот, кто диковинным образом разделил след, совершенно точно хотел замедлить таким образом наёмников или вовсе отвратить их от дальнейшей погони, рассудил Бреган. Позволить этому случиться командир никак не мог. До заката они были обязаны настигнуть если не самого вора, то хотя бы найти следы его стоянки или лагеря. Не смея терять время, командир распределил людей и засобирал их в путь.

— Давай топай, — мотнул Славко коротко бритой головой Кухарю. Тот ответствовал ему взглядом нечитаемым, но двинулся по следу, оставленному правой ногой.

Парочка быстро скрылась за деревьями. И Бреган, доверившись всем своим навыкам и способностям, повёл оставшихся товарищей за собой.

Все чаще высокие ели заслоняли мохнатой зеленью свет, которого и по естественным причинам становилось вокруг всё меньше. Бреган ускорился. За отделившуюся двойку он не переживал, так как знал, воинами они были весьма искусными, к тому же вооружёнными до зубов. Случись Мордастому и Круве быть обнаруженными, они сражались бы не на жизнь, а на смерть. И командир не сомневался, если только среди преследуемых нет генералов Бычьего Рога или самого возродившегося Полуночника, — разбойникам не поздоровится. В самом же крайнем случае, коим являлось обнаружение именно бандитского лагеря, двое соратников вернулись бы по следам обратно к развилке.

Зубрав и Бобёр преодолевали путь в сосредоточенном молчании. Смеркалось настойчивей, и отпечатки становилось всё труднее счесть. Почти смирившись с тем, что с минуты на минуту придётся разворачивать людей и идти обратно ни с чем, Бреган вдруг остановился. За деревьями справа кто-то был. Этот кто-то двигался в темпе, близком к их собственному, но звуки из-за деревьев исчезли, как только капитан замер. Очевидно, неизвестный за ветвями проделал то же самое. Бреган медленно потянулся за оружием. Зубрав вытащил нож из сапога. Как ласка изогнулся он, напрягая зрение и слух.

— Командир, — послышался вдруг знакомый придушенный голос.

Бреган распрямился, выдохнув. Из-за веток показались короткостриженые головы. Круве обнаружил себя, только когда убедился, что перед ним свои.

— Тихо ходите, — ухмыльнулся в воротник следопыт. — Я уж думал…

— Как поняли, что это мы?

— По чесночной вони, — раздался гогот Мордастого.

— Тишина, — потребовал Бреган. — Следы. Будь они неладны… Снова сошлись.

Чистая правда заключалась в том, что наёмники вновь встретились только потому, что две ноги, очевидно, решили вновь прирасти к одному туловищу. Следы плавно соединялись в привычную для глаза вереницу шагов, где правая ступня сменяла левую. Зубрав захлопал себя ладонями по щекам. Бобёр вдохновился было помочь ему в этом деле, но командир дал приказ не останавливать ход. Скудное освещение осложняло следопыту работу, но Бреган был намерен выжать из сегодняшнего дня всё возможное и велел продолжать идти по следу.

Долго идти, однако, не пришлось. Не минуло и десятка саженей, как следы левой и правой ног снова разошлись в разные стороны. Бреган остановился.

— Издеваются над нами, сучата, — заозирался по сторонам он. Солнце скрылось почти полностью и продолжать поиски в кромешной тьме смысла не имело. Требовалось подыскать место для стоянки. — Встанем здесь, — махнул он рукой в сторону валежника неподалёку.

— Здесь? — не поверил своим ушам Зубрав. — Прямо на проклятых следах??

— Здесь, — подтвердил командир. — Знаю я, как они их путали.